1. Древнерусская народность обладала тремя типами языка: живая восточнославянская речь, отраженная в деловых памятниках; церковнославянский язык (русифицированный старославянский язык) и древнерусский литературный язык, объединивший две языковые стихии (элементы книжного церковнославянского языка и живой восточнославянской речи). В эпоху существования великорусской народности наблюдается билингвизм (двуязычие): славянизированный литературный язык и совершенно иная по структуре живая разговорная речь Московского государства, нашедшая отражение в государственном деловом языке. Следовательно, в донациональный период развития русского литературного языка «границы литературного языка и народности не совпадают. Литературный язык далеко выходит за пределы разговорной речи народности и может быть не соотносителен с нею»
1. Основным признаком литературного языка национального периода его развития является наличие единого литературного языка, общего для всей нации, контактирующего с живой народной речью.
2. Сферы применения, общественные функции литературного языка в донациональный период были ограничены. Например, в Московском государстве деловые сферы обслуживал приказный язык, публицистику, высокие жанры художественной литературы – литературный славянизированный язык. В национальную эпоху литературный язык поливалентен, употребляется во всех сферах устного и письменного общения людей.
3. В донациональный период развития и в период формирования и существования национального литературного языка наблюдается различное соотношение литературного языка и диалектов. «Единые наддиалектные нормы русского литературного языка складываются на базе московского говора, являющегося сложным соединением северных и южных великорусских особенностей, развившего в себе также ряд новообразований» (Ф.П. Филин). Говор Москвы становится образцовым для жителей всех территорий России. Интересные сведения об этом находим в «Новых ежемесячных сочинениях» 1787 году: «Многие разных Российских областей жители, имея нужды, надобности и выгоды пребывать в Москве, приняли вкус приноравливаться к тамошним словам и наречию, а возвратясь в домы возбуждали в своих соотчичах ревнование подражать разговору царственного города. Без сомнения сие подражание до того распростерлось, что каждой городской житель за стыд долженствовал почитать пренебрежение неприноровления к сему новому, яко общему уже языку, и всяк возымел как будто некоторое право оговаривать и стыдить того, кто о том покажет нерадение или сделает в выговоре ошибку...» Р.И. Аванесов считал, что литературный язык, сложившись на общенародной основе, по мере своего употребления начинает тормозить развитие новых явлений в диалектах. Постепенно диалекты перестают быть общим типом языка на данной территории, так как часть населения овладевает нормами национального языка. Диалекты являются средством устного общения определенных слоев населения, главным образом жителей сельских местностей. С распространением образования диалекты начинают разрушаться и вытесняться устной разновидностью литературного языка в ее различных вариациях.
4. В донациональный период развития русский литературный язык был чужд живой разговорной речи. Русский литературный национальный язык базируется на народной основе, хотя широко использует формы, слова и синтаксические конструкции церковнославянского языка, сыгравшего чрезвычайно важную роль в истории русского литературного языка. Следовательно, «русский национальный язык в XVII и XVIII веках формируется на основе синтеза всех жизнеспособных и исторически продуктивных элементов русской речевой культуры: живой народной речи с ее областными диалектами, устного народно-поэтического творчества, государственно-делового языка в его разнообразных вариациях, стилей художественной литературы и церковнославянского типа языка с его разными функциональными разновидностями»
5. В донациональный период развития русского литературного языка отсутствует образцовая устная речь. «Национальный язык как определенный исторический этап развития языка народа включает в себя литературный язык в его письменной и устно-разговорной форме».
6. Единые орфоэпические, лексические и грамматические нормы литературного языка, обязательные для каждого образованного человека, формируются в национальный период развития языка.
7. На формирование русского литературного национального языка большое влияние оказала художественная литература, так как роль писателей в процессе выработки единых норм, в создании образцов литературного национального языка необычайно велика. «В литературном языке любой эпохи, – отмечает М.М. Гухман, – имеются элементы отбора, но в условиях формирования и развития национального языка отбор становится особенно целенаправленным, а стремление к языковому единству придает складывающейся норме общенациональный характер. В этой связи общенациональная норма, воплощенная в литературном языке, всегда является результатом не стихийного процесса языкового развития, а до известной степени искусственного отбора и вмешательства в этот стихийный процесс».
