— Командор, мы готовы к взлету, но, похоже, что линкор Ялата уже засек нас, — говорит знакомый голос. Я оглядываюсь и вижу Кейда, моего временного телохранителя во время нападения аллигаторов, который сидит в центре комнаты. Он кивает мне, и я отвечаю ему тем же.
— Уводи нас подальше от планеты, чтобы не повредить ее, а затем готовься включить гипердвигатель, — приказывает Варек. — Мы отведем сражение подальше от людей.
Он усаживает меня в пустое кресло рядом со своим и шепчет на ухо:
— Не вставай, пока я тебе не разрешу.
Он не ждет, пока я соглашусь с ним или скажу что-нибудь, если на то пошло. На его лице теперь нет той тревоги, которую он испытывал за меня несколько минут назад, а вместо нее каменное выражение, которое я привыкла видеть у его народа.
Варек отдает приказы, а его команда отвечает с подтверждениями и комментариями, но я ничего не понимаю, поскольку говорят они на новарском. И, честно говоря, не уверена, что хочу знать, что происходит. Я так привыкла к спокойному полету в космосе, что это сделало меня самоуверенной. Хотя и не контролирую безопасность корабля, но перестала выискивать пришельцев-аллигаторов, которые могут внезапно появиться.
Мне действительно нужен световой меч.
Глава 15
— Кейд, создай голограмму вокруг моей пары, прежде чем установишь связь, — говорит Варек, его взгляд на мгновение останавливается на мне.
— Cделано, сэр.
— Устанавливай связь, — говорит Варек.
В передней части комнаты появляется трехмерное изображение пришельца-ящера в натуральную величину. Я вздрагиваю в кресле, хотя знаю, что физически его тут нет. Просто слишком легко вспомнить ощущение когтей, обхватывающих мою шею.
— Приветствую вас, дравианссс, — говорит рептилия.
— Ялат, — кивает Варек. — Я Варек, командир Феникса, дома Каймар. С кем я говорю?
— Я Тулак, командир этого корабля, который является лишь одним из многих, поскольку вы находитесь в нашем квадранте.
— Прошу прощения, — говорит Варек, быстро кивая. — Мы приземлились на этой крошечной планете, чтобы устранить неполадки, не более. Мы как раз готовились к взлету, когда вы отправили послание.
— Крошечные неполадки, — повторяет существо. — Вы не видели еще один из наших патрульных кораблей? Он пропал без вести.
— Боюсь, что нет.
— Ложь, — говорит рептилия, и его кошачьи желтые глаза останавливаются на мне.
Я застываю на кресте, стараясь не выдать своей реакции, но вертикальные зрачки существа не покидают меня. Голограмма должна быть неподвижной, иначе все будут волноваться, но то, как рептилия смотрит в мою сторону, как будто видит меня под ней. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не посмотреть на Варека.
Наконец взгляд существа покидает меня.
— Эта ложь приведет к твоей смерти, если ты не скажешь мне, что именно ты ищешь в нашем квадранте.
— Это был ремонт, и ничего больше, — говорит Варек. — Я не хотел бы участвовать в той враждебности, которая может привести к войне, Тулак. Это не пойдет на пользу ни одной из сторон.
— Я вижу, ты не скажешь мне правду. Значит, так тому и быть.
Связь отключается, и изображение рептилии исчезает. Несколько членов экипажа сообщают информацию Вареку на новарском, и он отвечает так же быстро. Его приказы звучат уверенно, даже когда корабль вздрагивает. Я хватаюсь за подлокотники кресла, чтобы не соскользнуть с него, пытаясь расслышать его сквозь грохот выстрелов и рев сирен тревоги.
— Кейд отведет тебя в комнату, где безопаснее, — говорит он мне.
Я киваю и поднимаюсь, почти падая на пол, когда корабль качает в сторону. Варек рявкает приказы, пока я успокаиваюсь, но когда он замолкает, я тянусь к его руке.
— Будь осторожен, — говорю я. Он приоткрывает губы, как будто хочет что-то сказать, но сжимает их в твердую линию и кивает. Что бы это ни было, придется подождать. Кейд подзывает меня, и я следую за ним из помещения, но когда мои шаги замедляются, он хватает меня за руку. Я смотрю на него и улыбаюсь, чтобы выразить свою благодарность.
Варек возвращается к раздаче команд, но его черные глаза останавливаются на хватке Кейда. И они не оставляют меня, пока дверь не закрывается.
