А сзади, продираясь сквозь кусты и ревя от ярости, долину заполняли северяне. Где-то здесь должны быть дворфы. Им не уйти. Скоро они будут пойманы. Охота продолжалась, перемещаясь все дальше на юг к ущелью Петли. Риска подумал, что, если повезет, две половины армии Чародея-Владыки бросятся друг на друга в тумане и каждая будет думать, что перед ней враг. Они успеют перебить множество солдат, прежде чем поймут свою ошибку.
Дворфы поднимались вверх, туда, где громоздились валуны, за которыми начинался верхний ярус гор. Сюда за ними никто не пойдет, по крайней мере в такой темноте, а к утру их следы совсем затеряются.
Рабур замедлил шаг и с благодарностью положил руку на широкое плечо друга. Риска улыбнулся королю, но на сердце он ощущал холод и тяжесть. Он знал численность армии, которая охотилась за ними, и понимал, что за существа возглавляли ее. Да, на этот раз дворфам удалось уйти. Они навязали северянам эту долгую и бесполезную охоту, задержали их наступление и остались живы, чтобы снова вступить в битву.
Но когда настанет час решающей битвы, им придется платить.
И Риска боялся, что настанет он слишком скоро.
ГЛАВА 20
В Арборлоне шел дождь: нудный, нескончаемый ливень, укутавший город пеленой влаги и туманной серости. Вечерело. Дождь начался на рассвете и теперь, спустя девять часов, стихать не собирался. Ярл Шаннара смотрел на него из своего убежища в летнем королевском доме, где прежде он часто уединялся, куда скрылся и на этот раз. Он смотрел, как дождь барабанит по оконным стеклам и сотням луж на дорожках. Как преображает деревья, делая их стволы черными и шелковыми, а листья — ярко-зелеными. От тоски ему казалось, что, если смотреть на дождь достаточно долго, он сможет изменить и его самого. В скверном настроении он пребывал с самого возвращения в город три дня назад. Ярл пришел домой с теми, кто остался от его поискового отряда, — с Преей Старл, Берном Эридденом и двумя Эльфийскими Охотниками, Обанном и Раском. Он привез с собой Черный эльфинит и тело Тэя Трефенвида. Никто не встретил Ярла, и его возвращение никого не обрадовало. Кортан Беллиндарош умер от ран, не приходя в сознание. Трон перешел к его сыну Алитену, и его первым указом стало распоряжение об организации вылазки с целью выследить убийц отца. Безумие! Однако никто не остановил его. Так мог поступить только глупец. Ярл был возмущен и опасался, что эльфам достался безмозглый король. Или не досталось совсем никакого короля, поскольку Алитен Беллиндарош покинул Арборлон неделю назад и с тех пор о нем никто не слышал.
Стоя в тишине, Ярл смотрел из окна на дождь, на туманную муть, на просветы между падающими каплями, — смотрел неизвестно куда. Его взгляд был пустым. Таким же пустым, как и летний дом, — только он наедине со своими мыслями. Не слишком приятная компания. Мысли не давали ему покоя. Потеря Тэя потрясла его, оказалась гораздо больнее, чем он мог себе представить, гораздо глубже, чем он мог стерпеть. За всю жизнь у него не было друга вернее и ближе, чем Тэй Трефенвид. И не важно, что они выбрали разные пути, что подолгу жили вдали друг от друга. Дружба не прекращалась. То, что Тэй Трефенвид стал друидом, а Ярл Шаннара — капитаном Придворной Гвардии, а потом советником короля, ничего не изменило. Когда Тэй вернулся домой из Паранора в последний раз и Ярл впервые увидел его скачущим по дороге в Арборлон, ему показалось, что они расстались совсем недавно и время ничего не значило. Теперь Тэй ушел навсегда. Он отдал свою жизнь, чтобы его друзья и товарищи остались живы и Черный эльфинит был доставлен в Арборлон в целости и сохранности.
