Политические партии участвуют в государственном управлении, формулируют государственную политику, являются ключевыми механизмами представительной демократии, ответственного правительства, занимаются политическим рекрутированием и воспитанием политических элит. В подавляющем большинстве случаев исполнительные и законодательные органы власти формируются из представителей ведущих партий страны. В их рядах воспитываются будущие депутаты местных, региональных органов власти, центрального парламента, члены правительства. Значение партий в этой связи возрастало по мере того, как происходила постепенная политизация государственных структур управления, ускорившаяся в 1970-х годах. Это принесло как свои выгоды, так повлекло и негативные последствия. Ярким тому примером стало подчинение деятельности нижних этажей государственного управления логике партийной борьбы в общенациональном масштабе. Процесс деволюции способствует укреплению этой тенденции, создавая новые региональные промежуточные звенья между центральным правительством и местными органами власти.
Политика проникает во многие сферы жизни, свободные от неё ранее, благодаря росту квангократии[148] – системе полуавтономных неправительственных организаций, с помощью которых ответственность за оказание тех или иных услуг населению переносится с плеч министерств на органы власти более низкого уровня, напрямую им не подчиняющихся. В то же время заполнение руководящих постов в этих организациях контролируется министрами и другими высокопоставленными политически ангажированными чиновниками. При консерваторах в 1980–90-е годы численность кванго увеличилась в несколько раз, и правительство активно эксплуатировало эту систему в своих политических интересах. При лейбористах данная тенденция продолжилась, хотя и лишилась своих наиболее гротескных проявлений. В то же время с 1997 г. политизация обрела новое дыхание, на этот раз в структуре государственного аппарата посредством института политических советников.
В Великобритании многие десятилетия функции государственного управления в условиях двухпартийности соответствовала прозрачная система подотчётности, когда ответственность за то или иное государственное решение несла не безликая бюрократия, а конкретная политическая сила. По мере того как доля электората, поддерживающая одну из двух основных политических организаций страны, снижалась, партии оказывались подотчётны всё меньшей группе населения. Фрагментация британской партийной системы, начавшаяся в 1970-е годы, возрастание в ней коалиционного элемента может исправить это положение благодаря вовлечению в политический процесс до этого пассивных групп электората. В то же время система подотчётности может стать менее прямолинейной и однозначной, увеличив количество игроков в сфере государственной политики.
Давление на устоявшуюся роль партий в системе государственного управления оказывается и со стороны института премьер-министра. Со времён Маргарет Тэтчер и с новой интенсивностью при Тони Блэре утверждался феномен президентства, когда в самом сердце государственного механизма управления глава правительства, являющийся одновременно лидером правящей партии, претендует на положение, приближающее его статус к статусу первого лица государства при президентской форме правления. Коллегиальность и кабинетный стиль правления ослабевают, процесс принятия решений персонифицируется и монополизируется премьер-министром. Он стремится встать над партией, сосредотачивает в своих руках нити управления, всё чаще игнорирует мнение активистов на местах и партийных иерархов, а также членов правительства. В результате значение партии и кабинета министров как субъектов политики снижается.
Эти негативные тенденции приводили к тому, что прославленная на весь мир британская система политического управления всё чаще становилась предметом критики, а не восхваления. Краеугольный принцип британского варианта конституционной монархии – суверенитет парламента – был в значительной степени подорван тем, что раньше являлось, по словам Уолтера Баджета, «секретом эффективности» этого государства – системой "сдержек и противовесов", которая в действительности означала частичное слияние законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. В современных условиях чрезмерное усиление исполнительного органа власти – правительства во главе с премьер-министром – привело к снижению роли парламента, который всё больше становился приводным механизмом по реализации политики правящей партии. В результате для многих партийная система стала терять смысл, не обеспечивая ни разделение властей, ни даже её усечённый британский вариант "сдержек и противовесов". Одни критики полагали, что положение можно исправить с помощью реформ по созданию действительно независимых друг от друга институтов власти, вплоть до введения элементов президентской республики, например, выборности премьер-министра,[149] другие считали институт политической партии анахронизмом и предлагали проекты радикальной модернизации британского парламентаризма.[150]
В то же время политические институты Великобритании не без успеха сопротивлялись этой тенденции. Маргарет Тэтчер лишилась кресла премьера в результате "восстания" в рядах собственной парламентской фракции, когда зашла слишком далеко в стремлении изменить баланс сдержек и противовесов в партийном и государственном механизме в свою пользу. Тони Блэр повторит судьбу "железной леди", если станет для лейбористов предвыборным балластом. Надо сказать, что до определённой степени партийные элиты устраивает ситуация, когда лидер партии и премьер-министр стремится проводить политику единолично, возлагая всю ответственность на себя. В случае поражения его линии партия с точки зрения рейтингов популярности выводится из-под прямого удара и, заменив лидера, может сохранить хорошие шансы на дальнейшие электоральные успехи. Так, смена лидера тори в 1990 г. стала одним из факторов, обеспечивших победу консерваторов на парламентских выборах 1992 г., что вряд ли было возможно, останься у власти Тэтчер. По аналогии не исключена замена Тони Блэра на новую фигуру после следующих всеобщих выборов.
Исполнение функции государственного управления напрямую зависит от того, насколько политическим партиям у власти удаётся формировать государственную политику, корректировать её, предлагать альтернативы и выполнять свои предвыборные обещания. Добиваясь этих целей, партии вынуждены в возрастающей степени принимать во внимание технологические, демографические, социальные, экономические факторы, ограничения, накладываемые на их деятельность глобальными процессами. В то же время в идеологическом плане их свобода маневра в последние два десятилетия значительно увеличилась, партиям стало легче "вторгаться" на территорию соперников и перехватывать их электорат. В результате снижения идейных различий и необходимости противопоставлять одну группу избирателей другой границы между политическими платформами партий всё больше стираются, принципиальных отличий между ними сохраняется всё меньше, и возможность для межпартийного консенсуса увеличивается.
Эффективность деятельности партий в Великобритании во многом зависит от продолжительности их пребывания у власти. Правящей партии требуется не менее двух полных парламентских сроков, чтобы осуществить намеченные реформы. В XX веке исключением стало правление Лейбористкой партии в 1945–51 гг., реформаторская деятельность которой была подготовлена всем ходом Второй мировой войны. "Золотыми годами тэтчеризма" называют период с 1987 г., когда консерваторы в третий раз одержали победу на всеобщих выборах. Лейбористы, пришедшие к власти в 1997 г., по-настоящему предприняли попытку социальной модернизации только после парламентских выборов 2001 г., хотя её крупномасштабная реализация осуществиться только в случае их третьей победы.
Природа политического процесса в Британии такова, что в большинстве случаев политика правительства проводится постепенно, небольшими шагами, растягивается на годы. Несмотря на то что со временем она может приобрести сильный кумулятивный эффект и быть признанной "радикальной" или "революционной", избиратель часто испытывает разочарование по поводу темпов реформ. Левые сторонники Клемента Эттли были так же недовольны недостаточной радикальностью первого послевоенного правительства, как и правые сторонники правительства Маргарет Тэтчер. Основная критика слева в адрес "новых лейбористов" вновь заключалась в "медлительности" действий правительства. Однако правящие партии редко форсируют события, претендуя на радикальность только в сфере пропагандистской риторики. Причина этого в том, что поспешность в деятельности властей, попытка навязать, а не приспособить свою политику к настроению масс, приводила, как правило, к плачевным результатам. Об этом красноречиво свидетельствуют фиаско с "подушным налогом" в конце 1980-х годов и внешняя политика в отношении Ирака в 2003–2004 гг.