63. Иисус сказал: Блажен человек, который потрудился: он нашел жизнь.
64. Иисус сказал: Посмотрите на того, кто жив, пока вы живете, дабы вы
не умерли, - ищите увидеть его! И вы не сможете увидеть самаритянина,
который несет ягненка (и) входит в Иудею. Он сказал ученикам своим: (Почему)
он с ягненком? Они сказали ему: Чтобы убить его и съесть его. Он сказал им:
Пока он жив, он его не съест, но (только) если он убивает его, (и) он
(ягненок) становится трупом. Они сказали: Иначе он не сможет ударить. Он
сказал им: Вы также ищите себе место в покое, дабы вы не стали трупом и вас
не съели.
65. Иисус сказал: Двое будут отдыхать на ложе: один умрет, другой будет
жить. Саломея сказала: Кто ты, человек, и чей ты (сын)? Ты взошел на мое
ложе, и ты поел за моим столом. Иисус сказал ей: Я тот, который произошел от
того, который равен; мне дано принадлежащее моему Отцу. (Саломея сказала:) Я
твоя ученица. (Иисус сказал ей:) Поэтому я говорю следующее: Когда он станет
пустым, он наполнится светом, но, когда он станет разделенным, он наполнится
тьмой.
66. Иисус сказал: Я говорю мои тайны... тайна. То, что твоя правая рука
будет делать, - пусть твоя левая рука не знает того, что она делает.
67. Иисус сказал: Был человек богатый, у которого было много добра. Он
сказал: Я использую мое добро, чтобы засеять, собрать, насадить, наполнить
мои амбары плодами, дабы мне не нуждаться ни в чем. Вот о чем он думал в
сердце своем. И в ту же ночь он умер. Тот, кто имеет уши, да слышит!
68. Иисус сказал: У человека были гости, и, когда он приготовил ужин,
он послал своего раба, чтобы он пригласил гостей. Он пошел к первому, он
сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал: У меня деньги для
торговцев, они придут ко мне вечером, я пойду (и) дам им распоряжение: Я
|
|
отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин
пригласил тебя. Он сказал ему: Я купил дом, и меня просят днем. У меня не
будет времени. Он пошел к другому, он сказал ему: Мой господин приглашает
тебя. Он сказал ему: Мой друг будет праздновать свадьбу, и я буду устраивать
ужин. Я не смогу прийти. Я отказываюсь от ужина. Он пошел к другому, он
сказал ему: Мой господин приглашает тебя. Он сказал ему: Я купил деревню, я
пойду собирать доход. Я не смогу прийти. Я отказываюсь. Раб пришел, он
сказал своему господину: Те, кого ты пригласил на ужин, отказались. Господин
сказал своему рабу: Пойди на дороги, кого найдешь, приведи их, чтобы они
поужинали. Покупатели и торговцы не войдут в места моего отца.
69. Он сказал: У доброго человека был виноградник; он отдал его
работникам, чтобы они обработали его и чтобы он получил его плод от них. Он
послал своего раба, чтобы работники дали ему плод виноградника. Те схватили
его раба, они избили его, еще немного - и они убили бы его. Раб пришел, он
рассказал своему господину. Его господин сказал: Может быть, они его не
узнали (в оригинале: Может быть, он их не узнал). Он послал другого раба.
Работники побили этого. Тогда хозяин послал своего сына. Он сказал: Может
быть, они постыдятся моего сына. Эти работники, когда узнали, что он
наследник виноградника, схватили его, они убили его. Тот, кто имеет уши, да
слышит!
70. Иисус сказал: Покажи мне камень, который строители отбросили! Он -
краеугольный камень.
71. Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается
|
|
во всем.
72. Иисус сказал: Блаженны вы, когда вас ненавидят (и) вас преследуют.
И не найдут места там, где вас преследовали.
73. Иисус сказал: Блаженны те, которых преследовали в их сердце; это
те, которые познали Отца в истине. Блаженны голодные, потому что чрево того,
кто желает, будет насыщено.
