Торговец, подбоченившись, смотрел на нее.
– Я знаю их, злодеек. Да, но что прикажешь делать с тобой?
Анжелика была выше этого толстяка, и его вид рассмешил ее, но сейчас ее судьба полностью зависела от решения этого человека.
– Почтенный господин Бурже, вы – хозяин, и я сделаю все, что вы прикажете. Если вышвырнете меня с детьми на улицу, то уйду. Но я не знаю, куда идти, а мои малыши умрут с голоду или замерзнут. Думаете, что ваша жена выгнала бы нас? Я останусь в комнате Барбы и не буду вас стеснять, так как у меня будут свои дрова и пища. Мы могли бы помочь вам управлять хозяйством: носить воду, колоть дрова. Я все умею делать, поверьте. Малыши останутся там, наверху.
Она так просила, что он не выдержал.
– Это почему? – возмутился он. – Дети должны находиться на кухне около очага. Спускай их быстро оттуда, или я рассержусь. – Он тяжело повернулся и поднялся в дом.
Как птица взлетела Анжелика в комнату Барбы, где в страхе перед будущим находились ее дети.
Дом господина Бурже был высоким, это строение напоминало башню, а внизу около него была таверна. Эта часть Парижа застраивалась еще в средние века, и старинный стиль архитектуры сохранил свою первозданную прелесть. На каждом этаже башни находилось по две комнаты, а крытые лестницы, казалось могут довести до неба.
На верхнем этаже Анжелика заметила Давида, племянника господина Бурже. Давид учился на повара, а после смерти отца приехал помогать дяде по хозяйству. Ему было 16 лет, и, увидев Анжелику, он почувствовал к ней симпатию. Анжелика не принимала всерьез его ухаживаний. Она шутила с ним, как с мальчиком. От этого Давид краснел и от смущения не мог вымолвить ни слова. И в этот раз Анжелика разыграла поваренка.
|
|
– Здравствуй, малыш.
– Я совсем не малыш, мне уже 16 лет, – гордо парировал Давид.
– О, извините меня, господин, я не думала, что могу обидеть вас. – Она потрепала его по щеке, на которой недавно появился юношеский пушок.
Поваренок покраснел до корней волос и забормотал что‑то себе под нос. У него были красивые черные глаза, выразительное худое лицо.
Вдруг Анжелика обратила внимание на его акцент. Ей показалось, что звук «р» звучит так же, как его произносят в родной Тулузе.
– Откуда ты родом? – спросила Анжелика, рассматривая его, словно диковинную игрушку.
– Я из Тулузы, – гордо произнес поваренок.
– Из Тулузы! – обрадовалась Анжелика.
Она спросила еще что‑то на тулузском наречии. Племянник господина Бурже покраснел от удовольствия.
– А вы из Тулузы? – возбужденно спросил он, от напряжения вытирая пот со лба.
На миг Анжелика почувствовала себя счастливой. Какой контраст – быть одной из знатных дам Тулузы, а сейчас, увидя простого поваренка, так обрадоваться. Поваренок напомнил ей запах цветов, чеснока и обильное солнце этого благодатного края.
– Какой красивый город, – задумчиво сказала Анжелика и, подумав, спросила:
– Почему ты приехал в этот затхлый Париж, где все продается и покупается?
Давид смутился.
– Сначала умер мой отец… – сказал он дрожащим голосом.
«Ох, сейчас расплачется», – подумала Анжелика.
– Отец всегда хотел, чтобы я жил в Париже, около дяди, господина Бурже. Он хотел, чтобы я научился делать лимонад, а потом организовал свое дело. Мой отец всю жизнь проработал бакалейщиком. – Поваренок всхлипнул. – И вот он умер. Погоревав, я приехал в Париж, но и здесь мне не повезло. Моя тетя, жена господина Бурже, скончалась от оспы. Мне никогда не везло.
|
|
– Ничего, – успокоила его растроганная Анжелика и ласково погладила по голове мальчика. – Удача придет, надо уметь взять ее.
