— …задумала заманить меня в свои женские ловушки? Решила соблазнить?
— Вот баран, — с чувством произнесла я, осторожно, за подбородок отодвигая его лицо подальше от собственного. Во избежание казусов.
— Я жду объяснений, — вновь уселся он прямо, закинув ногу на ногу.
Я поерзала на стуле, повздыхала и ответила:
— Решила прикольнуться. Я же не думала, что ты станешь выкидывать такое.
— И что конкретно выкидывать?
— Мой мозг из черепной коробки. Смерчинский, ты вел себя недостойно мужчины, — решила я его подразнить и принялась с удовольствием и подробно пересказывать его ночные злодеяния позапрошлой ночи. Если уж я виновна, то выберу стратегию "лучшая защита — это нападение", и буду обвинять во всем Смерчинского.
Начала, я не по порядку, с того, как он приставал к рыжеволосой девушке, приняв ее за сестренку, и как непочтительно разговаривал с дедушкой и черноволосым парнем в очках.
— Ты этого Петра конкретно бесишь, — сказала я.
— Этой мой кузен, — отозвался беспечно Дэн. — Мой милый двоюродный братик. У нас конфронтация. — Что еще было?
Я продолжила, стараясь мастерски передразнить пьяного парня. Сначала Смерч даже улыбался, потом его улыбка стала гаснуть, и сам он стал серьезным, отстраненным. Когда я дошла до феерического предложения руки и сердца (специально оставила на "десерт"), то улыбка исчезла в неизвестном направлении. Дэн занервничал. А стоило мне упомянуть о том, что он называл меня не кем-то, а прекрасной Морской Богиней, Денис вдруг перевел на меня глаза, и я с удивлением, переросшим в беспокойство, поняла, что они слегка покраснели.
— Что с тобой? — тут же прервала я рассказ, забеспокоившись.
— Ничего, — произнес Смерч, сцепляя пальцы на коленях с силой, так, что побелели костяшки. — Все в порядке.
|
|
— А потом ты стал…
— Хватит, я понял, что было, — довольно жестко прервал он меня, уставившись на собственные руки — теперь пряди волос полностью срывали от меня его глаза.
— Но я тебе самый прикол еще… — не желала умолкать я. — Ты вообще меня…
— Прекрати, Маша. Я все понял. Я приношу искренние извинения за такое поведение. Ты можешь попросить у меня все, что ты хочешь, и я исполню это в качестве компенсации.
— Это… ты…
— Закроем тему? — поднял он на меня уже ясные глаза, ставшие вдруг отчего-то еще более яркими, чем обычно. Дэнни уже улыбался, как всегда, беспечно и очаровательно, и на его щеках появились ямочки, а морщинка между бровей, напротив, исчезла, и теперь его лицо снова стало спокойным, излучающим уверенность в самом себе и в окружающих.
— Не буду я ничего закрывать. Слушай дальше о своих поступочках, — заартачилась я.
— Маша, пожалуйста.
— Я вчера тебе тоже пожалуйста говорила!
— Пожалуйста.
— Нет.
— Пожалуйста, — вибрация его тихого, чарующего голоса с воздухом проникла в мои легкие, и, струясь по нервным клеткам и нейронам, попала в мозг, вместо меня отдавая ему приказ согласиться.
— Ну ладно, ладно, — проявила я невиданную тактичность. — Что с тобой?
— Стыд замучил, — отозвался партнер с холодной неестественной улыбкой. — Ненависть — самое сильное негативное чувство. А стыд — это ненависть, направленная на себя. Чувствуешь, как мне нехорошо?
— Нет. Серьезно, что-то случилось? Мы ведь типа партнеры, — вспомнился мне договор (мой экземпляр лежал далеко в столе, запрятанный под кипой тетрадей). — Говори мне, что с тобой.
|
|
— Когда ты решила меня разыграть, о партнерстве забыла напрочь, — укоряющее произнес он.
— И еще я твоя клубничная фея. Из-за любимой страдаешь?
