Прежде, чем перейти к описанию богатого на династические перипетии XVIII века, следует обозначить законодательные документы, определяющие престолонаследие. Уже упоминались династические кризисы XVI и XVII веков, связанные не с междоусобицами, а с отсутствием наследника. Предтечей будущих дворцовых переворотов стал стрелецкий бунт, когда после смерти царя Федора сперва одержал победу род Нарышкиных (стояли за Петра), а потом семь лет продолжалось регентство Софьи[26]. Эта история на самом деле не окончилась после того, как повзрослевший Петр отстранил Софью от власти, и дети Ивана V еще напомнят о себе, но прежде будет выпущен указ о престолонаследии 1722 года.
Ему, в свою очередь, предшествовал Указ о единонаследии 1714 года, дающий право наследовать неделимую недвижимость только одному сыну. Важно, что это был не совсем майорат, а именно единонаследие (указ не утверждал исключительного права за старшим сыном – см. курс русской истории Ключевского). То был указ о престолонаследии в миниатюре, и именно на него Петр будет ссылаться в тексте указа от 1722 года: «В таком же рассуждении, в прошлом 1714 году, милосердуя Мы о Наших подданых, чтоб и партикулярные их домы не приходили от недостойных наследников в разорение…»[27]. Престолонаследник назначался по воле монарха.
За этим указом стояли драматические события измены царевича Алексея. Не желая передавать престол внуку, сыну Алексея, Петр решал этот вопрос в привычном духе абсолютизма. Интересно, что в тексте указа он также ссылается и на прецеденты прошлого, а именно – назначение наследников Иваном III «не по первенству, но по воле».
Петр, автор этой идеи, воспользоваться правом и назначить наследника не успел. Это удалось сделать его жене – Екатерина не только назначила на престол внука – Петра Алексеевича, но и расписала дальнейший порядок наследования[28]. Помимо прямых указаний, текст ее духовной содержал также еще одно условие: «никогда российским престолом владеть не может, который не греческого закона или кто уже другую корону имеет»[29]. Иными словами, от престола отстранялись наследники неправославного вероисповедания или те, кто уже царствовал за рубежом. На этот документ будет ссылаться Елизавета в 1741 году.
Петр II не успел сделать очень многого, и в том числе – составить завещание. Так Верховный тайный совет избирает императрицей четвертую дочь Ивана V, Анну Иоановну. О том, как распорядиться престолом, Анна подумала заранее и определила наследником Иоанна Антоновича[30].
Елизавета испытала на себе тонкости престолонаследного права еще будучи совсем юной, когда расстроилась ее помолвка с Людовиком XV. С точки зрения Версаля, у Елизаветы не было прав не только на французский, но и на русский престол: дочь Марты Скавронской, незнатной совершенно, была рождена до бракосочетания родителей. Тем не менее, именно она становится императрицей после регентши Анны Леопольдовны, когда та теряет популярность. Она закладывает схему действий, обязательную для того, кто только что захватил престол – как можно скорее официально принять титул, ссылаться на документы, подтверждающие право, немаловажной частью становится и создание образа законной преемственности. Елизавета старалась подчеркивать, что продолжает политику своего отца. Не казнившая ни одного человека Елизавета не стала убивать Иоанна Антоновича, однако тщательно следила за тем, чтобы он не начал представлять для нее опасности. Стараясь предусмотреть династические кризисы, она назначает наследником Петра Федоровича, своего племянника.
Но в точности так же поступает и Екатерина. Только восхищение может вызвать решительность и знание дела, с которым принцесса Анхальт-Цербстская взялась добывать российскую корону. Известно, что, не имея ничего общего с Михаилом Романовым, Екатерина состояла в очень отдаленном родстве с предыдущей династией – Рюриковичами[31]. Однако ее права на престол это никак не оправдывало: она могла стать императрицей либо по сыну (регентшей), либо по мужу[32]. Тем не менее, она становится именно самодержавной императрицей.
Екатерина сделала все, чтобы подтвердить – и законно, и морально - свое право царствовать. В первую очередь, выпуск манифеста, в котором она апеллировала скорее к моральному превосходству, доказывая, что царствование Петра III обернулось бы катастрофой. Она еще не обратилась к преемственности и не начала называть Елизавету «теткой», а Петра – «дедом». Наконец, в манифесте содержалось утверждение, что Екатерина вступает на престол «по желанию всех верноподданных». Петр Федорович, на свою беду, не торопился с коронацией – Екатерина не повторяет этой ошибки. Как бы то ни было, приходится признать, что Екатерина, несомненно, выдающаяся правительница и просвещенная императрица, пришла к власти согласно закону, придуманному и написанному ей самой.
Немало копий было сломано исследователями, пытавшимися понять, при каких обстоятельствах расстался с жизнью законный наследник престола Петр Федорович, однако, так или иначе, он перестал угрожать царствованию Екатерины. Законным наследником оставался их сын Павел.
