Представляем о чем речь? Генерал-лейтенанты Советской Армии в должности начальника штаба армии ищут тропы в барханах и выходы к реке, и так далее… Понятно, что мыслить оперативно в масштабах соединений, объединений эти люди были не способны. Поэтому войсковые операции с привлечением огромного количества техники и личного состава планировались безграмотным руководством без учета таких составляющих, как возможные потери, закрепление и развитие успеха, конечный результат боевых действий.
Июня генерал-лейтенант Панкратов в своей рабочей тетради записал: «В 6.00 вылетел в Кандагар. Через 20 минут встретил Ахромеева. Совещание проводил генерал армии Ахромеев. Решили в ночь с 24 на 25 июня Кандагар окружить и изолировать нашими частями, одновременно подразделениями 2-го АК взять под охрану объекты внутри города и организовать патрулирование. Всё это провести в течение 6 суток. Дальнейшие действия – в зависимости от обстановки».
Войсковая операция с блокированием провинциального центра, который находился всего в 80-ти километрах от пакистанской границы, называется термином «все это…». И следующая фраза – «в зависимости от обстановки» – говорит только об одном, что элемента разработки операции, как такового, не было, события шли по принципу «по ходу дела», по наитию.
В период март-август 1980 года под Кандагаром и Лашкаргахом велись ожесточенные бои с отрядами моджахедов. Наши войска несли тяжелые потери. В штабах планировались рейдовые операции в отдаленные провинции страны, а Маршал Советского Союза с генералом армии совещаются об окружении Кандагара, где, собственно-то, и находятся только 70-я отдельная мотострелковая бригада и 3-й батальон 317-го парашютно-десантного полка, переброшенный туда после боевого крещения в Кунаре с мятежным полком майора Рауфа. Других войск в этом районе не было. Для мероприятий по окружению Кандагара, его «зачистке» вполне достаточно командира бригады в звании подполковника и его штаба. Десант был способен поддержать действия мотострелков активными мероприятиями. Взаимодействие же между ними и афганскими подразделениями мог бы организовать полковник оперативного управления штаба армии, участвующий в разработке операции. Но то, что это не дело Маршала Советского Союза и генерала армии – это точно. Им необходимо было решать вопросы оперативно-стратегического направления в рамках всей военной составляющей в Афганистане.
Вот почему советские войска преследовали неоправданные потери, которым не было конца, а результаты операций были «нулевыми». Почему «нулевыми»? Потому что результат оценки боевых операций в Афганистане должен был определяться не количеством уничтоженных «духов» и захваченного оружия, а тем, насколько мы продвинулись вперед по укреплению власти на местах, насколько население верило правительству, которое мы поддержали военной мощью, насколько та или иная территория контролировалась нами. Надо помнить о том, что восполнение живой силой отрядов моджахедов происходило быстро. По оценке Генерального штаба Вооруженных Сил СССР в 1980 году силы афганского сопротивления насчитывали около 25 тысяч человек. В 1981 году – 31 тысячу, в 1982 году – 44 тысячи. Теперь обратим внимание на 1986 год, когда вооруженная оппозиция достигла общей численности 125 тысяч человек. Восполнение живой силой шло только в динамике возрастания. В 1987 году уже 137 тысяч активных душманов сражались с советскими и правительственными войсками. «Материала» для пополнения душманских отрядов было сколько угодно, начиная с детишек 13-14 лет. Десятилетние бачата уже подавали патроны в бою, снаряжая магазины автоматов своим отцам и старшим братьям. Примеров тому сколько угодно: «духи» в кишлаках забирали «бачат» в отряды на вспомогательные работы и ведение разведки.
Но это еще что! С мая 1980 года начались крупномасштабные рейдовые операции, которые привели к потерям личного состава, техники без достижения каких-либо результатов. В афганской войне проведение рейдовых операций, пожалуй, самое никчемное решение руководства всех уровней: оперативной группы Министерства обороны, главного военного советника, командования 40-й армии. С ума можно было сойти от количества структур, которые планировали и разрабатывали боевые операции. Звеньев управления было больше, чем подразделений, участвующих в боевых действиях. Сейчас, благодаря телевидению, появилась возможность увидеть тактику действий американского контингента в Афганистане. Сержант американской армии в провинции Гильменд руководит отрядом в сто человек и успешно проводит боевые операции с применением нескольких десятков единиц техники. По системе навигации привлекает любой самолет НАТО, находящийся в зоне, для оказания помощи и поддержки. Сержант! А у нас, пожалуйста, начальник штаба армии генерал-лейтенант Панкратов лично руководит мотострелковым батальоном, неделями находясь в его боевых порядках.
