Потом они удаляли окровавленные иглы из носа и под конец – из морды. Вынимать эти было труднее всего. Еще несколько штук обнаружилось в ушах и в левой лапе между подушечками пальцев. Видимо, Дейзи бросилась на дикобраза, а тот ей ответил.
Когда они закончили, Лили обтерла Дейзи горячими влажными полотенцами и принесла миску с водой, которую Дейзи жадно вылакала. Поняв, что собаке больше ничего не угрожает и уже нет нужды сдерживаться, Джой разрыдалась, хотя ей было очень стыдно.
Иэн в ответ молча прошел к буфету, налил на три пальца виски и так же молча подал ей стакан. Она не знала, как его благодарить. Он был такой добрый, такой ласковый с Дейзи и при этом сумел не обращать внимание на жалобные причитания Джой и сосредоточиться на самом важном. Если иглы удалить сразу и целиком, пояснил он, чтобы не осталось никаких фрагментов, которые могут загнить и занести инфекцию, то к утру Дейзи будет здорова. Но если какой‑нибудь кончик сломается и застрянет глубоко в теле, а эти иглы для того и предназначены, то Дейзи придется несладко.
– Большое спасибо, – пробормотала Джой, утирая слезы.
– Всегда пожалуйста.
– Не знаю, что бы я делала, я… я…
– Выпейте виски, – сказал Иэн.
Джой последовала его совету. Лили сидела у потрескивавшего огня и гладила измученную собаку, которая дышала теперь глубоко и мерно.
– Оставьте ее на ночь здесь, – предложил Иэн. – Я присмотрю.
– Не стоит. Вы уже и так много для нас сделали.
– Оставьте, – повторил он твердо.
Джой поглядела на Лили, и та кивнула.
– Хорошо, – сказала Джой, делая еще один глоток виски.
Глава шестнадцатая
Когда утром Джой подошла к двери привратницкой, то увидела записку.
«Я в амбаре на заднем дворе. Собака в порядке».
Джой тронула ручку двери, и дверь открылась.
– Есть кто дома? – позвала Джой.
На ее голос прибежала Дейзи, кинулась к ней, виляя хвостом.
– Девочка моя! – проворковала Джой, опускаясь на колени и покрывая ее поцелуями. – Бедная девочка! Как ты?
Дейзи была в полном порядке. Джой заметила, что у плиты стоит миска с водой и еще одна, вылизанная подчистую. Джой взяла Дейзи на руки, решив, что днем сходит в городок и купит Иэну бутылку чего‑нибудь хорошего. Только что он пьет? Джой подошла к буфету и поглядела на бутылки. Сама она нечасто пила крепкие напитки – во всяком случае, пока не приехала сюда, – однако Иэн, судя по всему, уважает шотландский виски. Она попросит в винном магазине какой‑нибудь по‑настоящему редкий и хороший скотч.
Час спустя, когда Дейзи отсыпалась наверху после вчерашних потрясений, Джой смогла приступить к работе. Для начала требовалось пройтись по всем комнатам и продумать переделки в общем. Интерьеры больших помещений они сохранят нетронутыми. Великолепные комнаты, полные света и воздуха, не нуждаются в радикальной, полной переделке – ни часовня, ни вестибюль, ни старинная столовая‑трапезная, где кормились монахи. Проводка в них будет заменена на современную, панели красного дерева и столы заново отполированы, мебель сделают на заказ, однако Джой хотела, чтобы изменений было внесено как можно меньше и в то же время чтобы эти благородные покои вызывали восхищение и выполняли практическую функцию.
Оставались и другие помещения: шестнадцать спален, двенадцать ванных, библиотека, шесть отдельных гостиных, комната для завтрака, большая кухня, прачечная и примерно дюжина других комнат, менявших свое назначение. С надворными постройками разберутся позже, в процессе реконструкции. Главным из них был каменный амбар, где некогда хранили зерно, собранное по церковной десятине. Затем шли несколько каменных «гостеприимных» домиков, которые сильно нуждались в ремонте, поскольку гостей в них не селили несколько столетий.