Черный эльфинит. Убийственное оружие. Глухая злоба поднималась в душе Ярла Шаннары, когда он думал о проклятом талисмане. За эльфинит пришлось заплатить жизнью его друга, а Ярл до сих пор не имел понятия о его предназначении. Зачем он нужен? Что это за цель, которая может оправдать потерю самого драгоценного для тебя человека?
Ярл не знал ответа. Он сделал то, что должен был сделать, — привез Черный эльфинит в Арборлон, не допустил, чтобы камень попал в руки Чародея-Владыки, хотя всю дорогу боролся с желанием избавиться от камня, бросив его на дно самой глубокой пропасти, которую только можно найти. Окажись он один, Ярл, возможно, так и сделал бы, столь велики были злость и горе от утраты Тэя. Но с ним были Прея и Берн Эридден, и они тоже отвечали за сохранность камня. Так что Ярл привез его домой, как хотел Тэй, и с самого приезда был готов в любой момент отказаться от всяких прав на камень.
Однако в этом судьба не благоволила к нему. Кортан Беллиндарош умер, его наследник ушел в дурацкий поход. Кому тогда передать эльфинит? Нельзя же отдать его в руки Большого Совета эльфов, этого сборища ни на что не способных старых болтунов, не обладавших ни разумом, ни предвидением, особенно теперь, когда Кортан умер. Нельзя отдать его и Алитену. Во-первых, он отсутствует, а во-вторых, эльфинит никогда и не предназначался ему. Итак, вручить камень следует Бреману, но друид еще не прибыл в Арборлон, если он вообще сюда доберется. По совету Преи и Берна Эриддена — единственных, кто мог давать советы в этом деле, — он спрятал Черный эльфинит в глубине дворцовых катакомб, там, где никто никогда не смог бы найти камень без его помощи. Ярл, Прея и искатель, как никто другой, понимали, насколько эльфинит опасен. Они видели, на что способна его темная сила. Сами были свидетелями его безграничной власти. Перед глазами до сих пор стояли все люди и нелюди, в мгновение ока превращенные им в пепел, Тэй Трефенвид, сраженный ответным ударом, несмотря на все свое искусство друида. Черная сила, неподвластная разуму, — проклятие, и она должна быть навсегда спрятана под замок.
«Я надеюсь, что он стоил твоей жизни, Тэй, — мрачно думал Ярл Шаннара. — Но я не могу постичь этого».
От дождя его стал пробирать холод, так что заныли кости. Огонь — единственный источник тепла в этой большой гостиной — умирал в камине, и Ярл подошел ближе, чтобы подбросить еще несколько поленьев. Сделав это, он уставился на поднимающиеся языки пламени, размышляя о зигзагах судьбы. Он так много потерял в последние несколько недель. Зачем эти потери? Чем все кончится? В чем причина? Ярл покачал головой и откинул назад светлые волосы. Философские вопросы только смущали его. Он был воином и лучше всего разбирался в том, как ответить на удар. Так в чем же суть этого дела? Ярл чувствовал себя побитым и опустошенным. Дождь и мгла за окном как нельзя лучше подходили к его настроению: ни цели, ни ясного будущего, только боль потерь.
В день возвращения Ярл пошел к родителям Тэя и к Кире сообщить о его смерти. Иначе он поступить не мог. Престарелые родители Тэя приняли известие стоически и, немного поплакав, быстро утешились, усмотрев в нем в связи с собственным приближающимся концом капризы неотвратимой смерти. Но Киру печальная весть совершенно сразила. Рыдая, она повисла у Ярла на груди, в отчаянии цепляясь за него, ища поддержки, которую он не мог дать. Обнимая ее, Ярл думал о том, что она потеряна для него, как и ее брат. Кира, всхлипывая и содрогаясь всем телом, припала к нему сжавшимся комочком плоти и ткани, легким, как воздух, и в тот момент Ярл подумал, что печаль о Тэе — это все, что отныне будет между ними общего.
Он отвернулся от камина и снова поглядел в окно. Сырой и серый день тянулся нестерпимо медленно, и ничто в нем не давало надежды.
