Когда‑то здесь обитали стада ламантинов, отличавшихся вкусным мясом и превосходивших черепах своими размерами. Однако ламантины были полностью истреблены и перестали служить надежным источником снабжения мясом. На островах водились в избытке большие крысы – араваки, которых можно было засолить. Иногда они выручали потерпевших кораблекрушение моряков, но постепенно и араваки стали исчезать с островов, а впоследствии исчезла и живущая здесь на скалах игуана–циклура. Во влажных лесах и пальмовых джунглях по берегам залива Мэн водились тапиры, паки и пекари, но эти животные были слишком осторожными, чтобы попадаться людям. Вообще здесь было много таких животных, которыми мог прокормиться один человек, но ими нельзя было насытить экипаж корабля.
Лишь зеленые черепахи могли восполнить бочонки испортившейся солонины и тем обеспечить кораблю целый год плавания. В начальный период деятельность людей в тропиках Нового Света – будь то исследования, колонизация, пиратство и даже действия военно–морских эскадр – все же в какой‑то степени зависела от зеленых черепах. Они избавляли от цинги, а люди, спасшиеся при кораблекрушении, питались черепахами в свежем или вяленом виде месяцами и даже годами.
Черепаха всегда была одновременно и основным продуктом питания, и деликатесом. Она входила и в пищу невольников, и в число яств, которыми гордились богатые плантаторские дома. Испанские flotas[133]из Портобело и галионы из Картахгены встречались в Гаване, где запасали черепах на обратный путь. На английских военно–морских кораблях черепах считали стандартным провиантом и хранили их в засоленном виде и даже живьем на палубах. Зеленая черепаха более чем какой‑либо другой продукт питания способствовала освоению районов Карибского моря. Она обладала многими достоинствами: была крупного размера, водилась в изобилии, была вкусной, питательной и на редкость живучей.
Она была едва ли не единственным морским травоядным и дышащим воздухом позвоночным животным, находившим себе пищу на донных пастбищах, заросших растениями. Подобно бизонам, пасшимся на равнинах, черепахи собирались огромными стадами, и их можно было поймать простейшими орудиями лова, так как пастбища располагались на мелководье. Кроме того, в июне они выползали на песчаные берега, и весь промысел сводился к тому, что люди, идя по песку, переворачивали брюхом кверху столько черепах, сколько им было нужно.
Изобилие зеленых черепах объясняется их несложными взаимоотношениями с окружающей средой и простым образом жизни. Они питаются одним видом растения (травой талассией), которое непрерывно разрастается на огромных пространствах и в подводном климате не подвержено сезонным влияниям. Это чрезвычайно практический образ жизни, так сказать, классический жизненный путь, единственно правильный и приводящий к изобилию животных.
Когда молодняк зеленой черепахи становится слишком крупным и твердым, чтобы делаться добычей хищников, и слишком осторожным и проворным, чтобы стать жертвой других врагов, численность стала увеличивается. Однако стадо увеличивается не беспредельно, оно возрастает лишь до тех пределов, которые допускает площадь пастбища.
Существуют и другие породы морских черепах, но те живут разбросанно, и их можно увидеть только «одну–одну–одну». как принято говорить на Большом Каймане. Эти черепахи набираются сил, поедая других живых существ, что, в свою очередь, связано с разными жизненными проблемами. Плотоядные черепахи вынуждены повсеместно рыскать в поисках корма, охотятся они в одиночку, далеко одна от другой. Кстати, такая черепаха не всегда бывает хороша на вкус. В противоположность плотоядным зеленые черепахи живут на одном месте, весь день неторопливо и беззаботно кормятся на богатых пастбищах, тучность которых зависит только от количества солнечного света. Зеленые черепахи нагуливают жир, становятся мясистыми. Как я уже упоминал, достоинства их были слишком велики, чтобы они могли уцелеть.
В наше время атлантические зеленые черепахи перестали служить удовлетворению человеческих потребностей, и, что еще печальнее, в недалеком будущем, если их не возьмут под серьезную защиту, будут полностью истреблены.
