– Я заезжала к ней около десяти, – сказала Мег, – но ее не было.
– А машина во дворе стояла? – спросила Агги.
Мег покачала головой.
– Странно. Даже как‑то тревожно, – сказала Мег. – Она ведь всегда все делает по заведенному порядку.
– Плавать она сегодня все равно бы не пошла, но она всегда заезжает, – вставила Гала. – Если она сейчас дома, то наверняка ужасно страдает.
– Так и есть, – прошептала Джой, не успев подумать.
Одна за другой дамы повернулись к ней в наступившей тишине.
– Так и есть? – переспросила Агги.
– Больше, чем обычно? – уточнила Мег.
Джой кивнула. Придется им рассказать. Может, она для этого сюда и пришла, пусть даже не сознавая того. Она‑то думала, что нуждается в компании, но, вероятно, она нуждалась в чем‑то большем.
– Откуда вы знаете? – спросила Гала. – Вы ее видели?
Джой кивнула с несчастным видом.
– Утром. Она пришла рано, чтобы навестить Иэна, и…
Дамы внимательно вглядывались в нее.
– И… – повторила Вив.
– И я тоже там была.
Джой отхлебнула какао. Оглядела всех по очереди. Агги смотрела с недоумением, Мег была удивлена, Гала потрясена, а Вив… неужели Вив была испугана? Да, решила Джой, вид у Вив именно испуганный.
– У Иэна, – уточнила Гала.
– Иэна Маккормака, – пояснила Агги.
– Рано утром, – вставила Мег.
Джой виновато кивнула.
– Насколько рано? – спросила Вив.
– Очень рано, – размеренно проговорила Джой и, поскольку остальные молчали, неожиданно выпалила: – Я в него влюбилась!
Ее слова повисли в воздухе, и раньше, чем кто‑то успел заговорить, Джой вскочила с места и заходила по комнате. Прозвучавшее признание удивило даже Джой, но, начав говорить, она уже не могла остановиться.
– Я знаю, что мне не следовало, знаю, что живу за три тысячи миль отсюда, что все это безумие, настоящее безумие! Я знаю, что не могу заменить Кейт и никогда не заменю, да и не хочу! Но я полюбила Лили! И я влюбилась в Иэна. Он… удивительный. И даже если он не позволит себе отдаться чувствам по‑настоящему, если к этому он не готов, а готов лишь…
– …Немного развлечься? – предположила Мег.
– Развлечься?! – не веря своим ушам, воскликнула Гала. – Развлечься? В сорок‑то лет?
Вив зашлась смехом:
– Дайте бедной девочке дорассказать!
Джой, которую прервали на полуслове, не знала, как продолжить.
– Я просто хотела сказать, что не важно, к чему все идет или не идет, я рада, что это случилось.
– Я тоже, – сказала Мег. – Главное, что как раз вовремя!
– Иэн – исключительный человек, – прибавила Агги. – И он долго прожил один.
– У нее отличный вкус, – захихикала Вив. – Будь я лет на тридцать помоложе…
– Тридцать? – усмехнулась Гала. – Может, на пятьдесят?
Джой села на место:
– Значит, вы не возмущены? Вы меня не возненавидели?
Дамы закачали головами, дружелюбно улыбаясь.
– Возненавидеть вас? За то, что вы влюбились? – удивилась Вив.
– За то, что, влюбившись в Иэна, я наверняка оскорбила Лилию.
Гала закатала рукав и показала татуировку:
– Послушайте. Моих родных убили у меня на глазах в Освенциме. Я ела крыс, чтобы выжить. Знаете, чему это меня научило? Между болью, которую мы терпим от других, и болью, какую причиняем себе сами, есть разница. Я терпеть не могу людей, которые сами мучают себя, а потом сообщают об этом всем вокруг.