Входная дверь открылась и снова закрылась, и Прея Старл, сняв в прихожей плащ и повесив его, вошла в комнату. На ее лице и руках блестели капли Дождя, а на гладкой смуглой коже все еще заметны были синяки и царапины, оставшиеся от путешествия к Разлому. Девушка смахнула бусинки воды с кудрявых каштановых волос. Медово-карие глаза внимательно изучали Ярла, словно их удивляло то, что они видели.
— Они хотят сделать тебя королем, — негромко произнесла она.
Он уставился на нее:
— Кто?
— Они все. Большой Совет, королевские советники, люди на улицах. Придворная Гвардия, армия — все. — Девушка слабо улыбнулась. — Они говорят, будто ты — их единственная надежда. Алитен слишком ненадежен, слишком безрассуден. У него нет опыта. Он ничего не умеет. И не важно, что он уже стал королем, они хотят, чтобы он ушел.
— Но, кроме него, есть еще два внука!
— Дети, едва научившиеся ходить. Эльфийский народ не хочет видеть детей на троне Беллиндарошей. Они хотят тебя.
Ярл недоверчиво покачал головой:
— Они не могут принять такое решение. Никто не имеет права его принять.
— Ты имеешь, — сказала Прея.
Она прошла через комнату к огню. Ее стройное, гибкое тело с кошачьей быстротой и грацией двигалось в полумраке. Ярл залюбовался легкими движениями девушки, ее фигурой. Его восхищала ее душевная сила, особенно теперь, после всего, что случилось. Она стояла перед камином, протянув руки к огню. Потом замерла, не сводя глаз с огня.
— Я слышала сегодня его голос, — сказала она. — На улице. Голос Тэя. Он звал меня, произносил мое имя. Я слышала его совершенно отчетливо. Повернулась и чуть не столкнулась с человеком, который шел сзади. Я оттолкнула его и, не слушая, что он говорил, стала искать Тэя. — Прея медленно покачала головой. — Но его не было. Мне это почудилось.
Ее голос понизился до шепота и затих. Она не поворачивалась.
— До сих пор не могу поверить, что его больше нет, — чуть помедлив, сказал Ярл. — Мне все кажется, что это ошибка, он где-то здесь, того гляди, войдет в комнату.
Он отвернулся и уставился в темноту у входной двери.
— Я не хочу быть королем. Я хочу, чтобы Тэй снова ожил. Хочу, чтобы все стало как прежде.
Девушка молча кивнула, продолжая смотреть на огонь. Дождь барабанил по крыше и по оконному стеклу. Слышался шепот ветра.
Потом Прея обернулась и, подойдя к Ярлу, застыла перед ним. Он не мог понять, что значит ее взгляд. В нем перемешалось так много разных чувств, что трудно было дать ему определение.
— Ты меня любишь? — прямо спросила она, глядя ему в глаза.
Вопрос так удивил Ярла, до такой степени застал его врасплох, что он не смог ответить. Он лишь глазел на нее, разинув рот.
Прея улыбнулась, решив, что он не может подобрать слова. Ее глаза наполнились слезами.
— Ты знаешь, что Тэй был влюблен в меня? Он медленно, удивленно покачал головой:
— Нет.
— Сколько я себя помню. — Она помолчала. — Как ты всю жизнь был влюблен в Киру. — Быстро протянув руку, она приложила палец к его губам. — Нет, дай мне закончить. Это нужно сказать. Тэй любил меня, но никогда не стал бы ничего предпринимать. Даже не заговорил бы об этом. Он был так верен тебе, что не мог переступить через вашу дружбу. Знал, что я предназначена тебе, и, хотя не был уверен в твоих чувствах, не хотел вмешиваться, считая, что ты полюбишь меня и женишься на мне. Он знал о Кире, но знал и о том, что она тебе не пара, даже когда ты сам этого не понимал.