Отдельно стоял простой прямоугольный дормиторий – бывший спальный корпус монахов Тьюксберийского аббатства. Скоро все эти здания найдут свое новое назначение. Джой осмотрит их на неделе, однако кое‑какие соображения у нее уже имелись. Дормиторий, отдельно стоявшее здание, которое выходит на небольшой закрытый пруд, прекрасно подойдет для корпоративных торжеств. В зерновом амбаре можно устраивать праздники для небольшой компании или скромные свадьбы, а гостевые домики сохранят свою функцию – их можно сдавать семьям. Все они расположены близко к главному дому, и обслуживать их будет общая кухня.
Однако Джой от волнения нервничала и забегала вперед. Следовало бы для начала набросать общий план, а затем, в следующие десять дней, методично проработать отдельные части. Час спустя она поделила все пространство дома на восемь частей, каждой из которых она посвятит по одному дню. Тогда под конец у нее останется два свободных дня, чтобы упорядочить идеи и предложения, набросать предварительные заявки на разрешение строительных работ и на наем местных специалистов, составить технические задания и подсчитать примерный расход материалов. Джой решила, что начнет с больших помещений, постепенно переходя к самым маленьким. Больше всего остального она любила заниматься отделкой, но это легко и весело. Поэтому начинать нужно со сложного.
Она методично трудилась целый день, прервавшись только раз для того, чтобы вывести Дейзи. К пяти вечера она завершила осмотр кухни и в общих чертах сформулировала свои предложения. Эта кухня много раз перестраивалась и переделывалась, чтобы удовлетворять нужды нескольких поколений Трейси. Все здесь было сделано превосходно: материалы самого лучшего качества, стиль выбран в соответствии со стилем остальных помещений дома. Однако изначально огромная, предназначенная для обслуживания сотен людей ежедневно, кухня сильно уменьшилась, отвечая запросам всего одного, пусть и большого, семейства.
Все придется убрать; наверное, останутся только шкафы со стеклянными дверцами, которые занимают все пространство от пола до потолка в смежной с кухней буфетной. Когда‑то в этих шкафах хранилась обширная коллекция фарфора и стеклянной посуды, и подобные шкафы‑витрины всегда пригодятся. Джой не видела смысла уничтожать красивую и функциональную старую буфетную ради того, чтобы заменить ее новой.
Однако основное помещение кухни придется вернуть в изначальное состояние. Они пригласят дизайнера, который занимается оформлением профессиональных кухонных помещений, но, если не считать современной техники, вентиляции и оборудования, в итоге кухня будет похожа на ту, какая была здесь сто пятьдесят лет назад: обширное рабочее пространство, традиционные материалы для отделки высоких стен, в центре длинный стол для приготовления хлеба и выпечки и для того, чтобы раскладывать еду по многочисленным тарелкам. Будет как в «Госфорд‑Парке»![13]
Джой поглядела на часы. Двадцать минут шестого, вся работа, намеченная на день, сделана. Она пожалела, что не подумала об ужине заранее, когда после купания зашла в центре города в «Сейнсбери», чтобы съесть сэндвич. Нужно было купить продуктов домой, пора приспосабливаться к местной жизни. Ей предстоит провести здесь почти две недели, не может же она бегать каждый раз в город перекусить. Если она успеет в «Сейнсбери» до закрытия – она понадеялась, что они работают до семи, а не до шести, – то сможет купить самое необходимое: кофе, молоко, сыр, хлеб, вино, шоколад, а потом вернется обратно на такси. Необязательно закупать еду на все десять дней, но хорошо бы, по утрам у нее был хоть кофе с тостом.