– Проблемы Лилии не имеют никакого отношения к вам, – прибавила Агги. – Она так и не примирилась со смертью Кейт, и я сильно сомневаюсь, что когда‑нибудь примирится. Но Иэн еще молодой мужчина, и Лили необходима рядом женщина, счастливая сильная женщина.
– Расскажите, как это произошло, – предложила Мег.
Джой кивнула и в следующие полчаса, подкрепляясь время от времени коктейлем из водки с горячим молоком и шоколадом, рассказала им все. Как Иэн поначалу относился к ней с холодком и подозрением, как они познакомились с Массимо, как обедали в «Зиззи», как они с Лили съездили в Лондон и как в тот день в жизни Лили произошло важное событие. Она не утаивала ничего, кроме самых личных подробностей, зная, что может довериться этим мудрым старым женщинам и они не только поддержат ее и дадут хороший совет, но, возможно, узнав все, смогут помочь и Лилии, которая страдает в одиночестве.
– Когда вы возвращаетесь в Нью‑Йорк? – спросила Вив, когда Джой договорила.
– На следующей неделе, – ответила она. – Возможно, в пятницу или субботу.
– А что потом? – спросила Мег.
– Откуда же ей знать, что потом? – возмутилась Гала. – Кто может знать, что ждет его в будущем? Дайте бедной девочке прийти в себя!
Мег несколько смутилась.
– Ничего страшного, – заверила Джой. – Я и сама задавалась этим вопросом. Я знаю точно, что не хочу, чтобы все закончилось. Я хочу хотя бы попытаться…
– А он тоже этого хочет? – спросила Вив.
– Если бы вы спросили вчера ночью, я ответила бы – правда, это все равно было бы лишь моим предположением, – да, он тоже хочет. Но после сегодняшнего утра я просто не знаю. Он так огорчился.
– Ох уж эта женщина, – проворчала Гала.
– Ты говоришь так, будто она делает все специально, – попыталась защитить Лилию Агги. – Она ведь не может приказать сердцу.
– Не может, но могла бы хотя бы вести себя прилично! – фыркнула Мег.
– Спасибо всем вам, – прошептала Джой. – Что бы там ни было, сегодня вы просто спасли меня.
– Глупости, – сказала Гала. – Ничего такого мы не сделали. Просто немного выпили вместе и поддержали морально. Разве друзья не для этого существуют?
Джой пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заплакать. Да, для этого и существуют друзья. Джой уже успела забыть, каково это – ощущать дружескую поддержку. А когда она сама в последний раз делала что‑то подобное для своих друзей? Ей снова стало стыдно, когда она поняла, сколько времени прошло с тех пор, когда она в последний раз звонила Мартине, Еве и Сьюзен. Она собиралась послать цветы, узнав, что у Мартины умерла мать, но так и не собралась. Слышала от общих знакомых, что у Сьюзен что‑то не ладится с ее бойфрендом Ником, но так и не нашла времени, чтобы ей позвонить.
Постепенно разговор перешел на другие темы: о свитере, который сейчас вяжет Мег; ягнятина в лавке у Маккея дорожает; стоит ли заводить страничку на сайте «Фейсбука»… хотя как раз эту тему поддержали только Мег и Агги, единственные в компании любительницы компьютеров.
– А вы, Джой, пользуетесь «Фейсбуком»? – спросила Мег.
Джой помотала головой.
– А я подумываю завести себе страничку, – сообщила Мег.
– Я предпочитаю телефон, – сказала Джой. – И даже просто письма. Недалеко от моего дома есть чудесный магазин канцтоваров, я покупаю там потрясающую бумагу для писем. Только мне некому писать!
– Теперь есть! – объявила Вив.
Джой помогла дамам убрать со стола, распрощалась, обняв каждую по очереди, и вышла на мороз. Только она двинулась по тропинке, как услышала голос Агги:
– Джой?
Она остановилась и обернулась, подождала, пока Агги нагонит ее.
– Вы торопитесь? – спросила Агги.
– Нет, а что?
– Вы не хотите вернуться и поужинать?
– Вернуться куда?
