Кивнув головой, Гавин погрузился в переходные врата. Эгвейн позволила ему завершить скольжение, а затем поспешила занять свое место возле Илэйн: вблизи от скопления раненых и смущенных солдат. Еще одна женщина Родни – Сумеко, взяла на себя попечительство присматривать, чтобы первыми Исцеление получали наиболее серьезно пострадавшие люди.
Воздух пропитался запахом гари. Торопясь поскорее оказаться рядом с Илэйн, за одними из врат Эгвейн все же успела кое‑что разглядеть мимоходом: охваченный пламенем Кэймлин.
"О, Свет! " Испытав сильное потрясение, она лишь на мгновение приостановилась, но затем заставила себя бежать дальше. Илэйн разговаривала с Гайбоном – командующим Гвардии Королевы. Этот статный мужчина, казалось, едва держался на ногах, а количество красных кровяных пятен на его обмундировании и руках вызывало тревогу.
– Друзья Темного убили тех двух женщин, которых Вы оставили для отправки донесений, Ваше Величество, – сообщил он усталым голосом. – Еще одна погибла в бою. Но мы вернули себе драконов. Как только мы… мы вырвались… – Его явно что‑то угнетало. – Как только мы вырвались через лаз в городской стене, так сразу же наткнулись на несколько отрядов наемников, пробивавшихся вокруг города к воротам, которые продолжал удерживать лорд Талманес. По случайному стечению обстоятельств эти люди оказались достаточно близко от нас, чтобы помочь нам спастись.
– Вы хорошо справились, – произнесла Илэйн.
– Но город же…
– Вы славно потрудились, – повторила Илэйн уже с твердостью в голосе. – Не вы ли возвратили драконов и спасли всех этих людей? Я прослежу, чтобы тебя вознаградили за это, капитан.
– Отдайте вашу награду людям этого Отряда, Ваше Величество. Это была их работа. И еще, будьте добры, если у Вас есть хоть какая‑то возможность чем‑то помочь лорду Талманесу… Он указал рукой на павшего в бою человека, которого как раз несли через врата несколько членов Отряда.
Илэйн встала рядом с ним на колени, и к ней присоединялась Эгвейн. Кожа Талманес потемнела, словно от старости, поэтому сначала Эгвейн предположила, что он умер. Но затем он вдруг произвел резкий вдох.
– О, Свет! – воскликнула Илэйн, ища внутри его распростертого тела. – Я никогда не видела ничего подобного.
– Клинки кузниц Такан'дара, – сообщил Гайбон.
– Здесь мы бессильны, – объявила Эгвейн королеве, поднимаясь на ноги. – Я… – Она умолкла, уловив за стонами солдат и скрипами телег кое‑что еще.
– Эгвейн? – тихо напомнила о себе Илэйн.
– Окажи ему всю посильную помощь, – произнесла Эгвейн, собираясь немедленно покинуть ее. Протиснувшись сквозь растерянную толпу, она поспешила туда, где ей послышался тот голос. Было в нем что‑то… Да, это "там". На краю платформы она обнаружила открытые врата, откуда торопливо выходили Айз Седай, облаченные в самые различные одежды. Они стремились поскорее увидеть раненых. Гавин хорошо выполнял свою работу.
Найнив, довольно громко, требовала показать ей того, кто руководил этой артелью. Эгвейн подобралась к ней сбоку и схватила ее за плечо, застав врасплох.
– Мать? – вытаращила глаза Найнив. – О чем это вокруг толкуют, будто Кэймлин горит? Я…
Она запнулась и остолбенела, увидев раненых. Но затем попыталась пройти к ним.
– Здесь есть тот, кого ты должна осмотреть первым, – заявила Эгвейн, подводя ее туда, где лежал Талманес.
Найнив тяжко вздохнула, а затем встала на колени, аккуратно отпихнув Илэйн в сторону. Искательским методом она стала осматривать Талманеса, но потом застыла, широко раскрыв глаза.