Прея подошла еще на шаг ближе. Слезы текли по ее щекам, но она не обращала на них внимания:
— Ты никогда не знал Тэя Трефенвида с этой стороны. Он был сложным человеком, как и ты, впрочем. Вы оба понимали друг друга совсем не так хорошо, как вам казалось. Каждый из вас был тенью другого, и в некоторых вопросах вы отличались друг от друга, как тень отличается от живого человека. Я знала, в чем эти различия. Всегда знала.
Она проглотила комок, подступивший к горлу.
— Теперь и ты должен узнать это. Узнать, что значит жить, когда твоя тень умерла. Тэя больше нет, Ярл. А мы есть. Что с нами будет? Нам решать. Тэй любил меня, но он мертв. Любишь ли ты меня? Любишь ли так же сильно? Или между нами всегда будет стоять Кира?
— Кира замужем, — тихо произнес Ярл, и его голос дрогнул.
— Кира жива. А жизнь всегда рождает надежду. Если она так нужна тебе, возможно, ты сможешь добиться ее. Но ты не можешь иметь нас обеих. Я потеряла одного из двух самых дорогих мужчин в моей жизни. Потеряла его, не успев даже поговорить с ним, как говорю сейчас с тобой. Я не допущу, чтобы это произошло во второй раз. — Она помолчала, чувствуя неловкость от того, что собиралась сказать, но не отвела глаза. — Хочу сказать тебе еще кое-что. Если бы Тэй предложил мне выбирать между вами, я бы, наверно, выбрала его.
Наступила пауза, которая, казалось, никогда не кончится. Они, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, застыв посреди комнаты. В камине тихонько потрескивали дрова, за окном стучал дождь.
С приближением сумерек тени в комнате стали — удлиняться.
— Я не хочу терять тебя, — негромко сказал Ярл. Прея не отвечала. Она хотела услышать нечто большее.
— Я был влюблен в Киру когда-то, — согласился он. — Думаю, я и теперь люблю ее. Но уже не так, как прежде. Я смирился с мыслью, что потерял ее, и больше не оплакиваю эту потерю. Я вспоминаю о ней, когда думаю о Тэе, о нашем детстве. Она — часть моей жизни, и было бы глупо пытаться отрицать это. — Ярл глубоко вздохнул. — Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя. Да. По правде говоря, я никогда не задумывался об этом, но так оно и есть. Наверно, я был уверен, что ты всегда будешь со мной, поэтому не считал нужным думать о чем-то большем. Зачем выяснять то, что кажется очевидным? Мне это казалось ненужным. Но я ошибался. И теперь вижу это. Я смотрел на тебя как на нечто само собой разумеющееся, мне хватало того, что есть. В своем благодушии я не допускал никаких сомнений, не помышлял, будто что-то может измениться. Но я потерял Тэя и с ним важную часть самого себя. Я не знаю, что делать, зачем жить, — словно дошел до конца пути, по которому шагал долгие годы, и уперся в тупик. Когда ты спросила, люблю ли я тебя, мне стало ясно: любовь к тебе — пожалуй, единственное, что у меня осталось. И это не мелочь, не утешение в моем горе. Это гораздо важнее. Говорю и чувствую, какой я глупец. Любовь к тебе — единственная истина, которую я могу признать. Самое важное в моей жизни. Смерть Тэя дала мне понять это. Дорогая цена, но что поделаешь.
Большие сильные руки Ярла нежно легли на плечи девушки.
— Я люблю тебя, Прея.
— Любишь? — тихо переспросила она.
Когда она произнесла эти слова, Ярлу показалось, что между ними разверзлась пропасть. Огромная тяжесть легла ему на плечи. Он неловко стоял перед ней, не зная, что делать дальше. Рост и сила всегда были источником его уверенности, но при общении с Преей они только мешали.
— Да, Прея, — сказал он наконец, — люблю. Люблю, как никогда никого не любил. Я не знаю, что еще сказать. Разве что… я надеюсь, ты еще любишь меня.
