Рыжий Лентя
Рыжий Лентя чем‑то в деда. Даже во многом. Видимо, черты характера в роду Опенкиных повторяются. Через колено. Потому что отец Ленти, то есть сын деда Опенкина – Серафим Опенкин, человек абсолютно смирный. И старики говорят, что и у деда Опенкина отец, то есть дед отца Ленти, тоже был мужик смирный, почти что робкий и уж совсем не болтливый.
Озорство в Ленте проявилось на втором же месяце от рождения. Разбросав пеленки, он выполз из люльки и бухнулся на пол. Говорят, то же самое было и с дедом Опенкиным, и тоже на том же месяце. Впрочем, случаи эти в селах совсем не редки. И тут могло быть просто случайное совпадение.
Но, по мере того как рос Лентя, этих совпадений становилось все больше и больше.
В три года Лентя объелся в лесу какой‑то негодной ягоды, и его чуть не похоронили. То же случилось в свое время и с дедом Опенкиным.
На шестом году жизни Лентю бодал козел и оставил рубец на левой ноге. Такой же точно рубец и по той же самой причине был и у деда Опенкина, только на правой.
На восьмом году и тот и другой тонули в реке.
С пяти лет и до ухода в солдаты деда Опенкина ежегодно лупили за покражу соседских яблок. Лентя пока не достиг призывного возраста, но бьют его за яблоки тоже с пяти годов.
В десять лет Лентя попал в лисий капкан. Та же история произошла и с дедом Опенкиным, только тот угодил в волчий, и в лесу, а не на поле, как было с внуком.
Последняя беда с Лентей произошла совсем недавно. Был в Березках бык Маврикий. Бык племенной. Силы огромной. Роста огромного. Глазищи злые. Кольцо в носу. Ударит рогами – бревно навылет. Двинет копытом – земля дрожит.
Сорвался с привязи как‑то Маврикий. И надо же, чтобы случилось так, – не за кем‑то другим помчался, а выбрал именно Лентю.
Ленте бы больше не жить. Но тут подвернулась береза. Быстрее кошки взлетел на березу Лентя. Как он туда попал, все поражались! Береза высокая, сучьев нет, ствол не меньше чем в два обхвата.
Уже потом другие мальчишки на ту березу залезть пытались. Не удалось никому. Пробовал Лентя вновь повторить – не получилось. А вот тогда получилось. Учитель в селе объяснил, что это от очень большого страха. Бывают такие минуты, когда от испуга человек невозможное совершит. Так случилось, наверно, и с Лентей.
И надо же: точно такая же вещь произошла в детстве и с дедом Опенкиным. Разница только в том, что рыжий Лентя взмахнул на березу, а дед Опенкин залез на липу. Да еще в том, что дед Опенкин вернулся на землю сам, то есть бухнулся с липы. А для того чтобы снять Лентю, из района пригнали пожарную машину.
Унаследовал Лентя все дедово накрепко: и вздорный характер, и злой язык. Тут они в равных. И еще одну важную вещь унаследовал внук от деда. Любит Лентя родные Березки, любит родную землю.
Впрочем, это характерно для всех в роду у Опенкиных. Это единственное, что не чередовалось.
Экспериментатор
Рыжий Лентя, помимо того что воровал яблоки в соседских садах, был еще и экспериментатором.
Правда, вечных двигателей он не изобретал и ракеты, чтобы лететь на Луну, не конструировал. Все начинания Ленти были связаны с землей. Лентя прекрасно знал все земли вокруг Березок. И мог вполне научно объяснить, где что лучше сеять и в какой год что: рожь, ячмень или, скажем, просо. И в какой очередности, чтобы не истощить плодородие почвы.
Больше всего Лентя ценил рожь и лен. Однако начал он свои эксперименты с другого – с репы. Репа вкусная – мальчик ее любил.
В Березках при школе был небольшой земельный участок. А у каждого школьника свои грядки. Тут Лентя вместе с другими ребятами и хозяйничал. Вычитал мальчик в каком‑то журнале, что растения чутки к музыкальным звукам – развиваются от этого быстрее. Вот и решил испробовать на репе.
Явился однажды Лентя на школьный участок с дудкой. Уселся возле своих грядок, начал играть.
Все пялили глаза на мальчишку, но он не обращал ни на кого внимания. На вопросы: «Зачем дудка?» – не отвечал, держал в тайне.
Однако играть долго на дудке оказалось делом совсем не легким. Даже при всей своей огромной любви к репе Лентя более тридцати минут дуть в дуду не мог – требовался очень большой перерыв для отдыха.
Дуду пришлось заменить. Но и те дни, которые мальчик потратил на дудку, не прошли для него без пользы: репа пока особых признаков быстрого роста не проявляла, но грудь у мальчишки стала расти.
Заменил Лентя дудку на патефон. Дед Опенкин долго патефон не давал, и тут экспериментатору пришлось раскрыться.
– Хви! – поразился дед. Подумал, но патефон отдал.
Стал Лентя теперь появляться с патефоном возле репы и крутил ручку с утра до позднего вечера. Оказалось, и это для Ленти с пользой. За месяц так развились у него на правой руке мускулы, что матери пришлось срочно распарывать рукава на рубахах.