– Найнив? – окликнула ее Эгвейн. – Так ты можешь…
Найнив внезапно разразилась "взрывом" плетений, будто солнечный свет пробился из‑за туч. Из Пяти стихий она сплела сияющий столб и, направляя его, опустила в тело Талманеса.
Эгвейн оставила её за работой. Возможно, этого будет достаточно, хотя казалось, что он был на полпути к смерти. Если будет на то воля Света, Талманес выживет. В прошлом он произвёл на неё впечатление. Он выглядел именно тем человеком, в котором нуждался Отряд – и Мэт.
Илэйн находилась возле драконов и расспрашивала женщину с волосами, заплетенными в мелкие косички. Это, должно быть, Алудра – создательница драконов. Эгвейн подошла к оружию и положила пальцы на один из длинных бронзовых стволов. Конечно же, она была наслышана о них. Кто‑то утверждал, что они напоминали Айз Седай, отлитых из металла, и использующих в качестве зарядов порох фейерверков.
Через переходные врата прибывало все больше и больше беженцев, среди которых было много горожан.
– О, Свет! – сказала Эгвейн сама себе. – Их слишком много. Мы не можем разместить всех покидающих Кэймлин лишь на одном Меррилорском поле,
Закончив разговор, Илэйн оставила Алудру проверять фургоны. Казалось, та женщина не желала этой ночью спать и отложить осмотр до утра. Илэйн же направилась к вратам.
– Солдаты полагают, что район врат вне города надежно защищен, – уведомила она Эгвейн, проходя мимо. – Я намереваюсь переместиться туда и взглянуть.
– Илэйн… – позвала Бергитте, будто вырастая из‑под земли позади нее.
– Мы должны! Идём.
Эгвейн решила не принимать участия в новой затее королевы, и стала опять наблюдать за текущей работой. Романда вызвалась руководить Айз Седай и, систематизируя пострадавших, стала разделять их на группы в зависимости от срочности, с которой им требовалось Исцеление.
Во время обзора царящей вокруг неразберихи, Эгвейн вдруг заметила пару людей, стоящих неподалеку: мужчину и женщину. С виду – иллианцев.
– Что вам двоим тут надо?
Женщина преклонила перед ней колени. Она была светлокожей и темноволосой и, судя по ее лицу, обладала твердым характером, несмотря на высокий рост и хрупкое телосложение.
– Я Лейлвин, – заявила она с акцентом, который невозможно было спутать ни с каким другим. – Я сопровождала Найнив Седай, когда прозвучал призыв к Исцелению. Мы сопроводили ее сюда.
– Так ты шончанка, – произнесла Эгвейн с тревогой в голосе.
– Я пришла, чтобы служить тебе, Престол Амерлин.
Шончанка. Эгвейн по‑прежнему удерживала Единую силу. О, Свет! Не все Шончан, с кем ей приходилось встречаться, представляли для нее угрозу. Тем не менее, она решила не рисковать. Как только из одних переходных врат вышли несколько гвардейцев Башни, Эгвейн тут же указала пальцем на пару Шончан.
– Отведите их куда‑нибудь в безопасное место и не оставляйте их без присмотра. Я займусь ими позже.
Солдаты закивали головами. Мужчина пошел неохотно, но женщина проявила большую готовность. Она была не способна направлять Силу, поэтому не могла быть вольноотпущенной "дамани"‑. И все же это не означало, что она не могла вдруг оказаться "сул’дам".
Эгвейн вернулась к Найнив, все еще стоявшей на коленях возле Талманеса. Болезнь от него отступила, но кожа его теперь стала бледной.
– Заберите его куда‑нибудь, где бы он смог отдохнуть, – устало проговорила Найнив нескольким бойцам Отряда, дежурившим неподалеку. – Я сделала все, что в моих силах.
Как только мужчины унесли его, она подняла глаза на Эгвейн.
– О, Свет! – прошептала Найнив. – Это истощило мои силы… даже с моим "ангриалом". Меня поразило, что и Морейн сумела проделать тоже самое с Тэмом, еще в те времена… – Казалось, в ее голосе еле уловимо прозвучала нотка гордости.
