— Поработай на совесть, Соломон Кейз, — взмолился про себя Лютиен, когда вышел из города и быстро направился через открытые поля. Молодому Бедвиру и думать не хотелось о том, что здесь может произойти кровавая бойня.
Спокойствие царило на полях между лагерем эриадорцев и Пипери — обе стороны ждали боя, который, как они знали, должен был произойти в этот день.
А какой это был прекрасный день! По мнению Лютиена, слишком радостный и светлый для безжалостной битвы. Взошло яркое солнце, дул легкий свежий ветерок, птицы и животные радовались жизни каждый на свой лад.
Ривердансер тоже пребывал в прекрасном настроении, могучий скакун фыркал и бил копытом о землю, когда Лютиен подошел к нему с седлом в руках. Белый жеребец сорвался с места, как только хозяин очутился на его спине.
Лютиен ощутил внезапный приступ тошноты. Он всегда нервничал перед битвой, но на этот раз его терзали особые чувства. Во всех предыдущих битвах Лютиен рвался в бой, зная, что сражается за справедливость. В свете борьбы за правое дело вторжение эриадорцев в Эйвон казалось совершенно необходимым. Однако теперь юноша не мог выбросить из головы мысли о разграбленном и разгромленном Пипери и о таких людях, как Соломон Кейз, лежащих в лужах собственной крови.
Убивать злобных циклопов — это одно, убивать простых людей — это совсем другое, и Лютиен сейчас прекрасно понимал разницу.
Он поднял Ривердансера в галоп и помчался вдоль строя к королю Беллику и Шаглину, которые осматривали ряды гномов.
— Хорошо, что ты вернулся, — заметил Беллик. — Не пристало тебе находиться среди солдат Эйвона и псов-циклопов, когда мы обрушимся на них!
— Мы должны отложить атаку, — кратко сказал Лютиен. Король гномов повернулся так резко, что его пышная огненная борода выскочила из-под широкого ремня.
|
|
— До полудня, — продолжил Лютиен.
— День недостаточно длинен для этого! — загрохотал Беллик. — Они увидят нас сейчас, увидят все наши сильные и слабые стороны и изменят свои осторожные пла…
— Пипери ничего не сможет предпринять, — уверил Лютиен короля. Он увидел Сиобу и еще нескольких каттеров, которые приближались к ним вместе с группой командиров эриадорской армии.
— Они абсолютно беспомощны против наших сил, — закончил Лютиен достаточно громко, чтобы подошедшие тоже услышали его.
— Это прекрасная новость, — ответил Беллик. — Тогда давайте войдем и быстро справимся с задачей, а затем поспешим к следующему городу.
Лютиен решительно покачал головой, и Беллик изумленно взглянул на него.
Младший Бедвир выпрямился в седле и огляделся, потому что теперь он обращался ко всем, кто его слышал.
— Пипери почти не окажет сопротивления, — сказал он. — А если мы подождем до полудня, оно будет еще меньше.
Хор стонов раздался со всех сторон в ответ на его предложение.
— И обдумайте как следует все, что нам предстоит, — твердо продолжил Лютиен. — Мы пройдем через дюжину таких городков, прежде чем доберемся даже до стен Уорчестера, а Карлайл еще гораздо дальше. Семена поддержки зреют для нас, я видел их собственными глазами.
— Ты разговаривал с кем-то в Пипери? — спросил Беллик весьма недовольным тоном.
— Только с одним человеком, — уверил его Лютиен. — Со священником, который опасается за сохранность своего города.
|
|
— И правильно делает! — раздался крик из толпы, который подхватили многие.
— Сколько ждать? — просто спросила Сиоба, и толпа затихла.
— Дай им одно утро, — попросил Лютиен, в первую очередь обращаясь к Беллику. — За это время они не смогут укрепить свою убогую крепостную стену, а мы окружили городишко, так что не проскочит даже мышь, не то что одноглазые.
