— Демон ада, — ответила Диана Бринд Амору, — мои товарищи стали сильно полагаться на подобных духов зла.
«Мы вовсе не друзья короля Гринспэрроу, и мы больше не можем считать справедливой его власть, порожденную злом», — услышал вдруг Бринд Амор чье-то мысленное сообщение. Он взглянул на Эшаннона, герцога Эорн Фаста, догадавшись, что это он отправил сообщение, а затем маг осознал, что Диана вовсе не сделала ошибки! Да, женщина действительно действовала коварно, но у нее имелась иная цель — вовсе не та, которую первоначально предположил Бринд Амор.
Второй демон, похожий на ящерицу с двумя головами, появился рядом с первым, оба прижались к пузырю и бешено зацокали по нему когтями — безрезультатно.
— И в этом их ошибка, — мрачно ответил Бринд Амор Диане.
Мистигал взглянул вверх на купол, на его лице появилось выражение глубочайшей тревоги.
— Что все это значит? — требовательно спросил он у Дианы, которая теперь стояла, покачиваясь, опустив голову и плечи, как будто сотворение чудесной сферы истощило все ее силы.
Конец заданного вопроса утонул в шипящем взрыве синей молнии, запущенной Тередоном, — наиболее распространенная форма атаки, известная любому волшебнику.
Но Бринд Амор предвидел это. Старый волшебник выбросил руку вперед, по направлению к Тередону, в момент зарождения удара, ощутил покалывание в пальцах, когда его защитная магия начала противодействовать, принял молнию Тередона концом сотворенной им проволоки и пропустил ее вниз, в камень под ногами. Бринд Амор почувствовал, как все волоски на его теле встали дыбом от удара, сердце забилось в несколько раз быстрее, но потом сердцебиение выровнялось. Говоря по правде, удар был не слишком силен, больше хвастовства, чем дела.
— Щекотка — и ничего больше, — сказал Бринд Амор Тередону. Старый волшебник посмотрел вверх, на купол. — Похоже, заклинание герцогини Мэннингтон вполне подействовало. Ты не можешь воспользоваться могуществом своего демона, или, возможно, твой демон не так уж могуч.
— Но я-то принадлежу к старой школе, к школе истинной магии, — продолжал Бринд Амор, решительно шагнув к Тередону. Он бросил несколько взглядов сбоку на Эшаннона и Диану, размышляя, что они предпримут дальше. — Мне не нужны дьявольские союзники!
— Диана! — взревел Тередон, быстро отскакивая в сторону, чтобы оставить между собой и опасным Бринд Амором как можно большее расстояние.
Старый волшебник остановился и закрыл глаза, тихо творя нараспев заклинание.
— Диана! — взвизгнул в ужасе Тередон, понимая, что Бринд Амор собирается поразить его каким-то магическим трюком.
Когда Бринд Амор открыл глаза, никакая энергия не выплеснулась наружу, но хитрая улыбка старого волшебника не принесла утешения Тередону. Крепкий мужчина отступил к заднему концу сферы. Он увидел своего помощника-демона, прижавшего обе свои чудовищные головы к неподатливому пузырю. Тередон поднял к нему руки, стараясь коснуться его, зарядиться его мощью. Прошло несколько секунд, и волшебник в отчаянии начал колотить кулаками по магическому куполу.
Бринд Амор снова сделал шаг по направлению к Тередону, затем, замерцав, исчез и внезапно вновь появился прямо за спиной коренастого волшебника. Король Эриадора схватил Тередона за плечо и резко повернул его, затем, прежде чем более молодой и сильный мужчина успел даже крикнуть, неожиданно ударил его открытой ладонью. Трескучие красные искры мгновенно вылетели из пальцев Бринд Амора и вонзились в лицо противника. Тередон закричал и дрожащими руками вцепился в руку Бринд Амора.
Двуглавый демон Тередона отлетел, затем вернулся на полной скорости, со страшной силой ударившись о прозрачный купол, но купол устоял, а демон отпрыгнул, как мяч.