Она хотела исцелить Тэма, но у ней не получилось. Хотя, конечно, Найнив сама не понимала, что именно она тогда делала. С тех пор она прошла долгий, долгий путь.
– Так это правда, Мать? – спросила Найнив, поднявшись с колен. – Насчет Кэймлина?
Эгвейн кивнула.
– Это будет долгая ночь, – сказала Найнив, глядя на раненых, поток которых сквозь врата по‑прежнему не иссякал.
– А завтра ещё более долгий день, – произнесла Эгвейн. – Сейчас давай соединимся. Я одолжу тебе свою силу.
Найнив выглядела поражённой.
– Мать?
– В Исцелении ты сильнее меня. – Эгвейн улыбнулась. – Я может быть и Амерлин, Найнив, но я продолжаю оставаться Айз Седай – слугой всего сущего. Мой запас сил еще пригодится тебе.
Найнив кивнула, и они образовали круг. Обе присоединились к группе Айз Седай, которую Романда создала для Исцеления беженцев с самыми тяжёлыми ранами.
– Фэйли создала для меня сеть глаз‑и‑ушей, – сказал Ранду Перрин, пока они оба торопливо шли в его лагерь. – Она может быть с ними сегодня. Но предупреждаю, не уверен, что ты ей нравишься.
«Глупо было бы, если б я ей нравился, – подумал Ранд. – Скорее всего она знает, что я от тебя потребую прежде, чем это закончится.»
– Кажется, – произнёс Перрин, – она довольна тем, что мы с тобой знакомы. В конце концов, Фэйли кузина королевы. Думаю, она всё же беспокоится из‑за того, что ты можешь сойти с ума и навредить мне.
– Безумие уже пришло, – сказал Ранд, – и я взял его под контроль. В том, что касается причинения вреда, она вероятно права. Сомневаюсь, что я сумею не ранить тех, кто меня окружает. Это было тяжёлым уроком.
– Ты намекаешь, что сошел с ума, – ответил Перрин, снова положивший руку на молот. Он носил его на боку, несмотря размер; ему определённо надо было придумать для молота специальные ножны. Удивительная работа. Ранд всё хотел спросить, был ли он из того выкованного с помощью Силы оружия, которое делали его Аша'маны. – Но Ранд, на мой взгляд ты совершенно нормален.
Ранд улыбнулся, и на краю его сознания возникла мысль.
– Я безумен, Перрин. Мое сумасшествие в этих воспоминаниях и намерениях. Льюс Тэрин пытался взять верх. Я был двумя людьми, которые боролись за контроль надо мной. И один из них был совершенно безумен.
– О, Свет! – прошептал Перрин. – Звучит жутко.
– Приятного мало. Но…вот в чём дело, Перрин. Я всё больше уверяюсь, что мне была необходима эта память. Льюс Тэрин был хорошим человеком. "Я" был хорошим человеком, но что‑то пошло не так – и я стал слишком высокомерным, решил, что смогу сам со всем справиться. Мне надо было об этом вспомнить; если бы не сумасшествие…без этих воспоминаний я мог бы снова взвалить всё на себя одного.
– Так ты собираешься работать вместе с остальными? – спросил Перрин, глядя туда, где располагался лагерь Эгвейн и Белой Башни. – Ужасно похоже на то, что армии здесь собрались ради битвы друг с другом.
– Я сделаю так, чтобы Эгвейн поняла, – сказал Ранд. – Я прав, Перрин. Нам надо разбить печати. Не понимаю, почему она отказывается.
– Она – Амерлин, теперь. – Перрин почесал подбородок. – Она является Блюстительницей печатей, Ранд. Это ее обязанность следить за тем, чтобы с ними ничего не случилось.
– Так оно и есть. Поэтому мне надо убедить ее, что мои планы относительно них составлены верно.
– Ты уверен насчет того, чтобы сломать их, Ранд? – спросил Перрин. – Абсолютно уверен?