Должен заметить, что среди людей, занимающихся ловлей зеленых черепах или их переработкой, я не встретил ни малейшего сочувствия моему пессимизму Эти люди не обеспокоены будущим, они не заметили резкого уменьшения численности черепах. Они гораздо больше озабочены шаткостью рынка, а также тем, что черепаха – обычный предмет питания только на здешнем побережье, а за его пределами становится достоянием гурманов. Они недовольны отсутствием транспортных средств для перевозки улова и тем, что Англия не склонна тратить долларовые кредиты на черепаховые супы для членов советов графств. Очень редко можно услышать, чтобы какой‑нибудь профессиональный ловец черепах был озабочен их будущим.
Эти люди познакомились со стадами зеленых черепах, когда их стало совсем мало по сравнению с прежним изобилием. Молодые ловцы добывают за сезон столько же черепах, сколько вылавливали их отцы, а потому не видят повода для тревоги. Они не понимают, что рыщущие повсюду шхуны и промысловые лодки уже с 1900 года охотятся на жалких развалинах черепашьего промысла, который существовал сотню лет тому назад. В наши дни промышленники ловят черепах в небольшом количестве мест, где стада сохранились, или же промышляют там, где плавающие в одиночку животные как бы отмечают границы той огромной территории, на которой они когда‑то водились в изобилии. Это именно так, и об этом гласит объемистая и ясная документация.
Одно за другим уничтожаются знаменитые места размножения черепах. Сначала они исчезли на Бермудских островах, затем на берегах Больших Антильских островов. Вскоре сошли на нет и Багамские острова Тогда промысловые суда стали пересекать Гольфстрим и опустошать берега Флориды, где в прежние годы салки для черепах были более привычным зрелищем, чем курятники Если промышленник Чарльз Пик в 1886 году поймал возле Себастьяна две тысячи пятьсот зеленых черепах, то в 1895 году он сумел добыть только шестьдесят. И это там, где раньше огромные стада зеленых черепах паслись воз‑ ле широких устьев рек восточного побережья и отмелей северной части полуострова, а большое стадо ежегодно приходило для размножения в Драй–Тортугас.
Только один район размножения очутился в стороне, и его размеры вызывали удивление всех побывавших там людей. Это были Каймановы острова. Скопление размножавшихся здесь черепах было настолько велико, что поддерживало крупнейший черепаховый промысел Америки.
История этого промыслового района, его расцвет и падение, хищническое уничтожение самок черепах в сезоны кладки яиц, затруднительное положение людей, не имевших других источников существования, кроме настойчивого и повсеместного истребления уменьшающихся черепашьих стад, – все это очень показательно для взаимоотношений человека с окружающей средой и его влияния на истощение естественных богатств.
Бернард Льюис поведал нам печальную историю об истощении этого района и проникновении кайманских промышленников в чужие сады. Сначала промысловые суда охотились несколько южнее Кубы, но вскоре стада черепах были истреблены, и промышленникам пришлось искать новые места. Они построили более крупные суда и стали вести разведку новых мест промысла. Вскоре обнаружили огромные черепашьи пастбища на отмелях Москито у берегов Никарагуа, примерно в трехстах пятидесяти милях от острова Большой Кайман. Там было много островков, на которых имелась пресная вода, море мелководное с множеством баров и скал, и на целые мили растянулись заросли талассии, а здешние стада черепах походили на те, которые встречали деды кайманских капитанов. Это произошло немногим более сотни лет назад. и до сих пор кайманские промышленники являются крупнейшими экспортерами зеленых черепах, а отмели Москито – самым значительным местом промысла черепах, поставляемых на американский рынок. Потребность в быстроходных и более совершенных промысловых судах породила великолепных плотников–кораблестроителей, а нехватка людей, умеющих управлять су‑ лам и, способствовала тому, – что кайманцы стали отличными моряками. Однако промысловая флотилия, когда‑то насчитывавшая три десятка отлично построенных шхун, теперь не превышает пяти–шести.
В давние времена на Каймановых островах поселились люди, вся жизнь которых зависела от наличия зеленых черепах, и потому животные на отмелях Москито были словно приперты к стене. Я вовсе не хочу доказать, что жители Каймановых островов окажутся теми, кто нанесет зеленой черепахе последний и непоправимый удар. Эти люди, да и все остальные ловцы, промышляющие черепах на пастбищах, наносят удары, которые животные могут вынести. Черепахи в состоянии выдержать и более сильные удары – они очень выносливые животные.