Репа уродилась у мальчишки на славу. Председатель Дровоколов (это было как раз при нем) так поразился, глядя на эту репу, что тут же хотел радиофицировать все березовские поля. Он не успел осуществить этот проект лишь потому, что увидел Лентину репу, к сожалению, в последние дни своего пребывания в Березках.
Однако успех Ленти вряд ли стоило отнести к какому‑то особому пристрастию репы к вальсам или к фокстротам. Скорее всего, дело было в другом: Лентя хорошо обработал землю. Потому что, когда на следующий год один из внуков тетки Марьи решил повторить тот же опыт, у него ничего не получилось. Вообще осрамился – репа завяла.
– Не та музыка, – сказал Лентя.
На следующий год Лентя занялся изучением различных сортов удобрений. Именно с удобрениями и связан второй его эксперимент.
Сапропель
Когда Лентя впервые произнес это слово, все вылупили на мальчишку глаза.
– Сапропель, сапропель… – повторял дед Опенкин. – А? Что же это такое? Сапропель…
Сапропель оказался болотным илом. Много его в тех местах, где стояли Березки. И на дне Переплюйки – маленькой речки, которая дугой огибала село. И в лесных озерах – Дышло, Копыто (одно из них было длинным, другое – круглым). Но больше всего – в пруду, который начинался сразу же за пришкольным участком.
Болотный ил рыжий Лентя решил использовать как удобрение. Таскал его из пруда ведрами, затем перекапывал вместе с землей на своей делянке. Эксперимент получился.
Мальчик в тот год посадил капусту. Капуста, как и репа, выросла у Ленти всем на загляденье. Вилки уродились такими, что вдвоем их с трудом обхватишь. Кочаны были плотными‑плотными. Представьте – ножи их не брали! Секачи и те тупились.
Не менее других успеху Ленти поразился и сам Савельев. Стал он у деда Опенкина выспрашивать, в чем же таится причина такой удачи.
– Сапропель, – ответил старик.
Такого слова Савельев не знал. И даже придумал, не шутит ли дед Опенкин.
– Сапропель, – повторил старик и усмехнулся. – Эка какое слово! Научное, книжное. А на самом деле, – дед выразительно сплюнул, – под этим словом – ну как бы помягче сказать? – дерьмо.
Савельев обратился к книгам. То, что прочитал председатель, немало его удивило. Оказывается, болотный, речной и озерный ил, которого так много в округе Березок, представляет из себя ценнейший вид удобрений. Правда, подходит он лучше для огородных культур. Прежде всего для капусты, потом для моркови.
Но еще больше сразило Савельева то, что эти полезные свойства ила были известны людям давно‑давно. Пользовались илом как удобрением еще задолго до нашей эры: и в Древнем Египте, и в Вавилоне, и в Китае, и в Индии.
Потом о болотных и речных перегноях люди почему‑то забыли.
Лентя торжествовал победу. На следующий год на колхозные поля в Березках были вывезены первые сто тонн сапропеля.
В океане, аж за Африкой
Еще не утихли разговоры в Березках вокруг сапропеля, как Лентя поразил всех новым.
Далеко от родных берегов уходят на промысел отважные рыбаки.
Капитаном на одном из советских траулеров был выходец из Березок; имя его несколько раз встречалось в газетах. Капитаном он был прославленным. И вот Лентя решил «своему» капитану послать горсть земли из Березок. Результат был потрясающий. В ответ пришла телеграмма, в которой знаменитый рыболов низко кланялся родному селу. Писал, что получил ценнейший подарок, что эта земля поедет с ним в дальние океаны, а в ответ на внимание со стороны березовских пионеров он берет на себя обязательство добыть для страны сверх плана много тонн океанской рыбы. Через год пришла вновь телеграмма. Капитан сообщал, что моряки свое обещание выполнили.
– В океане, аж за Африкой, наше село известно. Во как! – хвастал старик Опенкин. – А все мой Лентя.
С землей связан и второй случай. Произошел он с известным в стране генералом. Генерал родом тоже был из Березок. Узнав из газет о его шестидесятилетии, Лентя и генералу отправил землю.
Но тут мальчишку все отругали. Даже Савельев. Всем казалось, что генерал это воспримет как недобрый намек: мол, пора в отставку, а то и хуже.
И правда, вскоре пришел ответ: «Намек понял. Еду».
Все переполошились еще больше. Задаст генерал им жару!
Но опять результат оказался потрясающим.
– Спасибо. Намек понял, – повторил генерал, появившись в колхозе. – Виноват я перед Березками. Забыл, забыл про родное село. – И дальше стал говорить о том, что эта неожиданная горсть родной земли заставила его о многом подумать. И он лишь благодарен родным Березкам и всем за науку низко кланяется.
Посмотреть на генерала съезжались со всей округи. Ибо он действительно был очень известный. Считался гордостью не только Березок, но и всего района, и области, и всей страны.
Лентя вновь оказался героем.
А почему?
Потому, что любил он родную землю. И земля дарила его ответом.