– Не доверяю чужим людям, и точка! – поправила ее Мег.
– Напротив, очень даже доверяю! – торжественно возразила Гала.
Мег помотала головой:
– А я никогда не ужинаю. Считаю, что мне вредно ужинать. В половине шестого я пью чай и съедаю два вареных яйца, перед сном чашку какао, а каждое утро «Завтрак пахаря»[9].
– Спасибо за предоставленный полный отчет, – насмешливо поблагодарила Вив. – Не скажешь ли, сколько сахара кладешь в чай?
– А я пью без сахара! – торжествующе сообщила Мег. – И ты это знаешь!
– Как видите, мы просто поубиваем друг друга, если пробудем вместе еще немного, – с улыбкой призналась Вив.
Лилия фыркнула:
– Говори за себя.
– Лучше приходите на пруд, – доверительно обратилась к Джой Вив. – Обычно мы устраиваем все вечеринки на берегу.
Она, по‑видимому, выразила общее мнение, потому что все дамы закивали, помахали на прощание и направились к машинам, как попало припаркованным у обочины. День уже клонился к вечеру, и из‑за наступавших сумерек снова стало ясно, что зима пока в самом разгаре. Джой села рядом с Агги, радуясь, что в машине становится все теплее.
Наверное, Лили услышала машину Агги, потому что не успел «бентли» остановиться, чтобы высадить Джой и развернуться, как Лили появилась в дверях дома у ворот. Джой снова восхитилась удивительным цветом глаз этой девочки и ее потрясающими волосами, однако на лице Лили было написано неодобрение.
– У вас собака плачет, – сообщила она.
– Правда?
– Я слышала, когда проходила мимо дома.
Джой сняла со шнурка ключ и вставила в замок, пока Лили переходила гравиевую дорожку.
– Скулит или воет? – спросила Джой.
– Скорее, воет, – уточнила Лили.
Джой улыбнулась, кивнув:
– Она обиделась на меня. И хочет, чтобы весь мир знал, какая у нее жестокая и равнодушная хозяйка.
– Почему? – холодно поинтересовалась Лили.
– Что «почему»? – Джой толкнула тяжелую входную дверь.
– Почему она обиделась?
– Потому что я не взяла ее на пробежку. Она плохо вела себя утром, и я подумала, что ей нужно…
– Взять тайм‑аут? – предположила Лили.
– Откуда ты знаешь о тайм‑аутах? Ты еще слишком мала, чтобы понимать, что это значит. Разве только ты сама оказывалась в положении провинившейся.
– И оказываюсь, – бросила она резко. – Только у нас это называется домашним арестом. Кроме того, я терпеть не могу близнецов Лаутор, и Руперт тот еще друг. Стоит пообщаться с ним пару часов, и мне хочется его придушить.
– Знакомое чувство, – призналась Джой. – Я только что прожила несколько дней в одном доме с таким ребенком.
Лили как будто нарочно медлила, надеясь на продолжение разговора.
– Можно войти? – спросила Лили, когда Джой сделала шаг к двери.
Джой остановилась и развернулась к ней:
– Конечно, если твой отец не возражает.
– С чего бы ему возражать? Днем я делаю все, что захочу. Мне же не пять лет. Кроме того, вы же не извращенка? Не убийца‑маньячка?
– Нет.
Лили пожала плечами:
– Значит, все в порядке.
– Значит, в порядке, – отозвалась Джой эхом, они вошли, и Джой закрыла дверь. – Уверена, ты знакома с этим домом лучше меня.
– Я тоже в этом уверена, – сказала Лили.
Лили прошла вслед за Джой, остановилась посреди передней с каменным полом и огляделась по сторонам. Покачала головой, заметно помрачнев:
– Все исчезло.
– Трейси забрали почти все.
– Я знаю. Я уже была здесь. – Лили посмотрела Джой в глаза, как будто дразня: «А ты – нет!»