И даже теперь она ничего не ответила, неподвижно стоя перед ним и глядя ему в глаза. Прея больше не плакала, но на лице еще блестели влажные полоски. Слабая улыбка приподняла уголки ее рта.
— Я никогда не переставала любить тебя, — шепнула она.
Девушка шагнула к нему и позволила себя обнять. Немного погодя она сама обняла его.
Они сидели рядом у огня, когда несколько часов спустя появился Берн Эридден. Уже стемнело, последние лучи дневного света угасли, а дождь, ослабев, превратился в морось, беззвучно падавшую на раскисшую землю. На утомленный город опустилась тишина, в окнах домов стали зажигаться огни, едва мелькавшие в просветах меж провисших, напитавшихся водой крон деревьев. Сейчас, пока шли ремонтные работы и не определился новый правитель, во дворце никто не жил, и только в летнем доме теплилась жизнь. Придворная Гвардия охраняла дом, чтобы обеспечить безопасность Ярла Шаннары как члена королевской семьи и, по слухам, возможного короля.
Стража трижды останавливала Берна Эриддена, прежде чем он добрался до дверей летнего дома, и разрешила ему пройти только потому, что Ярл распорядился предоставить искателю свободный доступ к нему в любое время. Между ними не было почти ничего общего, и после смерти Тэя всякие взаимоотношения могли закончиться, так как единственным, кто связывал их во время путешествия на запад, был эльф-друид. Со смертью Тэя они должны были разойтись снова, поскольку прежде смотрели друг на друга с недоверием и пренебрежением.
Однако этого не случилось. Возможно, каждый молча решил про себя, что этого не должно произойти, хотя бы в память о Тэе. А может быть, их связывала общая потребность разобраться в событиях их совместного путешествия, необходимость довершить начатое, чтобы друг не отдал свою жизнь даром. Тэй пожертвовал собой ради них. Так разве не должны они отбросить разногласия ради него? После возвращения они успели поговорить о многом: о подвиге их друга, о том, насколько важным он считал исполнить поручение, данное Бреманом, о смертоносной сущности Черного эльфинита, о мрачной тени Чародея-Владыки, нависшей над Четырьмя Землями. Вместе с Преей Старл они обсуждали, как переправить Черный эльфинит Бреману и что следует сделать, чтобы эльфийская армия отправилась на помощь дворфам. Они думали не о себе, а о большом мире и об опасности, которая угрожала ему.
Как-то ночью, за два дня до возвращения в Арборлон, Ярл попросил искателя предсказать исход их совместного предприятия. Берн Эридден знал, что ему нелегко было просить об этом, и после недолгого раздумья согласился сделать все, что в его силах. Он и сам рад был предложить Ярлу свои услуги, если тот сочтет их полезными. Ярл принял предложение. Они скрепили рукопожатием свой договор и, хотя об этом никто не говорил, — начало новой дружбы.
Итак, искатель пришел. Вид его был жалок: старый плащ совершенно промок, щуплая фигурка сгорбилась и съежилась. У дверей искателя встретила Прея, сняла с него плащ и провела к огню, чтобы он согрелся. Ярл налил в кружку добрую порцию крепкого эля и протянул Берну Эриддену. Прея укутала его пледом. Он принял все это, бросая на них робкие взгляды и смущенно бормоча слова благодарности. В его глазах светилась озабоченность. Искатель пришел к ним неспроста.
— Я должен кое-что сказать тебе, — обратился он к Ярлу после того, как слегка согрелся и перестал трястись от холода. — Меня посетило видение, и это касается тебя.
Ярл кивнул.
— Что ты видел?
Искатель потер руки и отпил немного эля, всего несколько глотков. Его лицо заострилось, глаза ввалились, как будто он плохо спал. Впрочем, у него все время был загнанный вид с тех пор, как они вернулись с Разлома. События в Великой Чу потрясли его до глубины души. Крепость и ее обитатели безжалостно обошлись с ним, пытаясь сломить его волю, чтобы он не смог помочь Тэю. Они проиграли, но вред, причиненный искателю, был очевиден.