Взрослые зеленые черепахи обладают врожденной стойкостью по отношению к естественным врагам и отлично себя чувствуют и в больших и в малых стадах. Несмотря на привычку питаться одним и тем же растением, они могут переходить и на другое питание: цимодею и водоросли, изредка же питаются живыми существами медузами, губками, а в неволе даже кусками рыбы.
Молодые зеленые черепахи выдерживают длительные путешествия в океанических течениях и, подобно ридлеям, иногда благополучно достигают берегов Англии, куда их заносит Гольфстрим.
Зеленые черепахи могут вынести все, но нельзя их лишать возможности размножения.
Необходимость охраны животных очевидна, но нее тормозится нашим удивительным незнанием биологии этих живых существ.
Что нужно для размножения зеленых черепах? Какие действия надо предпринять? Помогут ли восстановлению численности черепашьих стад защитные мероприятия на западных берегах полуострова Флорида?
Большинство людей, имеющих отношение к берегам Карибе кого моря, с большим сочувствием относится к идее спасения поголовья зеленых черепах. Убежденные в необходимости что‑то предпринять, они ставят пас и тупик требованиями сказать точно, что же нужно сделать.
До сравнительно недавнего времени положение не было столь критическим. Здесь имелись сотни островов и отмелей, не говоря уже о материковых берегах, где никто не жил. Там. находясь в полной безопасности, черепахи могли устраивать тысячи гнезд, из которых ежегодно выползало бы на поверхность великое множество маленьких черепах, восполнявших убыль, нанесенную промышленниками.
Но после Второй мировой протяженность необитаемых берегов сузилась. Там, где еще двадцать лет назад берега Карибе кого моря представляли необитаемый край или унылую кокосовую поросль, теперь на расчищенном от кустарника побережье сверкают алюминиевые крыши. Численность населения растет слишком быстро – ведь на лодках появились подвесные моторы, а маленькие самолеты доставят вас в любое место. Поэтому количество пригодных для гнездовий мест резко уменьшается. С таким уменьшением трудно справиться, а именно оно приведет к уничтожению зеленой черепахи.
Исходя из доказательств, приведенных в предыдущей главе, позволительно сделать вывод, что в рассказах о дальних миграциях зеленых черепах есть доля истины. И очень может быть, что побережье Тортугеро действительно является центром размножения зеленых черепах Карибского моря, а потому имеет для них жизненно важное значение. Но мне все же неясно, какими привлекательными особенностями обладает именно эта полоска песка, почему именно сюда приплывают издалека стада зеленых черепах? Что заставляет тысячи животных сосредоточиваться на этом двадцатичетырехмильном участке и оставлять только отставших одиночек рыться на других берегах?
Возможно, и это всего лишь мое предположение, что только какие‑то определенные морские пути пригодны для миграции. А может быть, и потому, что лишь в Тортугеро имеется длинный незаселенный берег с подходящим песком, причем это место легко достигнуть с моря. Возможно, что стремление к одному месту встречи является прочно укоренившейся системой, которая имела когда‑то смысл и сохранилась лишь в силу инстинкта, подобно тому, как птицы совершают перелеты, придерживаясь давних, проложенных отдаленными предками направлений.
Вам приходится выслушивать столь туманные предположения лишь потому, что до сих пор не выяснено, является ли расположение или характер берега причиной, привлекающей зеленых черепах в определенные места гнездования. Например, берег Тортугеро, с точки зрения человека, – всего лишь двадцать четыре мили черного песка, омываемого бурным прибоем. Здесь сильное прибрежное течение, отсутствие рифов и скал, а чуть дальше от береговой полосы – низкие дюны, заросшие морским овсом, морским виноградом и побегами кокосовых пальм. За полосой прибрежного кустарника начинаются болота и леса, обрамляющие медленно текущие реки В отдельных местах волны разрушили берег и сделали его слишком отвесным, чтобы черепаха могла вскарабкаться и доползти к удобному для гнезда месту.
