Политические партии играют незаменимую роль в обеспечении политического представительства и организации выборного процесса. Независимым кандидатам в современных условиях чрезвычайно сложно получить место в местных органах власти, не говоря уже о палате общин, без опоры на партийную организацию. Так, после парламентских выборов в феврале 1974 г., на которых в парламент пробились два независимых кандидата, в следующий раз это удалось сделать лишь в 1997 г. Мартину Беллу [Martin Bell]. Но даже в этом случае в пользу известного журналиста, выступившего против дискредитировавшего себя консерватора, свои кандидатуры сняли лейбористы и либеральные демократы. На всеобщих выборах 2001 г. Белл отстаивал свой мандат по-прежнему в качестве независимого, но, не получив на этот раз поддержки ведущих партий, проиграл.
У независимых мало шансов победить даже тогда, когда на выборах используется пропорциональная система голосования. В 2004 г. Мартин Белл выставил свою кандидатуру на выборах в Европарламент и получил более 90 тыс. голосов, опередив целый ряд малых партий, включая Шотландскую социалистическую партию. Однако этого оказалось недостаточно для победы, хотя, например, Ольстерская юнионистская партия, набрав меньшее количество голосов, получила один мандат. Примером успешного выступления независимого стала победа Кена Ливингстона [Ken Livingston] на выборах мэра Лондона в 2000 г., хотя немалую роль в этом сыграли грубые просчёты, допущенные лейбористами в ходе предвыборной кампании.
Политические партии являются главной движущей силой в проведении выборов всех уровней, они формируют коллективные идентификации с помощью идеологических программ и предлагают электорату альтернативы. Для Британии характерным является проведение всеобщих и местных выборов по одномандатной плюральной системе (ОПС). Большую часть XX века ведущие партии страны обеспечивали эффективную связь между выборным процессом и политическим представительством, однако, начиная с 1970-х годов, ОПС всё чаще стала давать сбои и подвергаться критике. К концу 1990-х годов более половины избирателей поддерживали идею модернизации системы голосования, и в декабре 1997 г. правительство лейбористов учредило независимую комиссию по этому вопросу во главе с лордом Дженкинсом.
Несмотря на ассоциацию мажоритарной системы, используемой в Великобритании, с давними традициями этой страны, ОПС впервые была применена здесь только в 1885 г. До этого в большинстве избирательных округов выбиралось по два, а в некоторых по три – четыре депутата. Последние округа такого типа в Англии и Уэльсе сохранились вплоть до 1950 г., а в Северной Ирландии – до 1965 г. В них выборы проводились по системе "единого переходного голоса", которая с 1973 г. вновь стала использоваться в Северной Ирландии на выборах всех уровней, в том числе с 1999 г. – на выборах в Европарламент.
Недостатки ОПС становились более зримыми по мере того, как коррозии подвергалась классическая двухпартийная система Великобритании. Третьи партии, в первую очередь либералы, а затем и социал-демократы, страдали от того, что процент голосов, который они получали на выборах, не находил отражения в количестве выигранных депутатских мандатов. Происходило это в результате того, что электорат таких партий распределялся по стране "тонким слоем" и в большинстве округов не мог обеспечить кандидатам от своих партий первое место. Например, Альянс либералов и социал-демократов на парламентских выборах 1983 г. получил 25,4% голосов, однако только 23 места в парламенте. В то же время Лейбористская партия с 27,6% голосов была награждена 209 мандатами. Кроме того, эта система не обеспечивает постоянной зависимости между количеством полученных голосов и мест в парламенте. Так, Партия либеральных демократов, получив 18,3% голосов на всеобщих выборах 2001 г. (намного меньше показателя Альянса в 1983 г.), выиграла 52 мандата.
Долгое время характерным было то, что от этих искажений страдали малые партии в пользу консерваторов и лейбористов. Однако на парламентских выборах 1997 и 2001 гг. данные недостатки ОПС почувствовали на себе тори. ОПС ведёт к сильным искажениям в представительстве партий по географическим регионам. В 1980-е годы ЛПВ почти не имела депутатов от южных и восточных регионов Англии. Та же судьба постигла в 1990-е годы Консервативную партию в северной Англии, Шотландии и Уэльсе. В 1997 г. в Шотландии и Уэльсе консерваторы получили соответственно 17 и 20% голосов, но не провели в Вестминстер ни одного представителя от этих регионов. Последствия применения ОПС усложняются и тем, что фактор географической концентрации электората, дискриминируя против одних малых партий, может быть выгоден другим. Так, в выигрыше оказываются националистические партии. Например, в 1997 г. либеральные демократы в Уэльсе получили 12% голосов и 2 мандата, а Плайд Камри – 11% голосов и 4 мандата.