— Я опасаюсь отсрочки, — ответил Беллик, но теперь его голос звучал уже не так уверенно. Король гномов не был дураком. Он понимал, какое влияние имеет Лютиен на эриадорцев, каттеров и даже многих его собственных гномов, ведь они отлично помнили, что именно Лютиен возглавил набег, освободивший множество их собратьев от ужасов монфорских рудников. И хотя Беллик сомневался в правоте юноши, он понимал, что опасно открыто противостоять предложениям народного героя.
— Мы потеряем шесть часов до полудня, — признал Лютиен. — Но если я не ошибаюсь, большая часть этого времени ушла бы на битву. И даже если мы не наверстаем эти часы, мы сможем просто ускорить марш к следующему городку.
Лютиен снова напряженно выпрямился в седле и обратился к стоявшей вокруг него толпе:
— Я прошу вас об этом, — крикнул он. — Поверьте мне и сделайте это для меня.
Ответ был мгновенным и единодушным. Беллик понял, что было бы глупо пытаться противостоять молодому Бедвиру. Ему ненавистна была даже мысль о том, чтобы удерживать своих яростных гномов, и о том, что придется потерять зря такое прекрасное утро. Но еще больше Беллику не нравилась мысль об открытом несогласии между ним и Лютиеном, потенциальный раскол в армии, которая никак не могла себе этого позволить.
|
|
Он кивнул Лютиену, но его взгляд отчетливо говорил о том, что теперь молодой человек у него в долгу. Ответный кивок Лютиена, полный благодарности, ясно говорил о том, что он не замедлит вернуть долг.
— Кроме того, — заметил Лютиен, подмигнув Беллику и Сиобе, когда толпа вокруг них рассеялась, — теперь я знаю, где стена Пипери в наихудшем состоянии.
Когда по Пипери распространились слова надежды, Соломон Кейз вместе со многими другими побежал к стене и, взобравшись на нее, посмотрел в поле.
— Они остановились! — ликующе завопил какой-то человек прямо в лицо молодому священнику.
Кейз сумел выдавить ответную улыбку. Впрочем, он действительно ощущал благодарность к загадочному чужаку. Но у него оставалось всего несколько часов, а сделать надо было так много. Он взглянул на солнце, как будто пытаясь упросить его на некоторое время задержаться.
Беллик, Лютиен, Сиоба и все остальные командиры их армии отнюдь не бездельничали этим неспокойным утром. Учитывая сообщение Лютиена о состоянии оборонительных сооружений, а также о смятении, царившем в городке, они быстро выработали новый план сражения, проанализировали, отполировали каждую часть его и мысленно проиграли каждый его кусочек, пока он намертво не закрепился в памяти тех, кому нужно было воплощать его в действие.
Перед полуднем они снова вернулись на поле, численность армии составляла около десяти тысяч. Мечи и наконечники копий сверкали на солнце, а начищенные до блеска щиты превратились в полыхающие зеркала.
На этот раз вся кавалерия была собрана в единый отряд, более сотни человек, и расположилась с севера от города. Лютиен верхом на белоснежном Ривердансере находился в центре строя, Сиоба — рядом с ним. По команде все головы повернулись на восток, туда, где стоял король Беллик дан Бурсо в превосходных боевых доспехах.
Одинокий всадник галопом пронесся к северным городским воротам.
— Вы сдаетесь или будете сражаться с нами? — просто спросил он у зарычавших циклопов, собравшихся здесь.
Как и ожидалось, в него полетело копье и, естественно, воткнулось в землю далеко от предполагаемой цели. Король Беллик получил ответ на свой вопрос.
Как только всадник вернулся на свое место в боевых рядах, все глаза опять обратились к королю гномов. Сильной рукой Беллик поднял высоко в воздух короткий и толстый меч, а затем резко опустил его.
Рев атаки разнесся по всему строю, Лютиен и его кавалерия пустили коней в громоподобный галоп.
