***
В это утро Дегре поставил своих людей на подступах к ярмарке. Он не смог сдержать резни на ярмарке, которая разразилась с быстротой молнии, но в этот раз было арестовано много бандитов. На рассвете следующего дня 20 самых отъявленных бандитов были вывезены за город и повешены.
По правде сказать, популярность ярмарки была огромной. На ней побывал весь Париж. Даже король однажды вечером посетил ее со своим двором. На ярмарку Сен‑Жермен съезжались отовсюду. Там были торговцы из провинций юга Франции. Португальцы торговали тонким фарфором, провансальцы продавали апельсины и лимоны. Фламандцы привезли свои знаменитые картины и сыры, прорицатели предсказывали будущее. В маленьких балаганах давали представления. Можно было увидеть крысу, танцующую под звуки свирели, и другие чудеса.
Публика смешалась. Аристократы и знатные дамы поглядывали на все эти развлечения из окон своих карет. Работали все кабаре и трактиры. Поистине это был народный праздник.
Но все знали, что на ярмарке столкнутся две банды. До этого было уже много стычек, что кто‑то из двух главарей должен умереть. Это была борьба за власть, за существование.
В эту ночь люди Каламбредена собрались в большом зале, чтобы обсудить создавшееся положение. Деревянный зад восседал на своем «блюде», как дьявол в преисподней.
– Я так давно ждал этого, – процедил он сквозь зубы. – Ты виноват в этом, Каламбреден, что эти проклятые цыгане не дают нам покоя. Твоя любовница свела тебя с ума. Ты больше не можешь принимать трезвых решений. Великий Керз недоволен тобой.
Все притихли в ожидании крупной ссоры. Каламбреден стоял у окна и смотрел на Жанина горящими глазами. Вдруг он заорал на него громовым голосом:
|
|
– Все знают, что ты предатель, что ты хочешь стать Великим Керзом. Но берегись!
– Что ты имеешь против меня? – кричал в свою очередь Жанин.
Анжелика, находившаяся тут же в зале, испугалась, как бы эти крики не разбудили ее «ангелочков». Она быстро поднялась по лестнице в комнату наверх, а крики внизу продолжались с удвоенной силой. Надо было, чтобы этот кошмар кончился. Анжелика плотно закрыла дверь. Выходя, она услышала грубый голое Жанина, который говорил:
– Пойми, Каламбреден, что если ты отступишь, то пропал. Родогон займет твое место и объединит нас. Он будет беспощаден. Он не только хочет господствовать на ярмарке, но также хочет обладать твоей «маркизой», которую ты вырвал у него из рук на кладбище «Святых мучеников». Теперь наступил последний момент: или ты, или он!
Казалось, Никола немного успокоился.
– Жанин, посоветуй, что мне делать, – тихо сказал он. – Люди Родогона, эти проклятые цыгане, окружили нас и хотят всех перерезать.
В этот момент Анжелика приблизилась к ним. Она была одета в черный плащ, на лице у нее была красная маска. Увидя Анжелику в таком наряде, Никола проворчал:
– Куда ты идешь? И что значит этот маскарад?
– Я иду разгонять банду Родогона, – спокойно сказала она. – Через час площадь перед башней будет свободна и вы сможете занять свои позиции.
– Господа, она сошла с ума! – засмеялся Жанин.
– Оставь ее в покое. Она знает, что делает. Не мешай ей.
Анжелика вышла под взглядами крайне удивленной банды и хлопнула дверью. Через некоторое время она достигла ворот Святого Жака. Один из людей Родогона выступил из темноты. Анжелика, не говоря ни слова, ударила его ножом. Человек упал, не успев даже пикнуть. А Анжелика шла к одному своему знакомому, у которого было три дрессированных медведя.
|
|
На башне Сен‑Жермен пробило два часа ночи. Вдруг люди Родогона при свете луны увидели три звериные морды и оскаленные пасти. Они пустились наутек, в ужасе крича:
– Дьяволы! Дьяволы!