За своей спиной, сквозь вопли демона и Тередона, Бринд Амор услышал, как Мистигал творит заклинание, и секундой позже огненный шар взорвался в воздухе прямо между Бринд Амором и его противником.
Огонь, та единственная стихия, против которой успел принять меры Бринд Амор, являлся одним из самых предсказуемых средств нападения волшебников. В ту же секунду, когда появился огненный шар, вся влага, которую собрал Бринд Амор, образовала защитный покров вокруг него. Когда пламя не очень мощного огненного шара исчезло, старый волшебник даже не обжегся, однако дым поднимался сразу из нескольких мест на теле бедного Тередона и таял в водяных испарениях, которые теперь окружали обоих.
Бринд Амор оглянулся через плечо и увидел, что Диана и Эшаннон устремились к бедному Мистигалу. Старший, похожий на ястреба чародей пятился, выкрикивая имя Дианы.
Боковым зрением Бринд Амор поймал движение, когда подобный жуку демон бросился к куполу, затем упал, явно ударившись о камни. Секундой позже земля под ногами Дианы дрогнула, и женщина отшатнулась в сторону, благодаря чему Мистигал получил некоторое пространство для маневра. Безумный демон Тередона присоединился к сотоварищу, и вскоре площадка зашаталась, как на бурных волнах, так что все пятеро внутри купола с трудом удерживались на ногах.
Но заклинание Дианы было сотворено на совесть, так что защитный купол уцелел и демоны не смогли причинить ему сколько-нибудь значимый ущерб.
К этому моменту Тередон стоял на коленях, слабо цепляясь за руку Бринд Амора, почти не в состоянии сопротивляться гораздо более могущественному истинному волшебнику. Зная, что тот находится полностью в его власти, Бринд Амор обратил свой взгляд на Мистигала, который по-прежнему взывал к Диане, требуя, чтобы она пришла в себя. На всякий случай маг постарался держаться подальше от нее и Эшаннона.
Бринд Амор начал творить другое заклинание и протянул свободную руку в сторону Мистигала.
Диана и Эшаннон теперь работали вместе, так что вскоре они загнали в угол и стали медленно приближаться к человеку с ястребиным лицом; Эшаннон заходил справа, Диана — слева.
Земля вновь покачнулась под ногами Эшаннона, и он отлетел к Диане, а Мистигал с воплем бросился направо, чтобы спрятаться за спиной оступившегося герцога. Однако он успел сделать только пару шагов, до того как Бринд Амор завершил свое заклинание и щелкнул пальцами. Словно привязанный к невидимой веревке, Мистигал внезапно полетел вперед, так что его ноги почти не касались земли. Он пронесся прямо между Дианой и Эшанноном, сбив их с ног, и продолжил свой невольный полет через всю площадку, упав лицом в открытую ладонь поджидающего его Бринд Амора.
Из ладони чародея снова вылетели красные искры, и Бринд Амор, не тратя даром времени, заставил ослабевшего человека опуститься на колени у задней стены купола.
Диана и Эшаннон вновь обрели равновесие и теперь с безопасного расстояния наблюдали за проявлением могущества Бринд Амора. Эшаннон вопросительно кивнул в сторону этой троицы, но Диана покачала головой и не стала приближаться.
Старый волшебник склонил голову набок и закрыл глаза, полностью сконцентрировавшись на выбросе энергии. Тередон все еще цеплялся за его руку, но хватка этого крепкого мужчины была уже не так сильна. Мистигал вовсе не оказывал никакого сопротивления, лишь беспомощно взмахивал руками, когда красные искры попадали ему в голову.
Бринд Амор настроил себя на магию противников — внутреннюю область волшебного могущества. Он чувствовал здесь линию энергии, связь с яростными демонами. Он чувствовал, как эта линия начала прогибаться и затем, сперва у Мистигала, а следом и у его товарища, распалась окончательно.