Джой воздержалась от комментария. Наверное, Лили не легче, чем Иэну, смириться с происходящими переменами. Всем своим тоном она давала понять, что не желает, чтобы с ней обращались как с ребенком, однако Джой чувствовала: несмотря на «взрослость», она сильно переживает.
– Ты с ними дружила? – спросила Джой.
– Нет, – выпалила Лили. Но, подумав секунду, добавила: – Не с лордом Альбертом. Он был зануда. Вечно всем недовольный. А леди Элеонор хорошая.
Джой кивнула, наблюдая, как Лили оглядывает почти пустой коридор. Джой подумала о престарелых Трейси и обо всех их взрослых детях – как им, должно быть, было трудно забрать все, что было им дорого, и отдать дом чужакам. И если в этом доме прошла и часть детства Лили, ей тоже тяжело видеть его таким опустошенным.
Они прошли через переднюю к огромной лестнице. Лили ахнула.
– Что такое? – спросила Джой.
– Портрет принцессы. – Девочка указала на пустое место над лестницей, где, по‑видимому, недавно висел этот самый портрет.
– Какой принцессы? – поинтересовалась Джой.
– На самом деле она была не принцесса, – с пренебрежением отозвалась Лили, внезапно снова делаясь взрослой. – Просто девочка в красивом платье. С прекрасными рыжими волосами.
– У тебя у самой прекрасные волосы.
– Ненавижу свои волосы. – Лили остановилась на ступеньке и поглядела на Джой.
– Как? Почему? Да нью‑йоркские модницы умереть готовы за такой оттенок!
– Покрашу их в черный на следующий год. Мне исполнится шестнадцать, и папа не сможет мне запретить.
– Нет! – воскликнула Джой. – Ни в коем случае! Ты понятия не имеешь, на что идут люди, лишь бы заполучить такой цвет, эти золотисто‑каштановые пряди! Обещай, что ничего не сделаешь с ними!
– Исключено! – сказала Лили, но Джой показалось, она уловила намек на улыбку.
Они поднялись в зал на втором этаже и направились к апартаментам Джой. Дейзи, заслышав приближавшиеся шаги, принялась бешено лаять. Джой с Лили остановились на площадке перед дверью.
– Вы живете в комнатах леди Маргарет?
– Э… да… а это плохо?
Лили пожала плечами:
– Мне‑то что?
– А ты ее знала?
– Конечно. Немного.
Заслышав голоса, Дейзи залаяла еще громче.
– Ее надо вывести, – сказала Джой, отпирая дверь.
Собака вылетела в коридор, как только дверь приоткрылась, и Лили наклонилась к ней, впервые за все время по‑настоящему улыбаясь. Дейзи лизнула ей лицо и попыталась прыгнуть на колени.
– Я только переоденусь, – сказала Джой. – Если хочешь, можешь выйти с ней.
– Я вас подожду, – сказала Лили.
Ах вот как. Так дело вовсе не в доме и не в собаке. Они вошли в гостиную, Лили рассеянно огляделась и прошла вслед за Джой в спальню.
– Боже мой! – воскликнула она. – Это все ваше? – Она опустилась на колени и взяла замшевую туфлю от Фенди. – Как бы я хотела такие туфли! Я бы умерла за…
– Примерь! – улыбнулась Джой.
– Правда, можно? – Голос Лили снова лишился всякой надменности.
– Конечно.
Лили сняла спортивные тапочки и носки:
– А какого они размера?
– Восемь с половиной[10].
– У меня тридцать восьмой[11], это какой по‑вашему? – спросила Лили.
– Понятия не имею. – Джой стянула с себя отсыревший спортивный костюм. – Я в душ.
– Не спешите, – сказала Лили, рассматривая одежду и косметику, разбросанные по комнате.
Душ пришелся как нельзя кстати, и, когда Джой вернулась в спальню, вытирая голову, она с удивлением обнаружила, что Лили сидит за туалетным столиком, экспериментируя с косметикой. На ногах у нее были туфли Джой.