А те, которые были посмелее, остались лежать на мостовой с разорванной грудью.
Через час Анжелика вернулась в башню Несль.
– Господа, – сказала она, – путь свободен.
Но Каламбреден понял ее по‑другому.
– Ты нас предала, – в бешенстве закричал он. – Ты отдалась Родогону.
Анжелике пришлось все рассказать. Жанин пришел в восторг от ее выдумки и громко хохотал.
– Пройдут годы, – захлебываясь, говорил он, – и матери будут рассказывать своим детям, как ты одурачила этого Родогона.
***
Первого октября Дегре выставил все силы полиции Парижа на близлежащие к ярмарке улицы. Однако утро казалось спокойным. Люди Каламбредена чувствовали себя хозяевами в нарастающей толпе.
Анжелика и Никола были вместе. Они наблюдали за схваткой двух догов с диким кабаном. Представление подходило к концу. Запах крови подогревал толпу. Анжелика была немного пьяна, так как они недавно выпили в соседнем кабаре. Она купила игрушки для своих детей и держала их в руках. Никола был одет в сюртук, сегодня он был без своей обычной маски Каламбредена. Он выглядел как обычный состоятельный горожанин, приехавший на ярмарку. Он обнимал Анжелику за талию. У Никола была своя манера держать за талию, и ей казалось, что два железных обруча обхватили ее.
|
|
Вдруг напротив, с другой стороны, она увидела Родогона‑цыгана. В руке у него был тонкий длинный нож. Никола, казалось, ничего не замечал, он был увлечен представлением. Родогон наклонился, потом вдруг с силой метнул нож в сторону Никола. Нож просвистел над ареной. Анжелика дернула Никола за руку и спасла его от верной гибели. Лезвие ножа прошло на палец от его шеи и вошло в горло торговца, стоявшего сзади них, как в кусок сала. Глаза его закатились, он раскинул руки, в этот момент он казался похожим на бабочку, приколотую к листу бумаги. Через секунду глаза его расширились и из горла хлынул фонтан крови. Он упал на прилавок своей лавчонки и забился в судорогах.
И тут началось…
В полночь Анжелика и еще 20 женщин из других банд были брошены в тюрьму Шантль, и тяжелая дверь ворот этого страшного места с грохотом захлопнулась. Анжелике казалось, что она еще слышит крики женщин, сопровождаемых полицейскими в разные тюрьмы Парижа.
– Ну вот мы и достукались, – сказала одна из заключенных.
– Но нам еще повезло, – заметила ее подруга. – В тот раз было хуже, помнишь?
– Да, я помню, когда палач окунал меня в воду и я чуть не захлебнулась. Я кричала: «Боже милостивый, сжалься надо мной!»
Анжелика с ужасом слушала эти разговоры, не видя собеседниц, так как в камере не было окон. Сейчас ее мучила одна мысль: что будет с малышами?
В камере пахло крысами и гнилой соломой. Анжелика старалась успокоиться, думая, что все будет хорошо, но время шло, и какая‑то тоска охватывала ее истерзанное тело.
«Если бы они попали к ля Поляк, я была бы спокойна», – думала она, и слезы текли по ее щекам.
Она начала вспоминать, куда делся Никола. Что с ним? Вспомнила, как проклятые ищейки вели ее по прилегающим к ярмарке улицам, где продолжалась резня. Все улицы, казалось, были оцеплены полицией. На этот раз фараоны поспели вовремя.
Анжелика была в крови, разодранное платье болталось на ней, как мешок. Она пыталась вспомнить, где потеряла ля Поляк. Она заклинала святую Марию, чтобы та не оставила ее крошек. Так она сидела, забившись в угол. Казалось, время остановилось.
Вдруг запоры лязгнули и дверь открылась. Вошел охранник с факелом в руке.
– Ага, вот и вы, красотки! – ехидно пробасил он. – Да, урожай на этот раз был хорошим.