Когда Джой запирала входную дверь, до нее донесся аромат еды. Незнакомый запах, источник которого она не смогла определить. Явно что‑то мясное, явно готовится в домике возле ворот, но вот что? Не говядина, решила она, не свинина и даже не курица. Она шла по гравийной дорожке, перебирая возможные варианты. Баранина? Индейка? Может, что‑то английское, гусь например? Или фазан?
– Джой!
Джой обернулась и увидела в дверях Лили:
– Привет!
– Куда вы идете? – спросила Лили.
– В магазин, купить продуктов.
– Сейчас? – удивилась Лили.
Джой кивнула:
– Знаю, нужно было подумать раньше.
– Вы уже ничего не купите. Лучше поужинайте с нами, – предложила девочка.
Джой покачала головой, пытаясь справиться с неожиданным волнением:
– Нет, спасибо, ты очень добра, но…
– Папа готовит свое фирменное блюдо. На ужин придет наш друг Энгус. – Лили обернулась и позвала: – Папа!
Иэн вышел на порог. Джой подошла поближе.
– Не знаю, как вас благодарить, – сказала она.
Иэн отмахнулся от ее благодарности:
– Как она себя чувствует?
– Кажется, неплохо. Спит без задних ног.
Иэн кивнул:
– Дикобразов в окрестностях немного. Они тут пришлые.
– Но вы точно знаете, что делать.
Иэн пожал плечами.
– Джой останется на ужин, – объявила Лили.
– В самом деле? – удивился Иэн.
– Папа, ей нечего есть! – театрально воскликнула Лили. – А у Маккиннона уже закрыто!
– Это я знаю, Лили, – спокойно отозвался Иэн.
– Ничего страшного, я на самом деле… – начала Джой.
– Папа! – сказала Лили таким тоном, будто Иэн успел что‑то возразить. – Что, по‑твоему, ей теперь делать, умирать с голоду?
Иэн поглядел на Лили так, словно она сошла с ума. Но дело, кажется, было решено. Джой остается на ужин. И в следующую минуту она уже переступала порог их дома, не зная, хорошая ли это идея. Во‑первых, так ее проблему все равно не решить. Ведь она остается без утреннего кофе. К тому же в памяти то и дело всплывала сцена у пруда. Иэн действительно понравился Джой, а Лили была просто прелесть, однако ситуация в их семье слишком сложная, судя по бурной реакции Лилии в ответ на простое предположение, что Иэн может считаться… свободным. Нужно вести себя с ними крайне осторожно.
Джой вошла в дом:
– Незваный гость к ужину.
– Мы все равно ждем гостя. К тому же мы найдем для вас работу, – сказал Иэн, перебрасывая ей белый фартук. – Обращайся с гостями как со своими, а со своими – как с гостями. Так всегда говорила моя мать.
Он взял высокий стакан и налил Джой вина:
– Садитесь здесь.
Джой повиновалась, озираясь по сторонам. В этом помещении Иэн с Лили проводили много времени. У дровяной печи стояли два стула с плотно набитыми сиденьями, на открытых полках красовались разрозненные чашки и тарелки всех видов и расцветок. В глиняных горшках на окне росла зелень. Всю дальнюю стену кухни занимал бугристый старый диван, накрытый вязаным покрывалом и заваленный подушками.
– А что вы готовите? – спросила Джой. – Пахнет исключительно.
– Национальное шотландское блюдо. Хаггис.
– Что это такое?
– Вы не знаете, что такое хаггис? – воскликнула Лили. – Не может быть!
Джой покачала головой:
– Я веду уединенный образ жизни.
– Ага. В Нью‑Йорке, – пробурчал Иэн.
– И почти не готовлю, – призналась Джой. – То есть мне нравится готовить, просто я… никогда не училась.
– Самое время начать, – сказал Иэн. Он протянул Джой раскрытую кулинарную книгу, которая лежала на столе. – Взгляните.
