Объятия смерти
Моя история о решимости, доминировании и выживании
Брок Леснар
в соавторстве с Полом Хейманом
Посвящается
Жене Рене и моим детям Мие, Турку и Дюку.
Вы для меня – причина делать то, что я делаю.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Объятия смерти
В от уже семнадцать месяцев надо мной нависали черные тучи. По мелким крупицам я завоевывал репутацию настоящего спортсмена, желая отмыть с себя клеймо рестлера. Все, что я должен был сделать – это размазать Фрэнка Мира по полу, но вместо этого я допустил глупую ошибку и попался. Подобные вещи случаются в жизни, но только не со мной. Я отдал победу человеку, который ее не заслуживал и который никогда не будет стоить и половины меня.
Итак, в течение семнадцати месяцев я ждал.
В течение семнадцати месяцев я представлял, что будет в реванше.
В течение семнадцати месяцев я не мог дождаться, когда дотянусь до этого парня снова и покажу ему, своей семье, всему миру и Богу, на что я способен.
И когда ожидание закончилось, я сделал все, о чем мечтал. Я избил Фрэнка Мира до полусмерти, опрокинув его на землю и настучав по роже так смачно, что рефери пришлось остановить бой.
Я не только стал неоспоримым чемпионом UFC в тяжелом весе, я выбрался из-под темных туч, которые были надо мной все последнее время.
Я был счастлив. Я нашел свое истинное призвание. Я был с женщиной, которую любил, и с которой намеревался провести всю жизнь. Я переехал поближе к родителям и преподнес им дар. Моя жена только-только родила нашего счастливого, здорового мальчика Турка.
Жизнь была не просто хорошей, она была прекрасной. Лучшей, чем когда либо прежде. Я никогда не был более счастливым.
Но вскоре я оказался на грани смерти.
Что со мной случилось, черт возьми? Я мечтал о том, чтобы брать с собой детей на охоту и рыбалку. Я хотел отвечать своей жене благодарностью за всю ее любовь и поддержку. Я хотел надирать задницы, править миром ММА и быть Крутейшим Чуваком На Планете.
И в мои планы точно не входило умирать, вытянувшись на койке в какой-то больнице, будучи окруженным кучей докторов, которые не способны определить, что со мной, потому что не могут починить рентген-аппарат. Еще не постановив диагноз, они уже собирались кромсать меня скальпелями.
Удивительно, что может происходить в сознании человека, когда он попадает в объятия смерти.
ЧЕМПИОНСКОЕ ВОСПИТАНИЕ
Я хочу, чтобы вы поняли одну простую вещь. Кто я, что я, где я – всем этим я обязан своим родителям.
Если родители хотят, чтобы их ребенок преуспел в спорте, они должны давить на него, хочет он того или нет. Некоторые дети справляются с этим давлением и вырастают в соответствии с родительскими ожиданиями. Некоторые же не справляются и терпят провал.
У меня не было выбора. Я обязан был преуспеть.
Я родился талантливым и атлетичным – это был Божий дар. Но многие талантливые спортсмены так и уходили в безвестность. Что отличало меня от них? То, что мои родители, как и все остальные члены семьи, больше чем кто-либо готовы были идти на жертвы ради меня.
Меня окружало много людей, которые помогли мне на пути к вершине, однако мать и отец вложили в это наибольший вклад. Я не был рожден с серебряной ложкой во рту. Я не рос таким, каким представляют меня многие: избалованной звездой спорта, которого в школе готовы были целовать в зад.
Нет, я вырос в бедноте, на молочной ферме в Южной Дакоте, и я должен был трудиться, чтобы чего-то достичь. Многим моим друзьям не разрешалось играть в спортивные игры или вообще участвовать в каких-либо спортивных после-школьных мероприятиях. Они были детьми фермеров, и хозяйство занимало в их жизни первое место. Мы также были фермерами. Но родители позволили мне заняться борьбой, когда мне было всего лишь пять лет. Как и все прочие, я доил коров и удобрял землю, но никогда не пропускал тренировки.
Родители поощряли мое участие в любых, каких только можно, турнирах, потому что хотели, чтобы я привык к конкуренции. Насколько я сейчас помню, уикенд всегда означал турнир по борьбе. Частенько вспоминаю, как я садился на заднее сиденье нашего семейного автомобиля и часами наблюдал, как поля уносятся вдаль, и гадал, где они заканчиваются.
На тренировки, матчи и турниры меня возила, в основном, мама, потому что отец вынужден был оставаться работать на ферме. Они старались делать это всегда, но иногда мне приходилось ездить с другими семьями или с тренером. Но как бы я ни добирался, моя работа была побеждать.
