Опозоренная Луиза де Лавальер бросилась к ногам владыки. К вечеру того же дня вышел указ короля изолировать нахального поэта. Лучшие силы полиции во главе с Дегре бросились на поиски проклятого памфлетиста, и на этот раз никто не сомневался, что Клод ле Пти будет пойман и повешен.
Однажды вечером Анжелика была уже в ночной рубашке, Жавотта ушла к себе, а дети спали. Вдруг ей показалось, что к двери кто‑то подбежал. Был холодный снежный декабрь. В дверь постучали, удивленная Анжелика подошла к двери.
– Кто там? – спросила она.
– Открой скорее, красотка, я погиб. За мной гонятся полицейский и собака,
– ответили за дверью, и этот голос показался Анжелике знакомым.
Поразмыслив, она отворила. Взлохмаченный памфлетист пулей влетел в коридор, а за ним – черная рычащая масса. Это была Сорбонна.
– Стоять, Сорбонна, – сказала Анжелика по‑немецки, так как Дегре всегда отдавал собаке приказания на этом языке. Сорбонна остановилась, в зубах у нее был кусок материи от штанов насмерть перепуганного поэта.
– Ой‑ой, она загрызла меня, я умер.
– Нет, пока что вы живы.
Анжелика силой затащила его в комнату, пока Сорбонна трепала в коридоре то, что некогда было куском штанов перепуганного памфлетиста. Потом она вышла в коридор, взяла собаку за ошейник. Так как дверь была открыта, Анжелика увидела приближающегося полицейского. Это был никто иной, как Франсуа Дегре.
– Не ищете ли вы свою собаку господин полицейский?
Дегре остановился возле двери и отвесил ей поклон.
– Нет, мадам, я ищу памфлетиста.
– Да? А я тут закрывала дверь и увидела Сорбонну. Я дала ей немного мяса.
– Спасибо, мадам.
– Я думала, что вы не знаете, где я живу.
– Нет, мадам, я давно уже знаю, кто живет в этом доме. Вы теперь называетесь мадам Марен, у вас два сына – Флоримон и Кантор.
|
|
– О, святая Мария, от вас ничего нельзя скрыть, господин полицейский.
– Я думаю, что мой визит доставил вам удовольствие, мадам. Последний раз мы с вами расстались… Помните?
Да. Анжелика помнила предместье Сен‑Жермен.
– Что вы хотите этим сказать?
– В ту ночь тоже шел снег.
– Это было так давно.
– Да, мадам. Я продал должность адвоката и купил должность капитана‑эксперта при королевской полиции.
– А что же вы делаете в такой час здесь, господин полицейский?
– Я преследую так называемого Клода ле Пти. Он был почти в моих руках, и Сорбонна взяла след, но потом он пропал, как будто провалился сквозь землю. А вы его случайно не видели, мадам?
– О, что вы, господин Дегре! Я не имею дел с поэтами и памфлетистами, – Анжелика засмеялась.
– А почему вы не приглашаете меня в дом, мадам?
– Вы знаете, Дегре, я бы с удовольствием, но я так бедно живу, да и поздно уже… – Чтобы как‑то скрыть замешательство, она наклонилась к собаке.
Подул ветер, снежинки залетали в открытую дверь. Дегре поднял воротник пальто.
– Ну что ж, мадам, если вы меня не приглашаете, тогда прощайте. Спокойной ночи. Сорбонна, за мной, – и они скрылись в снежной мгле.
Стуча зубами от холода, Анжелика закрыла дверь на три задвижки. Дрожа всем телом, она вошла в комнату. Клод ле Пти сидел около камина, едва дыша от всего пережитого. Анжелика подошла к нему.
– Так это вы памфлетист, чумазый господин? Поэт улыбнулся. – Чумазый – да, поэт – может быть.
– Это вы написали эпиграмму на любовницу короля?
|
|
– Да, я.