Давид убежал. В мансарде Анжелика нашла Розину, которая следила за игрой Флоримона и Кантора. Дети весело играли, не обращая внимания на вошедшую Анжелику.
– Я не хочу, чтобы они просили милостыню, как дети парижского «дна», – решительно сказала она.
– А что же ты хочешь, чтобы они делали? – спросила удивленная Розина, привыкшая к жизни на «дне» Парижа.
– Я хочу, чтобы они работали и у них было будущее. Розина, помоги мне спустить детей на кухню. Барба присмотрит за ними.
Кухня, куда они перенесли малышей по приказу господина Бурже, была огромна. Посреди нее пылал камин, у стены стояли большие столы, на одном из которых работала Барба, одетая в белый передник, она готовила для клиентов различные блюда.
«Теперь мои дети будут по крайней мере сыты», – удовлетворенно подумала Анжелика. Она надела Флоримону длинную рубашку, и он бегал по просторной кухне. Что касается Кантора, то он все время дрыгал ножками, как бы освобождаясь от пеленок, в которые его запеленала добросовестная Барба.
– Барба, посмотри, какие у него сильные ножки! – воскликнула Анжелика.
– Это ваш наследник. – Глаза Барбы увлажнились, она украдкой смахнула слезу краем передника. – Как только у меня выдается свободная минутка, я играю с ним, – говорила она. – Кантор меня узнает и строит мне рожицы. Дай бог, чтобы он поправился, – вдруг запричитала она.
|
|
– Успокойся, милая Барба. – Анжелика обняла ее и расцеловала в пухлые щеки. – Я скажу Розине, чтобы она помогала тебе.
Устроив всех, Анжелика отправилась к Новому мосту. Цветочница не узнала ее, но когда Анжелика напомнила про букет, торговка воскликнула:
– Как же я тебя могу узнать? – мамаша Маржолен рассмеялась. – В тот раз у тебя были длинные волосы и не было башмаков, а сейчас есть башмаки и волосы острижены под мальчишку. Но я надеюсь, что твои золотые руки остались прежними. Иди, садись со мной, у меня много работы.
Анжелика присела под навес и принялась составлять букеты. Она очень боялась увидеть кого‑нибудь из банды Каламбредена, так как Новый мост был их территорией, тут они промышляли. Но, к счастью, в этот день Новый мост был спокоен. Редкие прохожие не обращали внимания на молодую женщину, составляющую букеты. Даже не слышно было фанфар Великого Матье, так как он временно перенес свою эстраду на ярмарку Сен‑Жермен. В это время он не жаловался на недостаток клиентов.
Мамаша Маржолен рассказывала своей соседке о драке на ярмарке Сен‑Жермен.
– …В этот раз полиция оказалась на высоте. Около ста бандитов и карманников было отправлено в тюрьму. Теперь каждый день на Гревской площади будут вешать. Ничего, так им и надо!
Анжелика, внимательно слушая, продолжала усердно работать. Торговки говорили о скором приеме в Лувре по случаю рождения наследника.
– Скоро у нас будет знатный ужин… – Мамаша Маржолен вытерла пот со лба.
– Каждый год наша корпорация цветочниц собирает всех хозяев цветочных магазинов. В том году мы собирались в одной таверне, но нас надули, вино было кислое, а закуска несвежая. Мы еще не решили, какую харчевню на этот раз выбрать для ужина.
– Я знаю одну харчевню, – воскликнула Анжелика, – там кормят хорошо и недорого. – Она дала адрес харчевни господина Бурже.
– А чем ты можешь это подтвердить? – недоверчиво спросила одна из цветочниц. – Где ты живешь? Мы тебя совсем не знаем.
– Я живу в таверне «Храбрый петух», – гордо сказала Анжелика.
– Недавно мой муж был там, в этой харчевне, и сказал, что там кормят отвратительно, – не унималась цветочница.
