– Я уже послал за ними, – ответил Гайбон. – Сразу, как увидел здесь это войско.
Уже что‑то.
– И я определённо собираюсь остаться здесь, – предупредил он. – Я не оставлю свой пост.
– Почему? Город потерян, парень!
– Королева приказала отправлять ей через переходные врата регулярные донесения, – пояснил Гайбон. – Рано или поздно, она захочет узнать, почему мы не прислали очередного посыльного. Она отправит кого‑то, способного направлять, узнать, в чём дело, и этот человек прибудет на дворцовую площадку для Перемещений. И тогда…
– Милорд! – раздался чей‑то голос. – Милорд Талманес!
Гайбон осёкся. Талманес обернулся и увидел Филджера, одного из разведчиков, карабкавшегося к нему по залитым кровью камням мостовой. Филджер, худой и с редеющими волосами, был покрыт двухдневным слоем грязи. Его появление наполнило Талманеса ужасом: Филджер был одним из тех, кто оставался охранять городские ворота.
– Милорд, – проговорил Филджер, задыхаясь, – троллоки захватили городские стены. Они собираются наверху, пускают стрелы и бросают копья в любого, кто подойдёт слишком близко. Лейтенант Сандип отправил меня сюда, чтобы я передал вам это.
– Кровь и пепел! Что с воротами?
– Держим. Пока… – ответил Филджер.
– Гайбон, – сказал Талманес, повернувшись обратно. – Прояви немного милосердия, парень; кто‑то должен защищать эти ворота. Пожалуйста, выведи беженцев и помоги моим людям. Эти ворота – наш единственный выход из города.
– Но посланник королевы…
– Королева поймёт, что растреклятого здесь произошло, как только заглянет сюда. Оглянись! Защищать дворец – безумие! Это уже не город, это погребальный костёр!
Лицо Гайбона отражало внутреннюю борьбу, губы вытянулись в тонкую линию.
– Ты знаешь, что я прав, – продолжил Талманес с перекошенным от боли лицом. – Лучшее, что ты можешь сделать, это прислать подкрепление моим людям у южных ворот, чтобы продержать их открытыми для всех беженцев, что смогут до них добраться.
– Возможно, – проговорил Гайбон. – Но позволить дворцу сгореть?
– Из этого тоже можно извлечь выгоду, – предложил Талманес. – Что если оставить часть солдат сражаться у дворца? Чтобы они сдерживали троллоков, сколько смогут. Так они отвлекут их от выбирающихся из города жителей. А когда не смогут дольше держаться, то уйдут из дворца с другой стороны и, будем надеяться, доберутся до южных ворот.
– Хороший план, – с неохотой согласился Гайбон. – Так я и поступлю. Но что будешь делать ты?
– Я должен добраться до драконов, – ответил Талманес. – Мы не можем позволить Тени завладеть ими. Они находятся на складе на окраине Внутреннего Города. Королева хотела, чтобы их держали подальше от чужих глаз и собравшихся у города отрядов наёмников. Я должен их найти. Если получится, то забрать с собой. Если нет – уничтожить.
– Хорошо, – сказал Гайбон, отвернувшись. Он выглядел расстроенным, принимая неизбежное. – Мои люди сделают так, как ты предлагаешь. Одна половина выведет беженцев из города и поможет твоим солдатам удерживать южные ворота. Другая – останется и будет некоторое время защищать дворец, а затем отступит. Но я иду с тобой.
* * *
– Нам действительно необходимо столько ламп? – требовательно спросила Айз Седай со своей табуретки в дальнем конце комнаты. С тем же успехом это мог быть и трон. – Подумай только, сколько масла ты тратишь.
– Эти лампы нужны, – буркнул Андрол. Ночной дождь барабанил в окно, но мастер не обращал на это внимания, пытаясь сосредоточиться на сшиваемом куске кожи. Это будет седло. Сейчас Андрол работал над ремнём, которому предстояло стать подпругой.