За ним вошли еще три солдата. Один из них держал в руке огромные овечьи ножницы.
– А ну‑ка сними свой чепец, красотка, – сказал он женщине, сидевшей ближе к двери, чем остальные. – Да, твои волосы не так уж густы, но ничего, на базаре мне дадут за них несколько су. – С этими словами он остриг ей волосы почти под корень.
Другие охранники начали осматривать всех арестанток по очереди.
– У меня нет волос, – сказала одна из женщин. – Я недавно была у вас на приеме, проклятые фараоны.
Один из солдат ударил ее ногой.
– Молчи, мразь. Если у тебя нет волос, ты заплатишь нам другим. Поместите ее в одиночку, мы с ней позабавимся сегодня ночью.
Вдруг один из охранников подошел к Анжелике. Она почувствовала, как грубая рука шарит по ее голове.
– О, друзья, – воскликнул удивленный фараон, – какие шикарные волосы у этой девки! – Охранник присвистнул от восторга. – Я продам их господину Бине, который делает парики, а то он всегда недоволен мной. Я уверен, что на этот раз он будет в восторге.
– Не надо! – с ужасом воскликнула Анжелика.
– Как это не надо, крошка? Или ты первый раз у нас в Шантле? Я же должен иметь хоть какую‑нибудь прибыль! – И с этими словами он остриг ей волосы.
Анжелика почувствовала, что голова сразу стала маленькой и легкой, как пушок. Сделав свое дело, охранники удалились, унося в мешке ее волосы и волосы других арестанток. Анжелика расплакалась.
– Не надо плакать, – сказала одна из женщин. – Волосы еще вырастут. Скажи спасибо, что они не потребовали большего. Я знаю их, проклятых. Они любят позабавиться над заключенными. Они здесь хозяева. Так что молчи, положись на мой опыт. Я тут не первый раз и знаю все их привычки.
Слова этой женщины немного утешили Анжелику, и она забылась мимолетным сном. Теперь ее беспокоило одно: судьба детей, Флоримона и Кантора.
Глава 12
Медленно тянулось время. Карцер был такой узкий и душный, что невозможно было дышать.
– Это еще ничего, что нас посадили сюда, – сказала одна из арестанток. – Сейчас они думают, что с нами дальше делать. Когда меня арестовали, я была на ярмарке, как все, и просила милостыню.
– Да, – заметила другая, – хорошую ловушку нам устроили.
Анжелика проснулась и нащупала под корсажем свой нож. Это был тот нож, который она вырвала из глотки торговца. Он предназначался Никола. Где он теперь, ее Никола?
– Хорошо, что нас еще не обыскивали, – с облегчением сказала Анжелика.
– Не волнуйся, красотка, еще обыщут, – возразила ей одна девица развязным тоном.
Большинство арестанток, находившихся в карцере, были спокойны. Они рассказывали всякие истории о тех, кто просидел в Шантле десять лет. А те, кто просидел там более десяти лет, с мрачным видом описывали эту темную крепость‑тюрьму.
– Здесь есть такие карцеры, где очень много крыс и ночью они пожирают узников.
У Анжелики от этих рассказов мороз пробегал по коже.
– А есть такие, где воздуха так мало, что даже не горит свеча, – заметила другая из узниц.
– Но самый страшный – это карцер смертников, откуда никто не возвращается живым.
Затаив дыхание, Анжелика продолжала слушать рассказы бывалых девиц. Одна из заключенных сняла свои башмаки, выбила из них гвозди и вбила так, что получилось нечто вроде щетки.
– Это чтобы отбиваться от крыс, – объяснила она. – Бывали случаи, когда утром находили только скелеты от заключенных, их поедали крысы. Они сначала едят мягкие места, а потом все остальное, – пугала она других, менее опытных женщин. – Берегитесь, когда они голодны.