Однако не весь ряд двинулся вперед. В атаку бросились только те гномы, которые располагались непосредственно за кавалерией, и их движение напоминало скольжение волны.
Лютиен привел свой отряд к стене Пипери, но на расстоянии нескольких шагов от нее повернул налево, к востоку, явно сворачивая строй. Из пыльного облака, поднятого копытами кавалерии, возник головной отряд гномов. И по мере того как отряд Лютиена скакал вокруг городской стены, за кавалеристами возникали яростные бородатые воины. Лютиен назвал этот маневр открыванием шлюзов, и действительно, так он и выглядел. Всадники как бы открывали путь пешим бойцам, следовавшим за кавалерией подобно хлынувшему сквозь шлюз потоку.
Как только схема движения стала понятна оборонявшимся, тактику изменили. Пехота дружно ринулась к западу. К этому времени кавалерия Лютиена растеклась вдоль юго-восточной части городской стены и начался обстрел — луки эльфов против копий циклопов. Однако ни один из кавалеристов не был ранен, что еще раз убедительно доказало неспособность циклопов правильно оценить расстояние. Сам Лютиен надеялся, что среди обороняющих Пипери нет, или почти нет, людей.
Молодой Бедвир отыскал нужную часть стены, представлявшую собой кучу камней, довольно широкую, но низкую. Лютиен повернул Ривердансера, отъехал подальше в поле, затем круто развернулся и направился прямо к цели. Сиоба скакала бок о бок с ним, а позади неслись эльфы.
Лютиен увидел, как циклопы подняли копья и пики, подождал до последнего момента, затем резко натянул поводья Ривердансера и развернул его влево, тогда как Сиоба поскакала вправо.
Тем самым путь для эльфийских лучников был открыт. Десятки стрел взвились в воздух, большинство ударилось о камни, но многие попали в цель. Защитники города отскочили, кто-то упал мертвым, кто-то раненым, кто-то просто свалился от страха, а Лютиен и Сиоба призвали своих друзей и снова бросились вперед. Юноша напрягся, приподнялся в седле и сжал коленями бока коня. Он склонился над гривой коня, посылая того вперед, прямо в центр груды камней. Могучий жеребец взвился вверх, легко взяв препятствие высотой в четыре фута, и Лютиен оказался в Пипери.
Сиоба влетела следом, и они, развернув лошадей, галопом помчались по дороге. Лютиен увидел двух бегущих циклопов и немедленно расправился с ними — одного затоптал Ривердансер, другого срубил «Ослепительный». Младший Бедвир, ухмыляясь, обернулся к Сиобе, желая сообщить, что он открыл счет на сегодня; однако юноша тут же передумал, увидев, что Сиоба тем же способом уложила двоих.
Циклопы в ужасе скрючились у основания низкой стены, через которую один за другим перелетали всадники: двадцать, пятьдесят, девяносто… Ни один из них не задержался, и наконец циклопы смогли встать, думая, что они спасены, и надеясь удрать.
Но прежде чем они успели подняться по первым камням, стена Пипери, казалось, выросла на несколько футов, потому что циклопов встретили сотни пеших воинов Эриадора.
Хаос выплеснулся на улицы Пипери: во все стороны мчались всадники, циклопы пытались собраться в оборонительные группы, но прежде чем им удавалось это сделать, они в большинстве случаев замечали, что половина группы уже убита. Однако кое-где оставались участки упорного сопротивления, особенно на севере, куда и отправились Лютиен, Сиоба и около шестидесяти всадников.
Зажатые между сильными отрядами группы оборонявшихся циклопов быстро рассеялись, каждый одноглазый думал уже только о собственном спасении. Их убивали поодиночке.