74. Иисус сказал: Когда вы рождаете это в себе, то, что вы имеете,
спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете в себе,
умертвит вас.
75. Иисус сказал: Я разрушу [этот] дом, и нет никого, кто сможет
построить его [еще раз].
76. [Некий человек сказал] ему: Скажи моим братьям, чтобы они разделили
вещи моего отца со мной. Он сказал ему: О человек, кто сделал меня тем, кто
делит? Он повернулся к своим ученикам, сказал им: Да не стану я тем, кто
делит!
77. Иисус сказал: Жатва обильна, работников же мало. Просите же
господина, чтобы он послал работников на жатву.
78. Он сказал: Господи, много вокруг источника, но никого нет в
источнике.
79. Иисус сказал: Многие стоят перед дверью, но единственные те,
которые войдут в брачный чертог.
80. Иисус сказал: Царствие Отца подобно торговцу, имеющему товары,
который нашел жемчужину. Этот торговец - мудрый: он продал товары (и) купил
себе одну жемчужину. Вы также - ищите его сокровище, которое не гибнет,
которое остается там, куда не проникает моль, чтобы съесть, и (где) не губит
червь.
81. Иисус сказал: Я - свет, который на всех. Я - все: все вышло из меня
и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я - там; подними камень, и ты
найдешь меня там.
82. Иисус сказал: Почему вы пошли в поле? Чтобы видеть тростник,
|
|
колеблемый ветром, и видеть человека, носящего на себе мягкие одежды?
[Смотрите, ваши] цари и ваши знатные люди - это они носят на себе мягкие
одежды и они не смогут познать истину!
83. Женщина в толпе сказала ему: Блаженно чрево, которое выносило тебя,
и [груди], которые вскормили тебя. Он сказал ей: Блаженны те, которые
услышали слово Отца (и) сохранили его в истине. Ибо придут дни, вы скажете:
Блаженно чрево, которое не зачало, и груди, которые не дали молока.
84. Иисус сказал: Тот, кто познал мир, нашел тело, но тот, кто нашел
тело, - мир недостоин его.
85. Иисус сказал: Тот, кто сделался богатым, пусть царствует, и тот, у
кого сила, пусть откажется.
86. Иисус сказал: Тот, кто вблизи меня, вблизи огня, и кто вдали от
меня, вдали от царствия.
87. Иисус сказал: Образы являются человеку, и свет, который в них,
скрыт. В образе света Отца он (свет) откроется, и его образ скрыт из-за его
света.
88. Иисус сказал: Когда вы видите ваше подобие, вы радуетесь. Но когда
вы видите ваши образы, которые произошли до вас, - они не умирают и не
являются - сколь великое вы перенесете?
89. Иисус сказал: Адам произошел от большой силы и большого богатства,
и он недостоин вас. Ибо... смерти.
90. Иисус сказал: [Лисицы имеют свои норы], и птицы имеют [свои]
гнезда, а Сын человека не имеет места, чтобы преклонить свою голову (и)
отдохнуть.
91. Иисус сказал: Несчастно тело, которое зависит от тела, и несчастна
душа, которая зависит от них обоих.
92. Иисус сказал: Ангелы приходят к вам и пророки, и они дадут вам то,
что ваше, и вы также дайте им то, что в ваших руках, (и) скажите себе: В
какой день они приходят (и) берут то, что принадлежит им?
93. Иисус сказал: Почему вы моете внутри чаши (и) не понимаете того,
что тот, кто сделал внутреннюю часть, сделал также внешнюю часть?
94. Иисус сказал: Придите ко мне, ибо иго мое - благо и власть моя
кротка, и вы найдете покой себе.
95. Они сказали ему: Скажи нам, кто ты, чтобы мы поверили в тебя. Он
сказал им: Вы испытываете лицо неба и земли; и того, кто (что?) перед вами,
- вы не познали его; и это время - вы не знаете, (как) испытать его.
96. Иисус сказал: Ищите и вы найдете, но те (вещи), о которых вы
спросили меня в те дни, - я не сказал вам тогда. Теперь я хочу сказать их, и
вы не ищете их.