– Ко мне.
– Да, почему бы нет, но…
Агги, кажется, поняла, о чем хочет спросить Джой.
– Сегодня утром я говорила с Шерон, – пояснила она. – Я так поняла, что вы вчера…
– …Обедали вместе, – уклончиво завершила Джой.
Агги тепло улыбнулась:
– Не хотите рассказывать, и не надо, я просто подумала, что можно было бы…
– Я согласна, – ответила Джой, не дав ей договорить.
Глава двадцать пятая
– Идавно вы здесь живете? – спросила Джой.
– Со времен палеолита, – пошутила Агги.
Они сидели в гостиной в высоких креслах, обитых бархатом, перед пылающим камином, дожидаясь, пока Арабелла, экономка Агги, принесет легкий ужин. Джой очень надеялась на экскурсию по дому, который сильно походил на те дома, куда пускают по билетам, однако Агги провела ее прямиком сюда. Хозяйка попросила бодрого краснолицего мужчину по имени Саймон, который явно выполнял обязанности дворецкого, развести огонь в камине, где уже лежали дрова и газета, и придвинуть к огню полированный карточный столик, чтобы они с Джой могли ужинать перед камином.
Вставшая в дверях экономка ждала, пока на нее обратят внимание.
– Да, Арабелла?
– Прошу прощения, леди Говард, звонит леди Уильямсон. Попросить ее перезвонить позже?
Агги вздохнула.
– Нет, не надо, спасибо. Я лучше сразу отвечу. Прошу прощения, Джой.
– Конечно.
Агги поднялась. Арабелла придержала дверь, а затем закрыла ее за ними обеими. Джой встала и оглядела комнату. Пол был выложен черными и белыми плитками, на дюжине колонок стояли мраморные бюсты; Джой решила, что это выставлены члены семьи. Стены были обиты, как ей показалось, старинной шелковой тафтой темно‑каштанового оттенка, а над мраморной каминной полкой поднималась резная доска из красного дерева. Рядом с камином стояли позолоченные экраны с восточными узорами из птиц и цветов, отделявшие зону камина от остальной комнаты, застланной роскошным персидским ковром в красных тонах.
Джой прошла через комнату, чтобы рассмотреть гравюры в позолоченных рамах на дальней стене, изображавшие классические римские постройки. На небольшой латунной табличке было выведено имя художника: Франческо Пиранези. Тот самый Пиранези? Джой решила, что тот самый.
Она прошлась по комнате, восхищаясь гобеленами на стенах и идеально отполированными столами, на которых в сверкающих серебряных рамках стояли семейные фотографии. Некоторых людей на них Джой узнала: Генри и Шерон в свадебных нарядах, Кристофер и Матильда в костюмах для верховой езды, Мег и Вив в элегантных шелковых платьях. И в самом центре – парадный портрет мужчины, который, должно быть, и был Роберт, покойный муж Агги.
Джой вернулась в кресло у камина. Она не хотела, чтобы Агги, когда вернется, застала ее снующей по комнате. Однако она продолжала рассматривать огромную, прекрасно убранную гостиную. Она просто не ожидала такой роскоши. Конечно, Джой знала, что Агги – титулованная особа, леди, однако подобного, скопившегося за поколения и само собой разумеющегося богатства она и представить не могла. Да, она была знакома в Нью‑Йорке с очень богатыми людьми, которые сами сколотили себе состояние или унаследовали его от родителей, сколотивших состояние. Она бывала в роскошных домах и квартирах, даже работала над интерьерами некоторых из них, однако ни одно из тех жилищ не заявляло так отчетливо и ясно: люди, которые обитают здесь на протяжении веков, родовиты, обладают тонким вкусом и не понаслышке знакомы с властью.