– Вот скажи мне, Перрин. Если металлический инструмент или оружие разбивается вдребезги, можешь ты его опять склеить воедино и заставить работать должным образом?
– Ну, вообще‑то можно, – отозвался Перрин. – Но лучше так не делать. Ведь структура стали… ну, полностью перековать – это почти всегда лучше. Расплавить и начать с нуля.
– Здесь похожая ситуация. Печати расколоты словно меч. Мы не можем просто взять и залатать эти обломки. Из этого ничего не выйдет. Мы должны удалить эти осколки и создать что‑нибудь новое, что могло работать вместо них. Что‑то лучшее.
– Ранд, – произнес Перрин, – это самое разумное из того, что кто‑либо говорил на эту тему. Эгвейн ты объяснял это также как и мне?
– Но она же не кузнец, друг мой, – улыбнулся Ранд.
– Она сообразительная, Ранд. Сообразительнее любого из нас. Она поймёт, если ты ей доходчиво все объяснишь.
– Будет видно, – изрек Ранд. – Завтра.
Перрин остановился, и его лицо озарилось светом шара, созданного Рандом с помощью Единой Силы. Его лагерь и без группировки Ранда, вмещал в себя войско, не уступающее по силе любому другому на этом поле. Ранду по‑прежнему казалось невероятным, что Перрин собрал столь многих, включая – подумать только! – белоплащников. «Глаза и уши» Ранда заявляли, что всякий человек в лагере Перрина считался преданным ему. Даже находящиеся при нем хранительницы мудрости и Айз Седай чаще предпочитали делать то, что Перрин говорит, а не наоборот.
Несомненно – как ветер или небо, – Перрин стал королём. Не таким как Ранд – королём для своих людей, живущим среди них. Ранду такой путь не подходил. Перрин мог оставаться человеком. Ранд ещё на некоторое время должен был быть чем‑то большим. Символом, силой, на которую каждый мог положиться.
Это ужасно утомляло. Не только физически, усталость была глубже. Быть тем, в ком нуждались люди, изнуряло, подтачивало его так же, как река – гору. В итоге река всегда побеждала.
– Я поддержу тебя, Ранд, – сказал Перрин. – Но мне надо, чтобы ты пообещал, что не позволишь начаться борьбе. Я не стану сражаться с Илэйн. Ещё хуже будет выступить против Айз Седай. Мы не можем позволить себе ссор.
– Сражения не будет.
– Пообещай мне, – лицо Перрина стало настолько твёрдым, что, казалось, об него можно было сломать камень. – Дай мне слово, Ранд.
– Обещаю, друг мой. На Последнюю битву я поведу вас объединившимися.
– Так и сделай. – Перрин вошёл в лагерь, кивая часовым. Оба двуреченцы – Рид Солен и Керт Вагонер. Они поприветствовали Перрин, затем перевели взгляд на Ранда и несколько неловко поклонились.
Рид и Керт. Он был знаком с ними обоими – Свет, он смотрел с почтением на них, когда был ребёнком, – но Ранд уже привык к людям, которых он знал и которые относились к нему как к чужаку.
– Милорд Дракон, – сказал Керт. – Неужто мы…в смысле… – Он сглотнул и посмотрел на небо, на тучи, которые кажется сползались к ним, несмотря на присутствие Ранда. – Скверно выглядит, да?
– Бури часто бывают скверными, Керт, – ответил Ранд. – Но двуреченцы переживут их. Снова, как и прежде.
– Но… – опять начал Керт. – Это плохо выглядит. Испепели меня Свет, так оно и есть.
– Будет так, как сплетёт Колесо, – произнёс Ранд, глядя на север. – Мир, Керт, Рид, – тихо сказал он. – Почти все Пророчества исполнились. Этот день был предсказан, и испытания для нас известны. Мы не встретим их неподготовленными.
Ранд не обещал, что они победят или выживут, но оба мужчины выпрямились и закивали с улыбкой. Людям нравилось знать, что существует план. Весть о том, что есть кто‑то, кто всем управляет, была лучшей поддержкой, какую Ранд им мог предложить.