С жутким воем, эхом отдававшимся от окрестных скал, демон-насекомое отправился обратно в ад, и земля под куполом Дианы перестала трястись так сильно. Тередон, казалось, стал меньше ростом, но все же зарычал и заставил себя встать на ноги.
Бринд Амор выпустил Мистигала, который немедленно рухнул на каменистую площадку, и сосредоточил все свое внимание на более сильном противнике. Оба замерли на какое-то время в напряженных позах, но затем стержень энергии Тередона, как и Мистигала, развалился. Бринд Амор отпустил его, и тот стоял, покачиваясь, недоверчиво уставясь на старого волшебника. Затем, когда вся его сила, физическая и магическая, покинула тело, Тередон упал лицом вниз на землю.
Камни под ногами старого волшебника неожиданно перестали качаться, так как двухголовый демон исчез, как и его похожий на жука товарищ, — их связь с этим миром явно оборвалась.
Бринд Амор повернулся лицом к герцогу и герцогине, не вполне уверенный в том, чего следует от них ожидать. Он старался сохранить угрожающее выражение лица, но на самом деле опасался, что Эшаннон, Диана, или они оба, теперь бросятся на него, а сил для сражения у престарелого мага почти не осталось.
Двое переглянулись, затем сделали осторожный шаг вперед. Диана высоко подняла открытые ладони, демонстрируя мирные намерения.
Мистигал жалобно застонал. Тередон лежал беззвучно и неподвижно.
— Он не придет в себя, — твердо сказал Бринд Амор. — Я лишил его магии, уничтожив того убогого волшебника, которым он был! — Бринд Амор постарался, чтобы его слова звучали угрожающе, но Диана только кивнула, как будто ожидала чего-нибудь подобного.
— Мы не враги тебе, — сказала она, правильно поняв тон и язык жестов старого волшебника. — Наш общий враг — Гринспэрроу, а он, похоже, потерял еще двоих из своих герцогов-волшебников.
С шипением и хлопком синий купол исчез.
— Удачное заклинание, — похвалил Бринд Амор.
— Оно оттачивалось годами, — ответила Диана. — В ожидании того дня, который, как я знала, обязательно придет.
Бринд Амор с любопытством взглянул на нее.
— И ты сумела сотворить такую могущественную магию без помощи своего демона? — подозрительно спросил он.
— У меня нет демона, — спокойно ответила она.
— У меня тоже, — добавил Эшаннон.
Бринд Амор скептически оглядел герцога Эорн Фаста, чувствуя, что этот человек не так уверен в своем положении или, возможно, не так хорошо себя в нем чувствует, как Диана.
— Я предпочитаю старые методы, — сказала молодая женщина. — Методы братства.
Бринд Амор понял, что верит ей, хотя если бы и не поверил, все равно ничего прямо сейчас не смог бы изменить. Он слишком устал как для нападения, так и для побега с плато. Диана тоже выглядела измученной. Она медленно подошла и низко наклонилась, рассматривая двух лежащих на земле герцогов.
— Тередон мертв, — сообщила она без каких-либо чувств в голосе, оглянувшись на Эшаннона. — Но Мистигал жив.
Эшаннон кивнул, подошел к краю плато и прыгнул прямо в ночное небо. Бринд Амор уловил трепет воздуха, когда мужчина превратился в какую-то большую ночную птицу, а затем исчез.
Чародей вопросительно взглянул на Диану.
— Разговорчивый парень, — заметил он.
— Герцог Макленни многим пожертвовал ради этого дня, — ответила она. — Возможно, слишком многим, и вы должны быть довольны тем, что он не присоединился к Тередону и Мистигалу против вас.
— Но он не присоединился и ко мне, — подчеркнул Бринд Амор. Диана не ответила, она просто вернулась в центр площадки и вылила какую-то жидкость в угасающий костер. Огонь немедленно возродился, омывая женщину своим теплым оранжевым свечением.
— Подтащите Мистигала к огню, — попросила она Бринд Амора. — Он не заслуживает смерти от холода в таком отдаленном безымянном месте.