– А вы не могли бы оставить их в покое? Поведение его величества, конечно, оставляет желать лучшего, но он – король, и мы все в его власти, не так ли? – Анжелика прошла по комнате и села с другой стороны камина. Клод ле Пти посмотрел на нее горящими глазами. Анжелика видела, как в этих искренних глазах загорается любовь мужчины.
– Ваша игра не доведет вас до добра, господин поэт. А ведь вы мне казались таким добрым и веселым.
– Да, я добр с феями, спящими в шаланде с сеном, но я жесток с принцами.
Анжелика вздрогнула, она никак не могла согреться.
– Теперь вы можете уйти, путь свободен, полицейского нет.
– Как, ты меня гонишь? Ты хочешь, чтобы эта проклятая собака разорвала меня на куски, а полицейский надел наручники? Они всегда преследуют меня, эти два дьявола: полицейский и собака.
Поэт протянул к ней руки.
– Иди ко мне, я вижу, как ты дрожишь. Сейчас твои глаза жестоки, а тогда в шаланде…
Против воли Анжелика, завороженная его глазами, подошла. Не мешкая, он обнял ее за талию.
– Ты вся дрожишь, Анжелика!
Собака, полицейский, поэт… Сколько событий! О проклятое чрево Парижа!
– Я давно слышал про «маркизу» и знал, что ты в банде Каламбредена.
– А ты знаешь, кем я была до банды Каламбредена?
– Нет, Анжелика, меня это не интересует. Полицейский и я – мы не похожи.
– Почему? – шепотом спросила Анжелика.
– Я не умею убивать, а умею делать людям только добро. Тут у тебя уютно, я не часто бываю в таких кварталах. А на улице идет снег и чертовски холодно. Я чувствую, что ты в одной ночной рубашке. Нет, нет, ничего не говори, молчи.
|
|
Анжелика смотрела на блики пламени. Мысли начали путаться. Поэт говорил, красиво и приятно, его рука опустилась и теперь ласкала ее.
После он встал и вышел на улицу.
А время шло…
«Скоро весна», – радостно думала Анжелика.
Она была вся в заботах о своих подрастающих сыновьях.
Глава 24
Клод ле Пти правильно поступал, уходя пораньше из теплой постели Анжелики. Последнее время рано утром, как только забрезжит рассвет, черная масса появлялась за решетчатыми окнами комнаты.
– А вы не могли прийти еще раньше? – с иронией говорила Анжелика.
Это был, конечно, полицейский Дегре.
– Я пришел не к вам, мадам, хотя не отказался бы поваляться в вашей теплой постели. Я ищу памфлетиста.
– Здесь, у меня? Да вы с ума сошли, господин полицейский!
– Как знать, мадам, как знать?!
Анжелика быстро одевалась, чтобы поспеть на работу в таверну «Красная маска». Обычно по утрам между ней и Дегре происходило нечто вроде обмена любезностями. Анжелика выходила из дома, и Дегре провожал ее по заснеженным парижским улицам. Верная Сорбонна весело бежала вперед, помахивая хвостом. Это напоминало Анжелике время, когда несколько лет тому назад они также шли бок о бок с Дегре перед тем несправедливым процессом, отнявшим у нее все мужа, состояние, свободу. Теперь судьба свела их снова. Анжелике не было стыдно, что Дегре видел, как она трудится в таверне «Красная маска» служанкой, ибо знала, что он не осудит ее. Он все понимал, этот полицейский.
Анжелике хотелось забыть то время, которое она провела в башне Несль, в банде Каламбредена, она до сих пор не знала, где он может быть.
«Он успел убежать в деревню», – думала она. А может, он сейчас возглавляет другую банду? Анжелика чувствовала, что больше не увидит Никола. Анжелика уверовала в то, что Дегре не сделает ей ничего плохого.
Было видно, что за последнее время полицейский ощутимо поправил свои финансовые дела. Он стал хорошо одеваться, курить дорогой табак.