Джой вдруг даже испугалась, что так запросто общается с Агги. Вдруг она перешла некие социальные границы, которые не следовало переходить? Вдруг она показалась грубой и бестактной, как самый худший тип карикатурного американского туриста, глухого и слепого ко всем сигналам, которые европеец понимает интуитивно? Может, потомственное богатство и положение действительно не пустой звук и только молодые американцы, даже выросшие в рафинированном Нью‑Йорке, по наивности считают иначе? Может, ради этого Агги и пригласила ее сюда, чтобы Джой осознала реальную картину?
Агги вошла и придержала дверь, впуская Саймона, который нес начищенный серебряный поднос. Арабелла вошла вслед за ними и, прежде чем переставить тарелки с подноса, застелила стол плотной скатертью. Затем поставила две тарелки, накрытые сверкающими серебряными крышками, положила крахмальные льняные салфетки и тяжелые серебряные приборы.
– Вино, мадам? – спросил Саймон.
– «Сансер», пожалуйста.
Саймон поклонился, а Арабелла сняла серебристые крышки с тарелок, на которых оказалось идеально приготовленное филе камбалы, спаржа и дикий рис.
– Вы любите рыбу? – с тревогой спросила Агги. – Нужно было заранее спросить.
– Очень люблю, – ответила Джой.
– Тогда приступим, – сказала Агги, встряхнув салфетку так, что та хлопнула. – Вино сейчас принесут.
Джой улыбнулась и взяла вилку.
– Изумительно, – сказала она, попробовав кусочек нежной, приправленной лимоном рыбы.
Саймон вернулся через несколько минут с двумя бокалами вина.
– Спасибо, – сказала Джой, когда он поставил бокал рядом с ее тарелкой.
Когда он ушел, Джой подняла бокал. Агги подняла свой, они чокнулись.
– За дружбу, – сказала Агги.
– За дружбу, – откликнулась Джой.
– Именно поэтому я и позвала вас сюда, – прибавила Агги.
Джой глотнула прохладного терпкого вина. Затем отставила бокал и посмотрела на хозяйку:
– В самом деле?
Агги кивнула.
– Ради дружбы вообще? – уточнила Джой. – Или какой‑то определенной?
– Определенной. Вашей с Шерон.
У Джой внутри что‑то екнуло.
– Я говорила с ней вчера, – продолжала Агги. – Она рассказала о вашем обеде.
– Я чувствую себя просто ужасно, – призналась Джой.
– И она тоже, – ответила Агги и замолкла, дожидаясь, что еще скажет Джой.
– Мы с ней были как сестры.
– Я знаю. Она тоже всегда так говорила. Поэтому я хочу спросить: что случилось?
– Вчера?
– Нет. Что произошло между вами, почему вы пришли к такому финалу?
– Ничего особенного. Мы просто отдалились друг от друга. Слишком далеко живем.
– В данный момент не так уж далеко. Кроме того, сомневаюсь, что причина тут в расстоянии.
Джой вздохнула:
– У нас слишком разная жизнь. Даже трудно представить себе более разную жизнь.
– Вовсе нет. Однако я пригласила вас сюда не для того, чтобы читать нотации. Я просто подумала, что, может быть, мне удастся помочь вам взглянуть на ситуацию с другой точки зрения.
– С какой точки зрения?
– Моего сына. И заодно Шерон.
Джой кивнула и выпрямилась, заинтересованная.
– Сейчас я очень близка с Генри, – начала Агги, – и с Мартином, и с Люсиндой, это его брат и сестра. Однако, когда они были детьми, я была для них не слишком хорошей матерью.
– В это трудно поверить.
– Это правда. Просто так воспитывали наше поколение: дети живут в детской с няней, их приводят к родителям, чтобы те поцеловали их на ночь, а потом, в очень раннем возрасте, отправляют в школу. Наших родителей могло не бывать дома неделями, месяцами, нас оставляли на попечение гувернанток и прислуги. Просто так было заведено, и нас научили, что это нормально. Теперь‑то я понимаю, как нас не хватало нашим детям, как они страдали. Всех троих мы в семилетнем возрасте отправили в пансионы.