Мать не принимала оправданий. Если я проигрывал, это была моя вина. Я не мог свалить все на судью или обвинить товарищей по команде в том, что они подвели меня. Был только я и другой ребенок на мате. Один победитель. Один проигравший. Результат зависел от меня и только от меня.
Когда я проигрывал матч – а это случалось время от времени – я слышал: «Прими это. Признай это. Садись в машину, поехали домой». Комментарии моей матери всегда были краткими и одинаковыми. «В следующий уикенд будет другой матч. Если тебе не нравится чувство поражения, то в этот раз выйди и победи. Кем ты хочешь стать в этой жизни? Человеком, который чувствует себя хорошо, потому что выиграл? Или человеком, который чувствует себя, как ты сейчас, потому что проиграл?
Мама была довольно строгой, но это оказалось самой лучшей вещью для меня. Возможно, иногда она казалась бессердечной, но у нее было достаточно любви ко мне, чтобы заставить меня желать побед. Точно так же, как не было криков в случае моих поражений, не было и праздников в случае побед. Вместо этого мама просто говорила: «Хорошая работа, Брок. Теперь садись в машину и поехали домой. Ты победил. Это то, что ты и должен делать».
С папой было то же самое. Если я выигрывал, он говорил: «Хорошая работа». В случае же проигрыша он наказывал тренироваться усерднее и победить в следующий раз. Вот так это было. Поражение не рассматривалось как вариант.
Оглядываясь назад, могу сказать, что это был единственный верный путь. Борьба – это конкуренция. Как и жизнь. Даже будучи ребенком, я шел на каждый турнир лишь с одной целью – победить. Родители не ждали меньшего, и настраивали меня никогда не соглашаться со вторым местом. И я не соглашался.
Никогда не забуду, как расстроилась мама, когда я проиграл в четверть-финале Национального турнира по борьбе начального колледжа. Это был мой первый год в «Бисмарк Стейт Колледже», что в Северной Дакоте. Она действительно хотела, чтобы я превзошел остальных. Она хотела, чтобы я не просто реализовал весь свой потенциал, но чтобы я сделал нечто сверх этого. Она знала, что спорт был моим призванием, и что я мог преодолеть себя больше, чем кто-либо еще. Так почему мне не стать номером один? В ее понимании, не было причин, по которым я не должен был стать лучшим, а потому у нее даже в мыслях не было, чтобы я позволил себе думать, что второе место – это «нормально».
Конечно, мама давала жесткий толчок к победам. Во мне она видела страсть. Она видела, что я был прирожденным бойцом. Она хотела, чтобы я реализовал в себе как можно больше своих природных инстинктов. Я был ее последним сыном.
Я был третьим из четырех детей, и мне неудобно перед своими братьями, потому что основное внимание уделялось именно мне. Два моих старших брата, Трой и Чэд, были, безусловно, выдающимися атлетами, однако они не выбрали своей карьерой спорт. Прошло время, и они стали известны как братья Брока. Моя бедная маленькая сестра, Брэнди, также была прекрасной спортсменкой. Она блистала в баскетболе, волейболе, шорт-треке, да и в любом другом спорте, который выбирала. Но не важно, насколько она была хороша, она по прежнему вынуждена жить в тени своего большого брата Брока.
Не стану лгать. Быть в центре внимания не так уж и плохо. Но есть и минусы. Мне постоянно приходилось ощущать давление. Но вот что отличало меня от других: я принимал любые вызовы.
Еще в юном возрасте я выработал в себе внутреннюю уверенность, и она при мне до сих пор. Не знаю, что это: эго, отношение к жизни, высокомерие или что-то еще. Что бы это не было, оно работает на меня.
Насколько я сейчас могу вспомнить, именно моя уверенность всегда являлась причиной того, что я являлся стержнем нашей семьи. Мне было комфортно быть человеком, от которого зависели люди. Мой путь всегда был таким. Я по-прежнему стараюсь заботиться о маме с папой, и я всегда стараюсь быть уверенным, что остальные члены моей семьи не нуждаются в заботе. Да, я таков. Эта моя вечная ответственность – присматривать за людьми, которых я люблю.
В то же время, я знаю свой лимит. Я знаю, что я не совершенен. Я знаю, что могу, но что более важно, я знаю, чего не могу. Когда я чего-то не знаю, я окружаю себя людьми, которые способны научить меня этому и которым я могу доверять.
Очень часто можно видеть атлета, который сам для себя – худший враг. Он не может оставить свое эго за дверью, когда идет в спортивный зал или на игровое поле. Никто ничего не может ему сказать, он не слушает советов. У меня никогда не было такой проблемы. Любой тренер, который когда-либо имел со мной дело, начиная с детского сада и колледжа и заканчивая моей текущей тренерской командой по ММА, согласится: я всегда прислушиваюсь к нему.