Но вот дверь загромыхала, и тюремщики повели заключенных в большой темный зал. На маленьком возвышении сидел человек в черной одежде с большим белым воротником, другой стоял рядом, держа в руках какие‑то бумаги. Это были судья и его помощники. По очереди заключенные подходили к столу, где записывали их имена, фамилии и род занятий. Анжелика растерялась, когда секретарь спросил ее имя. Ведь у нее больше не было имени. И она сказала первое попавшееся.
Судья объявил приговор. Заключенные приговаривались к наказанию розгами, после чего они будут отправлены для обучения шитью в один из парижских монастырей.
– Оттуда легко сбежать, – прошептала соседка Анжелике. – Я уже там побывала. Эти проклятые монахи не пьют вина, с ними не позабавишься.
Спустя некоторое время их препроводили в другой зал и заставили встать около стены. Открылась дверь, и вошел человек огромного роста. На нем был большой парик, а усы были закручены кверху. Анжелика заметила, что он немного похож на Великого Матье.
– Ой, это начальник охраны! – с ужасом прошептала соседка Анжелики. – Это дьявол во плоти, его зовут Огр.
Тем временем Огр ходил перед узницами, звеня шпорами.
– Ну что, девочки, позабавимся немного? – сказал он, потирая руки. – Снимайте свои рубашки, а той, которая будет сильно кричать, достанется больше всех. Вы меня знаете, – и он разразился ужасным смехом.
Женщины, которые уже знали, что такое наказание розгами, оголяли спину. К другим, которые чуть замешкались, подбегали охранники и срывали с них одежду. Так было и с Анжеликой. Она стеснялась фараонов, но один из них разорвал ее платье почти до пояса. Она быстро оголила спину, боясь, как бы они не нашли нож, спрятанный за корсажем платья.
Капитан охраны медленно прохаживался взад и вперед мимо стоящих цепочкой оголенных женщин. Он останавливался около молоденьких, в глазах его загорались огоньки. Вдруг его взгляд упал на Анжелику.
– Оставьте ее мне, – буркнул он. – А этих, – он показал на остальных, – наказать, чтоб кожа трещала. Пойдем со мной, красотка.
Он завел ее в свою комнату и закрыл дверь. Анжелика чувствовала себя такой беспомощной перед этой глыбой мяса и не знала, дрожит ли она от холода, или от пристального взгляда капитана, не спускавшего глаз с ее обнаженной груди. Капитан откашлялся:
– Ты действительно хочешь, чтобы тебя наказали розгами и испортили твою белую спинку, красотка? – спросил он.
Анжелика молчала.
– Отвечай, хочешь этого или нет?
Анжелика отрицательно покачала головой.
– Я тоже так думаю, – удовлетворенно сказал Огр. – Мы уладим с тобой это дело. Как жалко портить такую курочку! – Он взял ее за подбородок и приподнял голову. – Черт бы меня побрал! – воскликнул он. – Твоя мать, наверное, пила много полынного настоя, когда тебя носила. А ну‑ка, улыбнись!
Его грубые пальцы ласкали ее тонкую шею, плечи, потом его руки опустились на ее нежные груди. С отвращением Анжелика отстранилась в сторону. Огр засмеялся, его огромный живот задрожал, как студень на блюдце.
– Если Ты хочешь, красотка, я распоряжусь и тебя оставят в покое. Ну как, ты довольна?
Анжелика сделала вид, будто не понимает.
– Разве ты не поняла? Я хочу отменить наказание, но за это ты должна… сама понимаешь.
– Благодарю вас, – резко сказала Анжелика. – Я предпочитаю быть наказанной, чем спать с вами.
Огр остолбенел и от волнения раскрыл рот, но не мог вымолвить ни слова. Такое ему никто еще не говорил. Лицо капитана перекосилось, усы задрожали. Казалось, он сейчас лопнет от злости.