Джой отставила стакан и взглянула на рецепт, указанный Иэном. Она начала читать список ингредиентов:
1 бараний желудок
1 баранья печень
1 баранье сердце
1 бараний язык
полфунта нутряного сала
Джой подняла голову. Он, наверное, шутит. Разве нутряное сало – это не свиной жир, который откладывается на почках? Иэн сосредоточенно нарезал зелень, поэтому не заметил ее взгляда. Она стала читать дальше:
3 средние луковицы, мелко нарезать полфунта овса, подсушенного и слегка поджаренного
1 чайная ложка чистой соли
пол чайной ложки молотого черного перца
пряная зелень по вкусу
Джой слегка замутило, пока она быстро просматривала способ приготовления. Вымочить бараний желудок в течение ночи. Нарезать сердце, язык и печень, смешать с нутряным салом. Добавить овес, немного воды и начинить желудок получившимся фаршем. Хорошо зашить желудок.
Джой подняла голову и сделала глубокий вдох. Хорошо зашить желудок?
В ужасе она продолжила чтение. Варить желудок три часа, а чтобы он не разорвался от разбухшего овса, проткнуть спицей.
К горлу Джой снова подкатила тошнота. Она осторожно отодвинула от себя кулинарную книгу.
– Ничего себе, – проговорила она слабым голосом. – И это вы готовите?
– Уже готово, – сказал Иэн. – Будем есть через полчаса. Я пока нарежу салат.
Их прервал стук в дверь.
– Энгус! – воскликнула Лили, срываясь с места.
Через минуту она вернулась вместе с мужчиной, который всем своим видом походил на дикого викинга. Это был двухметровый великан с копной рыжих волос до плеч.
– Включай ящик! – прокричал он, с грохотом опуская на стол упаковку пива.
Лили пронеслась через кухню и включила телевизор.
– Ах да, зрасьте, – сказал Энгус, протягивая Джой руку. – Энгус Макглинн.
– Джой Рубин.
Его ладонь была крепкой и теплой.
Энгус энергично тряхнул головой, схватил стул и придвинул к телевизору:
– Сегодня скачки с препятствиями! «Гранд Нэшнл»! Я поставил пятьдесят фунтов на Заоблачного.
– Сейчас январь, – медленно проговорил Иэн. – А «Гранд Нэшнл» у нас в апреле.
– Ты где был, старик? Наше чертово правительство заставляет их перестраивать трибуны. Они закрываются до конца года, потому решено провести «Гранд Нэшнл» сейчас. Они лишь дожидались оттепели.
Джой потягивала вино, пока внимание всех остальных было приковано к телевизору. Эти скачки, сообщал комментатор, самые интересные в истории лошадиных бегов. Они проводятся ежегодно на протяжении вот уже почти двух столетий.
– Пятифутовые препятствия? – переспросила Джой, удивившись словам комментатора. – Разве это не чересчур высоко?
– Но в этом‑то весь смысл, – пояснил Энгус. – Некоторые еще выше, особенно «Стул». Он выше пяти футов. И возьмут его, разумеется, не все.
– Не все? – Джой с тревогой глядела на экран, где в это время показывали лица жокеев.
– В этом году сорок семь лошадей. К финишу придут, наверное, две или три.
– Вы видели «Национальный бархат»? – спросила Лили.
– Конечно! – ответила Джой. – Мне хотелось быть героиней Элизабет Тейлор!
– Мне тоже, – сказала Лили. – Это любимый фильм моей бабушки.
Иэн развязал фартук, налил себе еще вина и, глубоко вздохнув, опустился на одно из туго набитых сиденьев.
– Лучше пересядьте сюда, – посоветовал он Джой. – Оттуда много не увидишь.
Она улыбнулась, взяла свой стакан и прошла через кухню. Иэн развернул второй стул к телевизору, а свой пододвинул к Джой. Когда начался забег, Джой с удивлением поняла, что ее целиком захватило то, что происходило на экране. Одна лошадь за другой задевали препятствие, однако несколько преодолели его безупречно, среди них был и Заоблачный. Энгус метался по кухне и орал на телевизор.