Сегодня я понимаю, насколько важно иметь хороший тренерский штаб. Великий атлет нуждается в тренерах, которые могут увидеть ошибки, исправить несовершенства, указать на вещи, иногда кажущиеся очевидными, и мотивировать. Спортсмен слишком много думает о грядущем выступлении и не всегда может заметить то, что для тренера очевидно.
Мне с великими тренерами везло всегда, начиная с Джона Шайли, работавшего со мной с детства и до высшей школы, и заканчивая Робертом Финнесетом, учившим меня в начальном колледже, а также Марти Морганом, тренером времен учебы в Миннесотском университете и человеком, тренирующим меня сейчас. Особый вклад внесли двое последних.
Мама была уверенна в том, что природа борцовского спорта заставляет учиться на своих ошибках, и она была права. В борьбе ты можешь сегодня выиграть турнир, а завтра на тренировке проиграть парню со скамейки запасных, который к тому же на весовую категорию ниже тебя. Вот почему борьба – очень болезненный спорт, и почему она преподает один и тот же урок, который повторяла мама, снова и снова.
Каждый день, проведенный с родителями или в спортивном зале, был напоминанием. Я несовершенен. Я всегда могу допустить ошибку. Одна ошибка может стоить всего. Одна простая, глупая погрешность (подобно той, что была допущена в моем дебютном бою в UFC против Фрэнка Мира) может стоить того, чтобы превратиться из чемпиона в лузера. Как только ты начнешь думать, что слишком хорош, что не можешь оплошать, всегда найдется тот, кто докажет тебе ошибочность такого мышления.
Но у меня были мать и отец, они всегда были за моей спиной. Если бы не их вера в меня, не их жертвы ради меня, вы бы не читали эту книгу. Они – самые преданные мои фанаты, а я – их.
БОРЬБА ЗА СВОЕ БУДУЩЕЕ
Б ыть фермером – это та жизнь, которая приносит мне удовольствие, и в которой я вижу себя, когда подойдет к концу моя бойцовская карьера. Сейчас я занимаюсь фермерством, потому что сам выбрал это, а не потому, что это единственное, что я умею. Ферма для меня – не обуза. Я сам хочу быть здесь. Но так было не всегда.
Когда я только начинал учиться в высшей школе, я желал такого будущего, в котором было что-то еще, кроме доения коров и езды на тракторе. Тогда я думал, как бы избавиться от этих обязанностей,
Как раз в то время, когда я об этом размышлял, в нашей школе появился вербовщик Национальной гвардии. Мой папа состоял там, так что я рассудил, что он не станет возражать, если и я подпишусь туда. Фактически, его я даже не спросил. За меня просто расписалась моя мама.
И вот он я, семнадцати лет, на пути к Форту Леонардвуд, Миссури. Замечу для галочки, чтобы каждый, кто это читает, смог понять: эти девять недель, что я провел в Национальной гвардии тем летом, изменили мою жизнь. Вместо меня домой вернулся совершенно другой человек. Лучший, чем был.
Проблема была в том, что я намеревался вступить в отряд по снабжению артиллерии. Мы работали со взрывчатыми объектами, которые маркировались красным и зеленым. Меня такая работа устраивала. Но после теста на зрение, который показал, что я дальтоник на красный и зеленый цвета, я был назначен на службу в штабе. Вы можете представить меня, сидящего своей большой задницей на кресле возле компьютера? Это точно было не то, чего я хотел. К счастью, я завалил тест на печатание на клавиатуре, и это стало концом моей карьеры в Гвардии.
В ходе обучения, мы должны были бегать каждое утро, благодаря этому двухмильный пробег стал даваться мне за 10:56. Когда я вернулся в школу, я был еще в лучшей форме, чем раньше, и у меня и моих друзей впереди был еще один год футбольных игр. Я даже подписал письмо-обязательство, что буду играть в футбол в Северном государственном университете в Абердине, потому что никаких предложений по части борьбы у меня тогда не было.
Мне нравилась игра с мячом. У меня была скорость, и начали проглядываться внушительные габариты. Но как только у меня начало кое-что получаться, случилась травма колена, и я лег на операцию. На этом моя футбольная карьера в средней школе и закончилась.
Борцовский сезон в высшей школе начинается тогда, когда заканчивается сезон футбольный. Это означало, что мое колено не будет полностью восстановлено к первому дню подготовки к соревнованиям по борьбе. Фактически, когда эти соревнования начались, я все еще был на костылях.