– Я предпочитаю быть наказанной, – повторила Анжелика. – Господин судья осудил меня, и я не хочу уклоняться от правосудия, – и она ровным шагом направилась к двери, но Огр схватил ее за руку. Он задыхался:
– За то, что я только что услышал, я мог бы избить тебя и бросить в карцер, шлюха! Но я не хочу тебя портить. Ты красива, хорошо сложена. Чем больше я на тебя смотрю, тем больше я хочу тебя.
Он еще что‑то говорил, но перед глазами Анжелики стояли два худеньких личика ее сыновей. «Нет, это невозможно, – сказала она себе. – Я бы никогда не смогла отдаться этой толстой свинье с тараканьими усами».
– Нет, лучше наказанье! – воскликнула она в исступлении.
Последние ее слова потонули в потоке ругательств, которыми капитан осыпал ее. Он с силой толкнул Анжелику за дверь.
– Пусть этой девке кожу вывернут наизнанку, – сказал он подбежавшему охраннику, он захлопнул дверь с такой силой, что посыпалась штукатурка.
С перепугу охранник ничего не понял. Он подумал, что девка не угодила капитану.
Анжелика в страхе смотрела на охранников, только что заступивших на смену. Они сидели вокруг стола, играли в кости. Приказ капитана прозвучал, как гром, и никто ничего не понял.
– Да, нельзя сказать, что любовь делает его мягче, – заметил один из охранников.
– Он никогда не бывает доволен; – заметил другой, – потому и дослужился до капитана. Он дает заключенным выбор между свободой и наказаньем. Если бы господин судья узнал об этом!
– Тихо! А то, не дай бог, услышит, тогда нам несдобровать.
И они продолжали игру.
Удивленная Анжелика подошла к двери. Ее никто не удерживал, путь к свободе был открыт. Она выскочила на улицу Сен‑Дени. По улице шли люди, светило солнце. Опрометью бросилась Анжелика к башне Несль, где были ее «ангелочки», о судьбе которых она еще ничего не знала.
Глава 13
Ничего не помня, Анжелика бежала по направлению к башне Несль. Когда до башни осталось несколько шагов, ее остановил чей‑то окрик:
– Осторожно, «маркиза», не заходи в башню, там засада.
Анжелика резко остановилась. Недалеко, в кустах, ля Поляк делала ей какие‑то знаки. Крайне удивленная, она приблизилась.
– В чем дело? – спросила она, задыхаясь.
– Там, в башне, Родогон со своей «свитой». Не ходи туда.
Анжелика побледнела, а ля Поляк продолжала:
– Надо было видеть, как эти скоты нас взяли. Но я успела забрать твой сундучок и обезьянку, они сейчас на улице Баль д'Амур, в доме Красавчика. А что касается Каламбредена, никто не знает, где он. То ли в тюрьме, то ли повешен. Есть даже такие, что говорят, будто он утопился в Сене. Может, он достиг другого берега и скрывается сейчас в предместье Парижа.
– Плевать мне на него, – процедила сквозь зубы Анжелика.
Она положила руку на плечо ля Поляк:
– Где мои дети?
Смущенная ля Поляк опустила глаза.
– Ты знаешь, Тухлый Жан забрал их вместе с другими детьми. Он их запер там, в окрестностях Сен‑Дени, в логове Великого Керза – короля тюнов. А Кантора он продал за 30 су прохожим цыганам.
– Где эти цыгане? – нервно воскликнула Анжелика.
– Откуда мне знать?! – развела руками ля Поляк. – Прошло примерно часа два, как они направились в сторону Святого Антония, а я тебя поджидала здесь, зная, что ты вернешься.
Анжелика думала, что сойдет с ума от этих новостей. Флоримон находится в руках этого ублюдка Тухлого Жана, может, он в этот момент плачет и зовет мать. Кантора увели эти проклятые цыгане. Что делать?
– Надо сейчас же найти Кантора, – решительно сказала Анжелика, – пока цыгане не ушли далеко от Парижа.
– Но это невозможно! – воскликнула ля Поляк, но Анжелика уже направилась к берегу, чтобы перейти через мост.