И в этот раз, как всегда, подойдя к таверне, Дегре, сделав ей реверанс, удалился по своим делам, а Анжелика, оставшись одна, остановилась перед вывеской таверны, которую нарисовал ее родной брат Гонтран. На вывеске была изображена женщина в мантии и красной маске. Из близлежащей таверны вышел продавец вина с большим кувшином на голове.
– Попробуйте моего вина! – заголосил он.
Постепенно жизнь начала заполнять улицы проснувшегося города, вдали слышался утренний перезвон колоколов.
Периодически приходил Одиже, который еще надеялся сосватать Анжелику.
– Не забудьте про шоколад, – говорил он, улыбаясь.
– Вы никогда не получите своего патента на изготовление шоколада, – парировала Анжелика.
– Да почему же, мадам?
– Потому что вы опираетесь на де Гиша, а он сам хочет погреть на этом руки. Знайте, что все они злы и алчны, эти знатные сеньоры.
– Но, насколько мне известно, патент Давида тоже не утвердили.
– Да! – вспыхивала Анжелика. – Эти проклятые волокитчики хотят на лапу, а я не имею денег, чтобы заткнуть им глотки. Они мне намекают, чтобы я переспала с одним из этих, из комиссии по патентам. Но мне все они противны, эти потные жирные каплуны.
Анжелика не замечала, что когда злилась, то переходила на воровской жаргон. От таких слов благородный Одиже краснел и бледнел, уходя ни с чем. И так повторялось много раз.
Анжелика знала, что Одиже начал строить зеркальный зал на улице Сен‑Оноре. Это был просторный зал с позолоченными панелями, хотя до получения патента на изготовление шоколада было еще далеко.
«Вообще‑то он с головой, этот Одиже, – думала Анжелика, сидя за работой в таверне „Красная маска“. – Наверняка это будет иметь успех».
– Я думаю, что такое красивое убранство зала привлечет ко мне богатую клиентуру, – объяснял Одиже внимательно слушающей Анжелике. – Когда выпускаешь новую продукцию, нужно обновить и то место, где хочешь продавать эту продукцию.
Но все эти приготовления были ничто по сравнению с трудностями приобретения патента на шоколад.
– Ну ничего, скоро кончится зима, и весна обязательно принесет что‑нибудь новое. Я все равно добьюсь подтверждения на патент Давида и буду выпускать шоколад всем назло!
Так рассуждала Анжелика в то утро, сидя за прилавком в ожидании ранних клиентов. Она не могла знать, что скоро новое несчастье войдет в ее дом, растревожив и так истерзанную душу.
На улице шел снег, было тихо.
Вдруг в дверь постучали, это были первые клиенты. Отбросив все мысли, Анжелика пошла открывать дверь таверны.
Глава 25
Отложив в сторону перо, Анжелика с удовольствием посмотрела на свою работу. В этот вечер она занималась подсчетами расходов и доходов таверны. Вообще, дела шли хорошо, выручка росла с каждым днем.
Несколько часов назад она пришла из таверны «Красная маска», чтобы заняться подсчетами. Перед тем как уйти, она заметила, что в таверну вошла группа богато одетых людей. Все они были в черных масках, что говорило об их высоком положении в обществе. Они не хотели быть узнанными простыми горожанами. По этикету, приближенные короля не могли посещать таверны, притоны и всякие бордели, но придворные пренебрегали правилами, чтобы погулять в свое удовольствие.
Анжелика уже привыкла к таким визитам, так как ее заведение пользовалось хорошей репутацией. Оставив господ на попечение хозяина и служанок, Анжелика поспешила уйти домой, чтобы заняться подсчетами. Ведь в основном она была хозяйкой таверны и все дела лежали на ее плечах.