Это само по себе было плохо. Но еще хуже было то, что каждый год, с момента моего поступления в шестой класс, наш тренер Джон Шайли заставлял совершать шестимильный забег в первый день тренировок. Это называлось “проверкой нутра” и каждый должен был через это пройти, если хотел быть в команде Шайли. Я был старшим, а следовательно, лидером. Таким образом я начал шестимильный забег на костылях и продолжал бежать, пока тренер не был удовлетворен и не позволил мне рухнуть на заднее сиденье пикапа. Тем не менее, я был недоволен, ведь я совершал этот забег каждый год, начиная с шестого класса.
Верите вы этому или нет, но я был ребенком с замедленным развитием. По детским меркам, я не был тяжеловесом. Я был стручковой фасолью.
В седьмом классе, я выступал в весе 103 фунта. На первом году обучения в средней школе я весил 152 фунта; на втором - 160. На третьем -189 фунтов. Лишь на последнем году я, наконец, перешел в тяжелый вес, да и то с трудом.
Глядя на меня теперь, трудно предположить, что я даже не имел волос в подмышках, когда закончил среднюю школу. Говорю вам честно: я был последним парнем, прошедшим половую зрелость в своем классе. Я сильно поднялся в весе, но даже при этом, будучи ростом в шесть футов и весом в 210 фунтов в последние годы обучения, я все еще был похож на ребенка-переростка. Даже с переходом в колледж, самый большой мой вес доходил до 226 фунтов.
Получив борцовские навыки еще в школе, я никогда не напоминал своим видом монстра. Я все еще пытался дорасти до своей кожи. Но борцовский опыт тех лет послужил мне хорошую службу: выступая в весе 103 или 152 фунтов, я навсегда усвоил движения и скорость борца-легковеса. Когда я перешел в тяжелый вес, былые маневры и скорость никуда от меня не ушли. Если бы я всегда был большим, вероятно, я никогда не научился бы двигаться так, как делаю это теперь.
На третьем и четвертом курсах средней школы я занял третье место на турнире штата. Но мне казалось, что в этом нет ничего особенного. Я должен был победить. Это – то единственное, зачем я приходил на турниры.
Даже при том, что я играл в футбол только в средней школе, потому что все остальные это делали, я все еще был довольно хорош в этом деле. Тем не менее, в глубине души я был борцом. Футбол был всего лишь тем, чем мы увлекались с друзьями, пока не начинался сезон борьбы.
Я никогда не думал о себе как о футбольном игроке, даже когда я прорывался с мячом сквозь защитную линию. Я даже на минуту не задумывался, что буду играть в футбол в колледже, и уж тем более на профессиональном уровне. Боец – вот единственное, что я видел, когда смотрелся в зеркало.
В этом, вероятно, кроется причина, почему я не был расстроен, когда обстоятельства в команде "Миннесотские викинги" сложились неудачно. Напротив, это лишь подтвердило то, что я всегда знал. Я не могу скрывать этот факт, да и не хочу этого делать. И я говорю это с гордостью: я не футбольный игрок, я - боец. Это - мое призвание. Это - моя страсть. Это - моя жизнь.
РЕКРУТ-ДЕРЕВЕНЩИНА
Я смеюсь каждый раз, когда читаю очередную нелепую статью о том, каким я был всегда престижным атлетом, и как после окончания высшей школы все вербовщики и скауты готовы были целовать меня в задницу, лишь бы заманить к себе. На самом деле никто не боролся за мои услуги. Никто втихаря не предлагал мне денег. Не сулил шикарные автомобили. Все это - брехня. На турнире по борьбе в Южной Дакоте я занял лишь третье место. Это определенно не делало меня объектом для всех радаров.
Вот что не упомянуто в этих статьях, и что многие люди обо мне не знают: после окончания школы я не направился прямиком в Университет Миннесоты, чтобы там бороться в I Дивизионе NCAA (National College Athletic Association - Национальной Атлетической Ассоциации Колледжей). Меня туда никто не приглашал.
Поскольку крупным школам я был не особо нужен, и поскольку я очень хотел продолжать бороться, я начал с «Бисмарк Стейт Колледжа» в Северной Дакоте. Меня беспокоило, что меня не принимали в лучшие группы; однако это было справедливо: на первом году обучения я занял лишь пятое место. Что еще хуже, я проиграл какому-то толстяку, чье имя сейчас даже не вспомню, как, впрочем, и имен остальных своих тогдашних соперников.
Поражение тому толстому безымянному парню стало поворотным пунктом в моей карьере, потому что поражение ему просто не укладывалась у меня в голове. Я смотрел на парня, который стал победителем всего турнира, и в глубине души знал, что мог бы победить его, если бы мы встретились. Эта мысль просто убивала меня, ведь этот шанс отобрал у меня какой-то толстяк... Прости, что не помню твоего имени, но хочу сказать тебе спасибо.