– Хватит докучать Лорду Дракону со своими вопросами, – сказал Перрин. – Убедитесь, что этот пост хорошо охраняется – и никакого сна, Керт, и никакой игры в кости.
Оба снова отдали честь, когда Перрин и Ранд прошли в лагерь. Он был приветливей, чем все остальные, расположенные на поле. Походные костры казались чуть ярче, смех немного громче. Так, словно каким‑то образом народ Двуречья принёс с собой дом.
– Ты отлично ими руководишь, – тихо сказал Ранд, быстро идущий позади Перрина, который кивал сидевшим снаружи.
– Им не должны быть нужны мои указания, что делать, вот и всё. – Однако, когда в лагерь прибежал посыльный, Перрин сразу же вернулся к своим обязанностям. Он назвал худого парня по имени, и заметив, что у того от страха перед Рандом кровь прилила к лицу и задрожали ноги, отвёл его в сторону, где тихо, но твёрдо расспросил мальчишку.
Перрин отослал парня на поиски леди Фэйли, после чего вернулся.
– Мне вновь надо поговорить с Рандом.
– Ты с ним и говоришь…
– Мне нужен настоящий Ранд, а не человек, который научился говорить как Айз Седай.
Ранд вздохнул.
– Это действительно я, Перрин, – возразил он. – Я стал самим собой так, как не был целую вечность.
– Ну, ладно, мне не нравится разговаривать с тобой, когда ты скрываешь свои чувства.
Проходившая мимо группа двуреченцев отсалютовала им. Ранд внезапно почувствовал укол холодного одиночества при виде этих людей, понимая, что он больше никогда не станет одним из них. Это было самое сложное с двуреченцами. Но ради Перрина он позволил себе немного расслабиться.
– Так в чём дело? – спросил он. – Что сказал посланник?
– Ты был прав, что забеспокоился, – ответил Перрин. – Ранд, Кеймлин пал. Кишит троллоками.
Лицо Ранда окаменело.
– Ты не удивился, – сказал Перрин. – Ты взволнован, но не удивлён.
– Нет, – признал Ранд. – Я предполагал, что они ударят на юге – слышал о тамошних троллоковых шпионах, и я почти уверен, что это дело рук Демандреда. Без армии ему всегда было неуютно. Но Кеймлин…да, умный ход. Как я говорил, они попытаются отвлечь нас. Если им удастся разделить Андор и оттянуть её силы, мой союз станет весьма шатким.
Перрин посмотрел в сторону лагеря Илэйн, разбитого рядом с лагерем Эгвейн.
– Но разве для тебя не будет удобней, если Илэйн уйдёт? В этом противостоянии она на другой стороне.
– Нет другой стороны, Перрин. Есть только одна, с разногласиями относительно того, что делать дальше. Если Илэйн не будет частью встречи, это подорвёт всё, чего я пытаюсь достигнуть. Она, вероятно, самая могущественная из правителей.
Разумеется, Ранд мог чувствовать её через узы. Всплеск тревоги от неё дал знать, что и она получила это сообщение. Должен ли он пойти к ней? Наверно, ему стоило послать Мин. Она уже встала и двигалась прочь от палатки, где он её оставил. И…
Он моргнул. Авиенда. Она была здесь, на поле Меррилор. Но ведь её тут не было пару минут назад? Перрин перевёл взгляд на него, но Ранд и не подумал стереть с лица удивление.
– Мы не можем позволить Илэйн уйти, – сказал Ранд.
– Даже ради защиты своей родины? – недоверчиво переспросил Перрин.
– Если троллоки уже взяли Кеймлин, Илэйн ничего значимого не сделает. Её силы сосредоточатся на эвакуации. Илэйн не обязательно быть там, но она должна присутствовать здесь. Завтра утром.
Как ему убедиться, что она останется? Илэйн, как и все женщины, плохо реагировала тогда, когда ей говорили, что делать, но если он намекнёт…
– Ранд, – сказал Перрин, – что если мы пошлём Аша'манов? Всех? Мы могли бы сразиться за Кеймлин.