Но война идет не только на юге Афганистана. Пылают Балх, Кунар, Нангархар. Лидеры оппозиции еще не объединили усилия по совместной борьбе с советскими войсками. Более того, они не могут выработать единую линию по захвату власти в Кабуле – ссорятся, воюют друг с другом. Вооруженные отряды политической оппозиции Хекматиара, Раббани ведут между собой кровопролитные бои, в них включаются более мелкие фигуры афганского политического сопротивления. Для всего советского присутствия в Афганистане создалась уникальная возможность проявить гибкость в афганских делах, используя драку оппозиции между собой в свою пользу. Нужно было «вбивать клинья» в их интересы, играть на противоречиях, вести переговоры с одними, игнорировать иных, поддержать одну оппозицию, чтобы ее натравить на другую, третьих уничтожать. Разделяй и властвуй! Конфуций для кого это выдумал? Отвечаю: для тех, кто занимается политикой на Востоке.
Для проведения изящной политической линии в отношении афганского сопротивления в Афганистане был создан огромнейший аппарат советских политических советников, Главного военного советника, оперативной группы Министерства обороны. В Афганистане находилась мощнейшая структура центрального аппарата КГБ, но реальные действия этих ведомств не говорили о том, что обстановка развивалась в стратегически выгодном для нас направлении. Мелкие успехи, как склад с оружием и боеприпасами, уничтожение двух-трех десятков «духов» – жалкий результат военных достижений. Складом оружия квалифицировалось захват 5-6 единиц стрелкового оружия старого образца, которое попадало к нам в результате боев. Уничтожение двух десятков моджахедов квалифицировалось уничтожением банды. Афганистану нужны были такие действия советского воинского контингента, которые бы привели к кардинальному изменению обстановки в стране в пользу назначенного правительства. Но мероприятия такого ранга не проводились, а полумеры «ленивого» плана оставались без результатов и механизмов укрепления власти. Без этого фактора проведение боевых действий теряло всякий смысл.
Правительство Кармаля, нервничая, понимало: только активная стратегия в отношении вооруженной оппозиции может изменить обстановку в лучшую сторону. Оно давило на советское руководство, руководителя оперативной группы Министерства обороны, которые в свою очередь, задействовали 40-ю армию на полномасштабные боевые действия. Весной 1980 года акценты советского руководства в афганских делах сдвинулись на военную составляющую в борьбе над противниками Саурской революции. Вынужден еще раз напомнить об ошибке, которая не позволила советскому военному и политическому руководству разъединить афганское сопротивление и использовать его в своих интересах. Она заключалась в том, что всех политических антагонистов назначенного нами руководства, мы зачислили в свои противники. Наш главный соперник на мировой арене, США, подошли к этому вопросу куда умней и деликатней. Соединенные Штаты повели игру по всем правилам утонченной дипломатии: они явились лидером в примирении оппозиции, объединении и направлении ее сил против советского воинского контингента. В итоге мы получили консолидированного противника на все 9 лет афганской войны.
ГЛАВА 34
Дивизия приходила в себя от понесенных потерь. Разведчики с болью в душе и сердце восприняли гибель товарищей в Кунаре. В операции приняли участие знакомые нам офицеры, прапорщики, солдаты, сержанты. Мужественно крепились мы друг перед другом, стараясь с пониманием оценить ситуацию. Противник жестокий, коварный. С ним воевать надо без страха и упрека. Я беседовал с разведчиками, воочию видевшими тела растерзанных бойцов, эвакуированных с поля боя, подбодрял парней, находясь с ними все свободное время. Мы понимали: живым врагу не сдаваться. С карандашом в руке и листочком бумаги я частенько вычерчивал всевозможные варианты событий, с которыми мы могли столкнуться в тылу противника. Продумывал действия ухода из-под огня «духовских» засад, разрабатывал меры по введению душманов в заблуждение. Было ясно: только дерзкие и уверенные действия могут быть гарантией успеха при выполнении разведывательных задач. Вычерчивая схемы горной местности, я переносил обстановку на равнинную, кишлачную зоны, прикидывал работу группы в автономном режиме в течение нескольких суток. Понимание сложной работы разведчика в условиях риска находило решения в моих схемах и набросках.
– Ну что, колдуешь, командир?
Я поднял голову, Леха – бортинженер экипажа Ан-26 с номером «05», на котором мы сопровождаем Маршала Советского Союза Соколова. Несколько дней назад мы вместе летали в Джелалабад, где я познакомился с этим чернявым старшим лейтенантом. Там, в субтропическом аэропорту, я в какой-то момент присел на обочину «рулежки» после отправки тел погибших солдат, он подошел ко мне ленивой, вразвалочку, походкой и представился.
– Леха.
– Валерий, – пожали руки.
Перед вылетом в Джелалабад из Кабула, в ожидании Маршала Советского Союза Соколова, познакомиться мы не успели. Подъехал Маршал, мы быстренько сели в самолет и полетели. Теперь же один из членов экипажа «05» борта стоял передо мной – смуглый небольшого роста парень лет 26 с немногого плутоватыми глазами на круглом лице.
– У тебя есть лишнее оружие, Валер?