Существуют тысячи таких побережий, но у Тортугеро есть одна особенность, отличающая его от остальных, – черная окраска. Прибрежный песок, похожий на черный перец, перемешанный с солью, представляет собой смесь черного вулканического стекла с пемзой. В отличие от берегов, покрытых зернистым кварцем, где омываемая волной полоса песка становится плотной, в Тортугеро она рыхлая и напоминает глазурь. На вид песок гладкий, как асфальт, но стоит войти в кромку прибоя, и сразу проваливаешься во что‑то мягкое по самую лодыжку.
Возможно, что цвет песка влияет даже на инкубационную среду, в которой находятся глубоко зарытые черепахой яйца. В полдень поверхность побережья настолько накаляется, что по ней невозможно холить босиком; ночью же она охлаждается быстрее, чем берега, покрытые желтым или белым песком. Казалось бы, такие свойства должны быть неблагоприятными для черепашьих яиц, но никто толком не знает, какие условия для них хороши, а потому можно предположить, что черный цвет песка часто привлекает черепах.
Зеленая черепаха далеко не единственная порода, устраивающая гнезда в Тортугеро. Как вам известно из предыдущих глав, в мае и начале июня, еще до прибытия большого стада зеленых черепах, на берегах Тортугеро появляются биссы и кожистые черепахи, иногда даже на милю побережья приходится в среднем по три–четыре животных. Для размножения кожистых черепах Тортугеро – вполне подходящее место, ничем не отличающееся от многих других мною виденных. Но для бисс его следует считать второстепенным и нельзя даже сравнивать с такими местами, как южная часть побережья Чирики или с маленькими островами и отмелями к юго–западу от острова Сан–Андрес. Мне говорили, что в Тортугеро заплывают одиночные логгерхеды, но я ни одного не видел. Кстати сказать, на побережье Тортугеро, там, где протекает река, живущие на больших деревьях игуаны спускаются на берег и откладывают в песок яйца по соседству с черепашьими гнездами.
Надо сказать, что берег Тортугеро не дает черепахам каких‑либо преимуществ в защите от естественных врагов. Здесь, как и повсюду, вы встречаете те же стаи хищников – любителей черепашьих яиц – и зачастую можно увидеть участки, усыпанные яичной скорлупой из разоренных гнезд. Еноты–коати вовсю промышляют черепашьи яйца, а когда приплывает стадо зеленых черепах, из дальних лесов приходят оцелоты, змеи и даже ягуары. Во многих местах настоящим бичом для черепашьих гнезд являются собаки. Я уже говорил, что в конце июня городские собаки пробегают десятки миль по труднейшим для передвижения местам и собираются здесь большими стаями. Каким‑то внутренним чутьем они распознают время миграций черепах, находят гнезда и подчас раскапывают их еще раньше, чем черепашья самка успеет уползти в море. Собаки – самые страшные, после человека, разорители гнезд.
Если гнезда не были обнаружены енотами и собаками и уцелели благодаря начавшимся ливням, они все равно не остаются в безопасности. О черепашьем молодняке, вылупившемся днем, сразу узнают сарычи. Они слетаются со всех сторон и дерутся друг с другом над стадом только что вылупившихся маленьких черепах Возвращаются и собаки, но охваченные яростью черные беззубые сарычи вступают с ними в борьбу и отстаивают свою территорию до тех пор, покуда численное превосходство врагов вынуждает их отступить.
Чаще всего молодняк вылупливается ночью. В это время сарычи спят, но в море бодрствуют ставриды и их сородичи. Если вы сильным лучом фонаря осветите полосу воды, лежащую за чертой берегового прибоя, то увидите, как эти убийцы с серпообразными хвостами рвут мл части и уничтожают уплывающий в морс черепаший молодняк, такой беззащитный, еще покрытый остатками желтка, но все же пытающийся прорвать строй хищников, чтобы уйти к неведомой цели. Совершенно ясно, что не отсутствием врагов объясняется стремление черепах к берегам Тортугеро.
Право, я не вижу ничего необычного в этом месте Бесспорно, что это хорошее побережье, там легко копать песок и ни одна живая душа не прожинает между двумя поселками, расположенными по краям береговой полосы. Не светятся фонари на прибрежных дорогах и над полосой прибоя, не доносится музыка из какого‑нибудь джука. Таящиеся здесь опасности обычны для морского существа, когда оно выползает на берег для кладки яиц. Но, несмотря на все это, я не могу дать точного ответа на вопрос, что заставляет зеленых черепах приплывать именно сюда.