8. После завершения формирования основы единого национального литературного языка началось формирование его стилей – функциональных разновидностей литературного языка, так как наличие сложной стилистической системы предполагает единство литературного языка, создающего базу для стилистического варьирования языковых элементов.
9. «Только по отношению к национальному литературному языку может быть выдвинут тезис об организующей и формирующей роли отдельных индивидуальностей (например, Пушкин в истории русского национального литературного языка...)». Однако следует отметить, что единый по структуре, поливалентный по функциям литературный русский национальный язык сложился не сразу.
В истории русского национального языка можно выделить следующие периоды: 1) первоначальный период формирования: Петровская эпоха (конец XVII – 30-е годы XVIII века); 2) период унификации и кодификации употребления языковых элементов: ломоносовский период (40–70-е годы XVIII века) и карамзинский период (70-е годы XVIII века – первые десятилетия XIX века); 3) завершение формирования русского литературного языка: пушкинский период (20–40-е годы XIX века), послепушкинский период (40-е годы XIX века – первое десятилетие XX века); 4) развитие русского литературного языка во второе десятилетие XX века – наши дни.
Обычно конец XVII – три первых десятилетия XVIII века называют Петровской эпохой, хотя время царствования Петра I заканчивается в 1725 году. Подобное определение Петровской эпохи имеет свои основания, так как в языковом отношении указанный период однороден, для него характерны:
- дальнейшая демократизация русского литературного языка на почве сближения с живой разговорной речью и с языком деловой письменности, - интенсивное проникновение в состав русского языка слов иноязычного происхождения;
-дальнейшее ограничение функций церковнославянского языка;
-языковая пестрота текстов памятников Петровской эпохи, то есть отсутствие единых языковых норм и стремление писателей, общественных деятелей в конце периода определить эти нормы. В некоторых отношениях для языка Петровской эпохи были характерны те же особенности, что и для языка предшествующей поры, но тенденции, дающие себя знать в XVII веке, в Петровскую эпоху усиливаются, что обусловлено социально-экономическими и политическими изменениями в жизни русского общества, реформами Петра I. В Петровскую эпоху особенно ярко проявляется тенденция сближения литературного языка с живой разговорной речью, которая была характерна и для русского литературного языка второй половины XVII века, однако не следует думать, что славянизированный литературный язык прекращает свое существование в конце XVII века. Язык Петровской эпохи подвижен и изменчив. Старые языковые средства сосуществовали в нем с новыми. В памятники, созданные в рамках старого славянизированного литературного языка, или славянороссийского языка, проникали единицы живой разговорной речи. В памятники, созданные в рамках так называемого гражданского посредственного наречия, проникали элементы славянороссийского языка.
Многие произведения продолжали создаваться на основе старого славянизированного литературного языка: школьная драматургия, научные переводы, риторическая публицистика
Однако как справедливо отмечал Г.О. Винокур, это был язык литературы отживающей, обращенной в прошлое. Новые темы повествования в русской литературе петровского времени изменили не только содержание, но и форму литературы. Создавался новый тип письменного литературного языка, в котором уживались элементы церковносла- вянского языка, старого государственного приказного языка и элементы обиходной разговорной речи XVIII века. Авторы сочинений Петровской эпохи именовали новый язык литературы гражданским посредственным наречием.
С 1708 по 1710 год при участии Петра I работниками московской типографии был создан новый алфавит – гражданский печатный шрифт. 29 января 1710 года Петр утвердил новую азбуку и на обороте переплета «Изображения древнихъ и новыхъ письменъ славенскихъ печатныхъ и рукописныхъ » написал: «Сими литеры печатать истори- ческие и манифактурные книги, а которыя почернены, тѣхъ въ вышеописанныхъ книгахъ не употреблять».
1. Из алфавита был устранен ряд букв: ω – омега, ψ – пси, ѧ – юс малый, ѫ – юс большой,
2. вместо буквы ѥ введена буква е, вместо ѩ, – я, узаконена буква э. 3. Были округлены начертания букв, устранены титла, введена новая система обозначения чисел: вместо букв – арабские числа.