– Нет, – ответил Ранд, хотя слова ранили его. – Перрин, если город действительно захвачен – а я отправлю людей, чтобы убедиться, – значит, он потерян. Слишком много сил уйдёт на то, чтобы отбить назад эти стены, по крайней мере сейчас. Мы не можем допустить, чтобы коалиция распалась прежде, чем у меня будет шанс сплотить всех. Нас спасёт единство. Если все побегут тушить пожары у себя дома, тогда мы проиграем. Вот ради чего была эта атака.
– Полагаю, это возможно… – сказал Перрин, касаясь пальцами молота.
– Нападение должно было расстроить Илэйн, настроить её на активные действия, – размышлял Ранд, рассматривая десяток различных линий поведения. – Вероятно, так она скорей согласится с моим планом. Было бы неплохо.
Перрин нахмурился.
«Как быстро я научился использовать других.» Он научился смеяться. Научился принимать свою судьбу и встречать её с улыбкой. Он научился жить в мире с тем, кем он был и что сделал.
Это знание не удерживало от использования данных ему инструментов. Он нуждался в них всех. Разница была в том, что теперь он видел в них людей, а не просто средства для достижения цели. Так он себе говорил.
– Всё же я считаю, мы должны сделать что‑нибудь, чтобы помочь Андору, – сказал Перрин, почёсывая бороду. – Как думаешь они туда пробрались?
– Через Пути, – рассеяно ответил Ранд.
Перрин хмыкнул.
– Ну, ты упоминал, что троллоки не способны пользоваться переходными вратами. Могли они как‑то это исправить?
– Во имя Света, надеюсь, что нет, – сказал Ранд. – Единственными Отродьями, которые спокойно проходили через врата, были голамы, а Агинор не был так глуп, чтобы сделать больше нескольких штук. Нет, я поставлю всю удачу Мэта на то, что это кеймлинские Пути. Я думал, она держала их под охраной!
– Если дело в кеймлинских Путях, кое‑что можно предпринять, – произнёс Перрин. – Нельзя позволить троллокам буйствовать в Андоре; если они покинут Кеймлин, то окажутся у нас за спиной, а это катастрофа. Но если они соберутся в одном месте, мы сумеем остановить их вторжение, напав на них там.
Ранд усмехнулся.
– Что тут весёлого?
– У меня по крайней мере есть оправдание, почему я знаю и понимаю такие вещи, которые должны быть недоступны паре юнцов из Двуречья.
Перрин фыркнул.
– Иди и прыгни в Винный ручей. Ты действительно думаешь, что это Демандред?
– Именно это он и попытался бы сделать. Раздели своих врагов, а затем раздави их по одному за раз. Одна из старейших стратегий в военном искусстве.
Демандред сам обнаружил её в старых записях. Они ничего не знали о войне, когда каверна была впервые открыта. О, они считали, что всё поняли, но это были знания учёного, закопавшегося в древние пыльные книги.
На фоне всех обратившихся к Тени предательство Демандреда казалось наиболее прискорбным. Человек, который мог бы стать героем. Который должен был стать героем.
«И в этом тоже есть моя вина, – подумал Ранд. – Если бы я чаще предлагал руку, а не насмешку, если бы чаще поздравлял с победами, а не соперничал. Если бы я был таким человеком, которым теперь стал…»
Уже не важно. Он должен связаться с Илэйн. Лучше всего направить помощь для эвакуации города, Аша'манов и верных Айз Седай, чтобы те сделали врата и освободили как можно больше людей – и убедились, что троллоки пока остаются в Кеймлине.
– Хорошо, думаю, эти твои воспоминания хоть на что‑то сгодятся, – сказал Перрин.
– Хочешь знать, что у меня упорно крутится в голове, Перрин? – еле слышно спросил Ранд. – Что заставляет дрожать как от ледяного дыхания Тени? Порча, которая свела меня с ума и подарила воспоминания о прошлой жизни. Они пришли как шёпот Льюса Тэрина. Но безумие в том, что они дали мне необходимую для победы подсказку. Видишь? Если я одержу победу, то именно порча станет причиной поражения Тёмного.