Он прокалывал двойной ряд дырок в коже, ища успокоение в работе. Пробойник, которым он работал, оставлял ромбовидные отверстия. Можно было взять ещё и молоток, тогда бы работа двигалась быстрее, но сейчас он просто получал удовольствие от самого процесса прокалывания этих дырок вручную.
Андрол взял разметочное колёсико, отметил расположение следующих стежков и принялся проделывать ещё одно отверстие. Нужно было выровнять стороны ромбиков по отношению друг к другу так, чтобы при натягивании кожи кромки отверстий не растягивались. Аккуратные швы помогут на долгие годы сохранить седло в хорошем состоянии. Чтобы швы усиливали друг друга, они должны проходить рядышком, но не слишком близко, потому что кожа между отверстиями может порваться, и они превратятся в одну большую дырку. Избежать этого помогало расположение отверстий в два ряда со смещением.
Мелочи. Как важно убедиться, что даже в мелочах всё сделано верно, и…
Рука дрогнула, и стороны отверстий‑ромбиков сошлись криво. Кожа порвалась от натяжения, и вместо двух дырочек получилась одна дыра.
От расстройства он чуть не зашвырнул работу в другой конец комнаты. Уже в пятый раз за сегодняшнюю ночь!
Свет, как ему казалось, прижимает его руки к столу. "Что произошло с моим самообладанием?"
К сожалению, он мог с лёгкостью ответить на этот вопрос. «Чёрная Башня, вот что случилось». Он чувствовал себя, словно многоногий начи, который застрял в пересохшей луже во время отлива и теперь отчаянно ждёт прилива, наблюдая за группой бредущих по пляжу детишек, собирающих в корзины всё съедобное на вид…
Он сделал несколько вдохов и выдохов и взялся за перо. Это будет одним из самых коротких частей, что он писал за последний год, но он все же завершит. Оставить что‑то незавершенным так же плохо, как и упущение деталей.
– Занятно, – произнесла Айз Седай из Красной Айя по имени Певара. Он чувствовал спиной её взгляд.
«Красная». Что ж, общие цели, как утверждала тайренская поговорка, объединяют необычных товарищей по плаванию. Возможно, вместо этой ему следовало использовать салдэйскую пословицу: «Если чей‑то меч приставлен к горлу твоего врага, не трать времени на то, чтобы припомнить, когда он был приставлен к твоему».
– Итак, – сказала Певара, – ты рассказывал о своём прошлом до того, как пришёл в Чёрную Башню, не так ли?
– Мне так не кажется, – ответил Андрол, начиная шить. – Почему вы спрашиваете? Что желаете узнать?
– Просто интересно. Был ли ты одним из тех, кто пришёл сюда сам, чтобы пройти проверку, или же ты один из тех, кого они нашли во время поисков?
Он туго натянул нить.
– Я пришёл сам, о чём Эвин, полагаю, вчера вам и сообщил, когда вы расспрашивали его обо мне.
– Хммм… – ответила она. – За мной следят, понятно.
Он повернулся к ней, опуская работу.
– Вас что, специально этому учат?
"Что?", – невинно спросила Певара.
– Незаметно менять тему разговора. Вот вы сидите, почти обвиняете меня в том, что я за вами шпионю, а сами дотошно расспрашиваете обо мне моих друзей.
Я хочу знать, каковы мои ресурсы.
Вы хотите знать, почему человек принял бы решение приехать в Черную Башню. Учиться направлять Единую Силу.
Она не ответила. Андрол почти видел, как она ищет ответ, не нарушающий Трёх Клятв. Разговаривать с Айз Седай – всё равно что пытаться преследовать зелёную змейку, промелькнувшую в мокрой траве.
"Да", – сказала она.
Он моргнул от удивления.
"Да, хотелось бы знать", – продолжила она. – "Мы чужие, хотим мы того или нет. И я хочу знать, с каким человек я ложусь в постель". – Она взглянула на него. – "Фигурально говоря, конечно".
Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Андрол терпеть не мог разговоров с Айз Седай, их привычку выворачивать всё шиворот‑навыворот. Этот допрос, напряжение ночи, да ещё и неспособность разобраться с этим седлом, всё вместе…
Он будет спокоен, испепели его Свет!
– Нам следует попрактиковаться в создании круга, – сказала Певара. – Это будет нашим преимуществом – пусть и маленьким – против людей Таима в случае, если они придут за нами.
Андрол выбросил из головы свою неприязнь к женщине и заставил себя сосредоточиться. У него есть другие поводы для беспокойства.
– Круг?
– Ты знаешь, что это такое?
"Боюсь, что нет".
Певара поджала губы:
– Порой я забываю, насколько вы все невежественны… – Она умолкла, будто осознав, что наговорила лишнего.
– Все люди невежественны, Айз Седай, – сказал Андрол. – Предмет нашего невежества может меняться, но сущность мира такова – ни один человек не может знать всего на свете.
Это, похоже, также был не тот ответ, которого она ожидала. Её холодные глаза изучающе смотрели на него. Большинство людей не любили способных направлять мужчин, но в её случае это было нечто большее. Она всю жизнь провела, выслеживая подобных Андролу.
– Круг, – принялась объяснять Певара, – создаётся, когда женщины и мужчины объединяют свою мощь в Единой Силе. Это должно быть выполнено определённым образом.
– Тогда М’Хаэль узнает об этом.
– Мужчины не могут сформировать круг без женщин, – пояснила Певара. – Более того, в соединении должно быть больше женщин, чем мужчин, кроме всего нескольких случаев: в круг могут соединиться одна женщина и один мужчина, также две женщины и один мужчина, а также две женщины и двое мужчин. Стало быть, самый большой круг, который мы можем создать, будет состоять из троих: меня и двоих из вас. И всё же это может оказаться полезным.
– Я найду вам двоих для тренировок, – сказал Андрол. – Среди тех, кому я доверяю, мне кажется, Налаам самый сильный. Эмарин тоже очень силён, и не думаю, что он достиг пика своей силы. Так же как и Джоннет.
– Они самые сильные? – спросила Певара. – Не ты?
– Нет, – сказал он, возвращаясь к своей работе. За окном снова припустил дождь, и холодный воздух пробрался под дверь. Рядом, впуская тени в комнату, слабо светила одна из ламп. Андрол с тревогой следил за темнотой.
– Мне тяжело в это поверить, мастер Андрол, – сказала Певара. – Все они считают вожаком тебя.
– Верьте во что хотите, Айз Седай. Я самый слабый среди них. Возможно, самый слабый мужчина во всей Чёрной Башне.
Это заставило её умолкнуть, и Андрол встал, чтобы вновь заправить гаснущую лампу. Как только он сел обратно, стук в дверь известил о появлении Эмарина и Канлера. Одинаково промокшие под дождём, в остальном они были настолько непохожи, насколько это вообще возможно. Один был высоким, утончённым и осторожным, второй – своенравным сплетником. Каким‑то образом они нашли что‑то общее и теперь, видимо, наслаждались обществом друг друга.
– Ну? – спросил Андрол.
– Это может сработать, – ответил Эмарин, снимая свою промокшую под дождём куртку и вешая её на крюк возле двери. Под курткой он носил одежду, расшитую на тайренский манер. – Но тут нужен настоящий ураган с ливнем. Стража не теряет бдительности.
– Я чувствую себя, словно призовой бык на ярмарке, – проворчал Канлер, повесив свою куртку и стряхивая грязь с сапог. – Везде, куда бы мы ни пошли, любимчики Таима краем глаза следят за нами. Кровь и пепел, Андрол. Они знают. Они знают, что мы попытаемся бежать.
– Вы нашли какие‑нибудь слабые места? – спросила Певара, подавшись вперёд. – Какой‑нибудь участок стены, охраняемый менее тщательно?
– Похоже, это зависит от конкретных стражников, Певара Седай, – ответил Эмарин, кивая женщине.