Искажающий характер плюральной системы приводил к преувеличенному представительству крупнейших партий в парламенте по сравнению с разницей в полученных голосах. ЛПВ имела в палате общин большинство свыше 100 человек в 1945, 1966 и 1997 гг., а тори – в 1959, 1983 и 1987 гг. В других случаях ОПС вела к занижению результатов голосования: на выборах 1951 г. лейбористы собрали на 250 тыс. голосов больше, чем тори, получив максимальный для себя процент голосов в XX веке – 48,8, но выборы проиграли. В феврале 1974 г. ту же злую шутку ОПС сыграла с консерваторами, получившими 37,8% голосов против 37,1% у лейбористов, но уступившими по количеству мандатов.
Другое следствие применения плюральной системы – решающее значение для партий имел исход борьбы в незначительном количестве округов, в то время как большинство из них рассматривались как "гарантированные"[133], в которых существовал большой перевес сторонников одной партии над другой. В результате страдали интересы избирателей менее сильных партий, многие из которых не видели смысла участвовать в голосовании.
В октябре 1998 г. комиссия лорда Дженкинса выпустила доклад, в котором предложила заменить ОПС на комбинированную систему "альтернативного голоса плюс"[134]. Согласно этой системе 80–85% депутатов избираются по одномандатным округам, в которых выигрывает кандидат, набравший не простое, а абсолютное большинство голосов (на парламентских выборах 1997 г. абсолютное большинство набрали немногим более половины депутатов – 345). В этих округах избирателю предлагается ранжировать кандидатов в порядке предпочтения. Если ни один из кандидатов не набирает больше 50% голосов, то голоса кандидата, занявшего последнее место, перераспределяются между остальными. Эта процедура повторяется, пока один из претендентов не набирает абсолютного большинства голосов. Остальные 15–20% депутатов избираются по 80 регионам по 1–2 человека от каждого. Количество голосов, поданных за партию, делится на количество выигранных округов плюс 1, что позволяет скорректировать наиболее явные недостатки плюральной системы. Если такой механизм голосования действовал бы раньше, то, например, в 1974–79 гг. и 1992–97 гг. страна управлялась бы коалиционными правительствами. Правительство приняло к сведению предложения комиссии лорда Дженкинса, однако дальше этого дело не пошло.
Разработанные рекомендации были ценны тем, что в них учитывался опыт применения избирательных систем, используемых в Британии на различных выборных уровнях, кроме парламентского. В первую очередь это относится к системе пропорционального типа "единого переходного голоса" (ЕПГ), применяемой в многомандатных округах Северной Ирландии. Каждая партия имеет право выдвинуть столько кандидатов, сколько мандатов разыгрывается в округе. Избиратель ранжирует кандидатов в избирательном бюллетене в соответствии со своими предпочтениями, которые могут быть отданы как кандидатам от одной, так и от нескольких партий, а количество необходимых голосов для победы вычисляется по квоте Друпа[135]. Кандидаты, занявшие первую строчку в рейтинге и получившие необходимый минимум голосов, считаются избранными, а излишек голосов, если он имеется, перераспределяется в пользу вторых номеров в списках. В случае необходимости в пользу вторых номеров перераспределяются также голоса кандидатов, занявших первое место в рейтинге, но не набравших количества голосов, определённого квотой.
На выборах мэра Лондона с 2000 г. используется система "замещающего голоса". Избиратели ранжируют претендентов в порядке предпочтения. Выигрывает тот, кто получает больше половины поданных голосов. Если никому это не удаётся, из числа претендентов исключаются все кандидаты, кроме занявших два первых места, и между ними распределяются вторые преференции из списков исключённых кандидатов. Таким образом, вторая преференция избирателя может решить исход голосования, если даже первый номер в его списке выбыл из борьбы.
Выборы в ассамблею Большого Лондона, как и региональные выборы в Шотландии и Уэльсе, проводятся по комбинированной системе "дополнительного голоса". Она схожа с системой "альтернативного голоса плюс", но здесь часть кандидатов избирается от парламентских округов по простой плюральной системе, а "дополнительные" кандидаты – в многомандатных округах по партийным спискам, когда избиратели голосуют за партии, а не за конкретных кандидатов. Количество голосов "дополнительных" кандидатов подсчитывается по методу д'Ондта.[136] Партия, получившая больше всего голосов в регионе, получает первый мандат. Затем её голоса делятся на два, и полученная сумма сравнивается с голосами других партий. Партия с наибольшим количеством голосов получает второй мандат. Каждый раз, когда партия выигрывает мандат, её голоса делятся на число уже полученных мандатов плюс один. Пропорциональная система голосования, основанная на методе д’Ондта, применяется также на выборах в Европарламент.