Агги сделала глоток вина:
– Я не хочу сказать, будто у них в жизни не было ничего хорошего. Но вот детство… – Агги замолкла и покачала головой. – Я рассказываю вам об этом, потому что у Генри сложились весьма твердые убеждения насчет того, какими должны быть родители.
– И какими же?
– Если в общих чертах, он решил дать детям воспитание, во всем противоположное тому, какое получил сам и его брат с сестрой.
– О, – протянула Джой.
– Да. Мы с Робертом, со своей стороны, делали все, что могли. Но Генри захотел стать отцом совершенно иного типа.
– И чтобы Шерон стала матерью совершенно иного типа, – прибавила Джой, вдруг поняв, к чему все идет.
– Именно. Поэтому расстояние, разделяющее вас с Шерон, возникло отчасти и по моей вине.
– Вы ни в чем не виноваты!
– Не то чтобы непосредственно виновата. Но Шерон была юной девушкой с амбициями, с деловыми задатками, умница. И если бы я была хорошей матерью для Генри, когда он был маленьким, ему было бы не так важно, чтобы мать его детей целиком и полностью отдавала себя их драгоценным крошкам. Но Шерон пошла на это без колебаний, и в результате у них четверо самых счастливых детей, каких мне доводилось встречать. Однако расплачивается за это одна Шерон.
Джой вдруг стало очень грустно и стыдно за то, что она судила подругу.
– Я только пытаюсь сказать, моя дорогая, – продолжала Агги, – что, если вы проявите терпение, ваша подруга вернется к вам в самое ближайшее время. Дети не вечно будут маленькими. И Генри понимает, сколько Шерон делает для них, для всех них. Настанет день, и она вернет себе свободу и будет в полной мере распоряжаться своим временем. И, как мне кажется, захочет проводить его с вами.
Джой собиралась ответить, но тут раздался стук в дверь.
– Да? – откликнулась Агги.
Дверь открылась, на пороге стояла смущенная Арабелла:
– Прошу прощения, мадам, но тут вас хотят видеть.
Она шагнула в сторону, у нее за спиной оказалась Лили, одетая кое‑как, с размазанными по лицу слезами.
– Лили! Милая! – воскликнула Агги, отодвигая кресло. – Как ты здесь очутилась?
– Я ненавижу бабушку! – зарыдала Лили, бросилась вперед, упала на пол перед креслом Агги и уткнулась ей в колени.
– Спасибо, Арабелла, – сказала Агги. – Можете идти.
Экономка кивнула и ушла.
– И отца! – продолжала девочка.
Она подняла на миг голову, чтобы поздороваться с Джой.
– Привет, – сказала она несчастным голосом.
– Привет, – отозвалась Джой.
Она встала и придвинула к столу еще одно кресло.
– Ну‑ну, – приговаривала Агги, поглаживая Лили по голове, пока та заливалась горестными слезами. Джой нисколько не сомневалась, что Лили действительно чувствует себя несчастной, раздавленной, преданной всем миром. Однако по некоторым признакам было понятно и то, что будущая актриса заодно испытывает свои силы, разыгрывая бурную и убедительную сцену. Наконец Лили всхлипнула и села на корточки. Джой похлопала по сиденью кресла, Лили встала с пола и села рядом.
– Ты что‑нибудь ела, милая? – спросила Агги.
Лили поглядела на их тарелки.
– Я не хочу есть, – сказала она угрюмо, глядя на рыбу.
– Уверена? Может быть, тогда какао? С кексом?
При этих словах Лили повеселела, и Агги позвонила в серебряный колокольчик. Когда появилась Арабелла, она попросила принести всем какао с кексом.
– Лили, знает ли твой папа, где ты? – спросила Агги.
Лицо у Лили помрачнело:
– Нет. И мне наплевать. Пусть понервничает.
– Ты ведь на самом деле не хочешь причинить ему боль, – осторожно начала Агги.