В приложении к «Ведомостям» за май 1710 года дан реестр «книгамъ гражданскимъ, которые... напечатаны новоизобрѣтенною» азбукой, где перечислено 15 изданий, и в том числе «Геометриа славенски землемѣрие», «Приемы циркуля и линейки», «Комплименты, или образцы, какъ пи- сать письма къ разнымъ особамъ» и др. «Ведомости» также стали печатать гражданским шрифтом. В текстах произведений, созданных в рамках «гражданского посредственного наречия», употребляются слова и формы слов, бытующие в живой разговорной речи. Например, в письме Петра I к Екатерине от 14 октября 1711 года: Катеринушка, другъ мой, здравствуй! Объявляю вамъ, что сего дня свадба сына моего совершилась, на которой много знатныхъ людей было; а отправляли в дому короле- вы польской. Итакъ малодою невескою вамъ поздравляю
В текстах писем, газет, художественной литературы (переводных повестей и драм, нарождающейся интимной поэзии) преобладают формы глаголов второго лица единственного числа с флексиями -ешь, -ишь:
новые формы множественного числа имен существительных. В «Гистории о российском матросе Василии Кориотском»: И за ту науку на корабляхъ старшимъ пребывалъ;
широко употребляются слова и словосочетания, бытующие в фольклоре или в живой разговорной речи. Например, в драме «Сципио африкан»: [Эрсил:] Ахъ! Ахъ! Какого я тамъ вижу пареня, приходящего?
самой характерной чертою языка Петровской эпохи можно считать отсутствие единых норм, языковую и стилистическую неоднородность текстов. Вторая особенность литературного языка Петровской эпохи – расширение словарного состава за счет иноязычной лексики.
Иноязычные заимствования Петровской эпохи.
Процесс развития национального языка всегда сопровождается расширением его связей с другими языками, так как в период становления нации на смену национальной замкнутости приходит всесторонняя связь наций друг с другом.
Бытовая лексика:
Термины литературы, культуры и искусства: ария, арфа, балет, гимназия, грот, канал, картина,
Военная лексика: армия (армея, армей), артилле- рия, баталия, блокада, бомба, бриг, бригантина
Административная лексика: акция, амнистия, губернатор, контракт, министр, нотарий, полиция
Научная терминология: аксиома, алгебра, арифметика, атом, вулкан, геометрия, глобус, диета
Общественно-политическая лексика: агрессор, конституция, нация, оппозиция, патриот, революция, республика
Техническая и профессиональная терминология в основном заимствовалась из немецкого: верстак, винт, кран, клейстер, машина
Большинство новых слов, вошедших в русский язык в Петровскую эпоху, осталось в нем до настоящего времени, так как они обозначали новые для русских людей предметы, явления и понятия, прочно вошедшие в их быт. Однако в период формирования национального языка, особенно в его начальную пору, словарному составу были свойственны два противоположных явления: избыточность и недостаточность. Большое количество вариантов, дублетов, синонимов позже ушло из языка, и в частности – те заимствования, которые временно вытеснили из употребления русские слова, называющие знакомые, издавна существующие на Руси понятия: виктория – победа, трактамент – пир, баталия – битва, сражение, фортеция – крепость, реги- мент – полк и т.д. Типичной приметой памятников Петровской эпохи были комментарии к иноязычным словам в самом тексте. в «Прикладах, како пишутся комплимен- ты разные»: Высокой патронъ (или благодѣтель);... Он принужденъ послѣдующего утра коляцию (или вечерин- ку съ конфектами) учинить
Новые слова иноязычного происхождения помогали переводчикам точно обозначать новые предметы и понятия, незнакомые или только что появившиеся в жизни русских людей. Отсутствие таких в словарном запасе автора, переводчика каких-либо текстов затрудняло выражение его мыслей, не давало возможности точно описать то, что он видел, точно передать сущность денотата. Чрезвычайно интересный материал, подтверждающий положение о явлении лексической недостаточности, свойственной русскому языку XVII века, находим в «Путешествии» П.А. Толстого. Вместо слов бюст, скульптура, статуя: Здѣлано одно подобие чловѣка по поесъ; Здѣланъ одинъ мужикъ изъ камени жъ, держитъ волынку; По той горѣ сидятъ (десять) дѣвицъ, вырѣзанные изъ камени зѣло предивнымъ мастерствомъ и росписаны красками и золотомъ власно, какъ живые.