Лили развернулась к Джой:
– Как я выгляжу?
«Как хорошенький маленький клоун», – подумала Джой.
– Не спрашивай, если не хочешь знать правду, – сказала Джой.
– Я хочу, хочу! – закричала Лили.
Джой кивнула, подошла и села на пуфик перед зеркалом. Взяла Лили за подбородок и развернула лицом к окну, чтобы рассмотреть макияж при более естественном освещении. Немного подумала, прежде чем ответить.
– Подводка слишком грубая. Тебе нужен серовато‑зеленый или сливовый оттенок, чтобы подчеркнуть зеленые глаза. И черная тушь для тебя… слишком черная. При таком цвете лица гораздо лучше подойдет темно‑коричневая.
Лили доверчиво кивнула, снова поглядев в зеркало.
– А помада? – спросила она.
Это была новая «Шанель» Джой, и Лили она совершенно не шла.
– Тоже не твой тон, – сочувственно произнесла Джой. – В ней есть синеватый оттенок, из‑за которого твоя кожа кажется бледнее, зато коралловый очень бы тебе подошел.
– Правда?
– Если хочешь, сходим вместе в какой‑нибудь магазин косметики. Полезно, когда кто‑то оценивает тебя со стороны.
– Правда? А когда?
Джой пожала плечами:
– Когда захочешь. Как туфли, впору?
Лили поглядела на ноги:
– Великоваты. Но я до них дорасту.
– Угу, мечтать не вредно! – поддразнила ее Джой.
Глава пятнадцатая
Если она собирается и дальше плавать с новыми знакомыми – а первый опыт принес столько впечатлений, что она с нетерпением ожидала следующего раза, – Джой стоит приобрести купальник. Сначала, сидя в солнечной кухне Стэнвей‑Хауса и обложившись со всех сторон чертежами, она гнала от себя эту мысль, поскольку нельзя и дальше развлекаться, откладывая работу на потом. Джой сделала несколько звонков, почти шесть часов проработала с техническими описаниями и планами, но теперь солнце лилось в окно, и сосредоточиться становилось все труднее. Интересно, Агги с остальными уже на пруду? Наверное, если учесть, какой теплый сегодня денек и какое синее небо.
Джой снова сосредоточилась на работе, делая наброски крикетного павильона Барри, перестроенного под бар и кафе, окруженного новым садом и террасами с парковыми столами и стульями в парижском стиле. Однако ее мысли то и дело возвращались к пруду. Джой и в голову не пришло взять с собой в Англию купальник, она же не собиралась жить в гостинице с бассейном. Однако она больше не станет рыться в ящике с «гостевыми» купальниками в пляжном домике. Необходимо достать что‑нибудь по размеру, хотя тратить деньги совершенно не хочется. У нее дома два отличных купальных костюма: бикини, чтобы загорать на пляже или у бассейна и выглядеть при этом по‑настоящему стильно, а второй – цельный, для плавания, хотя в последнее время она плавает редко.
Пару лет назад она ходила в бассейн. Из‑за бега у нее возникли небольшие проблемы с коленом, и ее врач посоветовал на несколько недель воздержаться от подобных нагрузок, чтобы дать суставам отдых. Она решила попробовать плавание, и все было здорово, ей очень нравилось, когда удавалось заставить дотащиться до бассейна. Однако по‑настоящему она любила только бег и вернулась к тренировкам, как только доктор дал добро.
Джой завершила набросок, над которым работала, и решила передохнуть. Она сосредоточится на работе с б о льшим успехом, если перекусит и подышит свежим воздухом. Она решила отправиться в город, радуясь, что успела утомить Дейзи долгой утренней прогулкой. Довольная Дейзи спала у камина в передней – похоже, собака выбрала себе место.