– Нет, хочу! Они просто чудовища! Оба! Бабушка вечно злая и мрачная, а папа всегда делает то, что она велит! Они ведут себя так, будто только они одни потеряли маму! Я тоже живу без мамы, но я же не порчу из‑за этого жизнь всем вокруг!
– Это правда, – спокойно подтвердила Агги. – Ты не портишь. Ты единственная ведешь себя по‑взрослому.
Удивленная и польщенная, Лили в первый раз улыбнулась. Но потом снова помрачнела:
– Вы не могли бы поговорить с ней, леди Говард? Я знаю, что вы дружите. Вы не могли бы заставить ее понять?
– Ты за этим пришла ко мне? – тихо спросила Агги.
Лили кивнула, внезапно снова превращаясь в маленькую беззащитную девочку.
– Я старалась, милая. Мы все старались. И я попробую еще раз. Ради тебя.
– Спасибо! – Лили обернулась к Джой. – Бабушка отвратительно вела себя с вами! Мне хотелось ее стукнуть!
– Хорошо, что ты этого не сделала, – сказала Джой, и Лили снова едва заметно улыбнулась.
– Джой, вы нужны папе! Вы нужны нам! – Лили вдруг снова была готова расплакаться. – В доме так тоскливо. Он так тоскует! Я больше не в силах это выносить. С тех пор как вы появились, он стал другим, он стал счастливее. Я подумала, может быть… нам было так весело, когда вы приехали; и когда мы были в Лондоне, я… я…
Лили разрыдалась. Агги посмотрела на Джой, и в ее глазах стояло сочувствие.
– Позволь, милая, я принесу тебе платок, – сказала Агги, выходя в коридор.
Лили посмотрела на Джой:
– Можно, я поеду с вами в Нью‑Йорк?
– Детка! У тебя же учеба! Ты не готова…
– Я хочу поступать в Джульярдскую школу[18]. У меня есть деньги. Мама оставила мне наследство, и я могу получить его, как только захочу. Я могу спать у вас на диване. Я буду платить за квартиру.
– Не надо платить за квартиру! – сказала Джой. – Мы ведь друзья! И когда ты окончишь школу и если ты все еще будешь хотеть в Нью‑Йорк…
– Но я хочу уехать сейчас! Вместе с вами!
Джой покачала головой:
– Боюсь, детка, это невозможно.
– Почему нет? Я в состоянии позаботиться о себе. Вам не придется со мной нянчиться. И я за все смогу заплатить.
– Но обучение в Джульярдской школе дорого стоит. Чтобы туда поступить, нужно сдавать экзамены, а конкурс там большой. Ты не можешь приехать и начать учиться там просто так.
– Даже за деньги? – печально спросила Лили.
– Эта школа не славилась бы так, если бы любой, у кого хватает денег, мог там учиться. Необходимо подготовиться к прослушиванию, научиться анализировать пьесы. Надо по‑настоящему хотеть…
– Но я хочу!
– Я знаю. Но ты не готова. Если не передумаешь, я постараюсь тебе помочь, и потом, если тебя примут, если ты твердо решишь ехать в Нью‑Йорк… мой диван в твоем распоряжении.
– Правда?
– Правда, – улыбнулась Джой.
Лили доедала третий кусок кекса, когда зазвенел дверной звонок.
– Вы не посмотрите, кто там? – попросила Агги Джой, бросив на нее многозначительный взгляд.
– Да, конечно, – сказала Джой, поднимаясь и выходя в коридор.
Саймон открыл дверь. На пороге, засунув руки в карманы, стоял хмурый Иэн. Он шагнул через порог.
– Спасибо, – сказала Саймону Джой. – Я сама провожу.
Саймон поклонился и ушел.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Иэн.
– Агги пригласила меня на ужин. Наверное, она тебе позвонила.
– Да. Только подождите, вот я доберусь до этой маленькой…
– Иэн!
– Где она?
– Подожди, пожалуйста!