Пример показывает, что употребление иноязычных слов для обозначения новых понятий, относящихся к области науки, искусства, литературы и другим областям жизни русских людей XVIII века, давало возможность точно обозначить эти понятия, кратко выразить свои мысли при описании каких-либо предметов, событий, явлений.
Отсутствие единых языковых и стилистических норм в памятниках конца XVII – первой четверти XVIII века Отсутствие единых норм наблюдается в фонетическом облике слов, в грамматической структуре и словарном составе текстов начала XVIII века, в графике и орфографии памятников.
Основные выводы
1. Петровская эпоха – последний этап функционирования книжно-славянского языка в России, отныне его судьба связана лишь с конфессиональной сферой.
2. Для литературного языка Петровской эпохи характерна дальнейшая демократизация на почве сближения его с живой разговорной речью, что было обусловлено социально-экономическими и политическими изменениями в жизни русского общества конца XVII – первой четверти XVIII века.
3. В этот период создается новый тип письменного литературного языка, именуемого гражданским посредственным наречием, в котором сосуществуют элементы книжно- славянского языка, старого приказного языка и обиходной речи XVIII века.
4. Употребление в литературе Петровской эпохи всех реально существующих в это время языковых единиц вело к языковой и стилистической пестроте письменных памятников, где обиходные средства выражения (диалектные, просторечные, разговорные) употреблялись наряду с книжными (славянскими, с одной стороны, иноязычными – с другой).
5. В Петровскую эпоху словарный состав русского литературного языка пополняется большим количеством иноязычных слов, так как процесс развития национального языка всегда сопровождается расширением его связей с другими языками. Особенно важно в начальный период становления русского литературного национального языка пополнение терминологической лексики новыми интернациональными словами.
6. Для Петровской эпохи характерно не только заимствование иноязычной лексики, но и калькирование, перевод иноязычных терминов на русский язык, что связано с усилением переводческой деятельности в первой четверти XVIII века.
7. Иноязычные слова проникали в русский язык из разных источников, заимствования могли происходить книжным и устным путем, что приводило к большой вариантности иноязычных слов, многообразию их фонетического и морфологического облика.
8. В 20–40-е годы XVIII века заметно стремление филологов, писателей регламентировать употребление различных языковых единиц, определить фонетические, грамматические и лексические нормы литературного языка.
XVIII век – время расцвета русской культуры, науки и литературы. В 1725 году открылась Академия Наук с гимназией и университетом. С 1727 года начинают выходить «Санкт-Петербургские ведомости» с «Примечаниями», где печатаются научные сочинения. В Академии работают В.К. Тредиаковский, В.Е. Адодуров, М.В. Ломоносов, ботаник и этнограф С.П. Крашенинников, физики Г.В. Крафт и Р.В. Рихман, крупнейший математик XVIII века Л. Эйлер и др. В 1755 году открывается Московский университет с гимназией, в 1757 году – Академия художеств
XVIII век – это яркий период в развитии русской литературы. В XVIII веке осваивается античное наследие (русские читатели были знакомы с произведениями Цицерона, Сенеки, Апулея, Платона, Лукиана и др.), переводятся произведения Мольера и Буало, Тассо, Расина, Мильтона, Фонтенеля, Вольтера, Корнеля и других западноевропейских писателей. Возникает новая русская литература, связанная с традициями древнерусской литературы, особенно – литературы XVII века, и с западной литературой классицизма – появляются произведения А. Кантемира, В.К. Тредиаковского, А.П. Сумарокова, М.В. Ломоносова, Д.И. Фонвизина, Я.Б. Княжнина, И.Ф. Богдановича, М.М. Хераскова и других писателей. XVIII век – время постепенного сложения единой ли те- ра турно-языковой нормы на национальной основе: «устранения двуязычия и нивелирования противопоставленных типов письменного языка», утверждение системы «трех штилей», связанной с определенными жанрами письменности, «сосуществованием и взаимодействием различных норм (узусов) языкового употребления» при строгости системы «трех штилей».