– Хмм… Полагаю, что да. Я уже говорила, насколько занимательным нахожу то, что из всех вас наиболее уважительно ко мне относится тайренец?
– Вежливость – не знак уважения, Певара Седай, – ответил Эмарин. – Это всего лишь признак хорошего воспитания и уравновешенной натуры.
Андрол улыбнулся. Эмарин был просто неподражаем, когда дело касалось оскорблений. В половине случаев человек лишь после окончания разговора понимал, что над ним насмехались.
Певара поджала губы:
– Что ж, хорошо. Понаблюдаем за сменой караулов. Когда начнётся очередная буря, мы используем её как прикрытие и переберёмся через стену на наименее охраняемом участке.
Двое мужчин повернулись к Андролу, который поймал себя на том, что наблюдает за тенью стола в углу комнаты. Кажется, она увеличилась? Подбирается к нему…
– Мне не по душе бросать людей, – сказал он, заставляя себя отвести взгляд от тени. – Здесь масса мужчин и мальчишек, ещё не попавших под контроль Таима. Мы никак не сможем вывести их, не привлекая лишнего внимания. А если их оставить, то мы рискуем…
Он не мог этого сказать. Они и сами не знали, что происходит, не знали наверняка. Люди менялись. Некогда надёжные союзники внезапно становились врагами. Они выглядели такими же, как и раньше, но в то же время другими. Словно их глазами смотрел другой человек. Андрол поёжился.
– Женщины, которых прислали мятежницы, всё ещё ожидают за воротами, – сказала Певара. Уже некоторое время те Айз Седай стояли там лагерем, заявляя, что Возрождённый Дракон обещал им Стражей. Пока что Таим не впустил ни одну из них. – Если мы доберёмся до них, то сможем взять Башню штурмом и освободить тех, кого здесь оставили.
– Неужели это и в самом деле будет так просто? – спросил Эмарин. – У Таима целое поселение заложников. Многие перевезли сюда свои семьи.
Канлер кивнул. Его семья тоже была здесь. Он не оставит их по доброй воле.
– Помимо прочего, – тихо сказал Андрол, поворачиваясь на стуле лицом к Певаре, – неужели вы действительно думаете, что Айз Седай могут здесь победить?
– У многих из них десятки, а то и сотни лет опыта.
– И сколько из этих лет они сражались?
Певара не ответила.
– Здесь сотни мужчин, которые могут направлять, Айз Седай, – продолжил Андрол. – И каждого долго и тщательно учили быть идеальным оружием. Мы не изучаем ни политику, ни историю. Мы не учимся править странами и народами. Мы учимся убивать. Каждого, будь то мужчина или мальчик, здесь подталкивают к границе его возможностей, заставляют перешагнуть их и расти дальше. Увеличивать свою мощь. Разрушать. И многие из них безумны. Смогут ли ваши Айз Седай с ними справиться? Особенно, если многие из тех, кому мы доверяем – большинство тех, кого мы пытаемся спасти – в случае нападения Айз Седай вероятней всего будут сражаться на стороне Таима?
– Твои доводы не лишены смысла, – сказала Певара.
«Вылитая королева», – подумал Андрол, невольно восхищаясь её самообладанием.
– Но мы обязательно должны передать информацию за пределы Чёрной Башни, – продолжила Певара. – Идти напролом, скорее всего, не слишком разумно, но и сидеть здесь, пока нас всех не перехватают поодиночке
– Я считаю, что разумно кого‑нибудь отправить, – сказал Эмарин. – Мы должны предупредить Лорда Дракона.
– Лорда Дракона, – фыркнул Канлер, усаживаясь возле стены. – Да он бросил нас, Эмарин. Мы для него – ничто. Это…
– У Возрождённого Дракона на плечах весь мир, Канлер, – тихо возразил Андрол, перебивая говорившего. – Не знаю, почему он оставил нас, но предпочитаю думать, что он считает нас способными справиться самостоятельно.