Это были последние слова, произнесенные молодой женщиной за эту ночь. Диана долго сидела, глядя на огонь, казалось, даже не замечая Бринд Амора, который, уложив Мистигала у костра, сел напротив нее.
Старый волшебник не стал задавать ей вопросов. Он понимал, сколь противоречивые чувства терзали Диану, понимал, что молодая женщина только что отбросила верования, которые поддерживали ее большую часть жизни.
ЗНАЙ СВОИХ ВРАГОВ
В прохладной предрассветной темноте Лютиен и Беллик вместе подошли к палатке Бринд Амора. Оба были полны энтузиазма и готовы к новым битвам. Фонарь на столбе у входа в палатку почти прогорел, а внутри было абсолютно темно. Они вошли внутрь, собираясь разбудить Бринд Амора. Атака на рассвете стала привычным делом, тогда у армий впереди имелся целый день на сражение.
Слабый свет фонаря проник в палатку вместе с ними, но его было достаточно, чтобы увидеть, что волшебника здесь нет.
— Должно быть, уже вышел и бродит поблизости, планирует атаку, — сказал Беллик, но Лютиен внезапно усомнился. Что-то было не так, он это сразу почувствовал.
Лютиен подошел к койке волшебника и понял, что на ней не спали предыдущей ночью, что подтвердило его подозрения. Одного этого обстоятельства уже было достаточно, но Лютиена не покидало ощущение, что еще что-то выглядит не так, как всегда. Он осмотрелся, но не увидел ничего необычного. Вся мебель была в порядке, стол посредине, рядом табурет, на столе лежал хрустальный шар. Маленький письменный стол Бринд Амора стоял в глубине, напротив кровати, и на нем грудились пергаменты, в основном карты, и несколько мешочков, наполненных снадобьями и компонентами для заклинаний.
— Пошли, — сказал Беллик от входа. — Нам надо отыскать старика и выработать единый план.
Лютиен кивнул и медленно двинулся за ним, продолжая оглядываться через плечо, уверенный, что здесь что-то не так. Он вышел из палатки на слабый свет догорающего фонаря, Беллик опережал его на несколько шагов.
— Хрустальный шар! — внезапно сказал молодой Бедвир, разворачивая гнома к себе.
— Что?
— Хрустальный шар, — повторил Лютиен, уверенный, что он подметил что-то важное. — Хрустальный шар Бринд Амора!
— Он был там, я уверен в этом, — сказал Беллик. — Прямо на виду, на столе.
— Вот именно. Он же никогда не оставляет его просто так, — сказал Лютиен, быстро возвращаясь в палатку. Он услышал ворчание Беллика, но гном последовал за ним и вошел как раз в тот момент, когда Лютиен уселся на табуретку и сосредоточенно уставился в шар.
— Слушай, может, не стоит? — спросил Беллик. Как и многие из его народа, Беллик всегда настороженно относился к тому, что касалось магии.
— Я не понимаю, почему он не закрыт, — ответил Лютиен. — Бринд Амор никогда…
Лютиен замолчал, когда в шаре внезапно появилось знакомое бодрое лицо старика, обросшее огромной белой бородой.
— А, ну хорошо, — произнес Бринд Амор. — Значит, уже утро, и вы готовитесь к взятию Пипери. Поторопитесь, друзья мои. Я не сомневаюсь в исходе схватки. Не знаю, сколько мне придется отсутствовать, но я удалился, твердо зная, что войско Эриадора в безопасности. Действуйте быстро, но не теряйте головы!
Образ истаял так же внезапно, как и появился. Лютиен взглянул на Беллика, чей коренастый силуэт четко вырисовывался на фоне откинутого полога палатки.
— Итак, волшебник удалился, — сказал гном. — Не сомневаюсь, что по важному делу.
— Бринд Амор никогда бы не оставил нас, не будь в этом необходимости, — согласился Лютиен.
— Возможно, дело в хьюготах, — размышлял Беллик. При мысли о том, что беда могла случиться с Этаном, у Лютиена сжалось сердце. Или, возможно, беда подошла с другой стороны, с запада, где сейчас находились Оливер и Кэтрин.