«Российская грамматика» М.В. Ломоносова, напечатанная в 1757 году, была первой русской научной грамматикой, где были узаконены как единственно правильные нормы формоупотребления, сложившиеся в середине XVIII века (30–50-е годы). М.В. Ломоносов хорошо понимал значение своего труда. В предисловии он писал: «Тупа оратория, косноязычна поэзия, неосновательна философия, неприятна история, сомнительна юриспруденция без грамматики». Ломоносов знал, что лингвист, исследователь не может диктовать языку законы и правила, он должен открывать законы, объективно существующие в языке, и, систематизируя, описывать их.
«Российская грамматика» Ломоносова состоит из шести частей (наставлений).
Первое наставление «О человеческом слове вообще » включает главы «О голосе », «О выговоре и неразделимых частях человеческого слова » – учение о звуковом строе русской речи, о соотношении произношения и написания, сопоставление «букв российских» и «букв чужестранных» для обозначения согласных звуков (например, зубные согласные: ж, з, с, ш «у англичан th, шепелеватое с»); «О сложении неразделимых частей слова» – о слогах слова, «О знаменательных частях человеческого слова » – учение о частях речи. М.В. Ломоносов выделяет две основных части речи: изображение словесных вещей – имена и изображение деяний – глаголы, которые «по справедливости знаменательные части слова названы быть могут». Кроме того, им выделены местоимения, причастия, наречия, предлоги, союзы, междуметия – «осмь частей знаменательных». Среди имен выделяются имена существительные, имена прилагательные, имена числительные.В первое наставление входит также глава «О сложении знаменательных частей слова» – учение о словосочетании, где замечено, что синтаксическое учение «надлежит до риторики», хотя названы разные периоды («сложное соединение нескольких речей»): одночленные, двучленные, тричленные и четыречленные.
Второе наставление «О чтении и правописании российском» состоит из глав «О азбуке российской » (в составе алфавита 30 букв, в том числе – ѣ, в отличие от современного алфавита здесь нет букв щ, э, е, й), «О произношении букв российских», «О складах и речениях» – учение о слогоделении, «О знаках » (точка, запятая, две точки, точка с запятой, знак вопросительный, удивительный –!, единительный – дефис, вместительный – скобки), «О правописании».
Третье наставление «О имени» почти не отличается от разделов подобного рода в современных грамматиках русского языка.
единственного и множественного числа.
Парадигмы склонения совпадают с парадигмами склонения в «Русской грамматике» 1980 года.
Категория падежа представлена шестью рядами форм.
По поводу звательного падежа сказано: «звательные падежи в обоих числах подобны именительным»
М.В. Ломоносов вводит в грамматику новый термин: предложный падеж
В «Российской грамматике» выделены три типа склонения имен существительных, как и в современных грамматиках (сокол, злодей, якорь, спасение, солнце, слово; воевода, рука, княгиня; добродетель), но в отличие от современных грамматик в особый тип склонения выделено изменение имен существительных среднего рода типа семя, бремя
как нормативная для прилагательных мужского рода отмечена флексия родительного падежа - аго (истиннаго), для родительного падежа единственного числа и именительного падежа множествен- ного числа имен прилагательных женского рода наряду с флексиями -ой, -ей, -ые, -ие указаны вариантные флексии - ыя, -ия (прежней, прежние и прежния).
В четвертом наставлении «О глаголе» представлены все морфологические категории русского глагола: категории времени, наклонения, лица, числа, залога и рода. Однако видо-временные отношения в системе глагола здесь еще, не дифференцированы, поэтому категория вида как самостоятельная грамматическая категория не описана. Грамматические средства и грамматические значения категории числа, лица, рода (прошедшее время глагола), залога, и наклонения, описанные Ломоносовым, не отличаются от грамматических средств и грамматических значений категорий глагола, содержащихся в современных грамматиках. Кроме того, здесь представлен богатый материал, показывающий многообразие словоизменения в системе русского глагола: изменение глаголов по лицам и числам в изъявительном (настоящее, прошедшее и будущее время) наклонении, формы глаголов повелительного и сослагательного наклонения, выделены глаголы первого и второго спряжения.
