«Отечество наше толико есть пространно и столь различные объемлет широты мест, что может оно всё то у себя иметь домашнего произращения, что на расстоянии всей Европы порождается, и северные провинции оного с полуденными, в отношении обмена избытков своих, почитаемы быть могут в том же виде, как север и юг в Европе».[13] Эта мысль, в той или иной формулировке, служит отправной точкой для многих рассуждений адмирала Мордвинова. Немало времени проведя за границей, он собственными глазами видел, как и чем живут другие государства; не мог не заметить и того, что в своём экономическом развитии Россию опережают некоторые страны, по своим исходным географическим данным явно ей уступающие.
Мордвинов прекрасно понимает, что одни только российские просторы сами по себе ещё не обеспечивают государственного благосостояния. «Продовольствие и богатство народа не зависят от одного пространства населяемой им земли»,[14] – пишет он. Более того, в силу природно-климатического фактора, большая часть российских крестьян «...не занимаясь полевыми работами свыше 6 месяцев, находится половину года… праздным», а потому взяла за правило «с первых чисел октября оставлять жилища свои и искать работы в отдалённых местах, возвращаясь паки к земле не прежде мая».[15] Это наблюдение подводит адмирала к мысли, что в России естественные условия способствуют идее развития не одного только аграрного сектора экономики. Размышление о необходимости развивать ремёсла приводит Мордвинова к оптимистичному прогнозу, согласно которому «размножение у нас рукоделий не токмо не уменьшит числа землепашцев, но вероятнее послужит ещё к постепенному увеличению сего числа, ибо послужит к размножению народа, которое всегда увеличивается по мере введения лучшего порядка».[16]
Но адмирал пишет свои экономические сочинения в первой половине XIX в., когда ремёсла давно перестали быть показателем прогресса. Поэтому он не очень долго задерживается на мысли о них и приступает к более актуальному в его время вопросу, связанному с промышленным развитием. «С распространением у нас фабрик откроется новый источник к стяжанию денежных капиталов»; обращены же эти капиталы должны быть на «усовершенствование земледелия».[17] Круг замкнулся, казалось бы, однако земледельческое развитие важно Мордвинову не само по себе, а для целей, не ограниченных только экономическими рамками.
По мнению Мордвинова, с усовершенствованием сельского хозяйства и промышленности Россия смогла бы обходиться без импорта шёлка и хлопчатой бумаги, полотна, шерстяных тканей (в частности, сукна), красильных растений, фруктов, фруктовых водок, вин, полезных ископаемых и прочего.[18] Почему это так важно? Потому, что, «покупая иностранное сукно, мы обогащаем фабрикантов, купцов и корабельников иностранных», «покупая же сукно, выделанное в России, обогащаем поселян своих...»[19] – и не только поселян, но и другие сословия, и государство в целом.
Здесь мы подходим к одному концептуальному для Мордвинова принципу. По мнению адмирала, между государствами не может существовать такого разделения труда, какое возможно в небольших обществах.[20] Он риторически вопрошает: «Таковое разделение не обратило ли бы их [государства/народы] в состояние дикое и лишённое способов ко всякому дальнейшему преуспеянию в просвещении и образовании? К тому же каждый из них не ощущал ли бы вседневных препинаний и остановок даже в той самой работе, которую бы отдельно заниматься мог? Не случалось ли бы весьма часто фабриканту быть без пищи, земледельцу без орудий и так далее?»[21]
По мнению Мордвинова, абсолютная свобода внешней торговли могла бы быть полезна в том случае, если бы все задействованные в ней народы договорились устранить все «воспретительные по торговле узаконения» – так, чтобы существовал один-единственный «закон свободы взаимных обменов». Но идея ввести такую практику через российскую инициативу, не заручившись безусловным согласием других государств, кажется адмиралу крайне неосторожной. Более того, он приходит к заключению, что «одна неограниченная свобода внутренней торговли для каждого государства полезна, потому что не прикасаются к ней узаконения других народов».[22]
Российские товары, идущие на экспорт, Мордвинов полагает правильным освободить от всякой пошлины.[23] Также он призывает снять все налоги, лежащие на торговых и промышленных капиталах. Мотивирует он это тем, что, когда эти налоги высоки, естественно уменьшается объем производимой продукции, облагаемой ими (а с этим – и объем казенных доходов). Ещё один аргумент – неизбежное при высоких налогах возрастание продажной цены ведёт и к возрастанию издержек, что тоже бьёт по казне.[24] Иными словами, идеал Мордвинова – это беспошлинная торговля внутри России при запретительном тарифе в отношении внешней торговли. Одной из важнейших выгод запретительной системы он считает «содействие оной к направлению употребления капиталов на устроение внутри государства заведений для выделки всего того, что воспрещено к привозу извне».[25]
Если обобщить соображения Мордвинова о пользе запретительной системы, то они сводятся к следующему:
1. сохраняемые в пределах России капиталы, которые не перейдут в иностранные руки, будут употреблены на развитие российских промышленности и ремесла;
2. неизбежная на первых порах после внедрения воспретительной системы дороговизна компенсируется увеличением прибылей от внутреннего экономического развития;
3. необходимые для устройства фабрик в России издержки сполна покроются средствами, сэкономленными при отсутствии необходимости оплачивать труд иностранных мастеров и купцов;
4. будет сломлено (или, по крайней мере, умерено) убеждение, будто зарубежные товары по определению лучше отечественных;
5. не сдерживается и даже стимулируется развитие собственных производственных сил, которые прежде не использовались в полную силу;
6. подъём экономики ведёт и к укреплению политического положения России в мире, а также к распространению просвещения внутри неё;
7. от дальнейшего упадка удерживаются ассигнации.
