Относительно ровная поверхность ледника позволяла перекусить на ходу, на спуске в долину будет не до приема пищи. Воспользовавшись очередной остановкой (чья-то машина не выдержала нагрузки и остановилась), перехватили тушенку с галетами и сухарями. Спрыгнул на снег и несколькими упражнениями размял затекшее от неудобного положения тело. Оправление естественных надобностей и опять на броню. Время 23.40. Рассчитывая маршрут по карте к подножью отрога, прикинул, что в узкой долине ущелья мы окажемся не ранее обеда следующего дня. А что следующий день? Он уже наступил, время перевалило за полночь.
Колонна осторожно начала движение к спуску на обратный скат сложной гряды Хазараджата. Следуя за оперативной группой, я прислушивался к поведению машины на предмет ее скольжения по льду и потери управляемости водителем. Шли нормально, обе машины спускались вниз, не отставая от моей – командирской. Приходилось постоянно оглядываться назад, чтобы отслеживать движение машин Баравкова и Нищенко. Нормально. Шли, как положено. Сейчас бы только спуститься с ледника и почувствовать под гусеницами каменистую почву, которая обеспечивала устойчивое положение БМД на трассе.
Сложный подъем, снег, мороз притупили бдительность. С одной стороны – «духов» здесь быть не должно: вечные снега и лед, с другой – нас «вели» на маршруте и мы в этом уже убедились. Дорога измотала нервы, а впереди еще был Навар-Кадир, перевал относительно проще, если судить по карте, но тоже высокий и сложный. Беспомощное нервное состояние выводило из равновесия. Мы находились в ситуации, не зависящей от самих себя. Вот где нужна морально-психологическая подготовка!
|
|
Машина «поплыла». Вначале я не понял, что произошло, но когда дошло, моя БМД ударила впереди идущий БТР-Д батальона связи. Удар был, не ахти какой, но смысл не в этом – машина потеряла управление, Орлов не удержал ее на спуске. Из люка БТР-Д высунулась голова офицера связи, я махнул ему, мол, все в порядке. Оглянувшись назад, он снова скрылся внутри, напиханной аппаратурой «коробочки». Понятно: удар в задний лист машины мог вывести из строя радиостанции.
– Не торопись, Орлов, «отпусти» его дальше, а то разнесем к чертовой матери. Головы снимут. Ты понял?
– Так точно, товарищ лейтенант. Сам не пойму, как произошло.
– Будь внимательней.
– Есть.
– Внимание всем. Увеличить дистанцию, – командую командирам отделений, лучше, думаю, «перебдеть», чем наоборот. Снежный заряд заканчивался, слабел, это чувствовалось по фронтальному напору воздушной массы, гнавшей цепляющиеся за вершины гор облака. Просматривалась, идущая впереди колонна, она угадывалась на фоне снега черной извилистой лентой. Окинул взглядом скалу справа – нет, даже отчаянные «духи» вряд ли одолеют ее в стихии жесточайшего ветра. Живая плоть бессильна перед природой, превратившей без стыда и совести две воюющие стороны в пылинки.
Беззащитность перед вечным возносилась в ранг высшей духовности на пространстве, где решались земные дела противников. Это уравнивало шансы русских и душманов, решавших вопросы своих интересов параллельным образом. Глубокий снег, возможные на высотах лавины, как мне думалось, не позволяли вооруженному населению ущелья выйти на рубежи атак к серпантину, по которому спускалась колонна. От воздействия «духов» нас страховала погода, неприступные горы, где невозможно понять свое местонахождение в пространстве. Внизу, в более привычных для нас условиях, мы разберемся, как поступить, чтобы не быть битыми «духами», но сейчас необходимо сосредоточиться, чтобы не упустить момента окончания снежного покрова при выходе на каменистую трассу. «Духи» знают, что перевал измотал «шурави», притупил их бдительность, сейчас это важно понять – они могут ударить в расчете на усталость.
|
|
Рельеф трассы сменился с точностью «до наоборот»: пропасть на спуске разверзлась справа по ходу движения, открыв перед нами субтропики долины Гильменда и зеленой зоны, раскинувшейся по руслу реки. Мы находились высоко над ними, но, как показывали расчеты, ближе к полудню войдем в ущелье, где снова жара и палящий зной.