— Да, — коротко и правдиво отвечал Дэн. — Я не хочу об этом говорить.
— Не хочешь — не надо, — обиделась я, подумав, что он не доверяет мне.
Отряд моих разноцветных мыслей-головастиков принарядился в зимние шапки и шарфы и, взяв миниатюрные лопаты, пошел копать снег в соседнем ледяном мире, чтобы насыпать его между мной и Дэном, чтобы потом залить водой, дабы снег превратился в лед между нами.
— Почему ты мне не доверяешь? — заело меня. Мы ведь ночь вместе провели!
— Вспомни позавчерашнюю ночь, — отозвался парень, витая где-то в другом месте.
Минут десять мы просидели, не проронив ни звука и, не глядя друг на друга. Я злилась на себя за свой поступок (ладно, ладно, он был недальновидным и идиотским!). Он тоже злился на меня, хоть и сидел невозмутимо. А еще я злилась на его друзей, на своих друзей, и на Смерча, еще на Никиту, но злость на Князеву затмевала разве что только нелюбовь к англичанке.
— А, да, Мария, я переслал тебе на почту логин и пароль почтового ящика твоего Клары, — нарушил молчание Дэн. — Пароль от его "аськи" и пары мест, где он еще зарегистрирован.
— О, наконец-то! — обрадовалась я такому шикарному подарку, предвкушая, как смогу залезть во все тайны Ника.
— Но там нет ничего интересного. Клара — скучный и до ужаса приличный, — тут же разбил мои ожидания Смерч. — С чтением сообщений хуже — их мне пересылает друг. Но, поверь, и там нет ничего необычного.
|
|
— А сюсюканья с Князевой есть?
— Немного. Твой Никита парень не эмоциональный, и его сообщения не изобилуют "солнышками", "котеночками", "малышами" и прочей сладкой ерундой, а также признаниями в вечной любви.
— Что, тоже такое не нравится? — спросила я. Терпеть не могу, когда парочка излишне сюсюкается. Брр…
— Да, это часто звучит пошло, — задумчиво ответил Смерч.
— А ты своих девушек как называешь?
Смерч посмотрел на меня, как на малолетнего ребенка, решившего выведать у родителей, как на свет появляются детишки, и сказал:
— По именам.
— Как меня? — обрадовалась я.
— Да, Бурундук.
— Меня зовут Маша, — плотно сжала я губы. Неужели трудно запомнить? А он продолжал:
— Называть человека, которым дорожишь всеобщим "котеночком" неинтересно.
— Интересно придумывать что-нибудь типа "Морская" или какая-нибудь там еще? — спросила я. Его лицо не дрогнуло, но взгляд, которым меня одарил Смерчинский, мне не понравился.
— Это ты много чего выдумываешь, Маша.
Кто я для него: Маша или бурундук, все-таки. По именам он зовет своих многочисленных подружек, а специально что-то придумывает для тех, кто ему дорог? А я что, где-то между этими двумя категориями? Спросить, что ли?
Нет, спросить не могу. Подумает, идиот, что он мне нравится или еще что-нибудь в этом роде.
Снега натаскали достаточно и знатно полили его водой из шланга.
— Кстати говоря, ты, умник-разумник, когда всем скажешь, что мы не пара?
— Когда? — задумчиво протянул парень.
— Ты вообще сделаешь что-нибудь?
— Тебе не кажется, что это немного поздно? Нам уже все равно никто не поверит, — спокойно отозвался Дэн. — Судьба нехорошо перетасовала колоду, и нам с тобой, играющим в паре, выпали плохие карты.
— Что за глупости.
— То, что мы якобы пара будет нашим прикрытием от Ольги и Никиты. Они точно не смогут нас ни в чем заподозрить, — решил вдруг Смерчинский. — Оставим все, как есть.
— Я не буду корчить из себя твою девушку, — заявила я тут же.