В прошедшем времени глагола как нормативная употребляется лишь форма бессвязочного перфекта, что и отмечено в «Российской грамматике»: двинулъ, -ла, -ло, двинули.
Начиная с середины XVIII века большинство глаголов имеет в инфинитиве суффикс –ть
«Российская грамматика носит нормативно-стилистический характер, так как в ней не только указаны формы, объективно существующие в языке XVIII века, но и рекомендованы к употреблению в каком-либо стиле вари- антные формы (выбор окончаний -а или -у в родительном падеже единственного числа имен существительных мужского рода, выбор форм сравнительной степени прилагательных с суффиксом -ее или -яе и т.п.). Подобные рекомендации связаны с обоснованием Ломоносовым ТЕОРИИ ТРЕХ СТИЛЕЙ, сыгравшей очень важную роль в истории русского литературного языка.
При этом сталкиваются три принципа отбора и употребления слов: этимологический (сопоставляются общеславянские, церковнославянские и русские слова), с тилистический (отобранные единицы закрепля- ются за определенным типом речи) и функционально-стилистический (отобранные единицы закрепляются за определенным жанром литературы и текстом).
1 группа: общеупотребительны, например: бог, слава, рука, ныне, почитаю», то есть речь идет о словах, общих для русского и церковносла- вянского языков.
2. «Ко второму принадлежат, кои хотя обще употребляются мало, а особливо в разговорах, однако всем грамотным людям вразумительны, например: отверзаю, господень, насажденный, взываю», то есть речь идет о словах церковнославянского языка.
3. В особый разряд входят слова русского языка: «К третьему роду относятся, которых нет в остатках славенского языка, то есть в церковных книгах, например: говорю, ручей, который, пока, лишь». Эти группы слов М.В. Ломоносов рекомендует к употреблению.
4. он выделяет слова церковнославянские, устарелые, непонятные современникам: обаваю – ’ворожу’, рясны – женские украшения, свене – ’кроме’, овогда – ’ино- гда’, которые не следует употреблять даже в высоком стиле.
5. К пятому разряду Ломоносов относит лексику, которую «ни в каком штиле употребить непристойно, как толь- ко в подлых комедиях».
Соединением слов трех первых групп образуются различные «штили»: высокий, посредственный и низкий.
Высокий стиль составляется из слов первой и второй группы: «из речений славенороссийских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных и не весьма обетшалых». Средний стиль составляется из слов первой и третьей группы: «из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожностью, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость».
Низкий стиль составляется из слов третьей группы, то есть из таких слов, «которых нет в славенском диалекте». Их можно смешивать со словами, характерными для среднего стиля, «а от славенских, обще не употребительных, вовсе удаляться по пристойности материй». В низком стиле могут иметь место простонародные слова, но по усмотрению писателя.
За каждым из стилей закреплялись особые жанры литературы: высоким слогом предлагалось писать героические поэмы, оды, прозаические речи о важных материях; средним слогом – театральные сочинения, «в которых требуется обыкновенное человеческое слово к живому представлению действия», стихотворные дружеские письма, сатиры, эклоги, элегии («В прозе предлагать им пристойно описания дел достопамятных и учений благородных»); в рамках низкого стиля должны были создаваться комедии, эпиграммы, песни, дружеские письма, «описания обыкновенных дел». В «Российской грамматике» даны некоторые стилистические комментарии синтаксического характера, например указания на пропуск глагола быть в настоящем времени как норму для «обыкновенного стиля» и «разговоров», в произведениях высокого слога Ломоносов считает возможным употребление оборота «дательный самостоятельный», к особенностям низкого стиля относит повторение предлогов (на горе на высокой, по морю по синему) и употребление форм глагола давнопрошедшего времени (бывали, живали).