На местных выборах в некоторых округах Англии и Уэльса используется система "блокового голоса"[137] – плюральная система голосования в многомандатных округах. Большинство перечисленных вариантов сильно тем, что даёт возможность избирателям проголосовать и за партию, и за индивидуального кандидата.
Таким образом, в последние годы влияние политических партий на организацию избирательного процесса и политическое представительство заметно видоизменилась. Неизбежно, что со временем новые веяния коснутся и парламентских выборов.
Другим аспектом политического представительства является выражение интересов различных групп населения. Так, ЛПВ в течение большей части XX века претендовала на защиту интересов рабочего класса, а тори – среднего. В период 1945–70 гг. за консерваторов в среднем голосовали 66% представителей среднего класса, а за лейбористов – лишь 24%; обратная картина наблюдалась по голосам рабочего класса – соответственно 30 и 62%[138]. В период 1974–92 гг. положение несколько изменилось: поддержка консерваторов средним классом упала в среднем до 55%, а у лейбористов – до 22% в ситуации, когда не-достающие голоса ушли к либералам и другим малым партиям. По голосам рабочего класса наблюдалась тенденция, неблагоприятная уже для лейбористов: консерваторы увеличили свою долю в среднем до 31,5%, а у лейбористов она упала до 50%.
Выборы 1997 г. привели к ещё более необычной ситуации. Отток голосов среднего класса от тори ускорился – они получили 38% голосов по сравнению с 56% в 1992 г., а популярность лейбористов среди среднего класса резко увеличилась с 24 до 40%, хотя предыдущий максимальный результат в 1945 г. составил 28%. Растеряли тори и голоса рабочего класса, привлечённые в 1980-е годы: в 1992 г. их поддержали 36% рабочих, а в 1997 г. – только 29%, в то время как их основных конкурентов – соответственно 51 и 58%. Таким образом, ЛПВ не только получила долю голосов рабочего класса, сравнимую с показателем в 1970 г., но впервые в истории обогнала консерваторов по количеству полученных голосов среднего класса.
При рассмотрении этого вопроса с точки зрения принятой в Британии социальной классификации, достижение лейбористов становится ещё нагляднее. По данным социологического агентства МОРИ к 1997 г. ЛПВ имела над тори абсолютное преимущество по голосам пенсионеров и "синих воротничков" – низко- и квалифицированных рабочих (группы населения DE и С2).[139] Она также опередила их по голосам "белых воротничков" (С1) и отставала лишь по голосам наиболее зажиточной части общества – управленцев, средних и крупных собственников (AB).[140] Выборы 2001 г. почти в точности повторили этот расклад сил.
Со временем партии стали более дифференцировано относиться к требованиям других слоёв электората – национальных меньшинств, женщин, иммигрантов, защитников окружающей среды и других; шкала предвыборных приоритетов заметно увеличилась. Проблема состоит в том, что парламенту никогда не удавалось стать зеркальным отражением социального, гендерного и этнического состава общества. Например, в 1997 г. в палате общин 8% депутатов были выходцами из рабочего класса, который составлял 40% населения страны.[141] Это соотношение было гораздо хуже, чем большую часть XX века, и причина коренилась в трансформации Лейбористской партии: в 1918–35 гг. три четверти депутатов-лейбористов защищали интересы рабочих, в 1945–50 гг. – половина, в 1999 г. – около 20%, в 1997 г. – 13%.