Лютиен снова уставился на потемневший хрустальный шар. Он напомнил себе, что выражение лица Бринд Амора было бодрым, а вовсе не мрачным.
— Ну, не важно, — продолжил король гномов. — Нам уже приходилось сражаться под предводительством сразу двух полководцев!
Лютиен понимал, что Беллик имел в виду координацию всех сил союзников, и не мог спорить с гномом, который безусловно превосходил его в этом вопросе. Однако была одна вещь, которую Лютиен хотел обсудить с Бринд Амором до начала атаки. В конце предыдущей войны с Эйвоном, когда он хотел двинуться на Карлайл, Лютиен считал, что несчастные подданные Гринспэрроу поддержат их справедливое дело. Однако затем ему пришлось признать, что его надежды были необоснованными. И все равно юноша до сих пор не мог поверить, что народ Эйвона, мужчины и женщины, во многом похожие на эриадорцев, точно так же страдавшие от жестокости Гринспэрроу и его подручных, циклопов, захотят воевать против Эриадора.
Беллик заворчал и повернул к выходу.
— Не можешь ли ты сам сформировать отряды для наступления? — спросил Лютиен. Гном резко повернулся к нему, и, хотя он не мог разглядеть лицо Беллика, Лютиен почувствовал его удивление.
— Ты собираешься отправиться на поиски Бринд Амора? — недоверчиво спросил Беллик.
— Нет, но я надеялся получить разрешение короля Бринд Амора войти в Пипери до рассвета, до битвы, — ответил Лютиен.
Беллик оглянулся через плечо, затем снова вошел в палатку, явно встревоженный.
— Я хочу разведать их оборонительные линии, — немедленно объяснил Лютиен. — В алом плаще меня не унюхает ни один циклоп.
Беллик окинул юного Бедвира долгим взглядом.
— Ты не поэтому хочешь пойти, — заключил гном, потому что за последние несколько недель он не один раз слышал, как Лютиен говорил о народе Эйвона как о потенциальном союзнике.
Лютиен вздохнул.
— Возможно, у нас есть друзья за стенами Пипери, — признался он.
Беллик не ответил.
— Я пришел просить разрешения короля Бринд Амора, — сказал Лютиен, выпрямляясь. — Но его сейчас здесь нет.
— И, следовательно, ты поступишь, как тебе нравится, — проворчал Беллик.
— И, следовательно, я прошу разрешения у короля Беллика дан Бурсо, который по праву возглавляет армию, — возразил Лютиен, и для приосанившегося Беллика эти слова значили очень много.
— Возможно, тебя ожидает горькое разочарование, — предупредил Беллик.
Лютиен пожал плечами.
— Как минимум я разведаю их укрепления, — ответил он.
— А как максимум?
— Я узнаю правду о настроении жителей Эйвона, — без колебаний ответил Лютиен.
— Иди, и побыстрее, — велел ему Беллик. — До рассвета осталось меньше двух часов, а я собираюсь в полдень пообедать в Пипери!
На самом деле Лютиен не имел четкого плана действий, когда под покровом темноты и алой накидки беззвучно перебрался через стену Пипери, представлявшую собой всего-навсего полуразвалившуюся кучу камней.
Он шел от одного темного дома к другому, удивляясь тому, как мало циклопов встречалось ему по дороге. Судя по донесениям разведки и по их последней схватке в предгорьях, Лютиен полагал, что маленький гарнизон увеличился численно и укрепился теми преторианскими гвардейцами, которые смогли убежать после разгрома в горах. Но где же они?
Разгадка пришла тогда, когда Лютиен пересек главную дорогу, на которой виднелись глубокие выбоины после прохода огромного каравана. Караван, судя по всему, направлялся на юг, и не далее, как два дня назад. Перейдя дорогу, молодой Бедвир подошел к городским конюшням, двум зданиям, обнесенным общим длинным забором. Двери конюшен были распахнуты, но оттуда не доносилось ни звука — помещения пустовали. Внутри нашлось лишь несколько лошадиных скелетов — несчастных кляч, похоже, забили на мясо.