Именно ему принадлежит авторство следующего указа о престолонаследии 1797 г. Вновь отменялся указ Петра о ненадежном назначении наследника самим монархом: Павел хотел перевести эту важнейшую функцию с ручного управления на законное, которое исключало бы произвольное отстранение наследника от престола. Кроме того, этот документ в целом был более обстоятелен и стремился предусмотреть все возможные повороты, в частности, вводил институт регентства, чего раньше не было (тогда как само регентство существовало). Вводился также и принцип «мужеское лицо предпочитается женскому»; предположительно, о нем вспомнила последняя императорская чета, когда царевич Алексей еще не появился на свет и надо было найти способ передать престол старшей дочери Ольге. Вне зависимости от того, действительно ли Николай II рассматривал такой вариант, сделать это, не изменив законы империи, было невозможно.
Дальнейшие события показали, что эти новые принципы пока были чужды не только дворянству, но и самим членам императорской фамилии. Например, манифест «О кончине Императора Павла I, и о вступлении на Престол Императора Александра I» содержал оборот «и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику, который назначен будет». Эта формула восходит к петровскому праву престолонаследия, тогда как по действующему закону Павла наследник назначался автоматически – и им был второй сын покойного императора Константин Павлович. С его именем связан последний, несовершившийся, дворцовый переворот – выступление на Сенатской площади.
Константин являлся наследником престола, но при этом, как говорилось выше, в тексте присяги Александру I его имя не упоминалось. Быть императором Константин не хотел и не скрывал этого; в январе 1823 он письменно отрекся от престола, ссылаясь не только на невозможность управлять государством, но и на морганатический брак с графиней Грудзинской. Действительно, дополнение к постановлениям от императорской фамилии от 20 марта 1820 года лишало детей Константина от этого брака прав на престол[33], но при этом фактически сам Константин прав не лишался. Александр I пошел ему навстречу и оформил его отречение в качестве документа, который до своей кончины не публиковал. Николай знал об этих приготовлениях, но не знал о документе, и его обнародование после смерти Александра было для него неожиданностью. Еще раз была совершена попытка действовать согласно установленной схеме, присяга новому императору была принесена и константиновский рубль был выпущен, но сам Константин потребовал соблюдения манифеста. Так, начиная с 1825 года, правящая династия в России наконец вошла в колею, по которой будет идти вплоть до своего падения.
Заключение
Таким образом, вся средневековая история Руси показывает поиск системы престолонаследия, переход от лествичного принципа к семейному порядку наследования. Престолонаследие обретает общие черты, которые будут свойственны ему в дальнейшем.
Династия в XVIII стремится следовать этому принципу, но во многом все еще руководствуется личными устремлениями и сменой правил во время игры. Тут надо также отметить и стремление присвоить себе легитимность власти. Каждый новый переворот автоматически отменяет право на престол своего предшественника, потому что в рамках одной легитимности двух властей существовать не может. И для Елизаветы, и для Екатерины вопросом жизни и смерти было как можно убедительнее обосновать законность своего права. Несомненно, им это удалось.
Библиография
1. Kupisz Dariusz. Эхо «Смуты» в политике Речи Посполитой по отношению к Москве в годы смоленской войны 1632–1634 гг (рус.) // Труды исторического факультета СПбГУ. — Исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2012. — Вып. 10. — С. 92-99.
2. Думин, С.В., Гребельский, П.Х. Дворянские роды Российской империи. Т. 1. СПб, 1993.
3. Зимин А.А. Витязь на распутье. М., 1991.
4. Мыльников А. Петр III. ЖЗЛ. М., 2002.
5. Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в московском государстве XVI-XVII вв. СПб, 1910.
6. Платонов С.Ф., «Борис Годунов», Петроград,
7. Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Очеркми по истории X-XII столетий. 2019.
8. Пчелов Е.В. Восходящая родословная Екатерины II. // Международная конференция «Екатерина Вторая: эпоха российской истории». Тез., СПб, 1996.
9. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1978.
10. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. XIII. Московская смута 1682 года.
11. Филюшкин А. И. Василий III. ЖЗЛ. М., 2010.
12. Филюшкин А.И. Титулы русских государей. СПб, 2006.
13. Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. М., 1978. С. 272.
14. Фроянов И.Я. Древняя Русь: Опыт исследования социальной и политической борьбы. М.: СПб, 1995.
15. Хорошкевич, А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV–начала XVI в. М., 1980.
[1] Филюшкин А.И. Титулы русских государей. СПб, 2006. С. 26-28.
[2] Там же, С.47.
[3] Фроянов И.Я. Древняя Русь: Опыт исследования социальной и политической борьбы. М.: СПб, 1995. С. 261.
[4] Думин, С.В., Гребельский, П.Х. Дворянские роды Российской империи. Т. 1. СПб, 1993. С. 23.
[5] Хорошкевич, А.Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV–начала XVI в. М., 1980. С.102. «В 1498 г. во время венчания Дмитрия-внука Иван III сделал попытку присвоить себе, подобно византийскому басилевсу, титул «царя» и «самодержца».
[6] Филюшкин А.И. Титулы русских государей. СПб, 2006. С. 58.
[7] Некоторые замечания об употреблении царского титула русских государей до 1547 г. (по материалам выходных записей на рукописных книгах) // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2015. № 4(62). С. 111.