97. Не давайте того, что свято, собакам, чтобы они не бросили это в
навоз. Не бросайте жемчуга свиньям, чтобы они не сделали это...
98. Иисус [сказал]: Тот, кто ищет, найдет, [и тот, кто стучит], ему
откроют.
99. [Иисус сказал:] Если у вас есть деньги, не давайте в рост, но
дайте... от кого вы не возьмете их.
100. Иисус [сказал: Царствие] Отца подобно женщине, которая взяла
немного закваски, [положила] это в тесто (и) разделила это в большие хлебы.
Кто имеет уши, да слышит!
101. Иисус сказал: Царствие [Отца] подобно женщине, которая несет
сосуд, полный муки, (и) идет удаляющейся дорогой. Ручка сосуда разбилась,
мука рассыпалась позади нее на дороге. Она не знала (об этом), она не
поняла, (как) действовать. Когда она достигла своего дома, она поставила
сосуд на землю (и) нашла его пустым.
102. Иисус сказал: Царствие Отца подобно человеку, который хочет убить
сильного человека. Он извлек меч в своем доме, он вонзил его в стену, дабы
узнать, будет ли рука его крепка. Тогда он убил сильного.
103. Ученики сказали ему: Твои братья и твоя мать стоят снаружи. Он
сказал им: Те, которые здесь, которые исполняют волю моего Отца, - мои
братья и моя мать. Они те, которые войдут в царствие моего Отца.
104. Иисусу показали золотой и сказали ему: Те, кто принадлежит Цезарю,
требуют от нас подати. Он сказал им: Дайте Цезарю то, что принадлежит
Цезарю, дайте Богу то, что принадлежит Богу, и то, что мое, дайте это мне!
105. Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, как я, не может
быть моим [учеником], и тот, кто [не] возлюбил своего [отца и] свою мать,
как я, не может быть моим [учеником]. Ибо моя мать... но поистине она дала
мне жизнь.
106. Иисус сказал: Горе им, фарисеям! Ибо они похожи на собаку, которая
спит на кормушке быков. Ибо она и не ест и не дает есть быкам.
107. Иисус сказал: Блажен человек, который знает, [в какую пору]
приходят разбойники, так что он встанет, соберет... и препояшет свои чресла,
прежде чем они придут.
108. Они сказали [ему]: Пойдем помолимся сегодня и попостимся. Иисус
сказал: Каков же грех, который я совершил или которому я поддался? Но когда
жених выйдет из чертога брачного, тогда пусть они постятся и пусть молятся!
109. Иисус сказал: Тот, кто познает отца и мать, - его назовут сыном
блудницы.
110. Иисус сказал: Когда вы сделаете двух одним, вы станете Сыном
человека, и, если вы скажете горе: Сдвинься, она переместится.
111. Иисус сказал: Царствие подобно пастуху, у которого сто овец. Одна
из них, самая большая, заблудилась. Он оставил девяносто девять (и) стал
искать одну, пока не нашел ее. После того как он потрудился, он сказал овце:
Я люблю тебя больше, чем девяносто девять.
112. Иисус сказал: Тот, кто напился из моих уст, станет как я. Я также,
я стану им, и тайное откроется ему.
113. Иисус сказал: Царствие подобно человеку, который имеет на своем
поле тайное сокровище, не зная о нем. И [он не нашел до того, как] умер, он
оставил его своему [сыну]. Сын не знал; он получил это поле (и) продал его.
И тот, кто купил его, пришел, раскопал (и) [нашел] сокровище. Он начал
давать деньги под проценты [тем, кому] он хотел.
114. Иисус сказал: Тот, кто нашел мир (и) стал богатым, пусть откажется
от мира!
115. Иисус сказал: Небеса, как и земля, свернутся перед вами, и тот,
кто живой от живого, не увидит смерти. Ибо (?) Иисус сказал: Тот, кто нашел
самого себя, - мир недостоин его.
116. Иисус сказал: Горе той плоти, которая зависит от души; горе той
душе, которая зависит от плоти.