– Ваш муж, наверное, в тот вечер напился, как свинья, – парировала Анжелика. – Хозяин таверны недавно выписал из Тулузы знаменитого повара, который готовит блюда не хуже королевского. Поверьте мне, он знает в этом толк.
– Ну что же! – воскликнула мамаша Маржолен. – Раз ты так нахваливаешь харчевню, то я сегодня пойду с тобой и договорюсь насчет ужина.
– О нет, только не сегодня! – замахала руками испуганная Анжелика, зная, что таверну надо привести в порядок. – Сегодня с утра знаток тулузской кухни отправился за покупками. Он закупает продукты. Даже у нашего короля не было никогда за столом таких кушаний. К тому же в таверне есть маленькая обезьянка, она будет развлекать вас. Приходите завтра вечером, и вы попробуете ветчины, какой не ели никогда в жизни, а после договоримся насчет ужина.
– А что ты делаешь в харчевне? – спросила одна дородная цветочница.
– Я – родственница хозяина, – уклончиво ответила Анжелика и для уверенности добавила:
– Мой муж был мелким лавочником, но этой зимой умер от холеры и оставил меня в нищете, потому что мы истратили деньги на лекарства.
– Да, – вздохнула цветочница, – все хорошие люди умирают.
– Я приехала к господину Бурже, – продолжала Анжелика. – Он сжалился надо мной, и теперь я помогаю ему по хозяйству.
Они так разговорились, что забыли познакомиться.
– Меня зовут Анжелика, – весело сказала она, – завтра вечером мы вас ждем.
Придя домой, она даже испугалась, что так разрекламировала харчевню. По правде говоря, харчевня господина Бурже выглядела ужасно: все заросло паутиной, столы были грязные, окна закоптились.
Анжелика не знала, что будет, но каким‑то шестым чувством она догадывалась, что на сей раз ей будет сопутствовать удача. Она твердо решила порвать с воровским миром. Теперь ее дети будут честными людьми, получат образование, у них будет будущее. Может, когда‑нибудь она будет знатной дамой. Ну а пока надо работать, это будет борьба за существование. Анжелика была уверена, что вырвет из парижского чрева своих детей и они не будут больше никогда знать ни холода, ни голода.
В этот вечер она легла пораньше, чтобы завтра с рассветом взяться за работу – начать уборку и привести в божеский вид таверну, в которую должны прийти договариваться об ужине благородные цветочницы.
Глава 18
На следующее утро Анжелика встала с петухами. Разбудила Барбу, Розину, Флико, Дино и Давида.
– Вставайте, друзья! – весело воскликнула она, похлопывая по плечу племянника господина Бурже. – У нас сегодня будет тяжелый день. Сегодня вечером к нам в таверну придут представители корпорации цветочниц, чтобы договориться насчет ужина. Мы должны хоть как‑то подготовить таверну.
– Анжелика, – проворчал Флико, – почему мы всегда работаем, а этот лентяй Давид дрыхнет сколько хочет?
– Да, я должна вас предупредить, что теперь я не «маркиза», а вы не нищие. Сейчас мы родственники господина Бурже. Я уверена, что скоро мы с вами станем почтенными горожанами.
– Фу! – недовольно проворчал Дино, но Анжелика дала ему шлепок, который говорил о том, что новая жизнь для него началась.
Пока Дино недовольно почесывал место пониже спины, Анжелика внимательно осмотрела одежду своих подопечных. Бывшие узники «Двора чудес» были одеты бедно, так как мадам Суассон не особенно расщедрилась.
– Флико и Давид пойдут со мной на базар. Ты, Дино, будешь помогать Барбе.
Потянувшись, Дино вздохнул, новая работа была ему явно не по вкусу.
– Как хорошо было раньше, когда я был карманником, – уныло проворчал он.
– Ты хочешь вернуться к Великому Керзу? – спросила Анжелика. – Я не держу тебя, можешь убираться, но назад не просись.
– Нет! Нет! Теперь мне туда нельзя, – всполошился подросток. – Они меня убьют.