Час спустя Джой уже ходила по магазинам в центре городка. Без особенного успеха. Здесь были магазины, где торговали подвенечными нарядами и вечерними платьями, был отдельный магазин шикарных мужских костюмов. Был старомодный универмаг, но купальники там продавали только летом. Джой даже исследовала полки в благотворительной лавке при церкви, хотя очень сомневалась, что станет покупать здесь купальник, если даже найдет. Она ничего не имела против подержанных вещей. Она любила ездить по субботам в Бруклин и бродить по многочисленным секонд‑хендам, специализирующимся на шикарных нарядах. Но покупать подержанный купальник? Ни за что! Нужно знать границы.
Она свернула на улицу, которая называлась Центральная Грушевая, и с удивлением обнаружила магазин для бегунов – маленький местный «Раннерс уорлд». Она вошла и оказалась в знакомом мире, где царил черный цвет с неоновыми вкраплениями: ветровки, скользкие штаны, тягучие легинсы и водонепроницаемые кепки. Вдоль стены расположился стенд с обувью, с виду скромной, но ультрамодной. Если магазин такой же, как в Америке, то должен быть и отдел товаров для плавания с купальниками, очками, шапочками и шампунем, смывающим хлорку.
– Чем могу помочь? – спросил ее молодой продавец за кассой, у которого на бирке значилось имя «Эдвард». В Нью‑Йорке на его месте сидел бы поджарый и тощий юноша, который явно добирается до дома с работы бегом. А этот парнишка – лет семнадцати, судя по виду, – похоже, обожает мамины отбивные и пудинги.
– Где у вас купальные костюмы? – спросила Джой.
– Вон там, в самом конце.
Там действительно лежали купальники – видов пять или шесть, – упакованные в маленькие картонные коробочки. Прикинув в уме соответствие размеров, Джой выбрала эквивалент своему американскому десятому, но поняла, что это десятый для среднего роста, а не для высокого. А это уже проблема: ее рост составляет пять футов и восемь дюймов, и у нее длинная талия. Она пересмотрела все купальники десятого размера в поисках черного. Черного не было ни десятого, ни двенадцатого размера. Один черный нашелся среди восьмого для высокого роста, и она призадумалась.
Кто знает? Вдруг подойдет. У нее в гардеробе попадалась одежда восьмого размера, хотя она подозревала, что эти вещицы нарочно призваны тешить самолюбие клиента, – некоторые производители брендовой одежды намеренно ставят меньший размер в надежде, что покупательница тут же вынет кредитку. Джой в прекрасной форме. Она прилагает для этого массу усилий. Однако она точно знает, что восьмой размер не ее и она никогда не будет его носить.
Джой вошла в примерочную и вздохнула. Как и все остальные знакомые женщины, она ненавидела примерять купальники. Она поглядела на голую лампочку под потолком. Брр! В таком свете она будет выглядеть кошмарно. Это можно было предвидеть. Одно дело – примерять купальник в роскошном универмаге с продуманным освещением и (как иногда подозревала Джой) стройнящими фигуру зеркалами. А сейчас ее ждет ужас. Но ничего, она выдержит.
Джой открыла первую коробочку и, подчиняясь инструкции, указывающей, что примерять купальные костюмы необходимо поверх своего белья, натянула восьмой для высокого роста. Она отводила глаза от зеркала, пока не надела купальник как следует. Что потребовало некоторых усилий. Потом взглянула.
О господи! Нет!
Она умудрилась влезть в купальник, и рост был подходящий, но торс оказался так стиснут, что в других местах плоть выпирала складками. Неужели она совсем перестала следить за тем, сколько ест? Это вряд ли. Нет, конечно, пару раз она позволяла себе лишнее и пила много вина, но ведь ее прежняя одежда сидит как раньше. «Это же восьмерка», – напомнила она себе строго, с большим трудом выбираясь из купальника.
Осталось два ярко‑желтых купальных костюма, которые, наверное, ей не подойдут. Но она все‑таки решила примерить. Двенадцатый размер был велик, болтался и был большего роста. Десятый вроде бы подходил, но был таким коротким, что его то и дело приходилось тянуть вниз. И тот и другой были цвета грейпфрута. Вот именно, грейпфрута. Наверное, это знак. Вот только какой?