117. Ученики его сказали ему: В какой день царствие приходит? (Иисус
сказал): Оно не приходит, когда ожидают. Не скажут: Вот, здесь! - или: Вот,
там! - Но царствие Отца распространяется по земле, и люди не видят его.
118. Симон Петр сказал им: Пусть Мария уйдет от нас, ибо женщины
недостойны жизни. Иисус сказал: Смотрите, я направлю ее, дабы сделать ее
мужчиной, чтобы она также стала духом живым, подобным вам, мужчинам. Ибо
всякая женщина, которая станет мужчиной, войдет в царствие небесное.
Евангелие от Фомы.
Евангелие от Филиппа.
Третье произведение во II кодексе Наг-Хаммади - Евангелие от Филиппа
(страницы 51.29-86.19). Как и Евангелие от Фомы, будучи переводом с
греческого, оно написано на саидском диалекте коптского языка. По значимости
оно не уступает предшествующему, хотя и во многом отличается от него. Как и
то, оно возбуждает у исследователей множество вопросов мировоззренческих и
собственно исторических, литературоведческих и языковых {1}. Не менее чем
первое оно заслуживает анализа эстетического.
Издатели разбили это произведение, подобно предыдущему, на ряд глав -
изречений {2}. Вначале эти изречения представляют собой более или менее
обособленные единицы, связанные общими темами, образными и понятийными
ассоциациями. К концу характер повествования меняется, относительно
спокойный тон уступает место экстатическому подъему, объем изречений
увеличивается, стирается их обособленность, все труднее становится отделять
их друг от друга. Финал несет печать того страстного вдохновения, которое
отличает многие гностические памятники.
Евангелие от Филиппа, как и Евангелие от Фомы, перекликается с
каноническими текстами Нового завета, но число параллельных мест
относительно невелико. Зато больший простор открывается для рассмотрения
апокрифа в свете истории античной философии. Впрочем, и для исследования
христианской догматики, обрядов, таинств, символики он служит первоклассным
источником и в этом смысле содержит не меньше (если не больше) материала,
чем Евангелие от Фомы.
Мы не беремся перечислить все общие и специальные темы, при разработке
которых может быть использован этот источник, остановимся на одной -
предполагающей уяснение социальной природы гностицизма.
Сама по себе эта тема с трудом обозрима даже с точки зрения тех
горизонтов, которые она открывает перед учеными. Их не может не интересовать
социальный состав приверженцев гностических учений {3}, место споров о
гносисе в церковной истории II - III вв., непосредственно связанной с
политическим и общественным развитием Римской империи. Нередкие в
гностических текстах образы, позволяющие окунуться в атмосферу реальной
жизни людей, уловить отзвук волновавших, их некогда общественных проблем, не
оставляют равнодушным историка. Наконец, мысли гностических авторов о нормах
поведения человека, как и суждения их противников о том, чем оборачивается
гносис во взаимоотношениях между людьми, требуют анализа. Изучая гносис в
его противоположности иному миропониманию иному социальному поведению,
воспринимая его как протест, как своего рода бунт по отношению к современной
ему исторической ситуации, усвоенным нормам морали, исследователь не
удовлетворяется этим и пытается увидеть изучаемое им явление вписанным в
эпоху поздней античности, ее частью, ее порождением.
И гностический текст, которому посвящен очерк, - Евангелие от Филиппа,
теми, кого занимает собственно социальная история поздней античности, также
может быть изучен в разных планах. Попытаемся привлечь внимание к одному из
них. На наш взгляд, важно в существе гносиса, который представлен в этом
сочинении, уловить социальную природу, не отделяя ее, однако, от этого
существа, не обособляя от философской или религиозной тематики. Именно в
спекуляциях, как будто не принадлежащих сфере социально-политической борьбы,
мы силимся различить то, что вне истории общества не может быть понято.