– У вас нет фантазии, друзья мои! – воскликнула Анжелика. – Скоро мы вылезем из этой грязи и нищеты, я вам обещаю. А сейчас за работу, – и она, окруженная двумя подростками, пошла к выходу.
Господин Бурже недоверчиво протянул Анжелике большой кошелек.
– Если вы думаете, что я буду воровать у вас, то пойдемте со мной на базар, но сейчас вам лучше находиться здесь, – сказала Анжелика толстому хозяину. – Надо привести в порядок зал.
Кабатчик в недоумении почесал затылок. С того времени, как умерла жена, у него не было времени задуматься. Утро он начинал с рюмки вина, а под вечер напивался, как свинья. Но эта женщина, пришедшая два дня назад, как бы встряхнула его от спячки.
«Она разорит меня, – подумал кабатчик. – Черт знает, что за женщина! В ней заключена неведомая сила убеждения». Немного постояв, он направился в большой зал следить за уборкой, предварительно опрокинув стаканчик.
***
Анжелика хотела приготовить торговкам не только шикарный ужин, но и привести в порядок зал, засиженный мухами. Для всего этого надо было купить связки перца, чеснока и другие овощи и красиво развесить повсюду. Главное, надо было купить доброго бургундского вина.
Покупая на рынке продукты, она не торговалась, но поваренок, следивший за всем, по наставлению господина Бурже, причитал на каждом шагу:
– Ой, хозяин убьет меня за такие расходы!
– И тебе не стыдно, что ты дрожишь над каждым су! – упрекнула его Анжелика. – Не говори мне больше, что ты из Тулузы.
– Нет‑нет, я из Тулузы, – недовольно возразил Давид, задетый за живое, и, покраснев, продолжал, пока Анжелика выбирала продукты:
– Мой отец – покойный господин Шайо. Это имя вам ни о чем не говорит?
– Нет. А чем же занимался твой папаша?
– Как, вы не знаете? Он владелец большой бакалейной лавки на площади Горон. Только в его лавке можно было купить всякие приправы и пряности для тулузских гурманов.
«Да ведь в то время я не ходила на базар», – подумала Анжелика.
– Мой отец много путешествовал, – продолжал Давид, – он был коком на королевском флоте. И хотел пустить в продажу шоколад в Тулузе.
Анжелика вспомнила, как популярен был этот напиток в Тулузе, но в массовое производство так и не вошел.
– Давид, расскажи мне про шоколад.
Они проходили мимо рядов с овощами. С заговорщическим видом юноша приблизился к Анжелике.
– Мадам, доверяю вам тайну, которую я не сообщил даже моему дяде, господину Бурже, хотя, по правде говоря, его это и не интересует. Мой покойный отец видел шоколад во многих странах и много раз сам пробовал его. Он говорил, что его делают из зерен, привозимых из Мексики. Сейчас шоколад производят в Испании, Италии, Польше. Он приятен на вкус, бодрый и полезен для здоровья.
– Да, – сказала Анжелика, слушая как бы вскользь. – Я его никогда не пробовала, но говорят, что наша королева от него без ума. Ох, да она же испанка по происхождению. Весь двор во главе с королем смеется над ее маленькой слабостью.
– Это потому, что они никогда не пробовали шоколада, – заметил юноша. – У моего отца уже был патент, подписанный королем, по которому он мог выпускать и продавать шоколад в пределах Франции. Но, увы, он умер, я остался сиротой и не знаю, что мне делать с этим патентом. Я обращался к дяде за помощью, но он только посмеялся надо мной. Он всегда считал моего отца сумасшедшим.
– А где сейчас эта бумага? – поинтересовалась Анжелика.
– В шкатулке, в моей комнате. – Давид задумался. – И если мне не изменяет память, патент выдан 28 мая 1659 года и действителен на 29 лет.
– Значит, если я правильно понимаю, ты в течение 29 лет имеешь право делать и продавать этот напиток?
– Да, мадам, но у меня нет денег, чтобы пустить его в продажу.