Именно Лютиен самолично распахнул северные ворота города, и король Беллик дан Бурсо, уже находившийся рядом с ними, вошел в городок. Лютиен приветствовал его, а потом снова вскочил в седло и подал руку королю, чтобы помочь невысокому гному вскарабкаться в седло и сесть позади. Бой быстро угасал, превращаясь из общей схватки в преследование одиночных циклопов, и Лютиен с Белликом отправились осматривать поле сражения.
— Не слишком сильная оборона, — фыркнул король гномов, обнаружив, каким тонким был оборонительный ряд. Тела циклопов — почти одних циклопов, с удовольствием отметил Лютиен — растянулись тонкой линией, как правило по одному или по два.
— Где же они все? — спросил гном. — Неужели из города ушло больше народа, чем мы рассчитывали?
Однако Лютиен догадывался, куда ушли остальные защитники Пипери. Он выстроил свой кавалерийский отряд, и они рысью отправились на юг по главной дороге к развилке, на которой стояла городская церковь.
Когда все воины собрались вокруг церкви и слегка угомонились, они услышали тихое пение множества голосов, доносившееся изнутри.
Беллик спешился и выстроил своих гномов и солдат Эриадора, велев привести сюда пленных. Лютиен тем временем медленно объехал вокруг церкви, успокаивая своих рвущихся в бой товарищей. Когда он вернулся назад к развилке дороги, король гномов ждал его, и план, придуманный Лютиеном, вовсе не удивил Беллика.
— Пока ты все угадывал правильно, — заметил гном, вовсе не собираясь отвергать предложение юноши.
Лютиен соскочил с Ривердансера, передав поводья ближайшему воину. Он стряхнул с себя пыль и пошел прямо к главному входу церкви, по дороге раздавая приказания.
Без колебаний, без стука Лютиен вошел и увидел сотни глаз, устремленных на него. Они выражали такую смесь чувств, что молодой человек не стал даже пытаться разобраться в них. Он обвел взглядом собравшихся и наконец остановился на Соломоне Кейзе, стоявшем у кафедры в передней части церкви.
— Свершилось, — объявил молодой Бедвир. — Пипери свободен.
Какая-то женщина вырвалась из толпы и бросилась на Лютиена, но несколько рук перехватили ее прежде, чем она успела сделать два шага, и, не обращая внимания на ее дикие вопли, втащили назад, в толпу.
— У многих там, снаружи, остались родные, — ровным голосом объяснил Кейз.
Лютиен оглянулся через плечо, кивнул, и длинная цепочка плененных людей вошла в часовню и тут же разрушилась — люди бросились к своим семьям.
— Возможно, это не все, — объяснил Лютиен. — Мы еще не разобрались со всеми пленными.
— И каким будет наказание для них? — спросил Кейз.
— Никакого наказания, — ответил Лютиен без малейших колебаний. — Они полагали, что защищают свои дома и семьи. — Он сделал паузу, дожидаясь, пока стихнет поднявшийся гул. — Мы не враги вам, — объявил он. — И я уже говорил об этом раньше.
Толпа, как один человек, обернулась и взглянула на Кейза. Священник поспешно закивал головой.
— Пипери свободен, — продолжал Лютиен. — И больше не воюет. Ваши ворота открыты, как южные, так и северные, и вы не станете мешать проходу войск из Эриадора. Кроме того, вы позволите нашим судам спокойно пройти по реке мимо ваших пристаней.
Опять раздался гул, но быстро утих, перекрытый громким голосом Лютиена:
— Мы ничего у вас не просим, — объяснил он. — Если вы что-то подарите нам, то только по собственной воле.
— Воры! — завопил один из мужчин, вскакивая на ноги и проталкиваясь к проходу между скамьями. — Воры и убийцы! — продолжал он, медленно продвигаясь к Лютиену.
Внезапно горожанин резко замолк. В дверях появился Беллик дан Бурсо и встал рядом с Лютиеном.