В тот момент я посмотрел вглубь себя и серьезно задумался. Я поклялся стать самым большим, самым сильным, самым быстрым, самым сбалансированным бойцом, каким только можно. Я хотел нарастить фунты мускул, тренироваться так, будто от этого зависела моя жизнь, и крушить любого на своем пути. Я знал, что все это в моих силах, и намеревался идти к цели, находись я в тренажёрном зале, или на матах, каждый день, пока не достигну вершины. Я не был лодырем, и не хотел окончить свою колледжскую карьеру как неудачник.
По окончании первого года в Бисмарксом Колледже, я вернулся в Вебстер, Южная Дакота, чтобы поработать и поднакопить немного денег. Мама с папой помогали мне, как могли, однако они были бедны, а содержание фермы забирало все их силы и время. Я не мог позвонить домой и попросить родителей, чтобы они выслали мне денег. У моих родителей их не было. Они делали, что могли, однако моя жизнь отличалась от ребят-соседей по общежитию. Те ездили на приличных машинах, у них были деньги на еду и на тусовки. У меня же всего этого не было.
Когда я вернулся в Вебстер на летние каникулы, я знал, что должен найти работу. Моей целью номер один тем летом стало не только заработать денег, но и нарастить двадцать пять-тридцать фунтов мускул. Я не хотел уподобляться безмозглым пауэрлифтерам, этим неповоротливым парням, которые только и думают о том, как круто смотрятся их накаченные руки, когда они надевают футболки на размер меньше своего (хотя, признаюсь, время от времени и я подходил к зеркалу, чтобы проверить своих питонов). Это было не для меня. Я хотел быть атлетом: сильным, быстрым и взрывным.
Должен вам сказать, это было прекрасное лето. Я устроился разнорабочим в энергетическую компанию REA в Вебстере.
Каждый день я брал с собой ланч и шел на работу. Отработав с восьми утра до трех дня, мы с моими приятелями Джейсоном Нолтом и Троем Кнебалем шли на тренировку. Там мы работали с тяжелыми весами. Основной моей целью было накачаться, но в то же время я старался развиваться всесторонне. Поэтому я не только тягал веса, как животное, но и растягивался. Да, я растягивался! Я поддерживал свое тело гибким и подвижным.
Каждую ночь мы посещали борцовский зал. Без отговорок. Это было словно навязчивая идея. Иногда мы ездили в другие залы - чисто для разнообразия, для поддержания интереса. Но мы ни разу не пропустили ни дня.
Думаю, что это мое стремление, моя страсть стать больше, быстрее и лучше исходит из менталитета борца. Я говорю не о профессиональном борце, хотя это также требует огромной самодисциплины и самопожертвования. Я говорю об образе жизни борца-любителя.
Любительская борьба - это не просто спорт, это образ жизни. Она для тебя как воздух. Такая жизнь поглощает тебя.
Когда ты просыпаешься, первая твоя мысль - о топливе для твоего тела. Потом ты выбегаешь на дорогу и бежишь, чтобы кровь разбежалась по венам. Каждый раз ты по максимуму нагружаешь кардио систему, всегда на одну милю больше, на шаг больше. Ты набрасываешься на веса, как умирающий от жажды набрасывается на воду, и каждый раз требуется на один глоток больше, чтобы полноценно напиться. А потом ты идешь в кровать, весь обессиленный, и позволяешь себе отдохнуть, чтобы завтра появились силы подняться и повторить все заново. И так каждый день.
Сегодня спортсмены больше, сильнее и быстрее, чем когда-либо. Их тренировки тяжелее, и их тренировки лучше. Теперь стало невозможным, чтобы парень взошел на вершину какого-либо спорта за счет одного лишь таланта. Победителями становятся те, кто тренируется правильно, и кто готов пожертвовать б о льшим. Хорошие новости для меня были в том, что я был одержим страстью, что я прислушивался к своим тренерам, и всегда тренировался упорнее и дольше, чем мои соперники.
Мои труды тем летом окупились. Мой вес вырос с 226 фунтов до 258 фунтов. Я был гибким и быстрым. Я сумел нарастить мускулатуру, потому что у меня была прекрасная генетика: мой папа и мои братья - крупные ребята. К тому же я ел много говядины, пил молоко галлонами, ел бананы связками и просто рвал свою задницу на тренировках.
В дальнейшем я часто задумывался о дисциплине, которой выучился на ферме, и о том, как важно следовать своим планам.
Я знал, что смогу сделать это, и я это сделал. Перед тем, как вновь приступить к учебе, я поверил, что смогу добиться в жизни всего, чего захочу.