Если процент представительства рабочего класса в парламенте в последние десятилетия стал непропорционально низок, то представительство других групп населения, напротив, увеличивалось. До 1983 г. менее 5% депутатов были женщинами. Выборы 1997 г. стали знаменательны по количеству женщин, избранных в парламент. До этого и консерваторы, и лейбористы пренебрегали проблемой женского представительства, и хотя количество женщин-депутатов, избранных от ЛПВ, как правило, было выше, чем у консерваторов, за последних женская половина избирателей голосовала охотнее. По количеству женщин-депутатов положение начало меняться после 1992 г. Тогда от лейбористов в парламент было избрано 37 женщин (21 – в 1987 г.), а от консерваторов – 20 (17).[142] Настоящий прорыв произошёл на следующих выборах, на которых ЛПВ провела в палату общин рекордное количество женщин – 101, в то время как у Консервативной партии женское представительство снизилось до 13 человек. Всего на выборах 1997 г. в парламент прошло 120 женщин. Но даже тогда они составили лишь 18% от состава палаты притом, что в стране их доля составляла 52%. И всё же это было большим достижением. Коренным образом изменилось положение по количеству голосов, поданных женщинами за две ведущие партии. Если в 1992 г. 48% женского населения проголосовало за консерваторов и только 34% – за лейбористов, то в 1997 г. соотношение стало 31 к 51%.[143] На выборах 2001 г. картина практически не изменилась – количество женщин-депутатов даже сократилось на два человека, хотя количество женщин-кандидатов увеличилось с 360 до 381, на этот раз благодаря изменению в политике отбора кандидатов в Консервативной партии.[144] За консерваторов проголосовало 33% женщин, за лейбористов – 42%.[145]
После выборов 1997 г. 8 парламентариев-лейбористов представляли интересы расовых и этнических меньшинств, которые на тот момент составляли около 7% населения страны. В промежутке до следующих всеобщих выборов от ЛПВ было избрано ещё два цветных депутата. Лейбористская партия всегда пользовалась абсолютной поддержкой цветного избирателя, до недавнего времени занимая традиционно либеральную позицию по вопросам иммиграции по сравнению с жёсткой позицией тори. За ЛПВ голоса отдавали не менее 80% цветных жителей страны, а за консерваторов – редко свыше 10%. Наибольшей поддержкой лейбористы пользовались среди «чёрного» населения, за которыми следовали выходцы из Бангладеш и Индии.
На выборах 1997 г. поддержка ЛПВ этих избирательных групп составила соответственно 93, 83 и 72%. Лишь среди пакистанцев консерваторы получили сравнимые с лейбористами цифры – 39 против 55%.[146] В период 1929–87 гг. этнические меньшинства не имели своих представителей в парламенте. На выборах 1987 г. от ЛПВ избирается четыре депутата с чёрным цветом кожи. На выборах 1997 г. от трёх ведущих партий было выставлено 42 кандидата от этнических меньшинств (13 – от лейбористов, 10 – от консерваторов и 19 от либеральных демократов), в 2001 г. – 66 (соответственно 22, 16 и 28). Однако количество цветных депутатов выросло до 12 человек вновь исключительно за счёт фракции лейбористов, что повысило долю представителей этнических меньшинств в парламенте до 2%. Лишь двое из них представляли интересы мусульманской общины страны. Ожидается, что с ростом доли цветного населения его представительство в парламенте будет также увеличиваться. Не исключено повышение "текучести" цветного электората. Ужесточение позиции лейбористов по вопросам иммиграции после 1997 г., последовавшие события в Ираке оттолкнули от правительства многих представителей этнических меньшинств, особенно среди мусульман. Поражения, которые правящая партия потерпела в 2004 г. на довыборах, в значительной степени объясняются этим фактором.
Как и в других развитых странах, в Великобритании политические партии не успевали приспособиться ко всему спектру вновь возникающих интересов в обществе. Реакцией на это стало появление новых социальных движений, различных групп давления и "однопроблемных групп"[147]. В то же время они не превратились в конкурентов традиционных партий, которые сохранили за собой эксклюзивную роль политических áкторов, представляющих сумму общественных интересов, стали не столько альтернативой, сколько дополнением к их деятельности. Несмотря на это, "однопроблемные группы" доказали свою важность в деле корректировки политики классических партий, особенно в тех случаях, когда правительство вовремя не прислушивается к общественному мнению, тем более игнорирует его. Ярким тому примером стали события вокруг "подушного налога" и иракской войны.
Кроме того, ведущие партии постарались сохранить своё влияние на наиболее важные с общенациональной точки зрения лоббистские общественные структуры, как новые, так и старые. Лейбористы поддерживают, хотя и с меньшей интенсивностью, особые отношения с профсоюзами, связи со многими национальными, феминистскими, антивоенными и другими движениями. Консерваторы дорожат своими отношениями с лоббистскими структурами, представляющими интересы зажиточных слоёв населения, предпринимателей, противников евро, сторонников ужесточения политики в области иммиграции и др.
Стремление партий инкорпорировать в свои политические программы всё возрастающую сумму общественных интересов имеет и свою изнанку. Излишняя распылённость предвыборных приоритетов может лишить партию чётких политических ориентиров, связать её действия противоречивыми обязательствами, которые невозможно реализовать на практике. Так, после 1997 г. за излишнюю многовекторность и компромиссность своей политики не раз подвергалась критике Лейбористская партия, трансформировавшаяся в 90-е годы при новом руководстве в "партию для всех". В обществе, имеющем сложную социальную структуру, неизбежны столкновение интересов и противоречия, подчас непримиримые, между различными социальными слоями. В условиях, когда партия претендует на отражение чрезвычайно широкой группы интересов, тем более интересов всего общества в целом, неминуемо либо частичное выполнение предвыборных обещаний, либо провал всей политической линии партии.