– Вот сейчас будет «Стул», – сообщил он сдавленным голосом. – Святый боже, пожа‑а‑алуйста… – Он закрыл глаза руками. – Говорите мне, что происходит. Не могу смотреть!
Его лошадь не взяла барьер. Энгус опустил руки, услышав, как все разочарованно застонали.
– Итить твою! – прокричал он. – Муть, муть, муть! – Покосился на Лили и Джой. – Прошу прощения за свой французский, дамы.
– Я уже слышала такие слова раньше, – сухо проговорила Джой. – Во всяком случае, очень похожие.
– И я, – насмешливо добавила Лили.
– К черту! – воскликнул Энгус. – Я был уверен, что выиграю.
– Вы были почти у цели, – сказала Джой.
– Вот именно, – вздохнул Энгус. – По крайней мере, меня ждет на ужин любимая еда. – Он поглядел на Лили. – В компании любимой девушки.
При упоминании об ужине сердце Джой екнуло. Может, удастся обойтись салатом. Она искренне сомневалась, что будет в состоянии проглотить мешанину из бараньих внутренностей, свиного сала и овса. Она просто подавится насмерть! Что же делать?
Джой старательно помогала Лили накрывать на стол, чтобы не смотреть, как Иэн вылавливает раздувшийся овечий желудок из кастрюли. Однако запах оттуда шел вкуснейший, Джой это признала.
Иэн разложил еду по тарелкам, расставленным на буфете, а когда поставил их на стол, Джой с удивлением поняла, что не видит никакого омерзительного желудка. На тарелке лежала исходящая ароматом порция мясного рулета, заодно со свежим салатом и маленькими обжаренными морковками.
– Выглядит восхитительно, – сказала Джой, надеясь, что в ее голосе слышится неподдельный восторг.
Иэн протянул ей хлебную корзинку с теплыми булочками. Откуда они взялись? Похоже, она все‑таки благополучно переживет этот ужин, не выдав своего отвращения. Все, что не съест, можно спрятать под листом салата. Или сунуть непроглоченный кусочек под булочку.
Энгус заново наполнил бокалы, а Лили принесла кусок свежего масла. Они отодвинули стулья, сели, встряхнули деревенские льняные салфетки.
Энгус поднял бокал.
– Slàinte mhòr agad! – сказал он.
– Slàinte mhòr agad! – хором ответили Лили с Иэном.
Джой улыбнулась и чокнулась с остальными.
– Это значит «будем здоровы!», – перевел Иэн.
– А! Что ж, будем здоровы! – сказала Джой.
Они все приступили к еде.
– Святый боже, – не выдержал Энгус, попробовав первый кусочек хаггиса. – Просто великолепно, дружище! Прямо слезы на глаза наворачиваются.
«У меня тоже», – угрюмо подумала Джой. Попробовать придется. Будет очень невежливо даже не прикоснуться к еде, приготовленной с такой любовью и тщанием.
Иэн смотрел, как она накалывает на вилку кусочек хаггиса и подносит к губам. Она раскрыла рот и – попробовала. Феноменально! Просто фантастика!
– Боже мой! – сказала Джой. – В жизни не пробовала ничего подобного!
И это были самые правдивые слова на свете.
– Очень вкусно! – сказала она, отправляя в рот новый кусок. – Восхитительно. Вы потрясающий повар.
– Я тоже так думаю, – сказала Лили. – Ему надо открыть ресторан!
Иэн скромно покачал головой.
– Не получится, – сказал он. – Я не умею ладить с людьми. Готовить люблю, но только для тех, кто мне нравится.
Он поглядел на Джой как будто случайно и тут же отвел глаза.
Не показалось ли, подумала Джой. Неужели Иэн невольно признался, что все‑таки находит ее привлекательной? Кажется, они ступают на опасную почву. К счастью, в этот момент Энгус сменил тему.
– И чем же вы здесь занимаетесь? – спросил он Джой, потянувшись за булочкой.
