Как уже упоминалась, англоманом Мордвинова находили современники. На английский лад было поставлено ведение дел у него дома, да и в своих сочинениях он неоднократно отсылался к идеям Адама Смита, «Богатства народов» которого вышли в свет во время пребывания адмирала в Англии. Несмотря на это, с нашей точки зрения, безапелляционно определять Мордвинова как англомана всё же было бы неверно.
С одной стороны, он действительно воспринял очень многое из экономического учения Смита. Так, Мордвинов развивал принцип свободы и обеспеченности частной собственности, подчёркивал благотворную роль конкуренции и важность разделения труда. Он также пропагандировал создание многоотраслевой экономики и масштабное вовлечение населения в сферу производительного труда, а необходимым считал ограничение труда непроизводительного и роскоши, – все эти принципы восходят к теории Смита.[61] С другой стороны, важно помнить о патриотической направленности умственной работы адмирала и его мотивах.
Например, если смитовская концепция о международном разделении труда была удобна для Англии (ведь ей отводилась роль «мастерской мира»), то слепое следование этой идее было бы для Мордвинова отнюдь не показателем патриотизма вообще и ориентации на экономическую автономность России в частности. Положение России в качестве аграрного придатка экономически сильных держав, в том числе и Англии, шло вразрез с его планами и представлениями, поэтому требовалось решить эту задачу каким-то иным способом, к поискам которого и обратил свои силы Мордвинов.
Мысль, подтверждающую, что главным для Мордвинова была рациональность и перспективность каких-то принципов, а не их английское происхождение, мы находим у него самого же. «…Никакое правило отвлечённое не может служить верным и неизменным руководством ни в управлении, ни в устроении. Каждый народ имеет особливую свою степень просвещения, свои обычаи, привычки, предрассудки, местные обстоятельства, деятельность и дух собственный; все сие не должно забываемо быть, когда рассуждают о каком-либо правиле отвлечённом, сколь бы оно ни важную заключало в себе истину умственную, могущую правильною быть в общем токмо соображении».[62]
|
|
Мордвинов отступал от учения Смита в целом ряде вопросов, например, в таком важном, как таможенный тариф – как мы помним, адмирал был сторонником запретительного тарифа, полемизируя с фритредерами. Как и у Смита, труд у Мордвинова выступает в качестве решающего источника богатства, но сам по себе труд, по мнению Мордвинова, бесплоден без капитала – «заботы об увеличении материального производства неразрывно связаны с заботами об увеличении капиталов».[63] Ещё одним расхождением с теорией Смита явилось у Мордвинова то убеждение, что государство не должно быть безучастно к экономической жизни. Это не подразумевает, что оно должно регламентировать хозяйственную деятельность (в этом вопросе Мордвинов либерально-прогрессивен), но налагает на государство ряд забот – например, по распространению экономических знаний в России.[64]
Внимание к английским образцам у Мордвинова не ограничивалось только изучением смитовской теории; он обращался и к английскому практическому опыту. Так, сопоставляя экономические судьбы Франции и Англии (из которых последняя обладает менее удачными природными условиями), Мордвинов анализирует, благодаря чему англичане добились более внушительных успехов в вопросе государственного благосостояния. С его точки зрения, залог английского успеха состоит в следующих принципах:
1) уважении к частной собственности – точнее, в довольно умеренном вмешательстве в неё и получении общественного дохода не от частного капитала, а от доходов, получаемых уже им;
2) смене личных повинностей эквивалентными состоянию денежными;
3) установлении чётких законов, оберегающих собственность того или иного вида.[65]
|
|
Но обращение к опыту Англии у Мордвинова стоит в одном ряду с наблюдениями из истории других европейских стран. В одном месте мы видим у него обращение к английскому примеру: «Земледелец без ремесленника есть производитель грубый и неуспешный... В Англии земледелие от того самого и в цветущем состоянии, что там фабрики и ремесла в совершенстве».[66] Несколько дальше Мордвинов выражается ещё определённее: «Недостаток фабрик в России есть, быть может, главная из причин, что земледелие в оной получило самое малейшее усовершенствование; да и может ли оно быть совершенно, когда нет ещё у поселянина порядочных ни орудий... ни прочих принадлежностей хозяйства?»[67] В другом месте и по другому поводу он обращается уже и к примерам других стран: «Художественная работа рук человеческих не принадлежит в собственности ни Англии, ни Франции, ни Италии, и никакой другой стране и не может быть без всякого ограничения собственностью и России»[68], или – «Предоставление совершенной свободы торговли не могло бы почесться мерою необыкновенною; оно было бы токмо последованием общему примеру европейских держав, где... правом торговли все наравне состояния народа пользуются».[69]
Обращаясь к западным образцам, Мордвинов не воспринимает их как положительные примеры, по определению достойные подражания. Он перенимает те положения, которые, на его взгляд, подходят к российским условиям и российской реальности. Сопоставляя экономические судьбы Испании и России, например, Мордвинов акцентирует внимание на том, что у земледельческой Испании имеется дополнительный приток дохода из американских владений[70], которого нет у России.[71]