Андрол повертел в пальцах кожаные ремни, затем встал.
– Пришло время испытать Чёрную Башню на прочность. Если ради защиты от самих себя мы должны прибегнуть к помощи Айз Седай, то нам придется им полностью подчиниться. Если же нам требуется помощь Дракона, то на что же будем годны мы сами, когда его не станет?
– Теперь наши разногласия с Таимом не уладить мирным путём, – сказал Эмарин. – Мы все знаем, что он делает.
Андрол не смотрел на Певару. Она поделилась своими подозрениями о происходящем, и, несмотря на годы, в течение которых закалялась её сдержанность, когда она рассказывала об этом, то не смогла скрыть страха в голосе. Тринадцать Мурдраалов и тринадцать направляющих, проведя вместе ужасающий ритуал, могли обратить любого направляющего к Тени. Против его воли.
– То, что он делает – чистое, концентрированное зло, – согласилась Певара. – Это больше не раскол мужчин, следующих за двумя разными лидерами. Это работа Тёмного, Андрол. Чёрная Башня подпала под влияние Тени. Вы должны это признать.
– Чёрная Башня – это мечта, – ответил он, глядя ей в глаза. – Убежище для способных направлять мужчин, наш дом, где ни у кого нет надобности бояться или бежать, где мы избавлены от ненависти окружающих. Я не отдам свой дом Таиму. Никогда.
В комнате повисла тишина, слышался только стук капель дождя по стеклу. Эмарин принялся кивать, а Канлер встал, взяв Андрола за руку.
– Ты прав, – сказал Канлер. – Что б я сгорел, если это не так, Андрол. Но что мы можем сделать? Мы слабы, нас мало.
– Эмарин, – сказал Андрол, – ты слышал о Ноксском Восстании?
– Ещё бы. Оно вызвало настоящий переполох, даже за пределами Муранди.
– Проклятые мурандийцы, – сплюнул Канлер. – Они сопрут у тебя куртку прямо с плеч и изобьют до крови, если ты не предложишь им ещё и свои ботинки
Эмарин вскинул бровь.
– Нокс был далеко от Лугарда, Канлер, – сказал Андрол. – Думаю, ты бы увидел, что его население не сильно отличается от андорцев. Восстание произошло около… Ох, уже десять лет прошло.
– Группа фермеров свергла своего лорда, – сказал Эмарин. – Судя по всему, он это заслужил. Дезартин был ужасным человеком, особенно со своими подданными. У него было одно из самых многочисленных войск в Муранди за пределами Лугарда, и было похоже, что он основал своё собственное маленькое королевство. Король ничего не мог с этим поделать.
– И Дезартин был свергнут? – спросил Канлер.
– Простыми мужчинами и женщинами, которые устали от его жестокости, – подтвердил Андрол. – В конце концов, многие из наёмников, которые прежде были его прихвостнями, нас поддержали. Несмотря на то, что он был очень силён, его гнилая сущность привела его к падению. Кажется, что здесь всё плохо, но большинство людей Таима не так уж преданны ему. Такие, как он, преданности не внушают. Они окружают себя лишь прихвостнями, которые надеются урвать себе немного власти или богатства. Мы можем найти и найдём способ его свергнуть.
Остальные кивнули, хотя Певара просто наблюдала за ним, поджав губы. Андрол не мог избавиться от ощущения, что выглядит болваном. Он считал, что другие должны прислушиваться не к нему, а к кому‑нибудь выдающемуся, вроде Эмарина, или сильному, как Налаам.
Краем глаза он увидел под столом удлиняющиеся, тянущиеся к нему тени. Он стиснул зубы. Они не посмеют забрать его с собой в окружении стольких людей, не так ли? Если тени собираются поглотить его, они дождутся, пока он останется один, пытаясь уснуть.
Ночи вселяли в него ужас.
«Они теперь приходят, когда я не держусь за саидин, – подумал он. – Проклятье, Источник же очищен! Моё безумие не должно прогрессировать!»