Лютиен глубоко вздохнул, отнюдь не вдохновленный горькой реальностью тяжелого военного времени. Он задал себе вопрос, какие еще невзгоды пришлось пережить за последние несколько дней обитателям Пипери, невольным пешкам в крупной игре Гринспэрроу.
Он постарался встряхнуться, напомнив себе, что не имеет права терять ни секунды. Лютиен быстро прошел вдоль главной дороги, прячась в тени, затем вышел к развилке — отсюда дороги шли на юго-запад и на восток — и остановился. Прямо перед ним, в окошке большого строения — по всей вероятности, церкви — горела свеча. С тех пор, как молодой человек вошел в городок, это был первый свет, увиденный им.
Воспрянув духом, Лютиен поспешно перешел дорогу и оказался у стены здания. Он знал, что в Кэр Макдональде Собор всегда и для всех прежде был духовным прибежищем, но проклятый герцог Моркней, подручный короля Гринспэрроу, избрал Собор в качестве своей штаб-квартиры. Может ли действовать та же модель в маленьких городах? Может ли оказаться так, что внутри часовни находится граф или барон, преданный королю Гринспэрроу и держащий все население Пипери в своем железном кулаке?
Быстрый взгляд на восток снова напомнил Лютиену, что у него мало времени. Он скользнул к боковой двери, заглянул в крошечное окошечко, прорезанное в центре ее, и, не увидев поблизости врагов, медленно повернул ручку.
Дверь даже не была заперта, и Лютиен легко открыл ее, четко осознавая, что внутри может оказаться гарнизон циклопов.
К его удивлению и облегчению, помещение оказалось пустым. Он тихо закрыл за собой дверь и оказался в маленькой боковой комнате, жилище местного священника или, возможно, сторожа. Другая дверь, открытая настежь, вела в молитвенный зал. Лютиен поправил плащ, убедился, что тот закрывает его целиком, затем бесшумно подошел к распахнутой двери и заглянул в помещение.
Он увидел одинокую фигуру, стоявшую на коленях в центре церкви, спиной к Лютиену. Белые одежды незнакомца говорили о том, что это священник.
Лютиен кивнул и осторожно вошел, передвигаясь от скамьи к скамье и часто останавливаясь, прижимаясь к стене, когда ему казалось, что человек вот-вот обернется. Приблизившись к центру церкви, он вынул из ножен «Ослепительный», но держал его пока что под плащом.
Теперь он слышал, как священник молится о спасении Пипери. Наиболее интересной показалась Лютиену та часть молитвы, в которой священник просил Бога «оставить маленький Пипери подальше от битв королей».
Лютиен откинул капюшон.
— Пипери лежит на дороге в Карлайл, — неожиданно произнес он.
Священник задохнулся и, с трудом поднявшись на ноги, повернулся лицом к незнакомцу, глаза его расширились от ужаса, рот раскрылся. Лютиен заметил синяки на его лице, разбитую губу и распухшие глаза. Помня о том количестве циклопов, которые недавно прошли через город, юноша без труда догадался, откуда эти отметины на лице священника.
— Быть врагом или другом Эриадора — выбор за населением Пипери, — закончил Лютиен.
— Кто ты?
— Посланец короля Бринд Амора Эриадорского, — ответил юноша. — Я пришел, чтобы дать надежду отчаявшимся.
Человек внимательно рассматривал Лютиена.
— Алая Тень! — наконец прошептал он.
Лютиен кивнул, а затем протянул руку, чтобы поддержать священника, поскольку тот побелел и покачнулся.
— Я пришел не для того, чтобы убить тебя или кого-нибудь еще, — объяснил Лютиен. — Мне просто необходимо понять, что собираются делать жители вашего города.
— И узнать наши слабые места, — осмелился сказать священник.