Джой сложила купальники и даже сумела впихнуть их обратно в коробочки. Нет, на это она деньги тратить не станет.
Джой решила прогуляться до пруда, просто поздороваться с Агги и остальными, если они там. Ведь ей совсем не обязательно приниматься за работу немедленно, у нее еще достаточно дней, чтобы выполнить все поставленные задачи. Но в итоге, сама не зная как, она поняла, что хочет еще раз поплавать с дамами. Они, кажется, ожидали этого, и не успели все обменяться приветствиями, как в следующий миг Джой уже складывала аккуратной стопкой одежду на скамью в домике и поправляла лямки старого красного купальника. А что? Все равно никто из знакомых не увидит ее здесь.
Она обмоталась полотенцем, набросила ветровку и пошла к кромке воды, где на песке было расстелено одеяло, вокруг которого сидели дамы. Она осторожно опустилась рядом, и Мег молча налила ей чашку чая. Полуденное солнце было на удивление теплым, над поверхностью воды поднимался тонкий пар.
– Что, Гала, сегодня вы без работы?
Гала поглядела на чистую поверхность пруда и кивнула.
Джой отхлебнула чаю, слушая, как женщины обсуждают одного городского вдовца по фамилии Уомсли, которого стали замечать с компаньонкой на двадцать лет моложе его.
– На тридцать! – воскликнула Вив.
– Может, это его племянница, – предположила Мег.
Лилия презрительно фыркнула:
– Честное слово, Мег, иногда мне кажется, что у муравья больше здравого смысла, чем у тебя.
– Муравьи очень умные! – сказала Мег. – Ты читала работу Уилсона?[12]
– Нет, – коротко отозвалась Лилия.
– Так почитай, – рассерженно посоветовала Мег. – Твое мнение о муравьях переменится.
– А я не хочу, чтобы мое мнение переменилось! – огрызнулась Лилия. – Я знаю о муравьях все, что следует знать.
– И, судя по всему, крайне мало! – съехидничала Мег.
Джой оглядела остальных женщин, которые, кажется, ждали, когда затихнет перепалка.
– Сегодня довольно тепло, – заметила Джой.
– Как в шестьдесят девятом, – отозвалась Агги, поглядев на подруг. – Вы помните?
– Конечно, – ответили в унисон Гала и Вив.
– Тогда был самый теплый январь за всю историю наблюдений, – пояснила Лилия.
– У меня все орхидеи погибли, – прибавила Агги. – Такое не забывается.
– И лично я, – объявила Гала, – собираюсь воспользоваться этой благословенной оттепелью. Нет ничего лучше, чем плавать нагишом. Сегодня никакого купальника.
– Согласна, – сказала Вив. – Подожди меня.
Джой испугалась, что Гала с Вив будут раздеваться прямо здесь, но пожилые дамы встали и направились к пляжному домику.
– Согласна, – сказала Агги, и вот она‑то сняла с себя купальник, не сходя с места. – Джой, дорогая, такой денек просто подарок. Вы заметите, что вода гораздо теплее.
– Но ведь ночью был мороз, – с недоверием возразила Джой.
– Так ведь ночью, – сказала Мег, которая тоже начала снимать купальный костюм. – А сейчас день. Пруд ведь мелкий. И прогревается очень быстро.
Гала с Вив вернулись обратно, завернутые в большие полотенца. Агги с Мег уже избавились от купальников, и теперь Лилия сняла с плеч лямки. Все они улыбались Джой. Может, и ей сбросить уродливый старый купальник и искупаться нагишом вместе с остальными?
Она решила, что так и сделает. Немного смущаясь, она сбросила купальник и присоединилась к цепочке обнаженных бледнокожих женщин, которые шли к воде.
– Только не пугайте нас сегодня, – предупредила Мег, когда все спрыгнули с мостков в воду. – Пятнадцать минут, не больше.