– Поберегись! Поберегись! – послышалось сзади.
Анжелика и Давид еле успели отскочить в сторону – мимо промчалась телега, полная овощей. Анжелика взяла за руку поваренка. Бедный мальчик задрожал.
– Анжелика, как вы прекрасны! – залепетал он, краснея до корней волос.
– Увы, мой друг, мне не 15 лет и у меня двое детей, – сказала Анжелика, а про себя подумала: не надо отталкивать его, так как глупый поваренок не знает, каким богатством владеет.
– Ты посмотри, Давид, у меня уже седая прядь.
– Но она только украшает вас, мадам, – не унимался поваренок.
– Это прядь появилась у меня после бегства с окраины Сен‑Дени. Ну, ладно, об этом потом. А где же Флико? – оглянулась Анжелика. – Не вспомнил ли он свою старую привычку красть кошельки у почтенных горожан? Это особенно удобно на рынке.
– Напрасно вы так убиваетесь, мадам, из‑за этого плута, – ревниво заметил Давид. – Сейчас я видел, как он обменивался знаками с каким‑то вшивым мальчишкой.
– Ну, ладно, пойдем, основные покупки мы сделали.
Но тут ее кто‑то сильно потянул за рукав из‑под прилавка. От неожиданности Анжелика вскрикнула. Это был Флико. Глаза его горели.
– Я такое тебе расскажу, Анжелика, – заикаясь, сказал он. – Только что я встретил одного знакомого из «Двора чудес». Ты знаешь, кто теперь наш Великий Керз? Жанин – Деревянный зад. Приятель мне сказал: «Берегитесь, вы живете под кровом предательницы».
У Анжелики кровь застыла в жилах.
– Ты думаешь, они знают, что я убила Чудовище? – прошептала она.
– Он ничего не сказал, но предупредил, что тебя ищут из банды Родогона.
Они обменивались словами на воровском жаргоне, и Давид ничего не понял. Он открыл рот от удивления – эта женщина совсем заинтриговала его. Всем своим существом мальчишки он чувствовал, что здесь кроется страшная тайна и Анжелика замешана в ней. Это еще больше повысило ее авторитет в глазах подростка.
Вернувшись домой, в таверну, Анжелика задумалась.
«Да, опасную игру я затеяла, – подумала она, прекрасно зная волчьи законы воровского мира. – В одно прекрасное утро я могу проснуться с перерезанным горлом. То мне угрожали принцы, теперь – бандиты».
– Ладно, – отмахнулась от мрачных мыслей Анжелика. – За работу, друзья! – весело воскликнула она. – Надо, чтобы почтенные дамы из корпорации цветочниц остались довольны вечером. За работу!
И работа закипела.
Наступил вечер. Наконец прибыли почтенные цветочницы. Когда они вошли в зал, их опьянил аромат, исходивший от множества разнообразных блюд. К тому же зал был украшен со вкусом. Ярко горел камин, отблески огня отсвечивали в до блеска начищенных подсвечниках, на столах стояла самая лучшая посуда. Анжелика даже умудрилась выудить у жадного хозяина серебряные вилки, которые он ревниво держал за семью замками. На столе стояли подносы с фруктами, а рядом множество бутылок с прекрасным бургундским вином.
Цветочницам было чему поучиться у Анжелики. Они часто посещали богатые дома, разнося цветы, и этот торжественный прием льстил им. По своей простоте они открыто выражали восторг, вставляя ядреные словечки. Они критически осматривали оформление блюд, но Анжелика приложила всю свою энергию и фантазию для изготовления последних, так что цветочницам не к чему было придраться.
«Женщины есть женщины. Они все ревнивы и придирчивы», – подумала Анжелика, чувствуя скрытое удовлетворение цветочниц.
Опрятно одетый Дино, удобно усевшись возле камина, играл на шарманке, а Пикколло танцевала под музыку.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Анжелика, когда цветочницы, насытившись, удалились.