– Компания, на которую я работаю, купила Стэнвей‑Хаус.
– Будь они прокляты, – хмыкнул Иэн. – Негодяи все до последнего!
Джой показалось, что он все‑таки шутит.
– Мы обещаем как следует заботиться о доме!
– Разумеется, – сказал Энгус. – Одновременно сколачивая состояние и прислуживая денежным мешкам.
– Здесь всегда прислуживали денежным мешкам, – огрызнулась Джой. – С тех пор, как денежные мешки забрали дом у монахов.
– В этом вы правы, с очевидным не поспоришь, – признал с улыбкой Иэн.
– Считайте, что это позволит обычным людям немного поразвлечься, – предложила Джой.
– Обычным людям с необычайно толстыми кошельками, – вставил Энгус.
– Нет, не необычайно толстыми, – возразила Джой. – А лишь немного… пухлыми.
– И сколько вы здесь пробудете? – спросил Энгус.
– Недели три примерно. Но придется съездить на денек в Лондон. Познакомиться и пообщаться с теми, кто продвигает нас на рынке и занимается связями с общественностью.
– Когда? – спросила Лили.
– На следующей неделе. Мы еще не договаривались о дне.
– Можно мне тоже поехать? – спросила она, бросив на Иэна тревожный взгляд.
– Лили! – одернул дочь Иэн. – Я полагаю, у Джой и без тебя довольно забот…
– Вы обещали помочь мне выбрать косметику! – вкрадчиво напомнила Лили.
– С моей стороны никаких проблем, – ответила Джой, – но разве у тебя нет занятий в школе?
– Есть, но в «Дагмар‑пакгаузе» идет такая потрясающая пьеса! Я очень‑очень хочу поехать! Миссис Форсти, которая преподает драму, была там на прошлой неделе, она сказала, это самая интересная пьеса, какую она видела. За всю свою жизнь!
– Посмотрим, – сказал Иэн.
– Ну папа! Если хочешь стать актрисой, гораздо важнее видеть и слышать живую, настоящую постановку, а не просто читать о ней в душном классе! Ну пожалуйста! Я умру, если в ближайшее время не выберусь из этого овечьего городка!
– Я же сказал, посмотрим, – твердо ответил Иэн.
– Ты хочешь стать актрисой? – спросила Джой.
– Я буду актрисой, – ответила Лили торжественно. – Я уверена, что рождена именно для этого.
Иэн поджал губы, открывая новую бутылку вина, а Джой не стала отказываться от добавки хаггиса. Следующий час они дружески проболтали об Англии и Нью‑Йорке. Но общий тон беседы изменился, как только снова всплыла тема реконструкции Стэнвей‑Хауса.
– Мы надеемся, что вы захотите остаться, – сказала Джой Иэну.
– Вы надеетесь? – Он сделал глоток вина.
– И мне, в том числе, поручено уговорить вас.
– И вы уже взялись за дело. Да, вижу.
– Что видите?
– Зачем вы пришли сегодня.
– Сегодня? Ничего подобного!
– Нет? Тогда зачем?
– Меня пригласила ваша дочь.
Иэн хитро поглядел на нее, как будто подозревая в обмане.
– Потому что… у меня в доме нет ни крошки еды.
– Но теперь мы докопались до истины, – сказал он, и из его голоса исчезла всякая теплота.
Он снял с коленей салфетку и положил на стол.
Это что, сигнал расходиться? Похоже на то.
– Может быть, помочь вам убрать со стола? – спросила она.
– Нет. Нет.
– Но если вы относитесь к гостям как к своим… – напомнила она, жалея, что речь зашла о Стэнвей‑Хаусе и мечтая вернуть ту теплую, непринужденную атмосферу, в какой прошел вечер. Однако в воздухе явственно ощущался холодок. Ей лучше уйти, и поскорее. – Большое спасибо еще раз, – вежливо сказала Джой уже в дверях.