— Когда Тэй первый раз пришел ко мне просить помощи в поисках Черного эльфинита, я, воспользовавшись своим искусством, заглянул в его сознание. — Берн Эридден вдруг повернулся к Ярлу. — Это был самый простой и точный способ определить, что он хочет найти с моей помощью. Я не сказал ему, что делаю, но не желал, чтобы он что-либо от меня утаил. Я узнал даже больше, чем хотел. Друид Бреман открыл ему четыре видения. В одном ему предстали Великая Чу и Черный эльфинит. Именно его я и хотел увидеть. Но мне предстали и остальные. Увидел я падение Паранора и Бремана, ищущего медальон на цепочке. Увидел, как друид снова пришел к темному озеру…
Он задумался, потом торопливым, беспокойным движением руки отмахнулся от того, что собирался сказать.
— Впрочем, это все не так важно. Важно последнее. — Он смущенно помолчал. — Я слышал разговоры. Эльфы намереваются сделать тебя королем. Они не хотят Алитена и внуков, собираются короновать тебя.
— Болтовня, и больше ничего, — возразил Ярл. Берн Эридден поплотнее укутался в свою одежду.
— Я так не думаю, — коротко парировал он. Прея вышла вперед и встала рядом с Ярлом.
— Что ты видел, Берн? Неужели Алитен Беллиндарош мертв?
Искатель покачал головой:
— Не знаю. Мне открылось другое. Но это имеет отношение к короне. — Он глубоко вздохнул. — В видении Бремана, последнем, которое я извлек из памяти Тэя, был человек, стоящий на поле битвы с необычным мечом в руках. Меч — это магический талисман. На рукояти выгравировано изображение Эйлт Друина — рука, держащая зажженный факел. Напротив человека стоял призрак, завернутый в черное, безликий и непроницаемый, если не считать глаз, маленьких и огненно-красных. Человек и призрак сошлись в смертельной схватке.
Он снова отпил эля и отвел глаза в сторону.
— Я видел его лишь мельком и не придал этому видению большого значения. Тогда это было не важно. Меня интересовало только то, о чем просил Тэй. До сегодняшнего дня я и не вспоминал о нем. — Темные глаза Берна посмотрели вверх. — Сегодня я рассматривал свои карты, сидя у огня. Разомлев от тепла и шума дождя на улице, я уснул, и во сне мне явилось видение. Оно пришло внезапно и оказалось неожиданно явственным и определенным. Странно, ведь большинство видений, предчувствий и предзнаменований о том, что утрачено и может быть найдено, приходит постепенно, исподволь. А в этом я сразу же узнал видение Бремана о человеке и призраке на поле битвы. Но на сей раз я узнал их обоих. Призрак — это Чародей-Владыка. А человек — это ты, Ярл Шаннара.
Ярл едва сохранил серьезный вид, ему вдруг почему-то стало очень смешно. Возможно, идея показалась совершенно невероятной. А может быть, он не мог поверить, что Тэй не узнал его в видении, а Берн Эридден узнал. Или это была реакция на дурное предчувствие, которое болью пронзило его, когда он услышал слова искателя.
— И еще. — Искатель не дал ему времени подумать. — На мече, который ты держал, был медальон, найденный Бреманом в разрушенном Параноре. Медальон зовется Эйлт Друин и является символом предводителя друидов Паранора. Он обладает мощной магической силой. Меч — это оружие, созданное для того, чтобы уничтожить Брону, а Эйлт Друин стал частью этого меча. Сам понимаешь, что никто мне этого не объяснял, никто ничего не говорил. Я просто почувствовал, что это так. И точно так же, увидев тебя стоящим на поле битвы, я в одно мгновение понял, что ты станешь королем эльфов.
— Нет. — Ярл Шаннара упрямо покачал головой. — Ты ошибаешься.
Искатель смотрел на него, не отводя глаз.
— Ты видел меня в лицо?