Памятник всегда сложнее любой его интерпретации. И это сочинение очень
широко открыто самым разным толкованиям. Оно замечательно даже среди
произведений Наг-Хаммади, подчас поражающих своей многозначностью. К тому же
оно чрезвычайно разнообразно как с содержательной, так и с формальной
стороны. Все это заставляет любую попытку его интерпретации считать заранее
неполной и огрубленной. Поэтому здесь, выделяя некоторые основные темы,
устанавливая внутренние связи между отдельными положениями, мы вынуждены
помнить, что есть в апокрифе многое, нами не затронутое, а следовательно, не
исключена возможность совсем иных толкований.
В полной мере относится к Евангелию от Филиппа следующее: есть нечто
общее в гностических текстах и вместе с тем каждый из них несет свой
собственный гносис, в каждом по-своему расставлены акценты, каждый
выразителен на свой лад. Индивидуальность памятников сказывается и на форме,
столь свободной, что она с трудом поддается определениям, и на содержании:
тщетно искать полное единство с другими сочинениями в суждениях, находимых в
апокрифе, - об избранности гностиков, о характере взаимодействия
противоположных начал в мироздании, о том, что такое духовность. Евангелие
от Филиппа отражает мировосприятие сложное и внутренне в общем довольно
цельное. Но было бы ошибкой забыть, что это только один из возможных
вариантов гностического миропонимания.
В апокрифе довольно явственно проступают два уровня бытия, с которыми в
изречениях связываются слова "мир" и "царствие небесное". Взаимозаменяемость
слов и образов тут, как и в других гностических памятниках, чрезвычайно
велика. Поэтому в дальнейшем мы для краткости будем обозначать уровни именно
этими терминами, хотя в текстах одно сопоставление сменяет другое: "мир" -
"царствие небесное" (24. 87), "мир" - "эон" (11. 103-104), "мир" - "другой
эон" (7), "мир" - "истина" (44.93). Есть в апокрифе и третий уровень, о
котором говорится в изречении 63: "или в мире, или в воскресении, или в
местах середины (ср.: 107), но не он преимущественно занимает внимание
автора документа.
Присмотримся к тому, какими приметами наделены "мир" и "царствие".
Сказанное в изречении 63 ("В этом мире есть и хорошее, есть и плохое. То,
что в нем хорошее, - не хорошее, и то, что в нем плохое, - не плохое") имеет
отклик в изречении 10: "Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое - братья
друг другу. Их нельзя отделить друг от друга. Поэтому и хорошие - не хороши,
и плохие - не плохи, и жизнь - не жизнь, и смерть - не смерть. Поэтому
каждый будет разорван в своей основе от начала".
В "мире", где все перемешано, каждая из составляющих его частей не
может быть совершенной. Полнота осуществления - удел иных уровней: и того,
который в изречении 63 назван "серединой" ("Но есть плохое за этим миром,
что воистину плохо, что называют серединой. Это - смерть"), и другого,
"царствия" (о нем читаем в изречении 10: "Но те, кто выше мира, -
неразорванные, вечные"). "Мир" же лишен нерушимости ("...ибо не было
нерушимости мира...",- 99).
В отличие от "мира" с разрозненностью слагающих его частей, с
неизбежной ущербностью того, что есть в нем, суть "царствия", как
раскрывается она в образах апокрифа, - в подлинном единстве: "Те, кто там, -
не одно и другое, но они оба - только одно" (103-104. Ср.: 26, 60, 61, 69,
77, 78, 123 и др.). Крепость, исполненность, совершенство - эти выражения
постоянно встречаются в тех местах сочинения, где говорится о "царствии"
(см., например, финал произведения, начиная с изречения 123 и далее).
Речь идет не о простом отделении света от тьмы, хорошего от плохого и
т. д., а о качественно новом состоянии, некой претворенности того, что было
в "мире": "Господь вошел в красильню Левия. Он взял семьдесят две краски, он
бросил их в чаи. Он вынул их все белыми и сказал: Подобно этому, воистину
Сын человека пришел как красильщик" (54. Ср.: 9, 69, 108). (Здесь, как и в
других местах, приведя тексты, мы опускаем важное звено между ними и
обобщениями - рассмотрение образных систем, имеющихся в апокрифе. Без их
учета мы не пришли бы к нашей интерпретации, но их обсуждение увело бы в
сторону.)