— А этого и не нужно. Поверь, Чип, те, кому нужно будет, сами сделают правильные выводы, — вымученно улыбнулся Смерч. Что-то наш ветерок до сих пор в себя придти не может. Стыд? Какой стыд? Нашел дуру! Может быть, в его башке у Гоблина Морская Богиня что-то типа позывного? Спьяну принял меня за нее и в любви признался. Хохо, если бы я перепутала Дениса и Никиту, и призналась бы первому в своих сильных чувствах, то сейчас тоже бы сгорала от стыда. К тому же этот мелочный Смерчинский как-то таки заставил мою душу испытывать что-то похожее на раскаяние за содеянное. Память услужливо подбросила кадр из прошлой ночи, когда я утешала этого красавчика-болвана, рассказывая ему басни про фей, и стыдно стало еще больше.
Пару минут мы опять сидели молча. Я допивала его "Спрайт" и зачем-то разглядывала ящерку, вытатуированную на его шее. Изредка мой взгляд перебегал на его плечи, или руки, на лицо. А Дэн смотрел в окно, чуть выше моей головы. Вроде бы спокойный, как статуя, но несколько раз он едва слышно вздохнул, и я еще больше занервничала.
— Кстати, новое свидание Ольги и Ника намечается на субботу, — продолжал Дэн. — И я знаю, где и во сколько.
— Ого! А это значит… — я многозначительно замолчала.
Мы встретились глазами и синхронно коварно улыбнулись, поняв друг друга с полуслова: мы продолжим свою Миссию по спасению нашей любви. Все-таки тонкий лед между нами, неожиданно появившийся сегодня, растаял, и орел, прохаживающийся по нему, едва не утоп в веселом весеннем прозрачном ручейке.
— Я обожаю тебя за понимание, — произнес Смерч. Я скромно пожала плечами. Мол, да, я такая.
— Ой, они даже улыбаются одинаково, — восхитился кто-то, хихикая над моим плечом.
— Прикольная пара, такая необычная…
— Классные ребята.
Я оглянулась и увидела за столиком рядом с нами трех девчонок. Все три клуши с благоговением глядели на Смерча (часть их восторга распространялось и на меня)
Люди, действительно, делали те выводы относительно нас, которые были удобны им.
— Пить хочется, — вздохнул Смерч, глазами ребенка-ангелочка глядя на пустую бутылку, содержимое которой уничтожила я. — Так пересохло во рту… — он тяжко вздохнул.
— Ничего, слюны накопи и напьешься, — отвечала я ему сварливо.
Зато одна из дур достала из сумки сок и торжественно вручила его Денису со славами:
— Вот, возьми, у меня лишний!
Естественно, Смерч взял. Еще и спасибо сказал так, что девушка чуть не расплылась лужицей восторга. Он вообще, по-моему, неосознанно с девицами заигрывает! При живой-то мнимой девушке!
— Как сок может быть лишним? Почему у меня нет с собой лишней пачки сока, или лишней бутылки, а у кого-то есть? — рассуждала я, зорко следя за тем, как пьет Смерч, и, не отрываясь от него, глядит на девушку, угостившую его. Его наглый взгляд мне не нравился, поэтому сок я у него вырвала со словами:
— Хватит пить, своей девушке оставь. Лопнешь.
— Это ты лопнешь… — обиделся он, Я слишком резко выдернула сок, и теперь стол, лицо и даже светлая футболка Смерча оказались забрызганными оранжевыми каплями.
— Эй, ты что? — возмутился он. Я, не растерялась, быстро достала из рюкзака влажные салфетки и, вытянув вперед губы трубочкой и издевательски сощурившись, стала вытирать ему лицо, приговаривая:
— Забрызгали маленького!
Брюнет отобрал у меня платки, и пока он приводил себя в порядок, я с большим трудом (чтобы ему не оставлять), допила злосчастный апельсиновый сок.
— Видите, какой у меня парень заботливый, девчата? — придвинулась я поближе к Дэну и положила ему руку на шею. — Даже сок мне оставил. Мой ненаглядный мачо.