Он стиснул сидение стула и держался за него, пока страх не ушёл, и темнота не отступила. Канлер, выглядя необычно весёлым, сказал, что принесёт им чего‑нибудь выпить. Он побрёл было в сторону кухни, но они не должны были ходить поодиночке, поэтому он помедлил.
– Думаю, я тоже чего‑нибудь выпью, – со вздохом сказала Певара, присоединяясь к нему.
Андрол сел, чтобы продолжить работу. Эмарин тут же придвинул табуретку, присаживаясь рядом – непринуждённо, словно в поисках хорошего места, где было бы удобно отдохнуть и поглазеть в окно.
Однако Эмарин был не из тех, кто делает что‑либо просто так. – Ты принимал участие в Ноксском Восстании, – тихо сказал Эмарин.
– Разве я утверждал что‑то подобное? – Андрол возобновил свою работу над ремнём.
– Ты сказал, что, когда наёмники перешли на другую сторону, они сражались вместе с вами. Ты сказал «с нами», упомянув повстанцев.
Андрол помедлил. «Проклятье. Мне действительно надо следить за своими словами». Если Эмарин это заметил, значит и Певара тоже.
– Я просто был в тех местах проездом, – сказал Андрол, – и был вовлечён в нечто непредвиденное.
– У тебя необычное и разнообразное прошлое, друг мой, – сказал Эмарин. – Чем больше я узнаю о нём, тем любопытней становится.
– Я бы не сказал, что только у меня здесь интересное прошлое, – тихо ответил Андрол. – Лорд Алгарин из Дома Пендалон.
Эмарин отпрянул с широко распахнутыми глазами. – Откуда ты знаешь?
– У Фаншира была книга о тайренских знатных родах, – ответил Андрол, упоминая одного из Солдат, который до прихода в Башню был учёным. – В ней была интересная запись про род, проблемой которого являются мужчины, имеющие некие сложности, наделившие его дурной славой. Последний такой случай имел место не далее как пару десятков лет назад.
– Ясно. Что ж, полагаю, ни для кого не новость, что я дворянин.
– Причем такой, у которого есть опыт общения с Айз Седай, – продолжил Андрол, – и который относится к ним с уважением, несмотря на то – или вследствие того – что они сделали с его семьёй. Заметь, кстати, что это тайренский дворянин. Который не прочь служить под командованием – как ты бы их назвал – деревенских парней и симпатизирует гражданским восстаниям. Извини, мой друг, но подобная позиция не самая распространённая среди твоих соотечественников. И, думаю, не ошибусь, если предположу, что у тебя тоже интересное прошлое.
Эмарин улыбнулся.
– Сдаюсь. Ты бы превосходно проявил себя в Игре Домов, Андрол.
– Не сказал бы, – поморщившись ответил Андрол. – В последний раз, когда попробовал, я едва не… – Он осёкся.
– Что?
– Лучше промолчу, – сказал Андрол, покраснев. Он не собирался рассказывать об этом периоде своей жизни. «Свет, если я буду продолжать в том же духе, люди решат, что я такой же выдумщик, как и Налаам».
Эмарин вернулся к наблюдению за бьющим в окно дождём.
– Если я правильно помню, Ноксское Восстание было успешным только на первых порах. В течение двух лет линия наследования была восстановлена, а все инакомыслящие изгнаны или казнены.
– Да, – тихо подтвердил Андрол.
– Так что давай здесь сработаем получше, – сказал Эмарин, оборачиваясь к нему. – Я твой человек, Андрол. Мы все твои люди.
– Нет, – ответил Андрол. – Мы люди Чёрной Башни. Я поведу вас, если должен, но дело не во мне или в тебе, или в ком бы то ни было из нас. Я буду возглавлять вас только до возвращения Логайна.
«Если он вообще вернётся, – подумал Андрол. – Переходные врата в Чёрную Башню больше не работают. Может он пытается вернуться, но не может попасть сюда?»