На втором курсе обучения в «Бисмарк Стейт Колледже», я выступил на открытом турнире "Дактроникс", и победил двукратного чемпиона NCAA второго дивизиона, Райана Рейзала. Затем, когда я перевелся в университет штата Северная Дакота, я выступил на турнире "Байсон" среди тяжеловесов. Именно здесь меня впервые увидели главный тренер Минесотского Университета Джей Робинсон и его ассистент Марти Морган.
"Байсон" был первым крупным турниром года, и многие парни, пришедшие туда, должны были сперва счистить с себя ржавчину, потому что все лето они разъезжали на машинах и наслаждались жизнью. Но только не я. Все лето я пахал в тренажёрном и борцовском залах, и поэтому за лето я не покрылся ржавчиной. Я пришел, чтобы уничтожить любого, кто выйдет на маты против меня.
Одним из звездных атлетов Миннесотского университета был тяжеловес Шелтон Бенджамин. Будучи двукратным чемпионом турнира All-American, Шелтон был не шуткой, и тренер Джей хотел на основе успехов Шелтона собрать хорошую команду тяжеловесов. Я тоже бы частью этого плана.
Вот еще один важный пункт в моей карьере: я сижу в самолете, летящем в Миннеаполис. Помню, мой колледжский тренер, Роберт Финнесет, уверял меня, что не стоит подписывать контракты наперед. Однако очутившись в Миннеаполисе, я почувствовал себя там, как дома. Университет Миннесоты не тратил время зря, и я был подписан в тот же день.
У меня впереди все еще был полный борцовский сезон в начальном колледже, но я знал, чего хочу для себя, и был уверен, что добьюсь этого. Тот сезон я закончил со счетом 36-0 и выиграл Чемпионат Национальной Атлетической Ассоциации Начальных Колледжей (NJCAA).
Один пустяковый, но интересный факт. Я был последним парнем, который когда-либо боролся за "Бисмарк Стейт Колледж". Они закрыли борцовскую программу после моего последнего года обучения в нем.
Второй год в колледже подошел к концу, я был чемпионом NJCAA, и у меня были наполеоновские планы - я намеревался бороться за команду "Гоферов". Или это были лишь только планы.
УХОД С МАРШРУТА
Т ренеры Университета Миннесоты, Марти и Джей, хотели, чтобы я переехал в Миннеаполис сразу же, как только окончу колледж, чтобы я смог работать с их тяжеловесами, такими как Билли Пирс и Шелтон Бенджамин. Однако, как обычно, у меня не было денег, и я не мог позволить себе жилье в Миннеаполисе.
И в этот момент появился Алан Райс. Когда-то он выступал на Олимпийских играх, и был живым рекламным плакатом для миннесотских "Гоферов". Случилось так, что у него был дом в университетском городке. Алан сказал, что у него есть лишняя комнатушка на чердаке, и я смогу жить там, уплачивая смешную сумму, что-то около ста долларов в месяц. Для меня это прозвучало, как отличная сделка.
Но позвольте пояснить. Даже если бы Райс назначил за этот чердак двенадцать центов в месяц - даже этого было бы слишком много. Жилье было просто ужасным. Когда Райс сказал, что это комната на чердаке, он не шутил. Это была не спальня на крыше. Это был самый настоящий, вонючий чердак. У него там голуби гнездились. Там было пыльно, тесно, там был сквозняк. Меня заселили в несчастный миннесотский чердак!
Чтобы оплачивать ренту этого жалкого местечка, и чтобы иметь деньги на еду, я устроился в одну строительную компанию. Это была идеальная работа для меня. Каждый день, с семи утра и до вечера, я крошил бетон кувалдой. И когда работа с шестнадцати фунтовым молотом заканчивалась, у меня оставалось время на тренировки.
Да, было нелегко, но я знал, что оно стоит того. Я намеревался выиграть титул чемпиона I Дивизиона NCAA, и был готов сделать все, что для этого потребуется. Университет Миннесоты был тогда на подъеме, и я собирался стать его звездой. Но тут дело приняло неожиданный поворот.
Стоило мне только войти в привычную колею, как мне позвонил Джей Робинсон и сообщил, что появилась проблема. Они собирались оформить меня в университет до осени, однако мой колледж, как оказалось, не додал мне двадцати четырех баллов для вступительного минимума. Это походило на шутку. Я был в ступоре. Все, о чем я мог думать, было: "Ребята, у вас на руках была вся информация обо мне, и вы видели, куда я поступаю. Мне девятнадцать лет. Вы - мои тренеры. И эти баллы - это то, что вы должны были предвидеть заранее». Но вот мы сидим тут, в офисе Джея, и Джей сообщает, что мне не хватает двадцати четырех баллов. Можете в это поверить?