– Не стоит благодарности, – официальным тоном отозвался Иэн, плотно прикрывая за ней дверь.
Глава семнадцатая
– Его зовут Массимо Фортинелли.
Иэн с недоверием уставился на Джой:
– Неужели итальянец…
– Что вы хотите этим сказать? Да, его предки родом из Тосканы. Они на протяжении многих поколений были строителями.
– Эти балаболки.
Иэн презрительно помотал головой, глядя, как запыленный, не первой молодости «фиат» переваливает через холм и приближается к воротам Стэнвей‑Хауса. Джой надеялась, что настроение Иэна улучшилось со вчерашнего вечера, однако, если судить по его реакции на выбор подрядчика «Апекс‑груп», ему, чтобы восстановить душевное равновесие, нужно еще дня два, не меньше. Джой почувствовала себя уязвленной. И в то же время ее обеспокоили слова Иэна. Может быть, ему известно о местном строителе что‑то такое, чего не знают ее коллеги в Нью‑Йорке? Она вдруг начала оправдываться:
– Но у него прекрасные рекомендации! Все, на кого он работал, в восторге.
– Кто, например? – настаивал Иэн.
– Например… – Джой на секунду замолкла, соображая, этично ли пересказывать поведанное в конфиденциальном разговоре, но поняла, что в том разговоре не было ничего секретного. – Например, Аластер Невилл…
– Ну конечно, – отозвался Иэн.
– Что это значит?
– Это значит, что они… – Иэн скрестил два пальца. – Друзья неразлейвода! Разумеется, Невилл будет горой стоять за этого парня.
– Но ведь они не были бы друзьями, если бы Невилл не уважал его. Они делали вместе три или даже четыре проекта.
– Вот именно, – отрезал Иэн.
«Фиат» въехал в ворота и остановился в конце подъездной дорожки. Джой очень хотелось узнать, на чем основаны подозрения Иэна, но сейчас это было невозможно. Массимо уже выдергивал из‑за руля внушительное тело и переходил дорожку, спеша приветствовать их. У него была буйная шевелюра, подернутая сединой, и волосы такие длинные, что либо в последние два месяца он был слишком занят, чтобы стричься, либо намеренно отращивал их, стремясь придать себе сходство с секс‑символом итальянского кино. Пиджак у него был какой‑то бесформенный, но из роскошного кашемира оливкового оттенка, а ботинки из мягкой тонкой кожи. Этот якобы небрежно составленный ансамбль явственно говорил: «Пусть мне плевать, как я выгляжу, но уж если я что‑то покупаю, то покупаю только самое лучшее».
– Привет! Привет! Привет! – прокричал Массимо, потрясая рулонами чертежей, телефоном и небольшим блокнотом в кожаном переплете коньячного цвета. – Я заставил вас ждать! Прошу прощения! Извините!
– Вы вовсе не опоздали, – сказала Джой. – Вы как раз вовремя.
Массимо воздел палец:
– Первым делом отключаем телефоны! – Он церемонно выключил свой мобильник и сунул его в карман.
– А если вы кому‑то понадобитесь? – спросила Джой.
– Подождут, – отмахнулся Массимо. – Я никогда не отвечаю на звонки, когда разговариваю с людьми. За исключением разве что звонков от детей, когда я знаю, что у них что‑то важное. Ладно. Мисс Рубин! Наконец‑то мы познакомимся! – Он сердечно расцеловал Джой в обе щеки.
Джой поняла, что широко улыбается.
– Вы знакомы с Иэном Маккормаком?
– Не знаком, – ответил Массимо, беря Иэна за руку и горячо пожимая, – но много о нем слышал.
– Что же именно? – настороженно поинтересовался Иэн.
Массимо, кажется, пожалел, что проговорился, но вскинул руки, как будто сдаваясь.
– Что он, наверное, единственный человек в радиусе пятидесяти… нет, ста миль!.. способный управлять не только Стэнвей‑Хаусом, – здесь Массимо перешел на доверительный шепот, – но и его хозяевами. Прошу прощения, если мои слова неуместны.