– Ладно, – пообещала Джой, прежде чем нырнуть.
Они были правы. Вода оказалась намного теплее вчерашней, с трудом верилось, что они купаются в том же самом пруду. Теплые потоки с отмелей ласкали тело, пока Джой плавала в прохладной воде. И снова она ощутила себя помолодевшей и очистившейся. Кожу начало пощипывать, она сделалась упругой, и волны чистой энергии захлестывали Джой, как будто пруд был напитан электричеством, которым заряжал и ее.
Руки сделались сильными, ноги – могучими, пока она плыла сначала кролем, затем баттерфляем. Она нырнула, открыла под водой глаза и поплыла сквозь пласты теплой и холодной воды подобием брасса. Когда она вынырнула, солнце стояло высоко, светило ярко, и она перевернулась на спину и лежала, как показалось, довольно долго. На небе глубокого голубого оттенка не было ни облачка, и Джой охватило ощущение полного умиротворения и спокойствия.
Вдруг она почему‑то вспомнила мать.
«Она здесь», – с полной уверенностью решила Джой. Кладбище Маунт‑Кармель с его ржавым железным забором, с букетиками пластмассовых цветов, оставленных теми, кто не хотел украшать могилы живыми цветами, внезапно показалось не имеющим никакого значения. Ее матери там нет, явственно почувствовала Джой, ее мать здесь, с ней, в этом солнце, ветре, воде и упоительно бодрящем воздухе.
Джой перевернулась и оглядела водную гладь. Агги, Лилия, Мег, Гала и Вив брызгались, словно расшалившиеся дети. Она поплыла к ним, к этим пяти пожилым женщинам, которые еще несколько дней назад были для нее совершенно чужими. Почему они так повлияли на нее, почему стали для нее такими важными? Совершенно непонятно.
Она – работающая женщина из Нью‑Йорка. Она не религиозна, не склонна к философии. Она всегда мыслит рационально, конкретно, она такая же материальная и стойкая, как небоскребы ее родного города. И если бы кто‑нибудь произнес слово «ангел», имея в виду, что этих женщин «коснулся ангел», Джой расхохоталась бы ему в лицо.
Но только не сегодня.
– Разве не великолепно? – прокричала Агги, когда Джой поплыла к ней.
– Вы уверены, что тут нет мужчин? – спросила Джой.
– Мужчин нет! Никогда не бывает! – ответила Гала. – Мы свобо‑о‑одны! – Гала нырнула и вскоре всплыла рядом с Джой.
Джой кивнула и улыбнулась. Американка, она всегда принимала свободу как данность. Но для Галы это слово имеет особенное значение.
К ним приближалась Лилия.
– Знаешь, Гала, не всех радует свобода от мужчин, – заметила она. – Многим женщинам нравится кому‑то принадлежать, нравится, когда их контролируют, когда о них пекутся.
– Но это же смешно, Лилия! – прокричала Мег. – Все люди хотят быть свободными. Хотя свобода несет с собой одиночество. За независимость нужно дорого заплатить.
– И еще дороже, чтобы отказаться от своей независимости, – заметила Вив.
Они дружно гребли. Джой подумала, что подобный разговор было бы разумнее продолжить на суше, однако не рискнула высказать предложение вслух.
– Подумайте о наших семьях, – рассудительно начала Агги. – Если бы все женщины поступали так, как им хочется, не было бы ни семей, ни детей.
– Дети еще как были бы! – возразила Мег. – Были бы миллионы детей! И никого, кто заботился бы о них! Матери бы были заняты, делая новых. – Она невесело рассмеялась.
– Ну, как раз так поступают мужчины. Сеют семя, предоставляя все остальное женам. Не все, разумеется, мужчины, но если обратиться к истории… – произнесла Агги.
– Роберт таким не был, – вставила Гала.
– Нет, он не был, – сказала Агги. – Он сделал бы для меня что угодно, и я сделала бы для него все.