– Да, может, они там его перепродадут, – пробормотала ля Поляк и поспешила вслед за Анжеликой, как преданная собака.
Шел дождь, воздух был влажный, чувствовалось приближение осени, дороги размыло.
***
Две женщины добрались до предместья Парижа. Невдалеке виднелась деревня. Поднялся холодный ветер, две спутницы промокли насквозь. Местные жители сказали им, что видели, как табор цыган остановился невдалеке, около моста. И действительно, немного пройдя, они увидели огни костров. По мере того как они приближались, взору представлялся табор из нескольких повозок и десятка двух мужчин и женщин, сидящих вокруг костров и варивших что‑то на огне.
Вдруг ля Поляк остановилась.
– Нам крупно повезло, «маркиза». Это они, я их узнала. Вон тот усатый – их вожак.
Они осторожно подошли к табору. Приближалась ночь, небо заволокло тучами. Женщины и дети сидели у костров и грелись, на большом вертеле жарился целый баран, и приятный запах жареного мяса разносился по окрестностям. Невдалеке стояло несколько худых лошаденок.
– Не вздумай их сердить, – прошептала ля Поляк. – Ты не знаешь, какие они подлые. Они могут проткнуть тебя шпагами, и никто не узнает. Дай я с ними поговорю, я немного знаю их язык.
Она смело подошла к костру. Анжелика осталась в стороне. Она видела, как ее спутница разговаривала с одним человеком из табора, по‑видимому, это был главарь. Через некоторое время смущенная ля Поляк подошла к Анжелике.
– Что он сказал? – спросила Анжелика, задыхаясь от волнения.
– Он сказал, что они не хотят перепродавать ребенка. Он им нравится. Я предлагала деньги, ничего не помогло.
– Но это же невозможно! Я хочу забрать своего ребенка.
Услышав их спор, к ним приблизился человек.
– Если вы сейчас же не уберетесь отсюда, мы вам вспорем животы и отправим к праотцам!
От бессилия у Анжелики выступили слезы.
– Кантор, мой мальчик! – всхлипывала она.
– Не убивайся так, «маркиза», – ля Поляк погладила ее по голове, – такова жизнь. Рано или поздно дети все равно уходят от своих родителей. У меня тоже есть дети, но где они теперь, я понятия не имею. И это мне не мешает жить.
Пошел дождь. Вдруг лицо Анжелики радостно загорелось.
– У меня есть план. Пойдем быстрее, я хочу вернуться в Париж, в Шантль.
И они поплелись назад, шлепая босыми ногами по лужам и грязи. Ноги Анжелики кровоточили, дул холодный, пронзительный ветер. У женщин подводило животы от голода.
– Я больше не могу, – простонала ля Поляк.
Но Анжелика всячески подбадривала ее. Какая‑то незримая сила толкала ее вперед, и она была уверена в успехе. Ля Поляк плелась позади Анжелики, она первая услышала стук копыт.
– Ой, «маркиза», мы пропали. Наверное, это цыгане. Они сейчас заколют нас. Это же такие звери!
Всадников оказалось двое. Это были коммерсанты, ехавшие по делам в Париж.
– Мы спасены! – воскликнула Анжелика.
Двое незнакомцев оказались порядочными людьми и согласились довезти двух женщин до центра Парижа.
По дороге выяснилось, что спутник ля Поляк говорит по‑немецки, и она весело щебетала с ним. Анжелика ехала молча, держась за своего спасителя, а в голове была одна мысль – спасти Кантора. Вдруг спутник Анжелики сказал, не оборачиваясь:
– Прижмись ко мне, красотка, ты рискуешь упасть. Дорога совсем ни к черту.
Она повиновалась и обхватила его за талию своими окоченевшими руками. Она положила голову на спину незнакомца и на какое‑то время отключилась от внешнего мира. Когда они въехали в Париж, незнакомец спросил:
– Куда вас отвезти, красотка?
– В тюрьму Шантль, – не задумываясь, ответила Анжелика.