И теперь, после всего, через что я прошел, все, что мне теперь оставалось - это помахать ручкой своей мечте! Но я не собирался дать системе одолеть себя. Я был намерен держать под контролем собственную судьбу. К сожалению, летняя сессия уже началась в большинстве школ.
Джей хотел отправить меня туда, где я смог бы присоединиться к какой-нибудь борцовской команде, с которой мог бы тренироваться, и которая была бы связана с "Лассон Коммьюнити Колледж", что в Сьюзанвилле, Калифорния. Там была довольно хорошая команда. Изначальный план был в том, чтобы пойти на лето и осень в "Лассон", набрать баллов и восстановиться в Университет. Для меня было немалым делом - переехать из фермы в Южной Дакоте в большой город в Миннеаполисе, пусть даже тот находится всего лишь в паре сотен миль. Но Калифорния? Точно так же Джей мог бы предложить мне переехать в Японию - в моем представлении они были одинаково далеко.
Я тут же вернулся на свой чердак, собрал все свои вещи и направился домой, в Вебстер. По дороге я думал, как сообщить родителям, что больше не в университетской команде "Золотые Гоферы", и что уже через два дня я буду в Калифорнии.
Раньше я никогда не обдумывал, как преподносить хорошие новости, так что я просто прямо сказал родителям: "Я не смогу учиться в колледже, пока не наберу несколько баллов в колледже Калифорнии." Они было посмотрели на меня, как на чокнутого, но потом поняли, что я серьезен. Если это было нужно для того, чтобы попасть в университетскую команду по борьбе, значит, так тому и быть. Без вопросов.
Я покинул дом на своей старенькой Mazda RX-7 десятилетней давности, пунктом назначения был "Лассон Коммьюнити Колледж", Сьюзанвиль, Калифорния. Помню, тогда я думал, что это должно стать веселым дорожным приключением.
Я ничего не знал об учебном заведении, в которое направляюсь. Я не знал, где мне остановиться. Не знал, где буду питаться и тренироваться. Все, что я знал - это что впереди у меня долгая дорога в Сьюзанвиль, и я прибуду туда как раз в тот момент, когда начнется учеба.
Помню, что я ехал до тех пор, пока не достиг Солт Лейк Сити, Юта, примерно в 5 утра в воскресенье. Я свернул на остановку грузовиков и захотел было вздремнуть. Однако я понимал, что если не вытащу свою задницу обратно на дорогу, то не видать мне моих недостающих баллов. А без этих баллов я не смогу вернуться в Университет Миннесоты. Черт, и как только Джей Робинсон мог упустить, что мне не достает двадцати четырех баллов?
Наконец я достиг колледжа в 5.30 утра в понедельник - день, когда начиналась учеба. Я сразу же набрал номер здешнего тренера. Конечно, никто не взял трубку - только фермерские мальчишки бывают на ногах уже в 5.30 утра. Поэтому я просто оставил сообщение и стал ждать, когда мне позвонят.
Не помню, успел ли я поспать или хотя бы подремать, но в 7 утра зазвонил телефон. Это был тренер. Он сказал, что готов встретить меня в колледже через полчаса. Я был сильно уставшим после поездки через полстраны, но эти чертовы баллы звали меня.
Когда я встретился с тренером, он спросил, есть ли у меня родственники в штате Калифорния. Если есть, я мог бы зарегистрироваться как резидент. В Калифорнии у меня жили две тети. Так что я воспользовался одним из адресов; теперь оставалось заплатить только $160 за 16 баллов. Для меня это была большая сумма, потому что когда я прибыл в Калифорнию, у меня в кармане было ровно $480, и ни капли в банке.
Я заплатил $160 за обучение, и у меня осталось $320. Я знал, что мне нужно будет питаться, так что я заплатил еще $200 за школьное питание. Это обеспечивало меня завтраком, обедом и ужином в столовой каждый день, и у меня оставалось еще $120 на расходы. Но эта Калифорнийская школа не была для меня идеальным вариантом. Я выделялся здесь, как воспаленный большой палец на ноге.
Вопрос с оплатой был решен, однако все это приключение было бы бессмысленно, если бы я не сдал экзамены, а это трудно сделать без книг. Но если бы я заплатил за все книги, которые были мне нужны, у меня совсем не осталось бы денег. Поэтому мне пришлось просить книги у других борцов. Звучит безобидно, однако мне было ненавистно каждый раз надоедать парням своими просьбами.
Сьюзанвиль и по сей день остается для меня особым местом. В общем-то, моя бойцовская карьера началась здесь.