"Мачо" не понравилась такая формулировка, и вообще мои действия. Он попытался от меня отцепиться, но у него этого не вышло.
— Какие у вас отношения милые, — нерешительно произнесла угостившая Дэнва девушка.
— Еще бы! Мой пупсик вообще парень приятный. Да? Вы же его знаете? Это тот самый Смерчинский, Лаки Бой, Дэн и еще много кто, — Вещала я, больно потрепав Дениса по волосам. Потом, подумав, подула ему в ухо и положила голову на плечо.
— Машенька, перестань при людях себя так вести, — не переставая улыбаться, попросил Дэн.
В ответ я обняла его сразу двумя руками. Тогда он решил действовать моими же методами и, обняв меня в ответ одной рукой, вторую по-хозяйски положил на колено и заявил:
— Мое солнышко такое ласковое со мной. Правда, котеночек?
— Оглобли прочь, — пихнула я его локтем в живот. За это Дэн издевательски поцеловал меня в макушку и положил ладонь уже не на колено, а на бедро со словами:
— Ррррр, какая ты сегодня игривая…
Пара недвусмысленных поглаживаний, и я, изволочившись, укусила его за предплечье.
— Черт ты паршивый, — прошипела я Дэну на ухо. Девушки изумленно наблюдали за нашими действиями. И не только они. Компанию юристов, да и только что пришедшие студенты, человек десять, не спускали с нас глаз.
— Нет, ты определенно сегодня очень игривая, — прищурился парень, как кот. — Просто сводишь меня с ума.
— Я просто вся горю… от страсти, — с перекошенной улыбкой ударила я его по ноге своей ногой.
— Действительно, страстная, — прошипел он уже не столь добрым тоном и усадил к себе на колени, применив силу.
— Ну ты подписал себе смертный приговор, Смерчинский, — тихо, но выразительно произнесла я.
И вы еще спрашиваете, почему нас потом называли странной парочкой?
Да потому что мы постоянно вели себя так! Неестественно для влюбленных. Шумно, бурно, с переменным выяснением отношений. Очень глупо, неромантично, смешно. Откуда мне было знать, что мой организм так реагирует на первые чувства, зарождающиеся в душе (или где там они смеют зарождаться?). Откуда Денису было знать, что таким поведением, он только подстегивает интерес орла к играющему с ним дикому смерчу?
Мы то целыми днями не виделись и даже проходили мимо друг друга в университете, просто кивнув или помахав. То вдруг постоянно торчали вместе, не отходя друг от друга ни на шаг. То непонятно над чем смеялись, как укуренные травой, то начинали серьезно о чем-то беседовать, то вдруг нас пробивало на объятия (это случалось редко, но на виду у всех — как по заказу неизвестных мне высших сил). И тогда всем казалось, что в наших объятиях ужасно много нежности. Посторонние же не знали, что мы с этим наглым чокнутым "брюнетом с приветом" становились хорошими друзьями, объединенными общей целью, и мы не стремились посвятить всех в наши коварные планы.
Да, все вокруг были уверены, что мы оба без ума друг от друга. И его друзья, и мои, и даже преподаватели. И все они считали, что в виду того, что и я, и он личности особые, свободные, творческие (не понимаю, с каких это пор я стала творческой), мы и выражаем наши чувства в соответствии с нашим мироощущением: нестандартно, то есть.
Нестандартно мы порезвились и в столовой. Закончилось наше веселье тем, что я с силой толкнула в грудь Смерча, пытавшегося меня поцеловать, он со смехом свалился на пол, но потянул меня за собой. Вообще-то лежать на нем было приятно, но я быстро вскочила под изумленные взгляды наших соседей и соседок, а Дэнни затеял забавную игру — решил поймать меня за ноги и вновь утащить на пол к себе. Пришлось побегать от него вокруг круглого столика, перепрыгивая через стулья. Естественно, я опять упала — из-за ног девицы, угостившей Смерча соком.
— Вандалы! — взвизгнула буфетчица, до того спокойно читавшая книгу у прилавка. — Укурки университетские! Вы че делаете?!