[8] История Правительствующего сената за двести лет. 1711-1911 гг. СПб, 1911. Т. 1. С. 92-94. Титул был преподнесен Петру Сенатом и Синодом «как обыкновенно от римского сената за знатные дела императоров их», что вряд ли стало для Петра сюрпризом.
[9] Лихачев Д.С., Лурье Я.С. Послания Ивана Грозного. 1951. «Послание Симеону Бекбулатовичу (1575)».
[10] Скрынников Р.Г. Иван Грозный. М., 1975. С. 359.
[11] Филюшкин А.И. Указ. соч. С. 108.
[12] Борисов Н.С. Повседневная жизнь средневековой Руси накануне конца света. М., 2017. С. 241.
[13] там же, С. 235.
[14] Тем не менее, Герберштейн заложил традицию прочтения титула как императорского, т.е. выше короля. Филюшкин А. И., указ соч. С. 112.
[15] Хорошкевич А.Л., указ соч. С. 104.
[16] там же.
[17] Платонов С.Ф., «Борис Годунов», Петроград,, «Ход избрания и прошения Бориса летописец перелает согласно с грамотой. Но при этом он многознаменательно говорит, что "князи же Шуйские едины его [Бориса] не хотяху на царство: узнаху его, что быти от него людем и к себе гонению; они же от него потом многие беды и скорби и тесноты прияша". Есть основание думать, что в данной фразе летописец заменил именем "князей Шуйских" более сюда подходящее имя Романовых: последние много терпели от Годунова, а Шуйские не потерпели ничего. Тем не менее и Романовы, и Шуйские одинаково далеки были от желания видеть царем Бориса. Автор "Повести 1606 года", явный сторонник Шуйских и ненавистник Бориса, в своей повести собрал, кажется, весь яд того злословия, которым окружено было воцарение Бориса, и представил дело так, что Борис грубо и хитро подготовил сам свой успех, страхом и лестью побудив народ, "чтобы на государство всем миром просили Бориса".»
[18] Скрынников Р.Г. Борис Годунов. М., 1978. «Самая большая трудность для думы состояла в том, что «великие» бояре, решительно отказавшиеся признать права Бориса на трон, никак не могли преодолеть собственные разногласия. Братья Романовы унаследовали от отца популярность имени. Но они не обладали достаточной изворотливостью и опытом, чтобы сплотить всех противников правителя. По знатности Романовы далеко превосходили Годуновых. Но и они были в родстве с царской семьей лишь по женской линии».
[19] Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в московском государстве XVI-XVII вв. СПб, 1910. С. 425.
[20] Kupisz Dariusz. Эхо «Смуты» в политике Речи Посполитой по отношению к Москве в годы смоленской войны 1632–1634 гг (рус.) // Труды исторического факультета СПбГУ. — Исторический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, 2012. — Вып. 10. — С. 92-99.
[21] Флоря Б. Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. М., 1978. С. 272.
[22] Пресняков А.Е. Княжое право в Древней Руси. Очеркми по истории X-XII столетий. 2019. С. 32.
[23] Любечский съезд ограничил перемещения князей пределами владений их отцов. Князья, выбывавшие из претендентов на конкретный престол, считались «изгоями».
[24] Зимин А.А. Витязь на распутье. М., 1991.
[25] Филюшкин А. И. Василий III. ЖЗЛ. М., 2010. С. 26. «Иван III оказался упрямым. Он отверг старинный принцип наследования, когда корона отходила старшему в роду, и захотел передать престол не сыну Софьи Палеолог, а внуку, сыну Ивана Молодого и и Елены Волошанки Дмитрию». Принцип старейшинства и в самом деле старинный, но, с другой стороны, в передаче престола сыну старшего сына есть тень лествичного права.
[26] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. XIII. Московская смута 1682 года.
[27] Пётр I. Устав. О наследии престола // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. VI, 1720—1722, № 3893. — С. 496—497.
[28] Соловьев С.М. Указ. соч. Т. XIX. Окончание царствования императрицы Екатерины I Алексеевны.
[29] там же.
[30] Анна Иоанновна. Манифест. Об учинении присяги в верности Наследнику Всероссийского престола, который от Её Императорского Величества будет назначен // Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. VIII, 1728—1732, № 5909. — С. 601—603.
[31] Пчелов Е.В. Восходящая родословная Екатерины II. // Международная конференция «Екатерина Вторая: эпоха российской истории». Тез., СПб, 1996.
[32] Мыльников А. Петр III. ЖЗЛ. М., 2002. С. 207.
[33] Александр I. Манифест. … о дополнительном постановлении об Императорской Фамилии // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. — СПб.: Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1830. — Т. XXVII, 1820—1821, № 28208. — С. 129—130. «Если какое лицо из Императорской Фамилии вступит в брачный союз с лицом, не имеющим соответствующего достоинства, (…) лицо Императорской Фамилии не может сообщить другому прав, принадлежащих Членам Императорской Фамилии, и рождаемые от такого союза дети не имеют права на наследование Престола».