Факт же остается непреложным – несмотря на собак и других хищников, Тортугеро продолжает оставаться крупнейшим местом гнездования черепах в западной половине Карибского моря, и поэтому в деле спасения зеленых черепах ему принадлежит особая роль. Кайманские капитаны уверены, что их промысел целиком зависит от этого района. Возможно, они правы полностью, а может быть, только частично, но мы с вами знаем, что этот район мог бы играть еще большую роль.
В связи с этим напрашивается вопрос: хорошо ли здесь живется зеленой черепахе? И другой: если район Тортугеро так важен для размножения зеленых черепах, то каковы его перспективы?
Насколько я могу понять, перспектива одна – истребление. Под этим словом я не подразумеваю гибель всех распространенных по белому свету зеленых черепах, или их атлантической группы, или всего поголовья зеленых черепах в западном районе Карибского моря. Но, несомненно, будет уничтожена та часть, которая унаследовала или приобрела привычку гнездоваться у берегов Коста–Рики.
Воспроизводство черепах в Тортугеро может в любой момент прекратиться из‑за существующей здесь коммерческой системы, при которой каждая выползающая на берег самка черепахи может быть перевернута на спину и увезена раньше, чем она успеет снести яйца.
Вдоль всего побережья Центральной Америки полоска земли, так называемая Milla Maritime[134], которая простирается на одну милю от линии морского прибоя в глубь материка, является государственной собствен‑ ностью каждой расположенной здесь страны. Доходы от эксплуатации этой полосы составляют два источника: coctero[135], то есть обширные посадки кокосовых пальм, и Tortuguero – район гнездования бисс и зеленых черепах.
В Панаме и Коста–Рике участки кокосовых пальм и черепашьих промыслов ежегодно сдаются в аренду с публичных торгов. Наиболее ценным участком на побережье Центральной Америки от полуострова Юкатан до устья реки Ориноко, бесспорно, является коста–риканский участок, простирающийся от одинокой деревушки Парисмины, возле устья реки Ревентазон, вплоть до маленького поселка у лесопилки в Тортугеро. На этом ровном участке побережья возвышается лишь один невысокий, куполообразный горный массив, начинающийся у прибрежных дюн, сразу за рекой Тортугеро. Он носит название Серро‑де–Тортуга[136]. Если на него смотреть с плывущего по морю судна, он напоминает черепаху и для людей, знакомых с этим побережьем, обозначает северную границу черепашьей страны.
Система эксплуатации на побережье Тортугеро та же, что и на всех остальных берегах Центральной Америки.
Лицо, предложившее наивысшую цену на торгах, – здесь его называют contratista[137], – назначает capataz[138], ведающего всеми veladores[139], которые на протяжении всего лета, начиная с 15 июня, патрулируют побережье.
Весь берег к югу от Тортугеро делится на отрезки в милю длиной, и каждый velador ведает таким участком. В порядке исключения наиболее энергичные из них получают двойной участок. Каждый дозорный снабжает ся запасом продовольствия, одеялом, фонарем и связкой веревок. Дозорный может жить в одном из ближайших поселков, но большинство предпочитает строить для себя ranchos[140]и весь сезон жить на берегу; иногда даже вместе со своими семьями.
Velador начинает патрулирование после захода солнца, предварительно разделив подведомственную ему милю на отдельные участки, и поручает своим детям или родственникам наблюдение за ними.
Каждую выползающую на берег черепаху перехватывают либо когда она только вылезает на берег, либо на обратном пути к морю от заросшего травой края берега до линии прибоя. По действующему в Коста–Рике закону дозорный обязан подождать, покуда черепаха выроет гнездо и снесет яйца, но это задержит его по крайней мере на полчаса, и, если вокруг нет свидетелей, он переворачивает черепаху на спину там, где ее обнаружил, и сразу спешит выловить другую. Во время сезона. длящегося три месяца, velador каждую ночь ловит в среднем от пяти до десяти черепах. В самый разгар сезона, обычно он продолжается две–три недели в июле, дозорному удается перевернуть на спину тридцать – сорок черепах.