Я нашел маленький зал, где можно было работать с тяжестями, и где было додзё для занятий смешанными единоборствами. Это были мои первые тренировки по ММА. Однажды ночью ребята собрались в Рено, Невада, для участия в боях. Я позвонил Джею Роюинсону и осведомил его, что тоже планирую драться в Рено, чтобы заработать несколько баксов. Но он четко дал мне понять, что если я сделаю это, то тем самым подвергну риску свои шансы стать атлетом Первого Дивизиона. Кто знает, что было бы, если б я тогда попробовал ММА на вкус? Может быть, я бы уже не вернулся в школу.
Иногда я приезжаю в Сьюзанвил с женой и детьми, просто чтобы развеяться. Иногда даже на машине. Я показываю своим детям, что мне нужно было сделать, чтобы попасть в Университет Миннесоты.
Я не жалуюсь. Я рад, что прошел по этому пути и расплатился по долгам.
После лета, проведенного в Калифорнии, мне оставалось добрать всего восемь баллов, чтобы быть допущенным в свой университет. Я позвонил туда, чтобы удостовериться, что все мои баллы из Калифорнии переведутся в "Бисмарк Стейт Колледж". Затем я двинулся из Лассона в Бисмарк и начал осенний семестр в своем старом колледже. Но в БСК больше не было борцовской программы, и я знал, что должен что-то делать, чтобы поддерживать свою форму и навыки на должном уровне.
Поскольку в БСК мне было не с кем тренироваться, я поехал в Университет Мэри - учебное заведение NAIA (National Association of Intercollegiate Athletics - Национальной Ассоциации Атлетов Колледжей) совсем недалеко от Бисмарка, и тренировался с их командой каждый день.
Поскольку я делал успехи, я заработал за осень двенадцать баллов, несмотря на то, что нужно было всего восемь. В этот раз я не хотел оставлять ни единого шанса для неудачи.
В БСК я жил со своим старым другом Майком Экертом, который был моим соседом по общаге годом раньше. Майк был клевый. Опять та же история: у меня совсем не было денег, и Майк делил свою комнату со мной. Там было ужасно тесно, но я и этому был рад, потому что больше мне некуда было податься. Я очень рад, что у меня появилась возможность рассказать всем, что Майк сделал для меня той осенью.
В БСК я быстро въехал в свою колею. С самого утра - работа на массу. Затем учеба. Затем тренировки с командой Университета Мэри. Затем домашняя работа. Однако каждый день все, о чем я мог думать - это что я становлюсь на день ближе к воссоединению с "Золотыми Гоферами". Я мечтал вновь надеть борцовку с логотипом Университета Миннесоты.
Я окончил семестр в "Бисмарк Стейт Колледже" и сдал все экзамены. Я освободился на два месяца раньше, и решил вернуться в Миннеаполис до начала рождественских каникул, потому что хотел быть готовым к следующему семестру в Университете Миннесоты. Также мне нужно было встретиться с ребятами, потому что я хотел сразу же включиться в команду.
Когда я прибыл в Миннеаполис, я встретился с Тимом Хартунгом и Чэдом Крафтом, эти ребята многим пожертвовали ради меня. Университет Миннесоты нуждался в большом тяжеловесе, поэтому многие помогали мне, как могли. Это было хорошее время, и я двигался в верном направлении. Наконец мечта начала становиться явью. Я впервые участвовал в турнире, как "Гофер". Но в четвертьфинале я проиграл Тренту Хайнеку. Добро пожаловать в Первый Дивизион.
Я проиграл. И это жгло мне задницу. Вот где я оказался - парень, который уверял всех подряд, что станет чемпионом I Дивизиона NCAA в тяжелом весе. Я был центром команды. Парнем с постера. Я собирался стать звездным тяжеловесом. И вот где я оказался: проиграл в первом же турнире. Это было дьявольски досадно.
За тот год я проиграл дважды: в этом первом турнире и в последнем. В финале NCAA я проиграл Стефану Нилу со счетом 3-2. Сейчас Нил играет правым защитником за команду Тома Бранди "Новые Английские Патриоты". А в тот день он вернул себе титул чемпиона NCAA.
Я проиграл Нилу, потому что в тот день он был лучше. Это стало для меня уроком: никогда не выказывать оппоненту слишком много уважения. Полагаю, что если бы я тогда просто пошел на Нила без лишних мыслей, я бы выиграл в финале NCAA 1999 года. Но я учусь на ошибках.
Я слишком уважал Нила. Он был национальным чемпионом NCAA. Это изменило мой подход к поединку. Это нарушило привычную игру. Я считал его лучше, чем он был на самом деле. Я много размышлял об этом поражении и в конце концов понял, что если буду выказывать столько уважению кому-либо еще из соперников, то никогда не выиграю большой приз. Никогда. Отныне если кто-то х