– Нет, ты меня разоришь! – пробасил хозяин, обращаясь к ней.
– Меня удивляет узость вашего ума, господин Бурже, – возмутилась Анжелика. – Вы деловой человек, но ничего не смыслите в коммерции. Этот, с вашей точки зрения, расточительный ужин принес вам доход, в десять раз превышающий затраты.
Но хозяин продолжал сомневаться. С великим трудом Анжелика убедила его.
– Ну ладно, – развел он руками, – пусть тебя рассудит Святая дева Мария. Посмотрим. Думаю, если мне тебя послал бог, то он не допустит моего разорения.
И все пошло своим ходом, как хотела Анжелика.
Время шло. Хозяин таверны «Храбрый петух» не мог нарадоваться на свою «кузину», как он объяснил соседям внезапное появление Анжелики.
Однажды утром, только что проснувшись, господин Бурже позвал к себе Анжелику и с заговорщицким видом приказал ей следовать за ним. Они поднялись по лестнице и очутились в большом зале, где посредине стояла огромная кровать.
Голова у Анжелики пошла кругом. Нет, нет, она никогда в жизни не будет спать с этой толстой бочкой. А дети? Что будет с ними, если хозяин выгонит ее вон? Анжелика была в отчаянии.
В зале было много пыли – уже год после смерти жены господин Бурже не заходил сюда. На стенах висели старинные картины в позолоченных рамах, несколько старинных мушкетов, пик и шпаг. Это все, что осталось от молодого господина Бурже. Кряхтя, хозяин полез под кровать.
– Иди сюда, – сказал он, держась за поясницу, – помоги мне.
Анжелика смущенно подошла к нему. Вдвоем они еле‑еле вытащили огромный сундук, на котором висел такой же огромный замок.
– Вот, – сказал хозяин, запыхавшись, и открыл ключом неподдававшийся замок. В сундуке лежали аккуратно сложенные вещи покойной госпожи Бурже. – По правде говоря, она была немного тоньше, чем ты, но при помощи булавок можно будет что‑либо сделать. – Он украдкой смахнул слезу. – Выбирай что хочешь и не смотри на меня так. Здесь есть все, на все случаи жизни, – сказал он гордо.
– Да, все хорошие люди умирают.
Господин Бурже вздохнул.
– Я уверена, что ваша жена сейчас смотрит на вас с небес и говорит: «Какой у меня добрый и благородный супруг». Я с удовольствием приму ваши подарки и выберу себе платье по вкусу. Позовите мне, пожалуйста, Барбу. Она поможет мне примерить наряды.
Втайне Анжелика давно мечтала о том, чтобы один раз примерить платье и чтобы ей помогала служанка, как в старое время.
Через несколько минут в комнату влетела счастливая Барба и закружилась вокруг Анжелики, держа в руках множество булавок и заколок. Анжелика выбрала себе зеленое платье с кружевным воротничком. Когда примерка была закончена, Барба позвала хозяина.
– Святая дева Мария! – пробормотал господин Бурже. – Ты похожа как раз на ту девочку, о которой мы с женой мечтали всю жизнь. Но нет ребенка, а мы с женой так мечтали. О, какой я несчастный! – И, совсем расстроившись, он заплакал. – Ей было бы сейчас 25 лет. Она бы смеялась и бегала по нашему заведению, принося нам радость. О, какой я несчастный! С тех пор, как ты появилась в нашем доме, – продолжал он, – у нас многое изменилось. Я уверен, что однажды ты улетишь так же внезапно, как и прилетела.
Это была полная победа Анжелики.
Тем же вечером, после ужина, Анжелика подошла к хозяину «Храброго петуха» и села рядом с ним.
– Господин Бурже, я хотела бы вам вот что сказать. Я согласна сотрудничать с вами. Я, Розина, Флико, Дино и моя обезьянка. Вы будете нам отдавать одну четвертую прибыли.
Хозяин насупился, нахмурив брови.