— Мы не враги вам, — объявил король гномов. Ни пятна крови на его шикарных доспехах, ни пыль, покрывающая пламя огненной бороды, не смогли уменьшить впечатление от его внушительной фигуры. Сердце благородного гнома преисполнилось сочувствия к несчастным горожанам, но взгляд и голос оставались суровыми.
Беллик оглядел церковь, затем посмотрел на Лютиена, тот кивнул, призывая его продолжать.
— Мы не враги вам, если вы сами не превратите нас в своих врагов, — мрачно пообещал Беллик. — Тогда знайте, что в этом случае Пипери будет разрушен и сожжен до основания!
Ни один человек в помещении не усомнился в словах внушительного гнома.
Беллик снял два больших кисета, висевших на его перевязи.
— Ваши деньги на семена, — объяснил он, швыряя их на пол к ногам опровергнутого подстрекателя толпы. — Отобраны у циклопов, бежавших из Пипери. У циклопов короля Гринспэрроу, которые бросили город на произвол судьбы. Вот и решайте, кто ваши враги, а кто союзники.
— Или ничего не решайте, — добавил Лютиен. — И храните нейтралитет. Нам от вас ничего не надо, только больше не поднимайте свои мечи против нас.
Он взглянул на Беллика, а тот — на него.
— Мы перевяжем раненых, — объявил Беллик. — И уберем с поля боя наших мертвых, чтобы они не гнили бок о бок с мертвыми циклопами. А затем мы уйдем. — Друзья повернулись к выходу, но их остановил голос Соломона Кейза.
— Вы можете принести ваших раненых сюда, — предложил священник. — А я прочитаю молитву над вашими мертвыми и приготовлю их к погребению так же, как и погибших жителей Пипери.
Лютиен повернулся к нему, немного удивленный.
— Мой бог и ваш бог, — сказал Кейз, — разве это не одно и то же?
Лютиен кивнул, с трудом улыбнулся и вышел из церкви.
ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО
Беллик дан Бурсо, конечно же, заметил множество разъяренных и подозрительных взглядов, которые горожане бросали на короля гномов, шествовавшего в сопровождении телохранителей по узким улицам Пипери. Лютиен верил, что однажды придет день, когда все простые люди Эйвона станут друзьями Эриадора, но Беллик знал, что сразу после битвы на это рассчитывать не приходится; кроме множества циклопов погибли и воины Пипери, и теперь многим семьям в городке нужно было хоронить своих родных, а все из-за вторгшихся эриадорцев.
Такое начало редко приводит к дружбе.
Однако были в городке и другие. Они улыбались и кивали, когда по улице проходил славный король гномов, а когда Беллик подошел к церковному крыльцу, он обнаружил, что его собственные солдаты, оставленные охранять раненых гномов и людей Эриадора, отдыхают на ступенях, наслаждаясь едой, напитками и беседой с небольшой группой граждан Пипери. Солдаты Беллика поспешно вскочили на ноги, но король лишь рассеянно махнул рукой. Сейчас, когда армия вновь готовится к длинному и тяжелому маршу, не до формальностей.
Беллик вошел в церковь, оставив свою охрану на пороге вместе с остальными солдатами. Как гном и ожидал, он обнаружил внутри Лютиена, который склонился над одной из скамей и тихо разговаривал с раненым воином.
— Это Брендон из Феллинг Даунза, — объяснил Лютиен, когда Беллик подошел к ним.
Гном с уважением кивнул, заметив, что воин потерял руку. Однако его вроде бы вполне удобно устроили на скамье, превратив ее в ложе для троих раненых.
Беллик осмотрелся.
— Где наши и где те, кто из Пипери? — спросил он.
— Они все вперемешку, — объяснил Лютиен.
Гном бросил хитрый взгляд на молодого Бедвира.
— Это была твоя идея?
— Ну, отчасти, — ответил Лютиен. — Но вообще-то места распределял Соломон Кейз.
Беллик фыркнул и пошел дальше.
— Вы с ним подельники, товарищи по преступлению, — тихо сказал он.