Иэн невольно улыбнулся:
– Отчего же.
– Чудесное семейство, чудесное, чудесное! – продолжал Массимо. – Щедрое к школам, великодушное к городу… может быть, только немного осторожное в тратах? Когда дело касается такого значительного архитектурного сооружения?.. – Он восторженным взглядом окинул дом и гостевые домики у ворот.
– Да, могу подтвердить, они не сорили деньгами налево и направо, – сказал Иэн.
– Хотя, – подхватил Массимо, – справедливости ради надо отметить, что они не сделали ничего такого, что пришлось бы потом переделывать. Правда? И вот за это, – и здесь подрядчик прижал руку к сердцу и возвел очи горе, – скажем им большое спасибо.
Джой улыбнулась и вздохнула, покосившись на Иэна, который теперь с интересом рассматривал темпераментного итальянца.
– Может быть, сядем в кухне, – предложила Джой. – У меня есть кофе, и я составила список вопросов, которые необходимо обговорить. Мы сначала набросаем общий план работ, а потом Иэн, может быть, устроит нам обоим ознакомительную экскурсию?
Иэн пожал плечами, соглашаясь.
– И сколько вопросов в списке? – спросил с улыбкой Массимо.
– Около сотни!
Иэн застонал.
– Не все на сегодня! – добавила Джой поспешно. – Ведь вы пробудете с нами два дня, не так ли, Массимо?
– Я пробуду столько, сколько вам будет угодно, – ответил он учтиво и поклонился.
Полтора часа спустя, прикончив кофе и выделив главные вопросы в списке на две страницы, Иэн, Массимо и Джой инспектировали первое надворное строение, подлежавшее переделке: каменный коровник в дальнем конце угодья. Его предстояло превратить в домик на четыре люкса, каждый со спальней, гостиной с дополнительными спальными местами и отдельной ванной. Рассматривался вопрос и о выделенных кухонных зонах, но его отвергли – гораздо выгоднее, если гости станут обедать в ресторанах на территории курорта.
– В дальнем конце и вдоль задней стены все сгнило, – сказал Иэн, показывая рукой. – Фундамент там крошится. И проседает.
Массимо нахмурился и кивнул, расхаживая по коровнику. Выглянув в окно, он заметил:
– Ручей слишком близко. Почва чересчур сырая. – Он обернулся к Иэну. – Когда это здание в последний раз использовалось?
– Лет десять, может, пятнадцать назад. Здесь хранили сельскохозяйственную технику, однако когда начала обваливаться кровля…
Массимо и Джой поглядели на перекрытия. Сейчас кровля не собиралась падать им на головы, однако сквозь дыры разных размеров просвечивало серое небо.
– Вы ведь знаете, чем скреплялись пластины на таких крышах? – спросил Иэн. – Изначально? – Он вопросительно поглядел на Массимо, и Джой решила, что это своего рода проверка.
Массимо улыбнулся. Он знал. Но замахал руками, чтобы Иэн рассказал Джой.
– Овечьими позвонками.
– В Италии строили точно так же, – вставил Массимо.
– Что? – Джой поглядела на Массимо, и он закивал. – Как же они держались?
Массимо кивнул на Иэна, предлагая ему объяснить.
– Позвонок представляет собой костяную вилочку, которая прекрасно удерживает на месте тяжелый камень. Если бы мы разобрали эту крышу прямо сейчас, то кое‑где нашлись бы еще позвонки.
– Вот человечище! – сказал Массимо, хлопая себя по голове и указывая на Иэна. – Ни разу не встречал в Англии никого, кто знал бы об этом. Браво! Джой, нам повезло заполучить такого помощника.
– Мы надеемся, что он будет и дальше нам помогать, – многозначительно проговорила Джой. – Надеемся, что он останется в поместье и после реконструкции.