Если немного задержаться на отношении Мордвинова к проблеме обесценивания ассигнаций, то можно отметить следующее. Причину нехватки золотой, серебряной и даже медной монеты в России, несмотря на выпуск её в достаточном объёме, адмирал также видит в утекании российских капиталов за рубеж.[26] В сущности, он оспаривает утверждение, что Россия страдает от нехватки капитала; по его мнению, проблема больше в том, чтобы собрать имеющийся капитал воедино.
Но вернёмся к вопросу с запретительным тарифом. Перед тем, как перейти к изложению своих соображений на этот счёт, Мордвинов повествует об общественном недовольстве по поводу существовавшего тарифа. «Угнетаясь дороговизною цен на сукна и другие к одеянию и прочим удобствам нужные изделия, многие ропщут на... воспрещение привоза товаров сих в Россию из чужих земель... так как, по их мнению, должна она быть земледельческою державою, и что достаточно народу нашему содержать в порядке одну сию статью хозяйства, дабы и внутреннее изобилие иметь и отделять излишество на обмен всяких художественных вещей от иностранцев...»[27] По мнению самого Мордвинова, такие взгляды противоречат государственной пользе. Для обоснования своей позиции он рассматривает два вопроса:
1. полезнее ли для страны с такими просторами, как российские, заниматься исключительно сельским хозяйством;
и
2. стоит ли придерживаться настоящего[28] тарифа, или же допустимо разрешение ввоза запрещённых ныне товаров?
Мордвинов пишет следующее. «При великом числе обращающихся у нас ассигнаций тариф есть единственная опора наша, которая ещё спасает нас от совершенного падения. Он единый удерживает, что курс не упадал до 8 пенсов и что рубль серебряный не вошел ещё в 6 и более ассигнационных»[29]. По его мнению, уменьшения дороговизны товаров следует искать вовсе не в изменении системы тарифа с разрешением ввоза иностранных изделий – от этого дороговизна со временем ещё больше усилилась бы. Правильнее же, с точки зрения адмирала, было бы принять настойчивые меры к постепенному уменьшению иностранного курса, а также укрепить внутреннее производство, обеспечить употребление на него капиталов и принять ряд мер, поддерживающих право частной собственности и свободу торговли.[30]
Частная собственность и законность являются для Мордвинова фундаментом экономического процветания государства. И одно из главных препятствий на пути экономического развития России он видит в недостаточном правовом обеспечении прав собственности (в этой связи адмирал предлагает провести соответствующую реформу[31]). «Казначейства правительств при самых благоприятнейших временах, при самых величайших своих избытках никогда не могут удовлетворить всем общественным нуждам и не могут равняться имуществу частных людей, коих малое, совокуплённое воедино, составляет всегда великое, всегда достаточное для водворения повсюду богатства и полного довольствия»,[32] – пишет он. В отстранении торгового класса от казённых поставок Мордвинов видит причину слабости связей между производителями, торгующими и потребителями – связей, столь важных для общественного благосостояния.[33]
Отмечает Мордвинов и ещё одну проблему. Рассуждая о вреде ввоза иностранных товаров, он обращает внимание на то, что высокие пошлины на них стимулируют развитие контрабанды.[34] По этому поводу адмирал приводит следующие доводы:
1. прибыль стимулирует приток контрабандных товаров, а естественно полагать, что в большем объёме контрабандой будет провозиться то, что разрешено к привозу, но обложено высокой пошлиной;
2. при действии запретительной системы происходит разделение контрабандистов с прочими торгующими; при разрешительной с пошлинами – купец будет стремиться к кооперации с контрабандистами;
3. перспектива негласного «удержания» пошлин служит соблазном для служащих таможни, и у них появляется интерес в сотрудничестве с контрабандистами (как это звучит у Мордвинова, «как удержание пошлины доставляет великие выигрыши, то контрабандисты могут иметь многих себе споспешников, и очи Аргусовы должны в таком случае сомкнуться»[35]).