Тремя рядами дальше Беллик увидел скамью, предназначенную для четырех гномов. Один из них лежал, но трое сидели, играли в кости и болтали. Они заулыбались, когда Беллик обратился к ним; один даже принялся будить спящего товарища.
— Оставьте его в покое, — попросил Беллик, затем обратился к остальным троим. — Мы выходим сегодня, идем на юг вдоль реки. Кто-нибудь из вас в состоянии присоединиться к нам?
Все дружно попытались встать, но Беллик уже видел, что ни один из них пока что не сможет выдержать марша.
— Сидите! — приказал король гномов. Затем назначил старшим самого здорового. — Через этот городок пойдет обоз с припасами, — объяснил он. — Вы присоединитесь к нему, когда придете в себя и оправитесь от ран.
— Но не раньше чем будете готовы, — подчеркнул Беллик, заметив выражение надежды на лицах своих жадных до битвы воинов. — Ни минутой раньше!
Затем король двинулся дальше, подходя к каждому раненому, останавливаясь на короткую молитву возле самых тяжелых, обращаясь к верным соратникам со словами благодарности и ободрения. Он уже закончил свой обход и попросил Лютиена не задерживаться слишком долго, когда у дверей церкви встретил Соломона Кейза.
Молодой священник вытер грязные руки и протянул одну из них королю гномов.
Беллик взял ее, но вместо того, чтобы пожать, перевернул и увидел грязь на пальцах.
— Ты хоронил мертвых, — заключил король.
— Вообще-то этим занимались другие, — возразил Кейз. — Я просто читал молитвы и освящал землю, в которую они лягут.
— А как насчет одноглазых? — спросил гном, и в его резком голосе появилась нотка угрозы. — Для них у тебя тоже нашлись молитвы?
— Мы разожгли общий погребальный костер, — возмущенно ответил Кейз. — И сожгли их тела. И я действительно помолился за их души.
Беллик поднял кустистые брови.
— Я молился за то, чтобы в загробной жизни они осознали ошибочность своих действий и обрели спасение.
— Ты что же, любишь их?
Теперь Кейз негодующе фыркнул, почти так же, как фыркали, сердясь, гномы.
— Я не питаю никакой любви к делам и образу жизни циклопов, — ответил он. — Но это не значит, что я ненавижу их всех до единого.
— Может быть, в мире можно многое ненавидеть, — заметил Лютиен, подходя к ним.
— Может быть, в моем сердце вообще нет места ненависти, — легко ответил Кейз.
— Однако они тебя здорово избили, — заметил Беллик. Кейз лишь пожал плечами.
Лютиен окинул священника долгим взглядом и понял, что немного завидует этому человеку. Он восхищался Кейзом, и не только потому, что у того хватило мужества поверить эриадорцам. Кейз обладал щедрым сердцем.
— Вы выступаете уже сегодня? — спросил Кейз у Беллика. — Но ведь ваши солдаты устали после битвы, а через пару часов солнце сядет.
— У нас нет времени на усталость, — ответил Беллик. — Впереди длинная дорога, и каждая зря потраченная нами минута дает Гринспэрроу время, чтобы укрепить свои позиции.
— Я буду готов через двадцать минут, — неожиданно сказал Кейз. И Лютиен, и Беллик уставились на него, широко раскрыв глаза.
— Вы встретите много деревень по дороге на Уорчестер, — объяснил священник. — У многих из Пипери есть там родня. Мы не хотим, чтобы они погибли.
— Я думал, ты останешься с ранеными, — сказал Лютиен.
— Здесь найдется достаточно людей, которым можно доверять, и они позаботятся о раненых, — объяснил Кейз. — А я сам и еще несколько человек считаем, что наше место — в колонне короля Беллика. — Он задумчиво посмотрел в сторону юга. — Там я смогу спасти больше жизней.