С этого направления в Бехсуд, через только что покоренный нами отрог, вела всего лишь одна дорога, имевшая набор сложностей для любого транспорта, на котором бы осмелился проехать человек. Немыслимо представить «попугайские» «бурубухайки», провозившие ящики фруктов через перевал на рынки Кабула. Подумать только! А зимой? В провинцию лучше всего летать вертолетами, но и этот путь небезопасен: у «прилепившихся» на склонах гор кишлаков оборудованы позиции ДШК, с которых душманы «валят» все летающие объекты в пределах досягаемости их крупнокалиберных пулеметов.
А карательные акции Амина? Интересно, какие все же цели преследовал свергнутый премьер? Возможно, старейшины местных уездов не подчинились жесткой политике нового лидера, к тому же посчитав его причастным к гибели Тараки. Не исключен и такой вариант, что вооруженные формирования какой-либо оппозиционной партии, взяв под контроль регион, отделили его от власти в Кабуле.
|
|
С политической обстановкой в стране, вооруженной борьбой партий необходимо было разбираться и разбираться, чтобы понять принципы отношений: кто за кого и кто против кого. Воюют друг с другом, с нами, новым правительством. Атакуют на марше колонну! Кто? Отряды политической оппозиции или «духи», жившие местью? А может отряды самообороны кишлаков, защищающие свою территорию от нас и боевиков различных мастей? Кто будет разбираться с противником, который до сих пор не понятен ни нам – интернационалистам, ни армии советников?
Что душманы были неоднозначными по племенной принадлежности и структуре – понятно с начала боев. Они отличались одеждой, которую мы обыскивали на труппах, она везде носила самобытный, особый характер, начиная с тюбетеек, вышитых бисером, заканчивая безрукавками с множеством карманов. Национальная принадлежность также присутствовала, имея свой отпечаток в вооружении, тактике действий в горах ли, на равнинной местности. Нескончаемый поток вопросов, с которыми разбираться все недосуг?
Вечные снега заканчивались рассыпанной на проезжей части щебенкой. Климат менялся на противоположный: жаркое влажное марево постепенно окутывало, вызывая то озноб, то обильное потоотделение тела. Организм адаптировался к климатическому поясу равнины. Пора было готовиться к встрече с «духами», притаившихся, словно голодные шакалы, в норах и расщелинах, готовые рвать и терзать «шурави» на куски. Какими «духами»? Политическими, бандитскими, наркомафиозными, ополченскими? Поди – разберись! Все стреляют по нам с удовольствием!
Светлеющий на востоке горизонт насыщался желтовато-розовой палитрой наступающего утра, и по мере того, как мы спускались к «зеленке», контуры дня проявлялись ярче, контрастней.
– Внимание всем, я «Сокол», занять места по расчету и быть готовым к спешиванию, – рыкнул я по радио, встряхивая себя и уставших разведчиков, сидевших в замкнутых пространствах десантных отделений.
Монотонные доклады сержантов не убедили в точном выполнении приказа! «Прошелся» еще разок по командирам отделений, возбудив у них желание включиться в работу. Оценка местности по карте, сличение ее с положением оперативной группы в «ниточке», растянувшейся на спуске, позволила определить, что уровня долины мы достигнем часа через полтора.
Панорама была изумительной. Слева на сотни километров раскинулся горный массив, хребты которого, переплетаясь, снисходили в юго-западном направлении, справа – вытянулась долина реки Гильменд, покрытая простиравшейся до горизонта «зеленкой». Природное естество скрывало «духовские» формирования от воздушной разведки «шурави» и правительственной авиации. За последние годы в ней могли быть вырыты сооружения для успешного ведения оборонительного боя с замаскированными путями отхода в глубину кишлаков, а дальше – в горы. Тянувшийся вдоль реки сероватый шлейф кишлачной зоны, жилой, действующей, располагал к абсолютному пониманию непростых отношений племен, народностей, где сотни местных дехкан воевали друг с другом, войсками правительства, а теперь – «шурави».
Молодежью пополнялись «духовские» отряды, она же обеспечивала их разведывательной и другой информацией, продовольствием. Здесь же, в кишлаках, полевые командиры готовили нападения, решали повседневные дела дехкан, создавая у них впечатление присутствия власти, поддержки, разрешения споров.
– Усилить внимание «ниточки», обстрелян передовой отряд. Есть «двухсотые», – ожила радиосеть голосом связиста оперативной группы.