1664 год подходил к концу. Прошло три года с тех пор, как Анжелика поселилась у хозяина таверны «Храбрый петух». И то, что случилось за это время, превзошло все ожидания. Теперь старая таверна «Храбрый петух», переименованная в таверну «Красная маска», расцвела. С приходом Анжелики господин Бурже преобразился. Он перестал пить и все время слушался ее советов. И так постепенно Анжелика стала хозяйкой заведения, а потому забирала себе большую часть доходов. Но и того, что она давала хозяину, вполне хватало ему, чтобы обеспечить приближающуюся, как рок, старость. Господин Бурже жил. припеваючи в своей собственной таверне под крылышком Анжелики. Кабатчик часто называл Анжелику «дочь моя», и завсегдатаи таверны считали, что так оно и есть. Папаша Бурже, выпив рюмку‑другую, гордо говорил соседям, что свое заведение он оформил на «дочь», то есть на Анжелику. За это законный наследник таверны, племянник Давид, ненавидел Анжелику.
За прошедшие три года Давид стал красивым юношей и не терял надежды сделать Анжелику своей любовницей, которая, в свою очередь, признавалась себе, что некоторые взгляды подростка смущают ее, но продолжала относиться к нему, как к младшему брату. Невинные шутки, которыми они обменивались на кухне, были не лишены тонких намеков с его стороны и женского кокетства со стороны Анжелики. Иногда они заканчивались мимолетным поцелуем.
«Если так будет продолжаться дальше, – думала Анжелика, – то однажды я уступлю этой молодой страсти и юному сердцу». К тому же Давид был нужен ей для будущих предприятий.
Другим поклонником Анжелики по‑прежнему оставался Одиже. И с тем, и с другим нужно было поддерживать хорошие отношения, хотя это были два разных человека по уму и по возрасту.
Посыпав песком отчет, на котором она только что сделала кое‑какие поправки, Анжелика сладко зевнула.
Вот и я оказалась меж двух огней, – сказала она себе – Давид и Одиже. Давид или Одиже?»
Вошедшая Жавотта прервала ее мысли. Обычно перед сном она раздевала и причесывала волосы мадам.
– Мне кажется, что кто‑то скребется в дверь, – заметила Анжелика, зевая.
– Это вам показалось, мадам.
Но через некоторое время звук повторился. Анжелика подошла к двери и прислушалась, но звук исходил от маленького окошка, расположенного рядом с крыльцом. Анжелика открыла дверцу ставня и громко вскрикнула, так как через решетку к ней протянулась маленькая черная лапка.
– А, это ты, Пикколло. Ах ты шалунья! – сказала она, открывая все задвижки входной двери. Как только дверь открылась, обезьянка бросилась к Анжелике на руки и прижалась к ней, спрятав голову в оборках платья.
– Что произошло? – растерянно спросила Анжелика, поворачиваясь к Жавотте.
– Она никогда не приходила домой одна. Посмотри, Жавотта, кажется, она порвала свою цепочку.
Они заперли дверь и вошли в комнату. Анжелика бережно посадила на стол свою любимицу.
– О‑ля‑ля! – воскликнула Жавотта, указывая на Пикколло. – Посмотрите, мадам, она, наверное, упала в вино.
– Нет, это не вино, Жавотта, ее шерсть слиплась и, кажется, бурого цвета. Нет, это не вино. Скорее всего, это кровь.
– Боже мой, мадам, ее кафтан насквозь пропитан кровью!
– Что с тобой произошло, друг мой? – тихо спросила Анжелика у обезьянки.
Пикколло смотрела на нее испуганными глазами. Вдруг она отпрыгнула назад, схватила маленькую коробочку и начала важно ходить по столу, держа коробочку перед собой!
– Ах проказница! – весело воскликнула Жавотта. – Она же изображает Дино с корзинкой. Как она похожа на Дино, правда, мадам?
Но Пикколло, сделав несколько кругов, казалось, была чем‑то взволнована. Она остановилась, оглянулась вокруг и начала строить гримасы, как будто от нестерпимой боли. Наклонившись вправо и влево, она вдруг начала драться сама с собой: бросив коробочку на стол, стала пинаться ножками, потом, схватившись за живот, опрокинулась на спину, издавая дикие вопли.
– Что это с ней? – пробормотала удивленная Жавотта, – Может, она взбесилась, мадам?