— Мне не нужно было видеть тебя в лицо, — тихо произнес Берн Эридден. — Или слышать твой голос.
Или высматривать подданных, которые повиновались бы тебе, как королю. Я точно знал, что это ты.
— Значит, само видение лжет. Да наверняка лжет! — В поисках поддержки Ярл посмотрел на Прею, но она предусмотрительно промолчала в ответ на его призывный взгляд. От злости у него сжались кулаки. — Ничего не хочу знать!
Все молчали. Поленья в камине тихонько потрескивали, глубокая спокойная ночь, казалось, прислушивалась к тому, о чем они говорят, как соглядатай, жаждущий узнать, что происходит. Ярл поднялся, подошел к окну и замер, глядя на деревья и туман. Ему хотелось провалиться сквозь землю.
— Если я позволю им сделать меня королем… Он не закончил. Прея встала и, глядя на него из другого конца комнаты, произнесла:
— У тебя появится возможность завершить то, что не смог Тэй Трефенвид. Став королем, ты сможешь убедить Большой Совет послать эльфов на помощь дворфам. Сможешь распоряжаться Черным эльфинитом по своему усмотрению, и тебе не нужно будет ни перед кем отчитываться. А самое важное: у тебя появится возможность покончить с Чародеем-Владыкой.
Ярл Шаннара быстро повернул голову.
— Чародей-Владыка уничтожил друидов. Какие у меня шансы одолеть такое чудовище?
— У тебя их больше, чем у кого бы то ни было, — тут же ответила она. — Видение повторилось дважды: в первый раз оно явилось Бреману, во второй раз — Берну. Должно быть, это пророчество. А если так, у тебя есть шанс совершить то, чего не смог бы даже Тэй. Ты можешь спасти всех нас.
Ярл уставился на нее. Она говорила, что он будет королем. Что он должен им стать. Она просила его согласиться.
— Она права, — тихо сказал Берн Эридден.
Но Ярл не слушал его. Он все смотрел на Прею, вспоминая, как лишь несколько часов назад она уже потребовала от него сделать выбор. «Что я для тебя значу? Насколько я важна для тебя? » Теперь она снова задавала те же вопросы, лишь слегка видоизменив их. «Что значат для тебя люди? Насколько они важны для тебя? » Он понял, какой внезапный крутой поворот внесла в их отношения и в его судьбу смерть Тэя Трефенвида. События, которые не могли ему привидеться даже во сне, словно сговорившись, совершили этот поворот. — Властные и неумолимые руки судьбы легли ему на плечи. Ответственность, ожидания людей — все лежало на весах, равновесие которых зависело от его решения.
Мысли метались в голове в поисках ответа, но не находили его. И все же Ярл с пугающей определенностью знал — каков бы ни был его выбор, ему никуда от него не деться.
— Ты должен принять вызов, — твердо сказала Прея. — Ты должен решить.
Ярл почувствовал, как мир неудержимо завертелся перед ним. Она хотела от него слишком много. Разве необходимо решать сейчас? Вся эта суета — лишь результат слухов и домыслов. Нет никакого формального повода решать вопрос трона. Судьба Алитена неизвестна. А как быть с внуками Кортана Беллиндароша? Тэй Трефенвид сам спас им жизнь. Можно ли так бездумно сбрасывать их со счетов? Ярл не был готов к этим вопросам, его ум едва мог охватить все, о чем его заставляли думать. Мысль крутилась по бесплодному замкнутому кругу, и в этой безмолвной тишине Ярл вдруг оказался один на один с гримасничающим призраком собственного отчаяния.
Отвернувшись от тех двоих, которые ждали, когда он заговорит, он смотрел через стекло в ночь.
Ответ не приходил.
ГЛАВА 21
Солнце садилось, и город Дехтера купался в разливах кроваво-красного света. Он раскинулся на равнине меж двух невысоких хребтов, протянувшихся с севера на юг, и его дома вырисовывались на фоне пурпурного горизонта угловатым зубчатым нагромождением стен и крыш. С восточных лугов выползала темнота и, оттесняя пятно уходящего света, заглатывала землю черной пастью. Солнце, лежавшее поверх низкой гряды облаков, окрасило небо и землю сначала в оранжевый, а затем — в красный цвет, расписывая их невероятными трепещущими красками, — прощальный непокорный жест приближающегося к неизбежному концу дня.