Перрин тихо присвистнул.
«Искупление, – подумал Ранд. – Когда я пытался сделать это в прошлый раз, моё безумие погубило нас.»
«В этот раз оно нас спасёт.»
– Иди к жене, Перрин – сказал Ранд, взглянув на небо. – Это последняя ночь, хоть немного напоминающая мир, которая у тебя будет до самого конца. Я разузнаю, насколько плохи дела в Андоре. – Он снова перевёл взгляд на друга. – И не забуду своего обещания. Прежде всего должно быть единство. В прошлый раз я потерпел неудачу, потому что пренебрёг им.
Перрин кивнул, затем положил руку Ранду на плечо.
– Да пребудет с тобой Свет.
– И с тобой, мой друг.
Глава 2
Выбор Айя.
Певара изо всех сил пыталась не выдать своего ужаса. Знай эти Аша'маны её получше, они бы догадались, что сидеть спокойно и молчать – не в ее характере. И лишь в таких вот ситуациях она обращалась к простейшему упражнению Айз Седай по восстановлению душевного равновесия.
Она заставила себя подняться. Канлер и Эмарин отошли проверить двуреченских парней и убедиться, что те передвигаются по территории парами. Певара и Андрол снова остались одни. Он спокойно чинил свои кожаные ремни, пока снаружи продолжал идти дождь. Андрол использовал сразу две иглы, чтобы делать стежки, продевая их в отверстия с обеих сторон. Мужчина обладал сосредоточенностью искуснейшего мастера.
Певара подошла, заставив его резко поднять взгляд, когда она оказалась рядом. Певара подавила улыбку. По ней нельзя было этого сказать, но при необходимости она могла двигаться бесшумно. Певара посмотрела в окно. Дождь усилился, сплошным потоком хлеща по стеклу.
– После стольких недель, когда казалось, что буря может разразиться в любой момент, она наконец пришла.
– Те тучи в конце концов разойдутся, – сказал Андрол.
– Дождь кажется неестественным, – заметила она, сцепив руки за спиной. Певара чувствовала холод через стекло. – Он не меняется – не ослабевает и нарастает, – всё такой же постоянный поток. Множество молний, но очень мало грома.
– Думаешь, это ‘то самое’? – спросил Андрол. Ему не надо было уточнять, что 'то самое’ значит. Ранее на этой неделе обычные люди в Башне – не Аша'маны, – начали вспыхивать пламенем. Просто…оказывались объяты огнём…необъяснимым образом. Они потеряли около сорока человек. Многие до сих пор продолжали обвинять ненормальных Аша'манов, хотя мужчины клялись, что никто поблизости не направлял.
Она покачала головой, наблюдая за группой устало тащившихся по грязной улице людей. Певара была одной из тех, кто первыми назвал смерти работой сошедших с ума Аша'манов. Теперь она признала, что эти случаи и прочие странности – нечто намного худшее. Мир распадался. Она должна была быть сильной.
Певара сама разработала план, чтобы убедить женщин связать этих мужчин, хоть и предложила его Тарна. Нельзя позволить им узнать, сколько тревоги вызывало то, что она оказалась здесь в ловушке, напуганная врагами, способными обратить человека к Тени. А её единственными союзниками остались мужчины, которых всего несколько месяцев назад она бы усердно преследовала и усмиряла без малейшего сожаления.
Она присела на стул, на котором ранее сидел Эмарин.
– Я хотела бы обсудить…план, который ты разрабатываешь.
– Не уверен, что я до сих пор придумал хоть что‑нибудь, Айз Седай.
– Я могла бы внести несколько предложений.
– Не отказался бы их услышать, – сказал Андрол, сузив глаза
– Что не так? – спросила Певара.