Но Анжелика, внимательно следившая за действиями животного, быстро подошла к сундуку и надела свою мантию и маску.
– Я думаю, что с Дино случилось несчастье. Я должна идти в таверну.
– Я с вами, мадам.
– Пойдем, ты будешь держать свечу. Отдай Пикколло Барбе, пусть отмоет ее, высушит, даст молока.
Предчувствие чего‑то ужасного не покидало Анжелику. Она была уверена, что Пикколло пыталась рассказать об ужасной драме, разыгравшейся в таверне «Красная маска». Но то, что в действительности там произошло в тот вечер, превзошло все ее опасения.
Они еще не дошли до набережной, как едва не были сбиты с ног мальчишкой, несшимся, как угорелый, по направлению к дому. Это был никто иной, как Флико. Анжелика долго трясла его за плечи, но малыш не мог вымолвить ни слова. Наконец он пришел в себя.
– Я как раз бежал за тобой, хозяйка, – задыхаясь от волнения, пролепетал Флико. – Они… они убили Дино!
– Кто – они?
– Клиенты.
– Что случилось, объясни точнее.
Флико, сплюнув на землю, затараторил, как будто отвечал хорошо выученный урок:
– Дино был на улице со своей корзинкой. Он, как обычно, распевал песенки и торговал вафлями. Вдруг один из клиентов, сидящих в зале, наверное, какой‑то сеньор, весь в кружевах и в черной маске на лице, сказал: «Какой красивый голос. Позовите этого мальчишку». Когда вошел Дино, этот господин воскликнул: «Какой прелестный мальчик! Он еще прелестнее, когда поет песни!» Он обнял Дино, но тот вырвался из рук пьяного господина. Тогда пьяный вскочил и, вытащив шпагу, вонзил ее в живот ничего не подозревающего Дино. Дино упал, а подбежавший другой господин прикончил его. Там так много крови, она прямо ручьями вытекает из раны Дино.
– Что ты говоришь? Опомнись! – Анжелика трясла его за плечи. – А господин Бурже? Нет, ты сошел с ума! Это невозможно!
– Нет, Анжелика, это они сошли с ума, эти демоны в черных масках. Когда хозяин услышал, что Дино кричит, вырываясь из рук развратного сеньора, он вышел из кухни и сказал: «Господа! Остановитесь, оставьте в покое мальчишку!» Но дьяволы осыпали его градом ударов: «Ах ты, толстая бочка! Ты нам еще будешь указывать?!» – кричали они. Вдруг один воскликнул: «Я узнал его, это бывший хозяин „Храброго петуха“! Но ты не похож на петуха, старая бочка, я сделаю из тебя каплуна!» И, схватив большой нож, бросился на хозяина. Потом они окружили его, сорвали штаны и… кастрировали! Хозяин орал, как сумасшедший, а «дьяволы» продолжали пить, не обращая внимания на умирающего. Когда я побежал к вам, мадам, он уже не кричал, должно быть, уже умер. Давид хотел помешать им, но «дьяволы» ударили его по голове. Мы все, увидев такое, бросились врассыпную, а я побежал за вами, мадам.
Улица Вале де Мизер была освещена множеством фонарей. Был разгар карнавала, и все горожане веселились, заходя в трактиры и таверны, расположенные на всех углах. Повсюду слышались песни, звон бокалов, виднелись танцующие.
Подходя к таверне «Красная маска», Анжелика заметила, что возле входной двери творится что‑то невообразимое. Виднелись белые колпаки, какие‑то силуэты. Соседние кабатчики и прислуга, вооруженные кто чем, атаковали двери таверны.
– Мы не знаем, что делать, – сказал один из них подошедшей Анжелике. Эти «дьяволы» заблокировали дверь с той стороны. К тому же они вооружены, у них пистолеты, шпаги.
– Надо вызвать охрану! – воскликнула Анжелика.
– Давид бегал, – заметил кто‑то, – но это бесполезно.