— Тетя, мы играем! — выдал ей Дэн и почти поймал меня за лодыжку. Я отпихнула его и поползла к столику.
Когда в помещение столовой хлынула первая волна оголодавших студентов, их взору представилась дивная картина: на полу, почти что под столом, не в силах перестать ржать, развалился Дэн, а я с ногами восседаю прямо на столе и гневно высказываю ему все, что думаю о нем и его тупых играх. За прилавком, явно привлекая к себе внимание, стоит работница столовой и стучит по пустой кастрюле поварешкой.
Народ чуть-чуть удивился, а, может быть, и не чуть-чуть, и мигом достал сотовые телефоны, заразившись модной в наше время привычкой запечатлевать все происходящее на камеру.
Я и Сморчок тут же резко поднялись на ноги, перестали лыбиться, теперь уже я схватила его за руку и поволокла к выходу. Выяснять отношения мы продолжили только в парке около здания университета и проторчали там пару часов. Чтобы меня успокоить, синеглазый открыл свой ноутбук, и мы вдвоем залезли я почтовый ящик Ника, а также на все те сайты, где он бывал. Как партнер и говорил, ничего примечательного из его личной переписки я не узнала, чем и была сильно расстроена. По сотовому телефону Никита тоже не писал ничего особенно интересного. С Ольгой он переписывался очень часто, но до "котенка", "солнышка" и прочего не опускался. Пару раз назвал ее милой, а еще писал приятные комплименты, показав себя истинным джентльменом, которому были чужды приторность и сахарная сладость в отношениях.
— Какой же Ник у меня классный, — мечтательно сказала я Дэну. — Не то, что твоя Троллиха. Страшная, как твои глисты.
— У меня их нет.
— Есть! — Сообщила я ему. — У каждого человека есть глисты! Ты что, особенный?
— Да.
— Балда.
Парень только глаза мученически понял к небу.
— Ольга — эталон женственности, Бурундук.
Я с умным видом покивала. Тоже мне, знаток женщин.
— Да ты максимум, что можешь оценить, это здесь, там и тут, — я красноречиво указа ладонью на бедра, потом на талию и на область груди.
— Тут я оценил, — сообщил парень мне тут же с плотоядной улыбкой старого развратника.
— А ты знаешь, что твоя Гоблинша ведет двойную жизнь? — с некоторым ехидством спросила я, как-то не задумавшись, что это сообщение может поразить Дэнва прямо в его дон-жуанское сердце.
— Что ты имеешь в виду под этими словами? — говоря это, брюнет, не спрашивая разрешения, улегся на лавку и уложил голову мне на колени. Я взглянула в его лицо и машинально потрепала по волосам, как любящая хозяйка своего породистого пса с шелковистой шерстью.
"Хороший мальчик, хороший мальчик!", — набросили тут же очередные надписи два дежурных головастика.
— Она у нас мадам раскрепощенная, — отозвалась я и поведала все, что сказал мне Димка о Князевой.
— И что? — равнодушно спросил Смерч после моего красноречивого рассказа. Кажется, для него это не было тайной. Жалко, а я так хотела видеть его выпученные от жесткого удивления глаза.
— Как что? — поразилась я. — Твоя принцесса оказалась не принцессой, а оторвой, а ты и ухом не ведешь!
— Малышка Ольга может делать все, что хочет. В пределах разумного, разумеется. Это ее жизнь, и я уважаю ее увлечения, — проговорил он.
— Да как так?! — возмутилась я. — Да если бы мой Ник оказался на самом деле не тем, кем его считаю я, я бы мигом его разлюбила… наверное.
— Тогда ты не любишь его вовсе, — возразил Дэн и резко встал, приблизился ко мне так, что расстояние между нашими носами было не больше десяти сантиметров, и ответил хрипловатым манящим полушепотом:
— Любишь человека за все, что в нем есть, а не за то, плохой он, хороший, или за то, что одевается стильно. Чип, ты совершенно ничего не понимаешь, — он дернул меня за нос и опять улегся на мои колени, явно перепутав их с подушкой.