Возле главных ворот мрачной тюрьмы Шантля всадник остановился. Вскоре подъехала ля Поляк, успев договориться о свидании на завтра со своим спутником.
– Подожди меня здесь, – приказала Анжелика ля Поляк, – я скоро вернусь, – и, не задумываясь, постучала в ворота.
Ворота заскрипели.
– Я хочу видеть господина Огра, начальника королевской охраны, – сказала она удивленному охраннику.
Солдат подмигнул ей.
– Неужели это чудовище в твоем вкусе, красотка? – покручивая ус, заметил он. – Он там, в большом зале, беседует с подчиненными.
Анжелика проникла в зал, где было сильно накурено. Она различала силуэт Огра, как в тумане. Он шумно беседовал с кем‑то, держа в одной руке трубку, а в другой – огромную кружку с вином.
– Капитан, вас хочет видеть одна красотка.
Анжелика подошла к столу и поняла, что капитан сразу узнал ее. Не дав ему опомниться, Анжелика воскликнула:
– Господин капитан, выслушайте меня! И вы, солдаты, – обратилась она к сидящим за столом. – Я вас умоляю, придите ко мне на помощь! Цыгане похитили моего ребенка и увезли его из Парижа. Они сейчас находятся в двух лье от города. Я вас умоляю поехать туда со мной и отобрать моего крошку.
После такой стремительной речи в зале стало тихо, как в королевских покоях. Вдруг один из молодых солдат засмеялся:
– Какая наглость! Эта нищенка приказывает нам, королевской охране. Да за кого ты нас принимаешь, потаскуха? Она думает, что она королева Франции. Ха‑ха‑ха…
Все засмеялись. Некоторое время Анжелика видела перекошенные морды и разинутые рты. Лишь капитан не смеялся. Он мрачнел с каждой минутой.
«Я пропала, – подумала Анжелика, – сейчас он бросит меня в карцер». В полном отчаянии она посмотрела вокруг себя. Помолчав, она продолжала, слезы текли по ее лицу.
– Это маленький мальчик, – она стала на колени перед капитаном, протянув к нему руки, как к божеству, – он прекрасный, как ангелочек, и похож на ваших детей, которые сейчас спят в своих кроватках. Проклятые цыгане увезли его, он никогда не увидит свою мать, свою родину, своего короля…
Последние ее слова потонули в истерике, она плакала навзрыд. Смех стих, солдаты начали переглядываться. Один старый солдат, лицо которого было исполосовано шрамами, встал.
– Да, ребята, если эта нищенка так любит свое дитя, мы должны ей помочь.
– Молчать! – это был голос капитана. – Встань, красотка! – У него дергался ус, лицо было перекошено. – Как ты смеешь беспокоить королевскую охрану?! А если мы спасем твоего ребенка, что ты можешь дать взамен, кротка?
Анжелика гордо посмотрела на него своими обворожительными глазами.
– Себя, – сказала она, опустив голову.
Лицо великана просветлело.
– Что ты хочешь этим сказать? – воскликнул Огр, притворяясь, что не понимает.
– Я буду твоей, – повторила Анжелика. Вдруг она с ужасом подумала:
«А если он откажется?» Жизнь Кантора зависела сейчас от животной страсти этого великана.
Огр молчал, пожирая ее взглядом, и думал про себя: «Я никогда еще не видел такой нищенки с телом богини, это можно видеть даже сквозь лохмотья. Боже мой, а лицо!»
Он никогда не смотрел в лицо тех женщин, с которыми был на «ты». Но лицо этой женщины чем‑то притягивало его, разбудило страсть молодых лет.
Анжелика дрожала под его испытующим взглядом. В душе она понимала, что победила. Еще ни един мужчина не отказывался от ее тела. Хотя она была сейчас бедно одета, но ее чертовская красота победила.
Капитан встал, подошел и ней и взял ее за локоть своими огромными пальцами.