– Те люди снаружи. Я не узнаю их. И…
Она оглянулась и посмотрела в окно. Единственный свет исходил от зданий, сиявших дождливой ночью редкими красно‑оранжевыми огнями. Прохожие всё ещё медленно двигались по улице, пропадая в темноте и появляясь в свете окон.
– Их одежда не намокла, – прошептал Андрол.
Певару пробрал озноб, когда она поняла, что тот прав. Человек, шедший впереди, носил широкополую, низко надвинутую шляпу, но она не мешала дождю и потокам воды. Ливень не тронул его деревенскую одежду, и ветер не колыхал платье женщины рядом с ним. Теперь Певара увидела, что один из молодых людей держал руку за спиной так, словно тянул за поводья навьюченный скот, но там не было никаких животных.
Певара и Андрол молча наблюдали, пока фигуры не ушли в ночь настолько далеко, что их нельзя было разглядеть. Видения мёртвых становились всё более и более частыми.
– Ты…говорила, что есть предложения? – голос у Андрола дрогнул.
– Я…да. – Певара оторвала взгляд от окна. – Таим до сих пор был сосредоточен на Айз Седай. Все мои сёстры уже обращены. Я последняя.
– Ты предлагаешь себя в качестве приманки!
– Они придут за мной, – сказала она. – Это вопрос времени.
Андрол дотронулся до кожаного ремня, выглядя удовлетворённым.
– Мы должны вытащить тебя отсюда!
– Вот как? – спросила она, подняв бровь. – Меня повысили до уровня девицы, нуждающейся в спасении? Очень храбро с твоей стороны.
Он покраснел.
– Сарказм? От Айз Седай? Вот уж не подумал бы, что услышу его.
Певара рассмеялась.
– Ох, Андрол. Ты действительно ничего о нас не знаешь, да?
– Честно? Нет. Я избегал подобных тебе большую часть своей жизни.
– Ну, учитывая твои…врожденные способности, возможно, это было мудро.
– Раньше я не мог направлять.
– Но подозревал. Ты пришёл сюда, чтобы научиться.
– Мне было интересно – ответил он. – Нечто, чего прежде я не пробовал.
«Интересно, – подумала Певара, – это ли движет тобой, кожевник? Из‑за этого ветер гонит тебя с места на место?»
– Подозреваю, – произнесла она, – что ты раньше никогда не пробовал прыгать с утёса. Тот факт, что ты чего‑то ещё не делал, обычно не должен становиться причиной это попробовать.
– Вообще‑то я прыгал с утёса. С нескольких.
Она вопросительно подняла бровь.
– Морской народ так делает, – пояснил он, – прыгает в океан. Чем ты храбрее, тем более высокую скалу выбираешь. И ты опять сменила тему разговора, Певара Седай. В этом тебе нет равных. (
– Спасибо.
– Я же предложил, – сказал Андрол, подняв палец, – помочь тебе выбраться отсюда потому, что это не твоя битва. Потому, что ты не должна здесь погибнуть.
– Уверен, что это вовсе не потому, что ты хочешь поскорей отослать Айз Седай, не дав вмешаться в ваши дела?
– Я пришёл к ‘тебе’ за помощью, – произнёс Андрол. – Я не хочу от тебя избавляться. Я бы охотно тебя использовал. Однако если ты тут погибнешь, то из‑за сражения, к которому не имеешь отношения. Это не честно.
– Позволь объяснить тебе кое‑что, Аша'ман, – сказала Певара, откинувшись на спинку стула. – Это ‘моя’ битва. Захват Чёрной Башни Тенью приведёт к множеству ужасных последствий для Последней битвы. Я приняла на себя ответственность за тебя и твоих людей. Так просто я не отступлю.
– Ты…взяла на себя ‘ответственность’ за нас? В смысле?
«Ох. Возможно, я не должна была этим делиться.» Тем не менее, если они собираются стать союзниками, ему, наверно, надо узнать.
– Чёрной Башне необходим руководитель, – объяснила она.
– Значит вот в этом цель связывания нас узами? – спросил Андрол. – Так нас можно…загнать в загон…как жеребцов, чтобы там объезжать?