В палатке командира дивизии, задействованные во встрече офицеры, обсуждали порядок переговоров с почтеннейшим советом старейшин. В тот момент, как я «нарисовался» перед командованием соединения, генерал заслушивал предложения офицеров по гуманитарной акции выдачи продовольствия населению.
– Товарищ генерал-майор, разведывательная группа отдельной разведывательной роты к выполнению боевой задачи готова, – доложил я, закрыв за собой полог палатки.
– Готовы, разведчики?
– Так точно!
Командир дивизии, поправив неразлучные очки, встал из-за стола.
– Товарищи офицеры, выезд через пятнадцать минут. Вопросы ко мне? Нет? Все свободны.
– Докладывай, Марченко.
Открыв карту, я доложил комдиву замысел превентивных действий разведывательной группы по прикрытию встречи.
Генерал, слушая, уточнил момент:
– Сержант справится?
– Так точно, товарищ генерал.
– А, если провокация и «духи» приготовили засаду? Не растеряется?
– Никак нет, товарищ генерал, опытный и обстрелянный командир, да и разведчики у него воевали.
– Хорошо, «уговорил», выезжаем через десять минут. Связь по радио.
– Есть! Разрешите идти?
– Давай.
Я вышел от командира дивизии с легкой дрожью, прокатившейся по телу. Задач подобного плана еще не доводилось выполнять. Сам-то я был готов к любому развитию событий, но прикрыть комдива с офицерами управления – особая специфика. Но, что поделаешь? Приказы в армии не обсуждаются, а выполняются – быстро, точно и в срок.
Подбежав к своей командирской машине, я открытым текстом включился в связь:
– Доложить о готовности к движению!
Если «духи» слушают радиосеть, пусть думают все, что угодно о нас, а мы их ненавязчиво «пощупаем» на «вшивость».
– «01», 02», «03» готовы, – ответили сержанты по радио.
Я, в свою очередь, доложил подвижной оперативной группе о готовности к движению, получив «добро», скомандовал:
– «Стрела», я «Сокол», вперед.
Не спеша, вывел колонну за линию лагеря, затем – боевого охранения, «грунтовку», ведущую в кишлак, обошел стороной: двигаться по ней предельно опасно – местные черти, вне всякого сомнения, заминировали ее каким-нибудь фугасом или «итальянку» присыпали пылью.
По открытому участку равнины, по которому вообще никогда не ездил транспорт, я вывел БМД к обрыву высохшего русла реки, откуда кишлаки просматривались на большую глубину. С плоских крыш раскиданных мазанок на нас глазели кучки чумазых «бачат», одетых в цветастые одежды. Наблюдение велось и взрослыми дядями с черными, как головешки, лицами, искоса бросавшими взгляды на боевую технику, бороздившую их владения. Мы были на близком расстоянии от жилой зоны, что, вероятно, раздражало местное население, привыкшее к средневековой и только им привычной жизни. Опасно! Но «душков-то» мы все-таки подразним, посмотрим их реакцию на наши якобы чудаческие выходки.
Тангентой переговорного устройства я подал сигнал остановки. Вышедшие из машин разведчики, не спеша, оправили естественные надобности, закурили, о чем-то стали болтать, не обращая внимания на кишлак. Сделав свои дела, они сели на броню и подъехали к втекавшему в кишлак арыку. Сняли курточки, обмыли руки, лица. Оружие оставалось на машинах. У «духов» должно сложиться впечатление, что, вышедшие из боевых машин «шурави», не имеют при себе оружия. Конечно, им не было видно, что оно лежало на броне силовых установок, и в случае опасности, оно через секунду будет в руках разведчиков и взорвется огнем на поражение. В то же самое время наводчики-операторы, разведчики, находившиеся внутри боевых машин, внимательно изучали местность вплоть до самого кишлака. До рези в глазах и я смотрел в 1ПМ22М1 – прицел БМД-1, чтобы «схватить» какую-нибудь ошибку противника, может, зацепку, если «духи» все же «разводят» нас на засаду.
Но ничего подозрительного я не заметил. Сигнал – все опять за броней, движемся намеченным маршрутом. Что сказать о местности, прилегавшей к месту переговоров? Если противнику необходимо подойти на расстояние выстрела, он это сделает – изрезанная складками равнина скрывала множество подходов. Все ее особенности фиксировались в памяти, что, в конечном итоге, и послужило окончательному решению в расстановке машин оперативной группы для прикрытия комдива от возможного нападения «духов». Прикроемся от кишлаков и цепочки холмов с потрескавшейся землей и клочками верблюжьей колючки, вызывавших у меня особое беспокойство. Непредвиденные обстоятельства, а они могли иметь место, придется корректировать группой разведчиков, которые будут действовать вне боевых машин. Старшим назначу Ивонина, с ним выделю Сокурова, Фетисова и Ксендикова. Справятся – парни опытные.
Кривая к условной точке рандеву постепенно замыкалась, пора было действовать: опасные подходы определены, решение на прикрытие их «бэтээрами» оперативной группы принято. Большей опасности я не видел, во всяком случае, не различал ее в общей обстановке.
Ну, с Богом. Сигналю тангентой. Машина Нищенко, дернувшись, остановилась, изображая поломку. Мы же на двух других БМД, как ни в чем не бывало, продолжали двигаться к лагерю. Я видел, как Нищенко приступил к «театрализованному представлению» по устранению «неисправности» боевой машины. Играть ему эту роль не менее сорока минут, может, чуточку больше.
На двух других «коробочках» мы двигались к лагерю, не меняя скорости, объезжая валуны, неровности дороги. Преодолев линию боевого охранения, подъехали к выстроенным в походный порядок трем БТР-Д оперативной группы. Спрыгнув с машины, я доложил комдиву:
– Товарищ генерал, место встречи выбрано, можно работать!
– Значит, в порядке?
– Так точно, товарищ генерал.
– Связь?
Ответить я не успел – вмешался офицер оперативной группы:
– Связь устойчива, товарищ генерал.
Командир дивизии, не уточняя деталей, сказал просто:
– Поехали, товарищи.