Система трех стилей продолжала существовать с различными изменениями до конца XVIII века, так как замена одной системы другой – процесс сложный и длительный: накапливание элементов новой системы начинается с момента расцвета старой, увеличивается в период кризиса старой системы и приводит ее к окончательному разрушению. Так было и с системой Ломоносова, которая воплощена в литературе второй половины XVIII века, особенно в тех произведениях, что создавались в рамках традиционных жанров классицизма: ода, трагедия, «похвальное слово», «слово о важной материи», комедия, басня и т.п
Однако даже во времена Ломоносова «сложная и противоречивая эволюция литературной речи не могла уместиться в русло трех стилей» (В.В. Виноградов). Несмотря на строгую иерархию стилей в середине XVIII века, можно констатировать и проницаемость всех стилей. В произведениях высокого стиля встречаются отступления от грамматических правил, утвержденных Ломоносовым:
Особенно много отступлений от норм формоупотребления и словоупотребления, узаконенных Ломоносовым, было в поэтических произведениях, где рифма или размер стиха диктовали автору выбор языковой единицы. Еще В.К. Тредиаковский в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» указывал на вариантные формы, допустимые в поэтической речи: окончание глаголов второго лица единственного числа -шь, -ши, суффиксы существительных -ение и -енье, формы личных местоимений мя и меня. Этот список вариантных форм в поэтических произведениях XVIII века можно продолжить: серебро и сребро, золото и злато, сказати и сказать, мёд и мед, сильной и сильныя и т.п. Особенно заметной стала проницаемость стилей во второй половине XVIII века, обусловленная изменением содержания произведений классицизма. Нарушение системы трех стилей было особенно характерно для прозаических произведений: повестей, романов, переводных и оригинальных (Ф. Эмина, М.М. Хера- скова, М.Д. Чулкова)
Основные выводы
1. К середине XVIII века становятся зримыми контуры русского литературного национального языка. В этот период можно говорить об унификации языковых элементов, особенно на уровне морфологии.
2. В середине XVIII века оформляется морфологическая система современного русского литературного языка.
3. Морфологические нормы русского национального языка впервые были описаны в «Российской грамматике» М.В. Ломоносова и тем самым кодифицированы как единственно правильные для всех видов письменной речи. Большинство форм, отмеченных М.В. Ломоносовым как нормативные, сохранились в современном русском литературном языке. 4. Вопросы нормализации лексики и синтаксиса связаны с системой трех стилей М.В. Ломоносова. Ядром этой стилистической системы является лексика. Грамматические приметы стилей менее четко противостоят друг другу.
5. Основной заслугой М.В. Ломоносова в истории русского литературного языка является сужение пределов использования славянизмов и признание литературных прав русского языка, составившего основу не только низкого, но и среднего стиля.
6. Развитие среднего стиля было особенно важным, так как в его рамках создавались произведения, где сочетались разнородные речевые средства, которые отбирались авторами сознательно и целенаправленно. Это само по себе противоречило основным принципам теории трех стилей, разрушало границы стилей и привело в конце концов к распаду системы трех стилей. Развитие среднего стиля способствовало окончательному формированию русского литературного национального языка.
7. Система трех стилей существовала до конца XVIII века, хотя даже во времена М.В. Ломоносова не все литературные произведения умещались в русло этой системы. Особенно много отступлений от норм системы М.В. Ломоносова было в поэтических произведениях, журнальных статьях, переводных и оригинальных романах второй половины XVIII века.
Первые попытки сознательного формирования норм письменной речи относятся к ХVIII веку, когда российское общество осознало, что отсутствие единства в написаниях затрудняет общение и создаёт множество неудобств.
Приведение письменных текстов к единой норме, или унификация, – важный акт для любой цивилизации, и стремление к упорядочению правил письма свойственно всем народам. А. П. Сумароков в статье «О правописании», опубликованной в середине века, констатирует: «Ныне писцы потеряли все меры и пишут не только не стыдясь, но ниже озираясь, и дерзновение невежества все превзошло меры ».
Работа В. К. Тредиаковского «Разговор между чужестранным человеком и российским об орфографии старинной и новой» (1748 г.) – первая попытка обосновать правила русской орфографии: «Какое в нас справедливое радение о начинающем учиться отрочестве? Не обманываем ли мы их, посадив за азбуку, говоря, что Б есть Б, а не П…, а натвердив им сие с великою трудностию, потом учим писать ХЛЕБ… Не противно ли это к детям любви и попечению о них нашему? »