Иэн озирался по сторонам, как будто надеясь высмотреть Лили:
– Не могу поверить, что она пришла сюда! С чего это ее принесло…
– Она хотела, чтобы Агги поговорила с Лилией. Она знает, что они близкие подруги. Вполне логично.
– О чем поговорила?
Джой не знала, стоит ли продолжать. Ей хотелось откровенно поговорить с Иэном, но она не знала, имеет ли право. Они слишком мало знают друг друга, а нужно было затронуть тему, которую смеют трогать только близкие друзья. Со своими же близкими друзьями она теперь в странных отношениях.
– Не знаю, стоит ли говорить, – призналась Джой.
– О чем говорить?
Она посмотрела ему в глаза – глаза, которые только вчера смотрели на нее с любовью. Сегодня они были холодными и жесткими. Джой покачала головой:
– Не важно.
– О чем говорить? – повторил он.
– Это не мое дело, – ответила Джой.
– Мне плевать, твое это дело или нет, – твердо сказал Иэн. – Просто скажи то, что собиралась!
Джой скрестила руки на груди. Отвернулась, затем снова посмотрела на него.
– Хорошо, – проговорила она мягко.
Она сделала глубокий вдох, Иэн ждал.
– Я никогда не была матерью, – начала она, – потому ничего не понимаю в воспитании детей. Но я кое‑что понимаю в девочках‑подростках, потому что сама была такой. И мне ясно, что Лили держится из последних сил.
Она замолчала.
– Что это значит? – продолжал настаивать Иэн.
– Она несчастна, Иэн. А она хочет быть счастливой. И хочет, чтобы ты тоже был счастлив.
– Легче сказать, чем сделать.
– Да, конечно, но ты должен хотя бы попытаться! – вспылила Джой. – Если не ради себя, то ради нее. Иэн, ты ее потеряешь! Потому что она больше не может.
– Чего не может?
– Жить с призраком! Жить с тенью того человека, каким когда‑то был ее отец. Ей и без того нелегко, потому что она потеряла мать. И она чувствует, что теряет и тебя. И она права.
– Я делаю все, что могу! – взорвался Иэн. – Ты просто не понимаешь.
– Верно, не понимаю.
Иэн как будто съежился у нее на глазах. Печально склонил голову:
– Я не должен был… допускать того, что произошло между нами.
– Это не имеет никакого отношения к нам с тобой, – сказала Джой.
– Нет, имеет. Все переплелось. Я ведь поклялся Кейт в верности, Джой.
– При всем моем уважении, Иэн, насколько я помню, там сказано: «Пока смерть не разлучит нас».
Он вскинул голову, и Джой поняла, что наступила на больную мозоль. Продолжать беседу невозможно.
– Она там, – прошептала Джой, махнув в сторону гостиной.
Иэн как будто хотел что‑то сказать, но потом передумал. Он промчался мимо Джой и скрылся в коридоре.
Глава двадцать шестая
Утро субботы выдалось ясным и теплым. В четверть восьмого Джой, сидя за кофе с тостами, составила список дел, которые необходимо переделать до вечера. Почти все внесенные в список дела были вовсе не важны, она могла заняться ими в любое время на следующей неделе, но, составляя список, она стремилась не просто организовать свой день. Список заставит Джой двигаться, отвлечет ее внимание, не позволит убивать время на размышления о том, как она несчастна. Она и без того уже проворочалась полночи, анализируя все ошибки последних двух дней. И она совершенно не хочет еще и в дневные часы проклинать себя за то, что сделала и сказала, и из‑за чего теперь ее отношения с Шерон, Лилией и Иэном находятся в столь плачевном состоянии.