Беллику потребовалось несколько минут, чтобы обдумать неожиданное предложение, но вскоре гном согласился. Если Кейзу удастся ослабить оборону других деревень хотя бы наполовину так успешно, как он это сделал в Пипери, дорога на Уорчестер будет легче и обойдется дешевле. Радость Лютиена была еще сильнее, потому что он видел не только тактические преимущества наличия в войске этих людей, но и моральные. Представители Пипери, конечно, уменьшат количество павших с обеих сторон.
Однако молодой Бедвир постарался умерить свой оптимизм. Он не знал, насколько велико будет влияние Кейза вне Пипери. Он также понимал, что, каким бы быстрым и легким ни оказался марш, все равно у стен Уорчестера, большого и хорошо укрепленного города, они задержатся надолго, ведь оборонительные сооружения этой цитадели дополнялись еще наличием герцога-волшебника.
И в который уже раз Лютиен спросил себя: куда же подевался Бринд Амор?
После сотворения могущественного заклинания, которое пришлось так долго оттачивать, она совсем лишилась сил. И все же Диана Велворт не спала остаток той ночи на плато. Она сидела у костра, который старый маг поддерживал простым магическим трюком, хотя он тоже явно был очень утомлен. Диана положила голову Мистигала к себе на колени, наблюдая, как Бринд Амор постепенно погружается в дремоту.
Что же такое она затеяла? Диана привела в действие события, которые теперь вышли из-под контроля. Она восстала против своего короля и наставника, вступив в заговор, который нельзя было ни скрыть, ни повернуть вспять. Даже убей она Бринд Амора этой ночью — а эта мысль не однажды приходила ей на ум, — она не смогла бы утаить правду от Гринспэрроу. Из-за нее еще три герцога выбыли из игры: один погиб, а еще двое, Мистигал и Ресмор, сломлены.
Диана постаралась не сосредоточиваться на событиях этой ночи. По правде говоря, происходящее стало естественным и закономерным продолжением пути, на который она встала, использовав Такнапотина против Ресмора в горах Айрон Кросс. Гринспэрроу войдет в контакт с изгнанным демоном, если уже не вошел, и узнает всю правду о Диане Велворт и Эшанноне Макленни. Так или иначе, ее путь определился, и эта ночь значила для ее собственного спасения столько же, сколько и для спасения Бринд Амора.
Старый волшебник проснулся вскоре после того, как первые косые лучи восходящего солнца коснулись его лица.
— Я думаю, он будет жить, — сказала Диана, показывая на Мистигала, который все еще лежал без сознания.
— Но его магия исчезла, — ответил Бринд Амор и широко зевнул. — Лопнул магический стержень.
— Как у герцога Ресмора?
Бринд Амор хмыкнул, удивляясь сообразительности Дианы. Однако его улыбка быстро исчезла, когда он заговорил о том, что могло составить проблему в будущем.
— А как насчет герцога Эорн Фаста? — прямо спросил он.
— Здесь он свое дело сделал и потому удалился, — просто ответила Диана.
Бринд Амор полагал — и опасался, — что тут крылось нечто большее. Эшаннон держался отчужденно, даже холодно. Герцог Эорн Фаста явно смирился с заговором Дианы, но потому ли, что был согласен с ней, или просто у него не оставалось выбора? Впрочем, Бринд Амор подозревал худшее — не имелось ли у того своих скрытых мотивов?
Сомнения старого волшебника легко читались на его морщинистом лице.
— Поверь в Эшаннона Макленни, — попросила Диана. — С ним иногда трудно иметь дело, но он не может питать любви ни к кому, кто бы вознамерился править его возлюбленным Барандуином, будь то Гринспэрроу или Бринд Амор.
— Но у меня никогда не было таких намерений, — поспешно возразил маг.
— Но не возникнут ли они, если война закончится удачно для тебя?
Бринд Амору пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы попытаться взглянуть на вещи глазами отчаявшейся женщины и пропустить мимо ушей оскорбление, крывшееся в ее словах.