Лютиен хмыкнул.
— У меня пять тысяч рвущихся в бой гномов и примерно столько же людей, — объяснил он. — Я видел вашу стену и то, что осталось от гарнизона.
— Большинство циклопов сбежали, — подтвердил священник, глядя в пол.
— Как тебя зовут?
Человек поднял глаза, храбро расправил плечи.
— Соломон Кейз, — ответил он.
— Отец Соломон?
— Еще нет, — признался священник. — Брат Соломон.
— Ты человек Церкви или короны?
— Почему ты думаешь, что это не одно и то же? — ответил Кейз уклончиво.
Лютиен тепло улыбнулся и откинул свой плащ, открыв обнаженный меч, который поспешил вложить в ножны.
— Я знаю, что это разные вещи, — ответил он.
Соломон Кейз не стал спорить.
Пока Лютиен был вполне доволен тем, как складывается разговор. У него возникло четкое ощущение, что для Кейза Бог и Гринспэрроу — это не одно и то же.
— Циклопы? — спросил он, указав на украшенное синяками лицо священника.
Кейз опять опустил глаза.
— Вероятно, преторианская гвардия, — продолжал Лютиен. — Явились с гор, где мы их разгромили. Они прошли через ваш городок весьма поспешно, украли и забили ваших лошадей, забрали все ценное, чтобы это не досталось нам, эриадорцам, и приказали жителям Пипери и, возможно, гарнизону циклопов сражаться до последнего.
Кейз поднял глаза, его мягкие черты отвердели, он пристально смотрел на проницательного юношу.
— Вот так все и происходило, — закончил Лютиен.
— Ты ожидаешь, что я буду это отрицать? — спросил Кейз. — Я не впервые столкнулся с жестокостью циклопов, и для меня она не стала сюрпризом.
— Они — твои союзники, — сказал Лютиен, и в его слегка поднявшемся голосе прозвучало обвинение.
— Они — воины моего короля, — поправил Кейз.
— Это не слишком хорошо характеризует его, — быстро отреагировал Лютиен. Оба мужчины замолчали, давая схлынуть напряжению. Ни одному из них не хотелось ссоры, потому что каждый быстро пришел к выводу, что эта неожиданная встреча может привести к положительным результатам.
— Это была не только преторианская гвардия из Айрон Кросса, — признался Кейз. — Многие циклопы принадлежали к нашему собственному гарнизону. Даже старый Аллаберксис, который живет в Пипери с самых давних…
— Старый? — перебил его Лютиен. Пожилые циклопы были большой редкостью.
— Самый старый одноглазый из всех, кого я когда-либо видел, — сказал Кейз, и резкая интонация его голоса подсказала Лютиену, что этот Аллаберксис тоже принимал участие в нанесении побоев бедолаге священнику.
— Старый и морщинистый, — добавил Лютиен. — Бежал на юг с небольшой командой преторианских стражников. — Выражение лица Кейза подсказало ему, что он попал в цель.
— Увы Аллаберксису, — ровным голосом продолжил юноша. — Мой конь оказался быстрее.
— Он мертв?
Лютиен кивнул.
— А где его кошель? — негодующе спросил Кейз. — Общинные деньги на приобретение семян для жителей, деньги, честно заработанные и необходимые…
Лютиен поднял руку, прервав его:
— Их вернут, — пообещал он. — Позже.
— После того как Пипери будет разграблен! — воскликнул Кейз.
— Этого вполне может не произойти, — спокойно сказал Лютиен, подавив взрыв со стороны священника еще до того, как тот по-настоящему созрел.
Последовала еще одна пауза, пока Кейз ждал объяснения этому более чем интригующему заявлению, а Лютиен обдумывал, как ему начать важный разговор. Он догадывался, что Кейз обладает определенным влиянием на горожан; церковь содержалась в хорошем состоянии, и жители Пипери явно доверяли священнику, раз у него хранились общинные деньги.
— Мы, армия Эриадора и Дун Дарроу, пришли сюда не как захватчики, — начал Лютиен.