Прежде всего необходимо сделать уборку в покоях леди Маргарет: загрузить в стирку простыни и полотенца, распахнуть окна, чтобы как следует проветрить комнаты, вычистить ванну. Джой прожила в этих комнатах почти две недели, и, хотя они не были по‑настоящему грязными, повсюду были разбросаны ее вещи, а ванная комната казалась какой‑то несвежей. Следующим делом она разберет свои документы и записи, составит список вопросов к Массимо, затем загрузит в компьютер и распечатает образцы всех контрактов, которые они собираются предложить субподрядчикам, рекомендованным Массимо. Покончит она со всем этим не раньше полудня, учитывая, что еще необходимо как следует выгулять Дейзи.
Кроме того, еды почти не осталось, поэтому в обед придется сходить в город. Не исключено, что она заглянет на пруд. Может быть, даже поплавает. Но в любом случае ей необходимо попасть в магазины до закрытия, купить немного припасов, чтобы продержаться до понедельника или вторника. И обязательно купить вина.
Джой налила еще полчашечки кофе. Хотелось бы ей знать, чем сейчас заняты Иэн с Лили. Лили, наверное, еще спит, но вот Иэн привык вставать рано. Она представила, как он сидит за кухонным столом и пьет кофе в одиночестве. Может быть, вчера вечером они с Лили поссорились, и неизвестно, не усугубила ли Джой ситуацию своими словами.
Теперь, в холодном свете утра, Джой с трудом верила, что действительно произнесла вслух такую жестокую фразу: «Пока смерть не разлучит нас». Как можно такое говорить! Разве она вправе считать, что клятва Иэна жене утратила силу со смертью Кейт? Кроме того, что она знает о потере супруга? Ни один мужчина не любил ее настолько, чтобы жениться на ней.
Джой резко поднялась. Нет смысла снова зацикливаться на этом. Ни к чему хорошему это не приведет: прошлой ночью ее мысли много часов бродили схожими маршрутами, каждый раз неизменно оказываясь в тупике. Факт в том, что она уже произнесла те слова, и если они только ранили Иэна, вместо того чтобы открыть для него новые горизонты, то ничем уже не поможешь. В одном Джой была уверена твердо: она вряд ли увидит Иэна на выходных, разве только они случайно столкнутся друг с другом. Она сильно сомневалась, что он постучит в ее дверь, а она не посмеет постучаться к нему, только не после сказанного вчера вечером.
К половине второго Джой убрала комнаты, привела в порядок все свои документы, выгуляла Дейзи. Набросала список для Массимо и оставила сообщение на его сотовом телефоне, прося в понедельник связаться с ней как можно раньше. Еще она позвонила Шерон, надеясь попасть на автоответчик, и ей тут же стало стыдно за подобную мысль.
– Жаль, что не застала тебя, дорогая, – солгала она в телефон, втайне испытывая облегчение. – Перезвоню позже.
Джой умудрилась соорудить легкий перекус из остатков: яичница из одного яйца с помидором на тосте из хлебной горбушки. И еще горстка подсохшего винограда, слегка отдающего плесенью. Все это вовсе не стоило есть, и она пожалела, что не дождалась, пока купит что‑нибудь вкусное. Но до города идти далеко, а если она еще и зайдет по дороге на пруд, то сможет поесть только через несколько часов.
Когда Джой спустя пару минут переходила гравийную дорожку, дверь дома у ворот открылась.
– Привет, – произнесла Лили, выходя из темной прихожей.
– Привет.
Джой оглянулась, с облегчением заметив, что пикапа Иэна нет на месте.
– Куда вы идете? – спросила Лили.
– Просто решила сходить в город.
Джой снова смутно пожалела, что не взяла машину напрокат. Но она и в Нью‑Йорке почти не водит. У нее даже нет собственного автомобиля. И она только вся издергалась бы, ведя машину по левой стороне дороги, когда чувствует себя не слишком уверенно даже на правой.
– Можно мне пойти с вами? – спросила Лили.
Джой колебалась.
– Конечно, но только прогулка будет не слишком интересная. Я просто хочу купить продуктов.
– Это не важно.
Лили была печальна, подавлена. Джой снова подумала, что они с отцом, наверное, поссорились вчера.