Полной отделенности "царствия" от "мира" нет. Первое есть своеобразное
преодоление "мира" ("Если некто становится сыном чертога брачного, он
получит свет... Того, кто получит свет сей, не увидят и не смогут схватить.
И никто не сможет мучить такого человека, даже если он обитает в мире, а
также когда он уходит из мира". - 127; "Тот, кто вышел из мира, не сможет
более быть схвачен, как бывший в мире.
Он являет, что он выше страсти... и страха. Он - господин [природы], он
- избраннее ревности". - 61). "Царствие" и "мир" обнаруживают единство в
духовном смысле (см. о Духе святом. - 16, 33, 34).
Уровни, или состояния, бытия предполагают деление иное, чем человек и
его окружение. И человек, и то, что вне его, могут пребывать в "мире", могут
переходить к иному уровню бытия, к "царствию".
Наличие связи человека с тем, что вне его, их единство ясно дают знать
о себе в представлении о том, каков путь от "мира" к "царствию". С одной
стороны (и апокриф всячески подчеркивает это), необходимы определенным
образом направленные усилия человека, свободного в своем выборе: "Пока мы в
этом мире, нам следует приобрести себе воскресение, чтобы, если мы снимем с
себя плоть, мы оказались бы в покое и не бродили в середине. Ибо многие
сбиваются с пути. Ибо хорошо уйти из мира прежде, чем человек сотворит грех"
(63, ср. 7, 67, 112 и др.).
Убежденностью в возможности человека выбрать, стать тем или иным
пронизаны, например, изречения 113 и 114.
Оттеняется важность самопознания: "Не всем тем, кто всем обладает,
положено познать себя. Однако те, кто не познает себя, не будут наслаждаться
тем, чем они обладают. Но лишь те, кто познал себя, будут наслаждаться этим"
(105).
Установке на внутренние усилия человека, на изменение его отвечает
встречная - то, что вне его, открывается ему, дается: "Иисус овладел ими
всеми тайно. Ибо он не открылся таким, каким он был [воистину]. Но он
открылся так, как [можно было] видеть его. Так [им всем] он открылся: он
[открылся] великим - как великий, он открылся малым - как малый, он
[открылся] ангелам - как ангел и людям - как человек. Поэтому его Логос
скрыт от каждого. Некоторые видели его, думая, что видят самих себя. Но
когда он открылся своим ученикам в славе на горе, он не был малым, он стал
великим. Но он сделал великими учеников, чтобы они могли видеть его,
великого" (26); "[Те же, кто пребывает в истине], исполнятся совершенства,
когда вся истина откроется. Ибо истина подобна незнанию: сокрытая, она
покоится в самой себе, но, когда она открывается (и) познается, ее
прославляют. Насколько могущественнее она незнания и заблуждения! Она дает
свободу. Логос сказал: Если вы познаете истину, истина сделает вас
свободными. Незнание - это рабство. Знание - это свобода. Если мы познаем
истину, мы найдем плоды истины в нас самих. Если мы соединимся с ней, она
воспримет нашу плерому" (123).
Путь перехода от одного уровня бытия к другому мыслится в апокрифе как
процесс познания - откровения. Бытие оказывается знанием (истинным или
ложным), знание - бытием: "Невозможно, чтобы некто видел что-либо из
вечного, если он не станет подобным этому. В истине не так, как с человеком,
который в мире: этот видит солнце, хотя он не солнце, и он видит небо, землю
и другие предметы, не будучи всем этим. Но ты увидел нечто в том месте - ты
стал им. Ты увидел Дух - ты стал Духом. Ты увидел Христа - ты стал Христом.
Ты увидел [Отца - ты] станешь Отцом. Поэтому в [этом месте] ты видишь каждую
вещь, и [ты не видишь] себя одного. Видишь же ты себя в том [месте]. Ибо [ты
станешь] тем, что ты видишь" (44; ср. 122: "Никто не сможет видеть жениха и
невесту, если он [не] станет таковым").