— Но вы силой вторглись к нам, перейдя границу!
— Мы защищались, — объяснил Лютиен. — Хотя между нашими королями было подписано перемирие, война Эйвона с Эриадором не закончилась. Наши деревни вдоль всего Айрон Кросса постоянно уничтожались.
— Но это набеги циклопов, — возразил Кейз.
— По приказу Гринспэрроу, — ответил Лютиен.
— Ты уверен?
— Ты видел преторианскую гвардию, спустившуюся с гор? — спросил Лютиен. — Они что, только что явились в Айрон Кросс, чтобы противостоять нашему маршу, или они были там все время, провоцируя войну с Эриадором?
Кейз не ответил. Честно говоря, сказать ему было нечего. За последние несколько недель на север не прошел ни один отряд гвардейцев.
— Гринспэрроу сам вынудил нас двинуться маршем на юг, — настаивал Лютиен. — Он заставил нас вести войну только потому, что мы хотим сохранить нашу свободу!
Кейз расправил плечи. По его лицу было видно, что он верит Лютиену или, по крайней мере, не считает его слова сплошной ложью, но поза священника оставалась по-прежнему напряженной.
— Я предан Эйвону, — сообщил он юному Бедвиру.
— Но не Гринспэрроу! — парировал Лютиен без малейших колебаний. — Он даже не почитает нашего общего бога. Послушай, его союзники — демоны, я знаю это, потому что не однажды сам сражался с этими порождениями ада, на себе ощутил ауру зла, которая их окружает, видел, как дьявольское создание вселилось в тело одного из герцогов, приверженцев Гринспэрроу.
Кейз вздрогнул. Лютиен понял, что тот и раньше слыхал разговоры о дьявольских союзниках и потому не мог оспаривать его слова.
— Откуда мне знать, что ты не принадлежишь к захватчикам, сеющим смерть? — спросил Кейз.
Лютиен вынул меч, перевел взгляд с его блестящего острия на побелевшего священника.
— Почему же тогда ты еще жив? — спросил он.
Младший Бедвир торопливо опустил меч обратно в ножны, не желая еще больше пугать и без того испуганного человека.
— Пипери должен сам решить свою судьбу, — сказал он. Затем оглянулся на восточные окна и увидел, что небо стало светлеть. — Я не требую от вас помощи или присяги на верность моему королю, и я даю слово, что ваш город не будет разрушен, а ваши деньги возвратят. Но если вы выступите против нас, не сомневайтесь, мы убьем вас. Эриадор вступил в войну, и мы ведем ее против любого, кто сохраняет верность дьявольскому королю Гринспэрроу.
С этими словами Лютиен поклонился и пошел к выходу.
— Что же мне делать? — воскликнул Кейз. Лютиен остановился у двери и повернулся к нему лицом.
— Как я могу помешать людям, которые хотят защитить свои собственные дома? — спросил священник.
— Им не придется обороняться, — мрачно сказал Лютиен и вновь повернулся к выходу.
— Но ведь времени не осталось! — взмолился Кейз. — Посмотри, уже почти рассвело!
Лютиен остановился в дверях.
— Я сумею задержать их, — пообещал он, хотя сам сомневался в собственных словах. — Я могу дать тебе время до полудня. Церковь объявляется святым убежищем для всех, кроме одноглазых.
— Тогда иди к своей армии, — сказал Кейз, Лютиен поверил, что тот, по крайней мере, сделает все возможное.
Когда Лютиен покинул церковь, на улицах уже появились люди и циклопы, и ему пришлось постоянно петлять, меняя направление. Однако он вышел к стене еще до полного рассвета. Разгоравшаяся заря помогла юноше разглядеть, что позиция Пипери абсолютно безнадежна. Стена находилась в очень плохом состоянии — во многих местах она представляла собой всего-навсего груды камней. Даже на самых крепких участках она была не выше восьми футов и недостаточно толстая, чтобы выдержать напор гномов Беллика, с легкостью крушивших камень.