– Отлично, – сказал Эмарин. – Что нам делать?
Снаружи раздался раскат грома.
– Надо подумать, – ответил Андрол, поднимая кусок кожи и свои инструменты. – Дайте мне час.
* * *
– Мне жаль, – тихо произнесла Джесамин, опускаясь на колени рядом с Талманесом, – но я ничего не могу поделать. Эта рана мне не по силам.
Талманес кивнул, перемещая повязку. Кожа на всем его боку почернела, как после ужасного обморожения.
Женщина из родни нахмурилась. Она выглядела молодо с золотыми волосами, хотя в случае с умеющими направлять, возраст мог быть очень обманчив. "Я удивлена, что ты еще можешь ходить."
"Я не уверен, что это можно назвать ходьбой", сказал Талманес, хромая назад к солдатам. Он все еще мог идти, прихрамывая по большей части самостоятельно, но головокружение начиналось теперь все чаще.
Гайбон спорил с Дэннелом, который продолжал указывать на свою карту и жестикулировать. В воздухе была такая дымовая завеса, что большинство людей повязали платки на лица. Они выглядели, как банда проклятых айил.
" …даже троллоки отходят из квартала," настаивал Гайбон. "Здесь слишком много огня."
– Троллоки отходят к стенам по всему городу, – возразил Дэннел. – Они хотят, чтобы город горел всю ночь. Огня нет в единственном месте – там, где расположены Путевые Врата. Твари снесли все ближайшие к ним здания, чтобы не подпустить огонь.
– Они использовали Единую Силу, – произнесла Джесамин из‑за спины Талманеса. – Я почувствовала: с ними Чёрные Сёстры. Я бы не советовала ходить в этом направлении.
Джесамин была последней выжившей из Родни, вторая женщина погибла. И хотя Джесамин была недостаточно сильна, чтобы создать переходные врата, бесполезной она не была. Талманес лично видел, как женщина испепелила шестерых прорвавшихся сквозь строй троллоков.
Ту стычку он пропустил из‑за приступа боли. К счастью, Джесамин дала ему пожевать каких‑то трав. В голове от них ещё сильнее затуманилось, но боль стала терпимее. Казалось, будто его тело зажали в тисках и медленно сдавливали, но зато он ещё мог держаться на ногах.
– Отправимся кратчайшей дорогой, – вмешался Талманес. – Квартал, где ещё нет огня, слишком близко к драконам, а я не хочу рисковать и давать Отродьям Тени шанс найти Алудру и её оружие.
«Если только это уже не случилось».
Гайбон бросил на него недовольный взгляд, но это было дело Отряда. Ему рады, но командует здесь не он.
Отряд Талманеса продолжал пробираться через тёмный город, постоянно ожидая засад. Они знали приблизительное расположение склада, но добраться туда было непросто. Большинство улиц покрупнее были перекрыты обломками разрушенных зданий, огнём или врагами. Отряду приходилось пробираться такими закоулками, что даже Гайбон и коренные кэймлинцы с трудом определяли нужное направление.
Им попадались столь яростно пылавшие кварталы, что плавилась даже мостовая. Талманес до сухости в глазах вглядывался в пламя, а потом в очередной раз вёл своих людей в обход.
Мало‑помалу они приближались к складу Алудры. Дважды им попадались троллоки, рыскавшие в поисках беженцев. Оставшиеся арбалетчики убивали больше половины тварей, прежде чем те успевали хоть что‑то сделать, а затем Отряд разбирался с уцелевшими.
Талманес следил за стычками, но сам больше не решался в них участвовать. Он слишком ослаб из‑за раны. Свет, почему он оставил своего коня? Глупый ход. Хотя троллоки всё равно бы его спугнули.
«Мои мысли начинают ходить по кругу». Он указал мечом на перекрёсток дальше по улице. Разведчики бросились вперёд и, проверив оба направления, сообщили, что всё чисто. «Я едва соображаю. Ещё немного, и я погружусь в темноту».