– Все? – с сомнением переспросила Мег. – Вот прямо‑таки все? По мне, так это попахивает рабством!
– Мег! – ахнула Агги. – Я никогда не была и никогда не буду ничьим рабом, ни для семьи, ни для друзей, ни в делах, ни в мыслях! – Агги бросила на Мег испепеляющий взгляд.
– А вот тебя, Мег, поработила твоя работа, – угрюмо проговорила Лилия. – Все твои ужасно важные исследования. И где тут свобода?
Мег засмеялась, нисколько не обидевшись:
– Я по собственной воле стала рабом своей работы. Вот где!
Джой наблюдала и прислушивалась, однако не собиралась ворошить осиное гнездо. Эти пожилые дамы и так уже раскидали его во все стороны!
– Вы замужем, Джой? – неожиданно спросила Вив.
Джой помотала головой.
– Пока нет, – мягко произнесла Агги.
– Я очень много работаю, – пояснила Джой в надежде сменить тему.
– Это не оправдание, – вставила Гала. – Вам же известно, что сказал Фрейд: люди одинаково нуждаются и в работе и в любви.
– Фрейд ничего такого не говорил! – возмутилась Вив.
– Нет, говорил! – возмутилась в свою очередь Гала.
– Я встречалась с одним человеком, – негромко пояснила Джой. – Но из этого ничего не вышло.
– И кто был виноват, он или вы? – прямо спросила Мег.
– Честно говоря, не знаю, – ответила Джой. – Наверное, я не смогла сделать его счастливым. Или достаточно счастливым.
– Никто не может сделать счастливым другого человека, – высказала мнение Вив, – если внутри того нет ощущения счастья. Потому‑то многие браки распадаются.
– Неужели? – усмехнулась Мег. – То есть ты нашла главную причину? Тебе надо написать об этом книгу. Пусть все узнают!
– И напишу! – бодро пообещала Вив.
– А я с ней согласна, – сказала Гала.
– Я не хочу сказать, что женатые люди не могут быть счастливы вместе, не могут дарить друг другу радость, утешение и заботу, однако один человек никак не может исцелить другого от ощущения глобальной нехватки счастья. – Вив коротко кивнула, как будто решила для себя этот вопрос раз и навсегда.
– Но если люди несчастливы, потому что одиноки? – спросила Агги. – А потом они встречаются, и вот они уже не одиноки. Разве это не исцеление одного человека другим от нехватки счастья?
– Это совсем другое дело, – сказала Гала.
– Ничего подобного, – не сдавалась Агги.
Вив покачала головой:
– Я говорю о глубоко укоренившемся в человеке ощущении, будто он несчастлив. Это не то же самое, что одиночество.
Гала неожиданно скрылась под водой и тут же вынырнула.
– Кстати, об одиночестве, – отплевываясь, проговорила она. – Я слышала, что вы живете в Стэнвей‑Хаусе. Вы уже познакомились с управляющим?
Агги бросила на Галу предостерегающий взгляд, но Гала сделала вид, будто не замечает.
– Вы имеете в виду Иэна? – уточнила Джой.
– Приятный мужчина, правда? – продолжала Гала. – И Лили у него просто красотка. Как и ее бабушка.
Джой обернулась на Лилию, лицо которой обратилось в камень.
– Вот вам одинокий мужчина, – беззастенчиво продолжала Гала. – Может быть, вам двоим…
– Иэн женат! – выпалила Лилия.
– Был женат, Лилия! Семь лет назад. Ты должна бы помнить.
Лилия, кажется, едва не лишилась дара речи:
– Тебе нет нужды напоминать мне, сколько лет прошло. Я считаю каждый день, прожитый без дочери. – Лилия доплыла до лестницы и вышла из воды.
– Стой, не уходи! – крикнула Гала. – Я зря сказала! Прости меня.
Лилия развернулась и внимательно посмотрела на нее, ее обнаженное тело побелело и окоченело.