Единство мироздания обнаруживает себя в том, что мы назвали бы теорией
познания - бытия. Ее некоторые черты довольно отчетливо проступают в тексте,
хотя, повторяем, интерпретируя, улавливая контур учения, мы вынуждены
постоянно говорить о том, что в евангелии выражено с помощью образов. Да и
общие понятия, употребленные в нем, тоже не остаются содержательно
неизменными в интерпретируемой системе.
Итак, единство мироздания в его духовности не нарушают ни метаморфозы
его, ни многослойность, ни множественность. Это единство проявляет себя в
некоем соответствии уровней бытия. Рассуждая о нем, евангелист прибегает к
понятиям "образ", "символ".
"Мир", все принадлежащее ему восприняты в качестве образа "царствия", и
этому посвящены многие изречения: "Познайте [общение] неоскверненное, ибо
оно обладает [великой] силой. Его образ существует в оскверненной форме"
(60); "[Господь восстал] из мертвых. [Он явился таким, каким] он был. Но
[тело его] было совершенным. [Ибо у него была] плоть. Но эта [плоть - плоть]
истинная. [Наша же плоть] - неистинная, но [мы обладаем] образом истинной"
(72).
О бытии как открытии сокрытого, как познании с большой силой говорится
в конце сочинения: "[Пока] внутренности человека скрыты, человек жив. Если
внутренности его являются (и) выходят наружу, человек умрет. Так и с
деревом. Пока корень его скрыт, оно цветет (и) растет, если корень его
является, дерево сохнет. Так и с каждым порожденным в мире, не только с
открытым, но и с сокрытым. Ибо, пока корень зла скрыт, оно сильно. Но если
оно познано, оно распускается, и, если оно раскрылось, оно погибло". И
далее: "Мы же, - да врезается каждый из нас в корень зла, которое в нем, и
вырывает [его] до корня его в своем сердце. Но оно будет вырвано, когда мы
познаем его. Но если мы в неведении о нем, оно укореняется в нас и
производит свои плоды в нашем сердце. Оно господствует над нами, мы - рабы
ему. Оно пленяет нас, чтобы мы делали то, что мы [не желаем], (и) то, что мы
желаем, мы бы [не] делали. [Оно] могущественно, ибо мы не познали его"
(123).
"Истина не пришла в мир обнаженной, но она пришла в символах и образах.
Он не получит ее по-другому" (67); "Тайны истины открыты в символах и
образах" (124),- не устает повторять евангелист. Понимание того, что
мироздание едино, несмотря на все разнообразие его форм, стоит за этими
словами. Познание как путь таинств ("Открытое - через открытое, скрытое -
через скрытое. Существуют некоторые вещи, скрытые - через открытое. Есть
вода в воде, есть огонь в помазании". - 25), как чтение символов ("...мы
проникаем туда - в сокровенное истины - путем символов презираемых и вещей
слабых". - 125) и одновременно как течение бытия, как само бытие - это,
пожалуй, одна из наиболее волнующих евангелиста тем.
С этим же связаны тексты, посвященные именам, которые по своему
значению в апокрифе в какой-то мере приближаются к образам: "Но истина
породила имена в мире из-за того, что нельзя познать ее без имен. Истина
едина, она является множеством, и (так) ради нас, чтобы обучить нас этому
единству посредством любви через множество" (12).
Верный себе, автор апокрифа оттеняет и другое свойство имен: "Имена,
которые даны вещам земным, заключают великое заблуждение, ибо они отвлекают
сердце от того, что прочно, к тому, что не прочно, и тот, кто слышит (слово)
"Бог", не постигает того, что прочно, но постигает то, что не прочно. Также
подобным образом (в словах) "Отец", и "Сын", и "Дух святой", и "жизнь", и
"свет", и "воскресение", и "церковь", [и] во всех остальных не постигают
того, что прочно, но постигают то, что не прочно, [разве только] познали то,
что прочно. [Имена, которые были] услышаны, существуют в мире [для обмана.
Если бы они были] в зоне, их и день не называли бы в мире и не полагали бы
среди вещей земных. Они имеют конец в зоне" (11).
В именах заключена большая сила (13). Их значение велико, что