Но сначала он защитит драконов. Он должен.
Из переулка Талманес вышел на знакомую улицу. Уже близко. Одна сторона улицы пылала. Статуи на ней казались бедолагами, пойманными в огненную ловушку. Огонь свирепствовал, и белый мрамор медленно превращался в чёрный.
Противоположная сторона улицы была окутана тишиной, на ней ничего не горело. Только тени от статуй танцевали и резвились, словно участники какого‑то обряда, сжигающие своих врагов. В воздухе едко пахло дымом. Эти тени и горящие статуи казались затуманенному разуму Талманеса живыми. Танцующие создания из тени. Гибнущая красота, пожираемая расползающейся под кожей болезненной чернотой, убивающей душу.
– Уже совсем близко! – сообщил Талманес и неуклюже побежал, с трудом переставляя ноги. Он не мог задерживать Отряд. «Если этот огонь доберётся до склада…»
Наконец они добрались до выжженного участка земли. Огонь, очевидно, уже побывал здесь, но ушёл. Раньше на этом месте стоял огромный деревянный склад, но теперь он был разрушен. Лишь тлели доски да лежали кучами камни и обгорелые трупы троллоков.
Люди молча собирались вокруг. Тишину нарушал только треск пламени. По лицу Талманеса тёк холодный пот.
– Мы опоздали, – прошептал Мельтен. – Они забрали их, верно? Ведь драконы взорвались бы, если бы попали в огонь. Отродья Тени пришли, забрали драконов и сожгли это место.
Обессиленные Краснорукие опускались на землю рядом с Талманесом. «Прости, Мэт, – подумал Талманес. – Мы пытались. Мы…»
Резкий звук, похожий на гром, прокатился по городу, пробрав Талманеса до костей. Солдаты подняли головы.
– Свет, – проговорил Гайбон, – Отродья Тени используют драконов?
– Может, и нет, – ответил Талманес. Силы вновь вернулись к нему, и он опять побежал. Его люди последовали за ним.
Каждый шаг отдавался болью в боку. Он бежал вниз по улице со статуями – справа от него бушевало пламя, а слева царило холодное спокойствие.
БУМ.
Взрывы были тише, чем от драконов. Может, есть надежда встретить Айз Седай? Джесамин, казалось, воспряла духом, заслышав звуки взрывов, и теперь в своих юбках бежала наравне с его людьми. Отряд промчался две улицы от склада и, не сбавляя скорости, завернул за угол, наткнувшись на задние ряды рычащего войска Отродий Тени.
Талманес издал дикий клич и обеими руками поднял свой меч. Жжение от раны распространилось по всему его телу, до самых кончиков пальцев. Ему казалось, что он стал одной из тех статуй, обречённых сгореть вместе с городом.
Он обезглавил троллока, прежде чем тот догадался о его присутствии, и тут же бросился на следующую тварь. Она плавно отступила, словно утекая от его удара. Лицо без глаз; плащ, не шевелящийся от ветра. Бледные губы растянулись в ухмылке.
Талманес рассмеялся. – «Почему бы и нет?» – А люди говорили, что у него нет чувства юмора. Талманес перешёл в Яблоневый Цвет На Ветру, нанося удар с такой же силой и яростью, с какой его заживо пожирало пламя изнутри.
Мурддраал был в заведомо более выгодном положении. Талманесу и в лучшие времена понадобилась бы чья‑то помощь для такого боя. Тварь двигалась, словно тень, перетекая из одной стойки в другую и пытаясь достать Талманеса своим ужасным клинком. Очевидно, Мурддраал думал, что ему хватит одной царапины.
Наконец, Исчезающий достиг своей цели, зацепив кожу на его щеке кончиком клинка и оставив там аккуратный надрез. Талманес вновь рассмеялся и отбил его меч своим, заставив Исчезающего удивлённо открыть рот. Такой реакции от человека тварь не ожидала. Обычно люди падали, поражённые жгучим пламенем боли, и кричали, понимая, что жизнь окончена.