За каждую пойманную черепаху дозорный получает три с половиной колона, то есть жалкие пятьдесят американских центов, да и то лишь в том случае, если ему удастся отослать улов.
Тортугеро – глухой и опасный для судов берег, ограниченный со стороны суши болотами и медленно текущими вдоль береговой полосы реками, защищенный с моря мелями, которые замедляют бег сильных, гонимых пассатом волн. Velador не располагает какими‑либо собственными возможностями отправить пойманных черепах на рынок, и ему не остается ничего другого, как оставить их лежать там, где он их поймал, и дожидаться прихода катера из Пуэрто–Лимона. Каждую пойманную черепаху velador оттаскивает в сторону, чтобы ее не смыла приливная волна, а так как падающие черепахе на брюхо лучи солнца наверняка убьют ее через несколько часов, над ней строят небольшой навес из пальмовых листьев. Разложив под навесами двухдневный улов, velador начинает дожидаться прихода катера.
По закону через каждые два дня за черепахами должен приходить катер. Если же к концу вторых суток катер не появится, velador обязан перевернуть черепах и дать им возможность уползти.
Но здесь всего лишь один катер, а между мысом Грасьяс–а‑Диос и Панамским каналом зачастую свирепствуют бури. Бывают случаи, когда катер не приходит ни через два, ни через три, а порой и ни через неделю. Всего несколько лет назад ежедневно околевали десятки лежащих на берегу черепах. Когда Министерство сельского хозяйства узнало о таком ущербе, оно вмешалось и установило двухдневный срок, о котором я только что упоминал. Но, право, нельзя предъявлять слишком большие требования к одиноко живущим veladores и предполагать, что они во избежание какого‑то ущерба будут соблюдать установленный порядок, Veladores убеждены, что flotas неистощимы, да и кому станет известно, сколько времени под маленькими пальмовыми навесами размахивали ластами черепахи.
Иногда погода бывает хорошей – это случается и в июле, – и небольшой катер направляется из Пуэрто–Лимона в прибрежный рейс.
Как только velador увидит катер, он зовет своих ребятишек, и они, захватив с собой нож–мачете и веревки, спешат к лежащим на берегу черепахам. Опрокинув навесы, они привязывают обрубки бальсовых деревьев к каждому ласту и гонят черепах к линии прибоя, где плеск воды приводит животное в чувство, и оно устремляется в море, а бальсовые буйки тащатся вослед.
За это время катер успевает приблизиться и, выбрав безопасное место за бурунами, останавливается в нескольких сотнях метров от берега. С него спускают челноки, которые направляются к плавающим буйкам, черепах вытаскивают и отвозят на катер, затем доставляют в Пуэрто–Лимон и помешают в салки, где они дожидаются дальнейшей отправки. Когда‑то их экспортировали в Нью–Йорк и Лондон, теперь же главным образом в Ки‑ Уэст, Тампу и Колон.
Подобную систему эксплуатации надо считать убийственной, но она существует, и не только в Тортугеро, но и на меньших по своему значению участках побережья, где гнездуются черепахи. Нынешняя система эксплуатации, действуя на полную мощь, может полностью ликвидировать условия для размножения черепах. Если до сих пор черепахи еще размножаются, то только потому, что veladores не работают достаточно энергично. Дозорный иногда долго не выходит из своей хижины, и некоторые черепахи могут проскользнуть незамеченными. Чаще всего безразличное отношение veladores вызывается нерегулярностью прихода катера. Они считают свое торчание на берегу бесполезной тратой времени и зачастую теряют веру в то, что улов будет увезен.
Нерегулярность рейсов катера как бы отражает неустойчивость послевоенного рынка. Малейшая стабилизация экспорта, увеличение сбыта в Нью–Йорке предметов роскоши, одна смелая операция по ознакомлению дальнего потребителя с замороженным мясом черепах или хотя бы некоторое улучшение валютного положения Англии – и катер, невзирая на шквалы, будет ходить точно по расписанию. Появится много катеров, и тогда дозорные станут ночи напролет сторожить свои мили, и черепахи будут полностью блокированы. К этому времени побережье заселят люди, местное потребление возрастет, и у зеленых черепах не будет ни малейшей возможности устраивать здесь свои гнезда. Таким образом, вырисовывается мрачная картина полного истребления черепах.