Хозяин соседней таверны сказал вполголоса:
– Слуги «дьяволов» предупредили городскую охрану, встретив их на улице Тришери. Они сказали, что их хозяева, находящиеся в таверне «Красная маска», из королевской свиты, и охрана сразу же повернула назад, не желая нарываться на неприятности. Давид бегал в Шантль, но и там ему отказали, сказав, что он сам должен разбираться со своими клиентами.
В этот момент из таверны донеслись крики, звон разбитой посуды, пьяные песни. Казалось, сами дьяволы спустились с небес на свой праздник. У людей, находящихся близ таверны, волосы вставали дыбом от этих криков. В окна нельзя было ничего рассмотреть, так как стекла запотевали от дыхания внутри зала. Слышались выстрелы и звон разбитых бутылок.
– Они стреляют по бутылкам, – заметил кто‑то.
Внезапно Анжелика заметила Давида, он был бледен, как полотно, голова была перевязана, из‑под повязки сочилась кровь. Он подробнее рассказал Анжелике, как все произошло. Господа пришли уже выпившие, один из них перевернул тарелку с горячим супом на голову слуге, прислуживающему за столом. Потом они хотели поиздеваться над Сюзанной, но та вовремя убежала. Остальное вы знаете, мадам, Флико рассказал вам, что было потом.
– Ладно, пойдем. – Анжелика взяла за руку очумевшего от страха юношу. – Надо пойти посмотреть, что они там делают. Я пойду через дверь.
Двадцать рук протянулось к ней.
– Ты с ума сошла, – говорили Анжелике, – они убьют тебя. Это же настоящие «дьяволы».
– Может быть, можно спасти еще Дино и хозяина, – как заклятье твердила Анжелика. – Если мы не вмешаемся, они все сожгут и разобьют, – кричала она, вырываясь из рук людей, державших ее.
– Мы войдем, когда они уснут, – говорили соседи, пытаясь успокоить ее.
Наконец Анжелика вырвалась и, схватив за руку Давида, вбежала во двор таверны. Пройдя задним ходом, они оказались на кухне, дверь которой выходила в общий зал. Потихоньку приоткрыв ее, Анжелика заметила, что пол в зале был устлан черепками битой посуды, сорванными со столов скатертями, растоптанными цветочными горшками. Создавалось впечатление, что здесь бесновались демоны. Клиенты, проходя мимо столов, отфутболивали ногами все, что лежало на полу.
Анжелика теперь различала обрывки пьяных песен, слов, ругательств. Большинство из присутствующих стояли около камина. По их льстивым словам можно было подумать, что они всячески лебезят перед кем‑то. Под бликами огня черные маски клиентов светились мрачным огнем.
– Мадам, это «дьяволы», – тихо произнес Давид, дрожа всем телом.
Анжелика пыталась увидеть тела господина Бурже и Дино, но в зале было сумеречно… – Кто первый вонзил шпагу в Дино? – спросила Анжелика.
– Тот маленький сеньор, которого все окружили, – простонал поваренок.
Вдруг сеньор, на которого показал Давид, привстал и дрожащей рукой провел по парику, поправляя волосы.
– Господа, я пью за здоровье принца Астре.
– О, этот голос! – Анжелика едва не вскрикнула, она узнала бы этот голос среди сотен других, иногда он сопровождал ее в ночных кошмарах в башне Несль. Ей даже послышалось: «Сейчас вы умрете, мадам. Вы должны умереть».
Да, это был он. Дьявол во плоти человека. Всегда этот человек преследовал ее. Без сомнения, это был брат короля и его фаворит, шевалье де Лоррен, сопровождающий монсеньора повсюду. Теперь Анжелика знала этих «дьяволов», скрывающихся под масками от людей.
Вдруг один из присутствующих начал бросать стулья в камин, а другой схватил бутылку и швырнул ее в огонь. Это оказалась водка, яркое пламя, вырвавшись, лизнуло занавески на окнах, находящиеся по обе стороны от камина. Вся компания залилась зловещим смехом. Анжелика хотела броситься, чтобы остановить безумцев.