— То есть, ты знаешь, что она может быть другой? Не скромной вежливой леди?
— Да. Я все знаю про Олю. Ведь я люблю ее.
— А откуда?
— Что за странные вопросы, Чип? Знаю и все. Откуда ты знаешь, что Клара любит зеленый цвет?
— Не зеленый, а красный его любимый цвет, — машинально поправила я парня.
— Вот видишь, знаешь же откуда, — отозвался он, одновременно что-то печатая в мобильнике. — Так и я…собирал о малышке сведения. По крупицам.
— Партнер, почему наша жизнь такое дерьмо? — он взлохматил прическу и, по своей идиотской привычке, прикусил собственное запястье. Сильно — на нем даже красные следы зубов остались. Нет, он точно, вампир. А я — маленькая беззащитная Мэри-Сью, то есть, конечно, прекрасная и умная принцесса из волшебного мира…
— Можешь и меня покусать, — издевательски протянула я ему руку. — Она чистая.
Дэн осторожно взял меня за запястье, но не укусил — за это бы я ему точно в зубы дала, а поцеловал. Я вырвала руку и тут же обтерла ее о белую футболку Смерча.
— Ты чего, опух? Кто тебе разрешал?
— Твои глаза. Нет, серьезно, почему жизнь такая несправедливая штука?
— И это говорит богатый, здоровый, красивый парень, которому даже армия не светит. Ты пафосен, как моя пятка. Что с тобой сегодня? — я опустилась перед Дэном на колени, не боясь запачкать в траве колени, шутливо положила локти к нему на колени и сказала важно, как королева планеты:
— Хватит страдать по Князевой, она этого не стоит. Тебе опять нужна помощь Ванильной Феи.
— В прошлый раз она была Клубничной, — прекратил ныть парень.
— А, точно. Какая разница? Затыкай фонтан жалоб, посмотри на меня, — я состроила рожицу, — и придумай следующий гениальный план.
— Мой Бурундук — самый лучший Бурундук, — засмеялся вдруг он. Его настроение моментально изменилось. Нет, только что он не притворялся — я чувствовала это, и орел это чувствовал, просто Дэн обрадовался моим словам. Его радость выдавал не только задорный смех облегчения, но и богатая мимика, и жесты. Даже блеск солнечных лучей в синих глазах.
— А ты хотел бы быть со своей любимой? — спросила я вдруг, через пару минут. Просто так, чтобы скрыть некоторую неловкость. Ненавижу чувствовать себя неловко.
— Да, очень. Больше всего, — прошептал он серьезно, по-взрослому.
— Тогда закрой один глаз, — велела ему я.
— Зачем?
— Закрой же.
Он покорно прикрыл глаз и с милым детским любопытством посмотрел на меня.
— Значит, хотел бы быть с ней вместе? — повторила я вопрос, усаживаясь на скамейку напротив него и болтая ногами.
— Очень, поверь.
— Размечтался, одноглазый! — сардонически захохотала я. Как я люблю эту дурацкую шутку, прямо до икоты. Дэн разочарованно выдохнул, надулся, вытащил из рюкзака жвачку и, молча, протянул ее мне. Знаете, как мирятся детишки: вот тебе жвачка, самое дорогое, что у меня есть с собой, давай дружить до второго пришествия.
И мы еще целый час просидели на лавке вместе, спина к спине, болтая о всякой ерунде, а потом он довез меня на своем мотоцикле до дома.
В этот раз никто из родственничков не увидел Смерчинского.
К четвергу Смерчинский совсем ожил и, перестав грустить о своей неведомой Лазурной, гонял по всему универу бодрым и радостным милашкой. Я тоже почти перестала злиться на него, стараясь занять свои мысли или учебой, или Ником. Его я встречала пару раз, и даже здоровалась с ним и с его другом в очках. Когда я видела Никиту, мое настроение уползало вслед за орлом в мышиную норку, прячась от света. Потому что мне казалось, что Ник едва помнит меня, не больше. А вот когда на глаза попадался Смерчинский — а это происходило очень часто — орел начинал нарезать вокруг его фигуры круги, садиться на плечо, или прицельно старался нагадить на голову.