— Я никогда не претендовал на то, чтобы править Эйвоном! — настойчиво повторил он. — И никто из правителей Эриадора ни в какие времена не стремился к этому! Когда Брюс Макдональд правил единым Эриадором, а разрозненный Эйвон был в его распоряжении, он никогда не притязал ни на что, кроме дружеского союза с Барандуином.
— В любом случае, это не имеет отношения к делу, — спокойно сказала Диана. — Имеет значение только то, во что верит Эшаннон.
— И во что же он верит?
Диана пожала плечами.
— Он согласился изгнать демона, — сказала она уверенно. — И сделал это. И этот план был настолько же его, насколько мой. Долгие годы он оставался мне верным другом.
— Но разве не в его интересах, чтобы могущество Гринспэрроу ослабло? — спросил Бринд Амор. — Чем труднее будет вести войну королю Эйвона, тем легче Барандуину уйти из-под его власти.
Диана снова пожала плечами.
— Мы скоро получим ответы на эти вопросы, — сказала она. — А теперь я должна вернуться в Мэннингтон и отчитаться перед Гринспэрроу.
Бринд Амор скептически взглянул на Мистигала, задаваясь вопросом, что Диана собирается делать со сломленным волшебником.
— Я бы хотела, чтобы ты сопровождал меня, — сказала Диана. Бринд Амор искренне удивился. — Нам еще надо многое обсудить, — продолжала герцогиня.
— Обсудить, что делать, когда Гринспэрроу не станет?
Диана хмыкнула.
— У нас еще много дел до того момента, когда мы сможем хотя бы надеяться на это, — сказала она. — Но сейчас есть вещи, которые ты должен знать, и я обязана объяснить тебе, насколько глубоко увязла в происходящем.
Бринд Амор не стал спорить. Пока что все события этой ночи вполне могли оказаться изощренной ловушкой, предназначенной для того, чтобы возбудить его доверие к заговорщикам, которым было наплевать на Эриадор. Он обвел долгим взглядом возвышавшиеся вокруг горы, размышляя, где сейчас Лютиен с Белликом и пал ли Пипери.
Затем он встал, потянулся, и они с Дианой объединили усилия для создания магического туннеля.
Чуть позднее Мистигал был удобно устроен в постели в личных покоях Дианы, а сама она предоставила Бринд Амору возможность встретиться с живым доказательством того, что у нее есть причины выступать против Гринспэрроу.
Селна была немало удивлена, когда увидела свою госпожу и сопровождавшего ее человека с кустистой бородой, но когда Диана представила незнакомца как короля Эриадора, служанка просто онемела от изумления.
— Гринспэрроу был спасителем Эйвона, — объяснила Диана Бринд Амору. — Во всяком случае, в этом меня уверяли на протяжении двадцати лет.
— Не делайте этого, моя госпожа, — взмолилась Селна, но, посмотрев в глаза Дианы, не увидела в них сострадания.
— Расскажи королю Бринд Амору всю правду, дорогая моя, — сказала Диана, и в голосе ее прозвучала угроза. — Иначе мне придется заставить тебя говорить, как я уже делала это раньше.
Бринд Амор заметил, как побелела старшая из женщин. Он положил руку на плечо Дианы.
— Прошу, расскажите мне, дорогая леди Велворт, что вы сделали с этой горничной.
— Когда я изгнала Такнапотина, моего демона, я знала, что один из шпионов Гринспэрроу удален от моего двора, — объяснила Диана. — Но только один. Тогда я навестила нашу дорогую Селну.
— Не очень тактично использовать магию таким образом, — заметил Бринд Амор, вспомнив, как сам он применил свои магические силы при допросе герцога Ресмора.
— Да, это неприятно, — согласилась Диана. Она взглянула прямо на горничную. — Но если у меня не останется другого выхода, я сделаю это снова и снова.
Старая служанка затряслась от ужаса.