– Завтра мы подпишем контракт у нотариуса, если вы согласны, чтобы все было законно, – продолжала Анжелика. – А для соседей, если они будут спрашивать, я ваша кузина. Сами увидите, какие мы с вами будем делать дела. Все будет хорошо. Только надо трудиться не покладая рук и заводить новую клиентуру. Это главное.
Хозяин почесал за ухом. Он уже не возражал. Эта женщина загипнотизировала его.
– Делай, что хочешь, – пробормотал он, опрокинув стаканчик. – Я вижу, что ты всегда права. Это господь послал мне тебя. А сейчас иди спать, завтра пойдем к нотариусу.
Время шло. Анжелика видела, как часто кареты с знатными дамами останавливались у ее заведения. Дела шли в гору, хозяин был доволен, ее мечты постепенно осуществлялись. Но нужно было собирать деньги. Анжелика хорошо знала, что богатство – это ключ к свободе.
– Если бы мое имущество не было конфисковано при аресте мужа, я бы спасла его, – говорила себе Анжелика.
Но надо было отбросить это прошлое, которое невозможно вернуть. Сейчас нужно жить, бороться, чтобы выжить. Анжелика твердо решила, что никогда больше не будет думать о прошлом, его надо забывать. Сейчас надо думать о подрастающих Флоримоне и Канторе.
Но в этот вечер сердце было почему‑то неспокойно, какая‑то скрытая тревога билась в душе. Анжелика сидела у окна, облокотясь на подоконник. Вдруг кто‑то перелез через подоконник. На улице послышался голос разносчика вина. Потом все стихло. Кто‑то подошел к окну. Когда свет фонаря упал на незнакомца, Анжелика узнала его. Это был Черный хлеб из охраны Каламбредена. У нее бешено заколотилось сердце. Черный хлеб был в маске, должно быть недавно вышел из «Двора чудес». Но она не подала вида, что испугалась.
Анжелика угостила старого знакомого чаркой вина и добрым куском свежей ветчины. Как она была далека от этого мира, втянувшись в работу! Но парижское «дно» не так просто отпускало свои жертвы.
Поблагодарив за угощение, Черный хлеб ушел в темноту ночи, на прощанье скрестив пальцы в знак преданности. Анжелика догнала его.
– Скажи, Черный хлеб, меня не проклинают там, в доме Великого Керза? Мне не будут мстить?
Он посмотрел ей в глаза.
– Ты сама знаешь наши законы, Анжелика, но для тебя всегда были исключения. Живи спокойно, пока ничего не слышно. К тому же наш Великий Керз – твой друг, Жанин – Деревянный зад имеет к тебе определенную симпатию. Будь спокойна, – и он перелез через забор.
Он ушел, но на душе у Анжелики было неспокойно. Она знала, что еще оставался Родогон и Тухлый Жан, которые при случае скажут свое слово.
Встревоженная, она пошла в свою комнату, легла в холодную кровать и забылась тревожным сном.
Глава 19
Вот уже месяц Анжелика трудилась в поте лица в таверне «Храбрый петух», а вечером помогала цветочницам, мамаше Маржолен составлять букеты. Цветочница была очень требовательна. Близившееся рождение королевского наследника приносило большие хлопоты корпорации цветочниц всего Парижа. Надо было снабжать королевский двор изящными букетами, и вся корпорация работала, засучив рукава. В один прекрасный день, когда все цветочницы сидели за работой на Новом мосту, вдруг зазвонили башенные часы и раздался легкий грохот пушек в самой страшной тюрьме Парижа – Бастилии.
Все горожане – молодые, старые, богатые и бедные – ликовали.
– Наконец‑то королева Франции родила! Королева родила! – слышалось повсюду.
После этого раздались еще выстрелы. Одни говорили 2, другие 22. И тут началась потасовка. Больше сомнений не было. Королева родила!
– Да здравствует наследник! Да здравствует король! – слышалось отовсюду.
По личному распоряжению короля на главных улицах города были накрыты столы, угощали всех прохожих, вино текло рекой. А вечером был грандиозный фейерверк. Да, это действительно был праздник наследника, будущего короля Франции.