В четверг же наш местный красавчик и умничка порадовал меня во время большой перемены своим усовершенствованным сумасбродством. Он, конечно, на нарика не похож, но какие-то психотропные точно принимает. Недаром я у него какие-то пузыречки как-то в рюкзаке видела.
Он вломился в аудиторию перед второй лентой и, размахивая какими-то бумажками, стал звать меня к себе.
Я, сидела рядом с Лидой и Маринкой и доказывала Чащину, что женщины куда более классные и умные существа по сравнению с жалкими мужчинами, увидела, как в дверях аудитории появился Дэн, облаченный в белую футболку с черно-бордовым аэрографическим рисунком. Он тут же стал мне махать, попутно улыбаясь моим одногруппницам, как звезда Болливуда. Чего всем лыбится, попугай?
— Чего тебе, Смерчинский? — крикнула я, не ожидавшая увидеть его сегодня. Встретиться мы договорились в субботу, чтобы вновь попытаться сломать свидание Троллю и моему Никите.
— Я юридический заверил наш договор, — отозвался он с ослепительной улыбкой, подходя ко мне и протягивая лист бумаги. Несколько десятков пар глаз уставились на нас с большим интересом.
— Что у вас за договор? — первым опомнился Димка. — Эй, Бурундукова, ты что, замуж выходишь, договорчик составили?
— Нас пригласите? — подхватил кто-то из его дружков.
— Вынужден забрать мою девушку, — тем временем Дэн передумал показывать мне бумаги, взял меня за руку и уволок в коридор под улюлюканье пары обезьян.
— Чего тебе, псих помешанный? — уставилась я на Дэнва, на манер веера обмахивающего то меня, то себя своими бумагами.
— Это наш договор, — скромно потупил взор он.
— И что? Не смей его показывать людям. Засмеют, — занервничала я.
— Я его юридически заверил, — развязано провел Дэн листком бумаги по моей щеке. — Ты обнимешь меня за это, моя Клубничная Фея?
— Чего ты сделал? — чуть не упав я, вырвала документы и убедилась, что они и впрямь юридически заверены каким-то недоделком, которому по ошибке выдали юридическую лицензию. — Что? Ты? Сделал?
— Заверил его юридически. Теперь мы несем ответственность за свои действия и слова.
О, какими же эпитетами я наградила этого недоумка с копной шоколадных волос. Какой же я злой была, и озадаченной вместе с тем!
— Почему я это сделал? — вещал между тем Смерчинский, прервав меня. — Чтобы уберечь наш план от провала. Ты нарушила едва ли не все условия нашего договора, Чип. Я хотел заверить наши партнерские отношения. Всего лишь
— Всего лишь? Ты, дебил, ты что сделал? Как такое возможно? Какой кретин станет заверять ЭТО?! — разоралась я на радость тихонечко выползшим из аудитории одногруппникам. — Это противозаконно и вообще нелегально! Эй, — вдруг всмотрелась я в документы, — а почему у тебя два экземпляра? Мой ведь дома хранится!
Улыбка у Смерча стала краше прежнего.
— Понимаешь, Марья, ты перепутала и взяла с собой простой образец, неподписанный…
— Я тебя сейчас повешу, — протянула я руки со скрюченными пальцами к шее Дениса. — Нет, задушу. Выброшу из окна…
— Тихо, — вдруг произнес Смерчинский. — Там Ольга и Клара.
Я обернулась и тут же узрела разговаривающую напротив нас парочку. Никита, как всегда, одетый со вкусом и изысканно внимательно слушал Ольгу, не сводя с нее глаз. А она, теребя его за ворот модного клубного пиджака, застенчиво вещала о чем-то.