– Вы не пойдете, мадам! – отчаянно шептал Давид, крепко держа ее за талию. – Вы не пойдете, ведь они убьют вас!
Некоторое время они безмолвно боролись. Наконец Анжелике удалось оттолкнуть Давида и она влетела в зал. Появление женщины в длинной мантии и красной маске вначале обескуражило пьяных. Песни и болтовня стихли.
– О! Красная маска! – воскликнул кто‑то.
– Господа! – сказала Анжелика дрожащим от волнения голосом. – Разве вы не боитесь гнева короля?! Ведь он непременно узнает о ваших злодеяниях!
Анжелика знала, что только слово «король» может повлиять на этих «сильных мира сего». Быстро схватив ведро воды, она плеснула в камин, пламя зашипело и погасло.
Под столом лежало тело изуродованного хозяина, а с другой стороны лежал Дино с распоротым животом и белым как снег лицом ангела. Рядом была лужа крови, смешанная с рвотными массами и осколками бутылок. Ужас всего увиденного на миг парализовал Анжелику. Этого оказалось достаточно, чтобы «демоны» пришли в себя.
– Господа! Женщина, женщина!! Вот чего нам не хватало!
Кто‑то подбежал и ударил ее в лицо. Перед глазами у Анжелики все почернело, она потеряла сознание. Где‑то вдалеке она слышала ругань и пьяный смех. Ее положили на стол. Черные маски склонились над ней, как на дьявольской кухне. Руки и ноги Анжелики сжали чьи‑то сильные руки. Юбки полетели в разные стороны.
– Кто первый? – спросил все тот же голос. – Кто полюбит нищенку?
Ей было больно, но она была бессильна что‑либо сделать. Потом вдруг наступила тишина. Анжелика готова была подумать: не кошмарный ли это сон?
Все смотрели на пол, на какой‑то предмет, которого она не могла видеть со стола. Человек, набросившийся на нее, сполз на пол. Почувствовав, что ноги и руки свободны, Анжелика резко вскочила, опустив задранные юбки.
Какая‑то сказочная фея, взмахнув волшебной палочкой, превратила «дьяволов» в неповоротливых животных. Глазам Анжелики представилась странная картина. Брат короля лежал навзничь на полу в луже вина, а огромная собака, стоя на нем передними лапами, схватила его за горло.
Несомненно, это была Сорбонна. Вероятно, собака, проскочив незамеченной и сбив с ног брата короля, вонзила зубы в его горло.
– Уберите вашу собаку, – пролепетал кто‑то. – Где, где пистолет?!
– Не двигайтесь! – скомандовала Анжелика. – Если вы сделаете хоть одно движение, я прикажу собаке разорвать брата короля. – Ее ноги тряслись от напряжения, но голос был тверд. – Господа, не двигайтесь, иначе вы понесете ответственность за эту смерть перед королем!
Все стояли не шелохнувшись. Люди в черных масках были очень пьяны, чтобы понять, что произошло, но в их одурманенном вином мозгу крутилась лишь одна мысль – жизнь монсеньера висит на волоске!
Взяв нож в ящике стола, Анжелика подошла к одному из сеньоров, стоявшему ближе к ней. Увидя нож, последний отпрянул в сторону.
– Я не думаю вас убивать. Я хочу узнать, кто скрывается под этой маской.
Под маской оказался никто иной, как шевалье де Лоррен. Смотря на это благородное лицо, тронутое печатью разврата, Анжелика вспомнила ту ночь в Лувре, которую не забудет никогда, ночь, принесшую ей унижение и позор. Еле сдерживая гнев, она направилась к другим.
Страх за жизнь брата короля парализовал придворных. Они были вялы и отвратительны. Здесь были все сливки общества: Бриен, маркиз де Олонэ, красавец де Гиш. А его брат, еле ворочая языком, промямлил:
– Красная маска против черной, – и повалился на пол.
Под следующими масками оказались: Пегилен де Лозен, Фронтенак, Сан‑Тирли, также здесь был де Вард.