Как только королева прибыла в Лувр со своим малышом, все парижские корпорации стали готовиться к приему. Не отставала и корпорация цветочниц. Мамаша Маржолен сказала Анжелике, что возьмет ее с собой, чтобы возложить к ногам ее величества великолепные букеты, составленные накануне.
– Ты понесешь корзины, – сказала она смущенной Анжелике. – Ты увидишь дворец. Не каждый имеет на это право.
Анжелика согласилась. Доверие, оказанное ей цветочницей, было так велико. Она не признавалась себе, что была озабочена тем, что будет находиться в том месте, где в ее жизни произошло столько событий и драм.
Увидит ли она господина де Лозена? Де Гиша? Де Варда? Кто из этих сильных мира сего узнает ее, бывшую прекрасную графиню де Пейрак, жену одного из богатейших людей Франции, которая, блистая своими нарядами, проходила со слугой, огромным мавром, с позолоченной шпагой?
А сейчас в потрепанном чепце, с корзиной цветов в руках, она выглядит так, как и тысячи парижанок, зарабатывающих себе на кусок хлеба.
В назначенный день мамаша Маржолен и Анжелика, нагруженные изящными плетеными корзинами с цветами, прибыли во двор королевского дворца, где уже собралось множество представителей различных корпораций Парижа, готовых отдать свою дань наследнику престола. Здесь были представители всех слоев общества. Двор пестрел от множества цветов, фруктов и туалетов дам, разодетых по такому случаю. Но вот подошел час и благородные цветочницы, затаив дыхание, начали подниматься по лестнице в королевские покои. По мере того как они продвигались, все больше поражались роскошью королевских апартаментов, задрапированных бархатом, парчой и шелком.
Наконец их провели в спальню королевы. Благородные торговки опустились на колени и начали наперебой расхваливать наследника, которому было всего‑навсего несколько дней. Анжелика вместе с ними опустилась на ковер. Она украдкой взглянула на королеву, которая лежала в кружевах на большом ложе из подушек. Сверху свисал балдахин, защищавший ее от солнечных лучей. Королева была испанкой, в ее профиле чудилось что‑то орлиное. Лицо было красиво и величественно, но тень покорности вырисовывалась на ее восковых щеках. Она стала жертвой династических связей, соединив свою жизнь с королем‑солнцем. Отказавшись от родины, королева Франции была игрушкой в руках влиятельных придворных.
Вдруг потайная дверь будуара резко раскрылась и вошел король. Он остановился около кровати и галантно улыбнулся дамам.
В эту минуту Анжелика чувствовала себя так, как будто перед ней стоял сам создатель. Ноги ее отнялись, в страхе она опустила глаза перед этим властелином. Анжелика видела в нем все зло земли, воплощение власти и честолюбия, его, который отнял у нее все: мужа, богатство, имя. За королем следовала свита, но Анжелика никого и ничего не видела, все померкло перед ней, кроме этого величественного лица. Она панически боялась его, так как он не был похож на того молодого человека, который принимал ее во дворце несколько лет назад. В тот день они были друг перед другом, как два равных существа. Теперь это был властный самодержец, который тщеславно говорил своим министрам:
– Государство – это я, господа!
Спустя некоторое время представители корпорации цветочниц тихонько удалились по темным переходам Лувра.
Вдруг Анжелика услышала свист. Это был сигнал, которым обычно пользовались в банде Каламбредена. Она отлично помнила его – один длинный и два коротких. Ей показалось, что она бредит. Здесь, в королевском дворце?! И сюда добрались люди Каламбредена. Этот дьявол и после смерти преследовал ее. Спазмы сковали ей горло. Она резко обернулась. Около маленькой двери, выходившей на улицу, она увидела… нет, нет, ей не почудилось. Анжелика ясно увидела карлика Баркароля. Испытывая истинную радость, она подбежала к нему. Карлик гордо стоял, опершись на трость.