Я тут же перестала ругаться и стала тихой, как церковная мышь во время проповеди.
— Мы пара, и мы без ума друг от друга, — почти не шевеля губами, проговорил партнер, пряча документы. — Иначе погорим.
Его слова меня отрезвили.
— Мой милый! — возопила я тоном душевнобольной, вышедшей на прогулку и положила Дэнву на грудь руку. И вовремя — в это время нас заметила Ольга. Так как сегодня я еще не видела ее, мне пришлось улыбнуться (ну и желчная же вышла улыбка!) и крикнуть ей: "Привет!". Дэн только чуть склонил голову в знак приветствия.
— Я тоже тебя обожаю, — громко, и внятно произнес Дэнв, обнимая меня. Сейчас орел с особым удовольствием нагадил бы на его противную голову.
— Ты мой котеночек, — точно таким же тоном отвечала я ему, стараясь посильнее ущипнуть за спину, делая вид, что крепко обнимаю его.
Наша парочка вновь завладела вниманием друг друга. Но изредка Оля почему-то глядела в нашу сторону.
"Че палишь, дура?", — хулигански, аэрозолями, написали на большом мысленном экране мои мысли, став мгновенно бордовыми.
— Тебя ожидают штрафные санкции. За то, что ты напоила меня, — шептал он. А Князева все продолжала смотреть на нас. Так как я стояла напротив, одногруппницу мне было видно хорошо. Иногда мне казалось, что она, словно бы нечаянно глядя в нашу сторону, начинает загадочно улыбаться.
— Какие? — сквозь зубы спросила я.
— Я подумаю над этим, — пообещал Сморчок, не подавая виду, что ему больно от моих "нежных" объятий. — А документы заверял мой друг-юрист. И они имеют кое-какую силу, девочка моя. Надеюсь, больше глупостей совершать не будешь.
Наверное, он мне врал, но на какое-то время стало все равно. Приятно, когда тебя обнимает кто-то надежный, не так ли?
— Надеюсь, мы поженимся и ты станешь воспитывать троих наших детей, — отвечала я ему, не открывая глаз.
— Непременно, непременно. Я хочу четверых.
Подошедшая к нам староста, которая хотела сказать мне о том, что меня зовет преподаватель, даже дар речи потеряла.
Естественно, об этом она всем растрепала своим длинным языком…
Ненавижу сплетников.
И Смерчинского.
Следующий вечер тоже выдался славным, но нет, не погодой. Постоянное тепло и яркое летнее солнце уже стало привычным положением вещей в городе и в его окрестностях. Все дело было в событиях и в людях, которые меня окружали. Но надо отдать должное Смерчинскому, в этот вечер он был совершенно ни при чем, и обвинить его я не могла. Это меня даже огорчило — ведь так удобно иметь рядом с тобой хорошего козла отпущения, чтобы вечно перекладывать вину на его длинные рога. Сморчок — козел, надо не забыть…
После пятничных пар — последних в этом семестре, я и сестренки-подружки дружно решили отметить это событие и не придумали ничего лучшего, как потащиться в кино, а потом заглянули в кафе-бар. Кофе покупать ни одной из нас не захотелось, поэтому мы заказали сладкое и мартини. Я все порывалась заказать еще что-нибудь алкогольное, но Маринка была категорически против. Она заявила, что напиваться перед сессией — плохой знак. А вот ее окончание мы здорово отметим, если доживем до тех дней, конечно. Пришлось согласиться.
После этого бара мы, чуть-чуть повеселевшие, решили прогуляться еще, не в силах расстаться друг с другом, и какими-то немыслимыми путями оказались у того самого моста МВД, на котором я недавно торчала в компании с Дэном. Громко хохоча и придуриваясь, мы стали слоняться по набережной, своим полубезумным гоготом отпугивая не только местную фауну в виде голубей, бестолковых воробьев и детишек, которых выгуливало старшее поколение, но и ко всему привыкших лиц без определенного места жительства, в изобилии выпрашивающих милостыню на ступенях моста.