Вместе с тем, Мордвинов отдаёт себе отчёт в том, что явление контрабанды на практике полностью неизбывно, – он прямо пишет о том, что она всегда будет существовать в России на вино, сахарный песок, пряности и краски, т.е. на товары, на ввоз которых всегда будут налагаемы пошлины. Но он отмечает, что контрабанда может быть упразднена на те вещи, которые могут производиться или обрабатываться в самой России: сукно, шёлковые и хлопчатобумажные изделия и т.д.[36]
Мнение, будто налоги способствуют увеличение народного богатства, представляется Мордвинову верным разве что в том смысле, что «налоги побуждают народ к усилению трудов для приобретения денег, на заплату оных потребных»[37]. Налоги же сами по себе не могут быть, с точки зрения адмирала, существенной причиной обогащения, «ибо всё, что ущербляет, не может обогащать»[38]. Истинным же источником обогащения, по Мордвинову, может быть только «излишество стяжаемого противу платимого в налог».[39] Он также заключает, что большим благом был бы выкуп налогов и податей при существовании частных банков.[40]
Такие банки Мордвинов предлагает организовать в разных губерниях как «общественные казнохранилища, всегда открытые к принятию и... возвращению приносимых вкладов»[41]. Создание частных банков обеспечивало бы выполнение того принципа, что деньги не должны лежать мёртвым грузом, но должны приносить доход своим постоянным обращением. Важность того, что их – частные банки – надлежит распространить повсеместно, у Мордвинова оттенена ёмким замечанием о том, что Санкт-Петербург и Москва, «преизобилующие во всём», не составляют всей Российской империи.[42]
Учреждение ещё одного банка, трудопоощрительного, видится Мордвинову закономерным шагом после имевшего место 12 декабря 1801 указа о предоставлении купечеству, мещанству и казённым крестьянам права покупки ненаселённых земель («право всякому участвовать в дарах плодородия земного и трудами своими стяжать от недр земли довольство себе и обогащение»[43]). Идея образования трудопоощрительного банка, как было отмечено во вводной части нашей работы, опирается на стремление Мордвинова предоставить широкому кругу предпринимателей возможности реализовать себя с пользой государству. Ресурсы банка могут быть направлены на улучшение земли, совершенствование земледелия и скотоводства, устройство фабрик, сооружение рудников и металлургических заводов, распространение промыслов... Тот принцип, что банк не должен финансировать объекты, служащие к кратковременному наслаждению или к излишней роскоши для узкого круга людей, восходит к смитовскому учению о производительном и непроизводительном труде.
Давая общую характеристику взглядов Мордвинова, нельзя не коснуться его отношения к крестьянскому вопросу. Положение государственных крестьян он считал гораздо более худшим, нежели положение помещичьих, и предлагал раздать их частным лицам, с обязательством одного рабочего дня, но оставив за ними право немедленнаго выкупа по установленной цене.[44] Это не означает, однако, что адмирал и не думал об отмене крепостного права. Указав на историю прикрепления крестьян в Европе, он заключает, что и в России освобождение должно совершиться, но, чтобы достигнуть его естественным путём, необходима экономическая реформа страны.
Мордвинов призывает: «Потерпим еще несколько, и рабство само собою исчезнет в России, если обращено будет внимание к постепенному уменьшению необходимости содержать крестьян в зависимости от помещиков, на землях коих они живут. Сие необходимо последует, когда исчезнет на пахатных землях наших паренина; когда земледелие поместится в число наук; когда в городах наших признают за зданиями право собственности; когда употребим деятельныя меры к возстановлению естественнаго порядка между рождающимися и умирающими...»[45] Таким образом, он отодвигает вопрос отмены крепостного права в неопределённое будущее, поскольку не видит в настоящим условий, при которых эта отмена могла бы быть произведена. Отношение Мордвинова к крестьянскому вопросу довольно сложно, и его мы ещё коснёмся в последующих главах.
Адмирал ставит перед Россией и ещё одну задачу, которой не отводится отдельного сочинения, но которая явственно вытекает из имеющихся других. Это задача увеличения численности рабочих рук – а значит, прежде всего, задача увеличения народонаселения. Достижение этой цели во многом зависело от улучшения условий жизни простого народа – ведь именно крайне низкий жизненный уровень крестьянства, стеснённость в средствах каждой отдельной семьи и общая неустроенность крестьянской жизни порождали ужасающую ситуацию, когда зрелого возраста едва достигал всего один член крестьянской семьи мужского пола. Задача обеспечения демографического роста упиралась в задачу улучшения материальных возможностей русского общества, но эта же зависимость читалась и наоборот, образуя замкнутый круг. Вырваться из него можно было хотя бы расширением возможностей для крестьян обращаться за медицинской помощью – и если число больниц было крайне скромно даже во многих городах, то, во всяком случае, в самих помещичьих имениях могли бы приниматься посильные меры. Примечательно, что даже в своём проекте трудопоощрительного банка Мордвинов предлагает повысить размер ставки при залоге таких имений, в которых бы было введено прививание оспы («французской болезни», получившей в то время колоссальное распространение).[46]
Подведём некоторые итоги. Как мы можем видеть, основные положения экономических взглядов Мордвинова обращались вокруг необходимости укрепления частной собственности и свободы торговли как основ государственного благосостояния. Не менее важна для него была идея сохранения запретительного тарифа для импортных товаров при беспошлинном обращении товаров внутри России.