– Ты не сожалеешь, Гала. Вовсе ты не сожалеешь. Тебе доставляет какое‑то извращенное удовольствие проявлять к другим жестокость, которую тебе пришлось пережить.
– Нет! – крикнула Гала. – Это неправда. Я хочу, чтобы ты была счастлива. И чтобы Иэн был счастлив.
– Я больше никогда не буду счастлива, – сказала Лилия. – И он, как я думаю, тоже.
– Но он мог бы! И ты бы могла! Я же отпустила своих призраков.
– Ну и гордись! – сердито выкрикнула Лилия, схватила полотенце и направилась к домику.
Гала выбралась из воды.
– Не трогай ее, Гала, – посоветовала Агги.
Но Гала не слушала. Она кинулась вслед за Лилией со всей поспешностью, на какую были способны ее старые ноги, и обняла подругу, когда та была уже на пороге хижины. Гала обняла ее крепко. Лилия сначала сопротивлялась, но потом смягчилась, уткнулась лицом в плечо Галы и разрыдалась.
Пронзительный, высокий вой не был похож ни на что. Сгущались сумерки, Джой гуляла с Дейзи у кромки леса, росшего по берегам канала за Стэнвей‑Хаусом. Дейзи бегала на выдвижном поводке, который позволял ей отбегать от хозяйки на двадцать шесть футов. Джой отпустила поводок на полную длину, чтобы собака могла все понюхать и покопать землю на краю леса. Она подумывала и вовсе спустить Дейзи с поводка, но не осмелилась. Она понимала, что Дейзи может убежать, привлеченная незнакомыми звуками и запахами, сопротивляться зову которых собаке гораздо труднее, чем в родном для нее Нью‑Йорке.
Джой услышала жуткий вой, но не поняла, откуда он. Может быть, какой‑то больной зверь. Ей в голову не пришло, что это воет Дейзи. Потом Джой увидела ее на краю леса: собака терла лапами нос и выла. Джой выронила поводок и кинулась к ней. Она опустилась рядом с Дейзи на колени, но та даже не заметила.
Иголки – как показалось Джой, десятки иголок – торчали в носу, на морде, на языке. Ранки кровоточили, и Дейзи, пытаясь избавиться от игл лапами, жалобно выла – Джой никогда не слышала от нее подобного воя. На секунду Джой остолбенела от испуга и неожиданности. Потом схватила Дейзи на руки и побежала с ней к дому Маккормаков.
Она заколотила в дверь. Ей показалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась и на пороге появился раздраженный Иэн.
– Мне нужен ветеринар, – выдохнула Джой.
– Господи! – изумился Иэн.
– Я не знала, что тут водятся дикобразы! – Джой чувствовала, что вот‑вот разрыдается.
– Встречаются, – спокойно пояснил Иэн. Он шагнул ближе и положил руку на голову Дейзи. – В глаза не попало. Повезло.
– Что же делать? У меня нет машины.
– Не нужна вам машина. Прежде всего успокойтесь.
За спиной отца появилась Лили.
– Ой, нет! – воскликнула она, шагнув к ним.
– Вскипяти воды, детка, – мягко попросил Иэн. – И принеси полотенца.
– Что вы хотите делать? – спросила Джой.
– Будем вынимать иголки. Мне потребуется ваша помощь.
– А вы умеете? Вы знаете, как это делается? – Джой тут же пожалела о своих словах.
Иэн, как ей показалось, сделал глубокий вдох, чтобы справиться с раздражением.
– Да, мисс Рубин, – ответил он в итоге. – Я знаю, как это делается.
Следующий час был самым долгим в жизни Джой. Лили помогала держать лапы Дейзи, Джой не давала ей закрыть пасть, чтобы Иэн смог сначала удалить иглы из языка, которых оказалось больше дюжины. Он обработал собачий язык уксусом, затем срезал торчавшие иглы. После чего взял пинцет и принялся вытаскивать кончики – явно с зазубринами, потому что выходили они с трудом. Дейзи жалобно скулила, но тут было ничего не поделать.