– Я хочу, – прорычал он, – я хочу целую ночь! Не то, что я предлагал тебе раньше. Ты понимаешь? Целую ночь! – Он отпустил ее руку и с жадностью затянулся. – Ну что, договорились?
Анжелика бессильно кивнула.
– Сержант! – крикнул капитан. – Лошадей и пять человек, и быстро ко мне, шалопаи! Не забудьте взять пики, мы нанижем этих проклятых цыган, как на вертела, – и он захохотал громовым голосом.
Через два часа группа всадников остановилась невдалеке от цыганского табора. Анжелика сидела на лошади сзади капитана. Огр отдавал распоряжения, здесь он был в своей стихии.
– Двое останьтесь здесь, двое в тыл к цыганам, отрежьте им путь к отступлению, а вы зайдите слева.
Табор всполошился. Цыгане испугались, увидя солдат с длинными пиками наперевес. Анжелика слезла с лошади и повернулась к костру. Она слышала, как Огр говорил главарю:
– Вы забрали у этой женщины ребенка. Если вы его не вернете, мы перережем вас, как собак. Вы окружены, путь к отступлению отрезан.
Цыгане выстроились в ряд. Анжелика увидела, что Кантор спит на руках у одной цыганки. Как разъяренная тигрица, бросилась она к цыганке и вырвала у нее из рук ребенка, который, не понимая, в чем дело, заревел. Цыганка закричала, но властный окрик вожака заставил ее замолчать. Однако вожак стал возражать, говоря, что за ребенка заплачено 30 су. Анжелика отдала деньги.
Наконец‑то ее руки сжимали сокровище, которое она не променяла бы на все золото мира. Ребенок был голый, завернутый только в тонкую ткань. Цыгане с детства закаляли детей.
***
В Париже была ночь, честные горожане уже спали, погасив свечи, а кто побогаче, те отправлялись в таверны, кабаки и театры. Часы на башне Шантля пробили 10 часов.
Анжелика вернулась в Париж в сопровождении капитана и его людей. Она спрыгнула с лошади и побежала к капитану.
– Разрешите мне отнести ребенка, и я обещаю вам, что следующей ночью буду у вас.
У капитана страшно заблестели глаза, начали топорщиться усы.
– А если обманешь?
– Я вам клянусь, что приду. – Не зная, как доказать это, она скрестила пальцы и плюнула на землю, как это делают бродяги, когда клянутся не на жизнь, а на смерть.
– Хорошо, – ответил Огр, – я еще не видел, чтобы кто‑то предал такую клятву. Но не заставляй меня долго ждать. У меня уже текут слюнки.
Все засмеялись. Как мог он тронуть ее сейчас, когда на руках у нее бесценный клад.
«Будь они прокляты, эти мужчины, – думала Анжелика, – которые блюдут только свои прихоти».
Улица господина Бурже находилась как раз за тюрьмой. Анжелика проникла во двор и направилась к кухне. Ее верная Барба, к счастью, находилась там. В этот момент она ощипывала тощую курицу. Она очень удивилась, увидев Анжелику, которая сунула ей в руки спящего Кантора.
– Вот Кантор, – сказала она срывающимся голосом, – береги его, как зеницу ока.
Барба улыбнулась.
– Он будет мне как родной сын, мадам. А если хозяин спросит насчет ребенка, я скажу, что это мой сын, и он отвяжется.
Анжелика присела на кровать, ноги ее дрожали.
– А теперь помолись за меня, Барба. Я пойду в логово Великого Керза, выручу Флоримона. Если я останусь жива – это будет чудо.
У окна стояла бутылка водки, настоянной на перце. Не долго думая, Анжелика налила себе полный до краев стакан и залпом выпила.
– Что вы, мадам! – воскликнула пораженная Барба. – Это же чистая водка!
– Ничего, Барба, это придаст мне… это придаст силы.
– А где же ваши волосы, мадам?
– Ты думаешь, я знаю, где они? Ничего, еще вырастут.