«Лучшие придворные его величества», – с отвращением подумала Анжелика.
Однако трое из этой компании были незнакомы ей. Один из них, голубоглазый красавец, на котором был великолепный парик и кружевной камзол, стоял около лестницы и чистил ногти. Казалось, все происходящее здесь было ему безразлично. Он был пьян меньше, чем другие. Когда Анжелика подошла к нему, он сам грациозно снял маску. Его голубые глаза выражали безразличие, губы скривила усмешка.
Помедлив несколько секунд, Анжелика подошла к Сорбонне, предполагая, что где‑то поблизости должен находиться Дегре.
– Убирайтесь! – крикнула она ошалевшим мужчинам. – Вы наделали много зла.
Придерживая маски, приятели покидали таверну, таща за собой брата короля и де Варда. На улице они должны были защищаться шпагами от столпившихся горожан, которые преследовали «дьяволов», пока их слуги, вооруженные до зубов, не разогнали разъяренную толпу.
Сорбонна нюхала кровь и рычала, раздувая ноздри, а подойдя к трупу Дино, жалобно заскулила.
Анжелика прижала Дино к груди, целуя его холодный лоб.
– Дино, Дино, – всхлипывала она, – мой славный ангелочек.
Вдруг снаружи раздались крики:
– Пожар! Пожар!
Пламя охватило всю таверну, едкий дым застилал зал.
Бережно неся Дино на руках, Анжелика выбежала из зала.
На улице было светло, как днем. Соседи пытались потушить пламя, охватившее старый деревянный дом. Снопы искр сыпались сверху на соседние крыши. Казалось, что «дьяволы» закончили свою тризну костром. Все бросились к Сене, организовав цепочку.
В последний момент Анжелика и Давид хотели вытащить тело господина Бурже, но сверху посыпались доски, чуть не задавив их.
Соседи хватали все, что можно было спасти от огня, и выбрасывали на улицу.
Тем временем на место происшествия приехали капуцины. Толпа радостно приветствовала монахов, в обязанность которых входило тушение пожаров в городе. Монахи привезли с собой насосы для подачи воды и лестницы. Быстро взобравшись на крыши соседних домов, они начали поливать водой почти сгоревшую таверну. Все боялись, что огонь перейдет на другие дома, стоявшие рядом, но, к счастью, погода была безветренная и пожар не распространился.
Вообще‑то, в Париже было много деревянных домов и два‑три раза в столетие случалось, что все выгорало дотла.
Через час все было кончено. На месте процветающей таверны «Красная маска» осталась куча золы и пепла, погребшие своего незадачливого хозяина. Огонь был усмирен.
Анжелика в отчаянии смотрела на руины своих надежд. Возле нее, понурив голову, стояла Сорбонна.
«Где Дегре? Я должна увидеть его, он мне посоветует, что надо делать», – подумала Анжелика и, наклонившись, взяла собаку за ошейник.
– Веди меня к своему хозяину, Сорбонна!
Недалеко от пожарища, в темном углу, Анжелика увидела широкополую шляпу полицейского.
– Добрый вечер, мадам, – сказал он спокойным голосом. – Ужасная ночь, не так ли?
– И вы не пришли?! Вы разве не слышали, как я кричала?
– Я не знал, что это были вы, мадам.
– Не все ли равно. Ведь кричала женщина!
– Но я же не могу бежать на помощь всем женщинам, которые кричат, – заметил Дегре, пустив клуб дыма. – К тому же, если бы я знал, что это вы, то непременно пришел бы вам на помощь.
– Сомневаюсь!
Дегре вздохнул.
– Я и так не раз рисковал из‑за вас головой и карьерой. Увы, в моей судьбе вы играете роковую роль, когда‑нибудь я погорю из‑за вас.
– Они хотели меня изнасиловать! – Голос Анжелики дрожал.
– Только это? Они могли сделать хуже.
– К счастью, Сорбонна выручила меня.
– Я всегда доверял этой собаке.
– Так это вы пустили ее?