Еще В.Г. Белинский в одной из своих ранних работ: «Карамзин – вот актер нашей литературы, который еще при первом своем дебюте, при первом своем появлении на сцену, был встречен и громкими рукоплесканиями, и громким свистом! Вот имя, за которое было дано столько кровавых битв, произошло столько отчаянных схваток, переломлено столько копий! И давно ли еще умолкли эти бранные вопли, этот звук оружия, давно ли враждующие партии вложили мечи в ножны и теперь силятся объяснить себе, из чего они воевали?»
Преобразования Карамзина коснулись двух сторон литературного языка: его синтаксической структуры и словарного состава. И то, и другое было связано с прогрессивным стремлением писателя сблизить литературный язык и живую разговорную речь образованных людей своего времени, дать образцы литературной разговорной речи в различных жанрах художественной литературы, освободить литературный язык от устарелых языковых единиц. В статье «Отчего в России мало авторских талантов» Н.М. Карамзин пишет: «Русский кандидат авторства, недовольный книгами, должен закрыть их и слушать вокруг себя разговоры, чтобы совершеннее узнать язык». Карамзинист П.И. Макаров, полемизируя с А.С. Шишковым, подчеркивает необходимость создать единый литературный язык для устного и письменного общения людей, «чтобы писать, как говорят, и говорить, как пишут». Однако нормированной разговорной речи в конце XVIII века еще не существовало, поэтому перед писателями стояла двойная задача: слушать живую речь, отбирать из нее элементы, наиболее характерные для русского языка, показывать читателям, «как надобно выражать приятно некоторые даже обыкновенные мысли». В этом отношении русский литературный язык отличался от французского: «Французский язык весь в книгах, а русский только отчасти, французы пишут, как говорят, а русские обо многих предметах должны еще говорить так, как напишет человек с талантом». Карамзинисты близко подходят к современному определению понятия «литературный язык» – «обработанная форма общенародного языка», «кодифицированная форма общенародного языка», ратуя за отбор языковых единиц для данной речевой ситуации, данного текста, обусловленный вкусом писателя.
Требование вкуса
Руководствуясь хорошим вкусом, учитывая требования современности, выступая за сближение книжного языка с живой речью, сторонники нового слога выступили против устаревших языковых элементов, так как основой литературного языка, по их мнению, должна была стать разговорная речь и, напротив, нормы разговорной речи должны были формироваться под влиянием литературного языка. I. Карамзинисты считали, что стилистическая система Ломоносова с ее иерархией стилей старанием книжников второй половины XVIII века превратилась в архаическую систему, мешавшую дальнейшему сближению книжного языка и разговорной речи. На преодоление косности этой системы и была направлена деятельность Карамзина. Следует отметить, что противники старого слога вели борьбу не с наследием Ломоносова, в чем их упрекали шишковисты, но с современными архаистами и книжниками, употреблявшими в литературе обветшалые слова, чувствуя себя при этом наследниками Ломоносова.
Выступление Карамзина против галломании резко отличалось от высказываний пуристов конца XVIII – начала XIX века, так как Карамзин и его последователи понимали и ценили то лучшее, что создано было на Западе, стремились на страницах своих журналов познакомить русских читателей с достижениями западной культуры. Взгляды Карамзина и его последователей на возможность использования лексики иноязычного происхождения в литературных произведениях и устной речи совпадают с мнениями современных ему языковедов и лингвистов более позднего времени. Важную роль в развитии русского литературного языка сыграли синтаксические новшества Н.М. Карамзина, которые заключались в установлении четкого порядка слов в предложении, утверждении принципа логического членения предложения, в сокращении объема предложений и периодов, приближении синтаксиса письменных текстов к синтаксису живой разговорной речи.
В противоречивости карамзинской реформы в области русского литературного языка и стилистики были заложены две возможности ее дальнейшего развития: эпигоны Карамзина превратили новый слог в салонный жаргон; истинная сущность нового слога была верно понята Вяземским, Жуковским, Батюшковым, явившихся продолжателя- ми начинаний Карамзина.