Стоя вместе с Бреманом и Марет с восточной стороны, где тьма уже воцарилась над невысокими горными вершинами, а равнины, лежащие впереди, расчертили темные полосы теней, Кинсон Равенлок молча смотрел на цель их путешествия.
Дехтера — город ремесленников, куда легко было добраться из других крупных городов Южной Земли, — располагалась неподалеку от рудников, дававших ей все необходимое. Она была большой, гораздо больше любого из северных или приграничных городов, любого города дворфов и эльфов, разве что за исключением самых крупных городов троллей. В Дехтере было все: дома, люди, магазины, но больше всего там было печей. Они горели без перерыва, и целые кварталы укрывала днем пелена густого дыма их труб, а ночью заливал яркий горячий свет их вечно открытых пастей. Печи жадно глотали дерево и уголь, кормившие огонь в их раскаленном брюхе, куда поступала руда, чтобы расплавиться и обрести форму. Во всякий час молоты стучали по наковальням и высекали искры, превращая Дехтеру в город нескончаемого огня и шума. Жар и дым, пепел и песок наполняли воздух, окутывали дома и людей. В семье городов Южной Земли Дехтера слыла замарашкой; в ней, скорее, нуждались, чем любили ее, с нею, скорее, мирились, чем радовались ей.
Кинсон Равенлок в очередной раз подумал, насколько странен выбор этого места для изготовления магического талисмана. Город жил тяжелым монотонным трудом и особенно недружелюбно относился к друидам и к магии. И все же, когда несколько дней назад житель приграничья впервые высказал свои сомнения, Бреман объяснил, что именно здесь они должны найти нужного человека.
«Кто бы он ни был», — добавил про себя Кинсон. Несмотря на то что друид с охотой рассказал им, куда они идут, он не пожелал открыть, с кем предстоит встретиться.
Почти две недели ушло у них на это путешествие. Коглин дал Бреману формулу смеси металлов для сплава, из которого следует выковать магический меч против Чародея-Владыки. Старик так и остался непреклонным скептиком и, когда они уходили, напутствовал их с уверенностью, что больше никогда не увидит. Они приняли его прощальные слова с усталым смирением и, покинув Каменный Очаг, пошли через Темный Предел назад в Сторлок. Эта часть пути заняла почти неделю. По возвращении в Сторлок они раздобыли лошадей и на равнины выехали уже верхом. В это время чуть южнее них прошла армия Северной Земли, преследуя дворфов в Вольфстааге. И потому Бреман повел своих спутников по направлению к Рунным горам и только потом на юг, вдоль берега Радужного озера. Он считал, что на таком расстоянии к западу от Анара меньше вероятность напороться на прислужников Чародея. Они переправились через Серебряную реку и, пройдя по границе Мглистой Топи, вышли к Кургану Битвы. Двигались медленно и осторожно, поскольку эти болотистые места слыли опасными сами по себе, не говоря уж о тварях, служивших Броне, и не имело никакого смысла рисковать понапрасну
Так что трое путешественников поскакали на юг по дороге, зажатой между бесплодными просторами Кургана Битвы с его сиренами, призраками и темной чащей Черных Дубов, кишащей бесчисленными волчьими стаями. Днем они ехали, а ночью по очереди дежурили. Путники, скорее, ощущали присутствие, чем видели, тех существ, встречи с которыми им хотелось избежать, существ одновременно и здешних, и нездешних, созданных из земли, воды и воздуха. Они ощущали на себе их взгляды и не раз чувствовали, как те подходили совсем близко. И все же никто не посягал на них, не пытался их преследовать, так что, благополучно избежав опасности приграничных земель, они продолжили свой путь.