Но если смотреть с позиций возможности вмешательства, то положение выглядит несколько иначе. Свойственная зеленым черепахам склонность к миграциям может сделать их неуязвимыми и послужит основой для спасения и даже создания такого изобилия, какое было прежде.
В вопросе с зелеными черепахами мы не находимся в таком тупике, как с американскими бизонами. Мы уничтожаем зеленую черепаху лениво, бессмысленно, бессовестно, и большинство людей об этом не подозревают. Место, где черепахи обитают, нам не нужно ни для каких целей. Наши территориальные интересы скрещиваются только на морском берегу, да и там зеленая черепаха появляется в часы, когда мы спим. И так как черепахи собираются у берегов раз в год только для того, чтобы снести яйца, действенная защита всего лишь нескольких участков побережья не только спасет животных от истребления, но поможет в будущем вернуть нам те стада, которые когда‑то встретил Колумб.
СЛОВАРЬ
Агава – род растений семейства амариллисовых. Из листьев некоторых видов агавы получают волокна, идущие на изготовление канатов, веревок, половиков и некоторых других грубых тканей. Более всего ценятся агава–сесилиана, дающая так называемую сезаль–пеньку. и те виды агав, которые дают прочные волокна под названием кантала и генекен.
Один из видов агавы – агава американа – разводят в парках Черноморского побережья Кавказа и Южного берега Крыма.
Агути (горбатый, или золотой, заяц) – род грызунов семейства агути образных, встречающихся только в тропических лесах Южной и Центральной Америки. Живут парами и небольшими группами обычно вблизи рек или других водоемов. Длина тела до 50 см, спина горбатая, задние ноги длиннее передних; уши и хвост очень короткие – 1,5 см; окраска от ярко–золотистой (отсюда название «золотой заяц») до аспидной. Агути – предмет постоянной охоты местного населения, так как у него красивый мех и хорошее мясо.
Аки – западноафриканское дерево, получившее в настоящее время широкое распространение в странах Карибского моря. Его плод, красного или коричневого цвета, имеет в длину около 7 см; сердцевина плода съедобна.
Аксолотль – личинка хвостатых земноводных амбистом, способная к размножению.
Альбиция – африканское дерево из подсемейства мимозовых, семейства бобовых. В настоящее время широко распространена на островах Вест–Индии и в Южной Флориде.
Анаконда – самая крупная змея из семейства удавов, достигающая более 9 м длины. Принадлежит к роду водяных удавов. Распространена в Бразилии и Гвиане, реже встречается и в других странах Центральной и Южной (тропической) Америки. Большую часть времени проводит в воде. Питается рыбами, птицами и мле копитаюшими, вплоть до небольших копытных. При высыхании водоемов анаконда зарывается во влажный ил и впадает в спячку до периода дождей. Кожа анаконды используется для различных кожаных изделий; жир и мясо употребляется в пишу местным населением.
Ани– длиннохвостая птица из отряда кукушек.
Анизостремус – очень яркая по окраске рыба, обитающая преимущественно на мелководье. Особенно распространена у рифов Карибского моря.
Армадилл, или броненосец – млекопитающее из отряда американских неполнозубых. Приземистое, неуклюжее животное, покрытое сверху и с боков толстым панцирем из окостеневших кожных щитков, расположенных поясами и связанных между собой соединительной тканью, что придаст панцирю подвижность. Длина тела (с хвостом) до 150 см; голова удлиненная, с большими ушами. Ведет землеройный образ жизни, поэтому лапы снабжены очень большими крепкими когтями. Имеет до 100 зубов, но зубы без корней и очень слабые. Населяет степи, пустыни, саванны и опушки лесов Южной и Центральной Америки Все броненосцы ведут ночной образ жизни, на лень прячутся в норах Питаются насекомыми, их личинками и моллюсками. Приносят от 2 до 4 детенышей. За армадиллами повсюду охотятся, гак как их мясо считается вкусным.