* * * * *
Кейд очень спешит, так что почти запихивает меня в комнату, дверь закрывается практически скользя по моим ногам. Корабль кренится, и я машинально прижимаюсь к стене и жду, пока все успокоится. Как только это происходит, я хватаю одеяло и подушку и направляюсь в ванную. Любому, кто посмотрит на меня, может показаться, что я сумасшедшая, но я из Канзаса, и при первых признаках торнадо вы отправляетесь на самый нижний этаж своего дома или в самую безопасную комнату без окон. В данном случае ванна — самое безопасное место для меня.
Если только корабль не разнесет на куски, тогда это спорный вопрос.
Уже на грани депрессии я выбрасываю эту мысль из головы. Моя жизнь так резко изменилась, когда Варек взял меня на борт этого корабля, но теперь она изменилась еще круче, после известия о ребенке и без моей лучшей подруги.
Корабль снова качает, но я лишь глубже устраиваюсь в своей импровизированной кровати в ванне. Как будто то, что я лежу в ванной выглядит недостаточно нелепо, я еще начинаю плакать. Большие, крупные слезы жалости к себе. Я скучаю по Морган, скучаю по дому и не хочу быть беременной. Как бы мне ни нравилось, как Варек заботится обо мне, это всегда на его условиях, и мне ненавистно это. Теперь, когда я еще в большем долгу перед ним из-за ребенка, я сомневаюсь, что когда-нибудь буду с ним на равных. Не то чтобы это имело значение.
Наши отношения ненормальны.
Я начинаю плакать, рыдания сотрясают мою грудь. Может быть, это просто всплеск гормонов из-за беременности, но девушке позволено расстраиваться, когда она смирилась с тем, что она постоянный заводчик. Хорошего секса недостаточно, чтобы компенсировать жизнь в неволе. Возможно, я могла бы справиться с тем, что мой мир перевернулся с ног на голову, если бы Варек действительно любил меня. Вместо того, чтобы его инопланетный тестостерон диктовал его чувства ко мне.
Наверное, меня любит его член, но это не та любовь, на которую я надеюсь.
Корабль содрогается так сильно, что я на мгновение вырываюсь из своего горя. Двигатели громко гудят, и я хватаюсь за края ванны, чтобы подготовиться к ускорению. Конечно же, мы переходим на сверхсветовую скорость. Я молюсь, чтобы в этот момент мы обогнали мерзких аллигаторов, потому что я хотел бы возобновить свою вечеринку жалости.
И делаю я это очень долго, пока не теряю сознание.
* * * * *
— Лиа!
Меня будит громкий рев Варека. Я вытягиваюсь в ванне и открываю рот, чтобы позвать его, когда он входит в ванную. Его взгляд черен как смоль, когда падает на меня.
Он вздыхает с облегчением, его плечи опускаются.
— Что, наджари возьми, ты там делаешь?
Я пожимаю плечами. Я могла бы объяснить ему свои доводы, но я слишком эмоционально и физически истощена. Кроме того, мне все равно. В данный момент мне на самом деле все равно. Кажется, мой стакан не наполовину пуст.
Он совершенно пуст.
Он хмуро смотрит на меня, но подхватывает меня вместе с одеялом и всем остальным и выносит из ванной. Опустив меня на кровать, он натягивает одеяло до моей талии.
Я смотрю невидящим взглядом в потолок, застряв где-то в глубине сознания. Там тихо и не так больно, как в реальности. Я знаю, что то, что я делаю, вредно для моего психического здоровья, но я бью своего внутреннего психолога по лицу. Я собираюсь пройти через это так, как сочту нужным, и пока я не причиняю вреда ребенку, никто не посмеет ни хрена мне сказать.
Даже я сама.
Раздеваясь, Варек украдкой бросает на меня взгляды, но ничего не говорит. Он забирается в постель и тут же тянется ко мне, притягивая к себе. Я подумываю оттолкнуть его, но отказываюсь от этой мысли. Бунт требует слишком много энергии и слишком много переживаний.
Его теплое тело прижимается ко мне, но я не двигаюсь. Следующее, что я помню, это то, что он склоняется надо мной, его лицо оказывается прямо в поле моего зрения. Его глаза подернуты синевой, но черные вкрапления остались.
Хорошо, мы оба расстроены.
— Ты в безопасности, намори, — говорит он тихо, словно я испуганный ребенок. — Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Он убирает мои волосы со лба, пристально глядя на меня. Я не считаю минуты, но он делает это очень долго. И я игнорирую его.
— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает он.
Я качаю головой и закрываю глаза. Трудно смотреть на его красивое лицо. Какая-то часть меня надеется, что однажды он полюбит меня, но это кажется настолько же вероятным, как и мое возвращение на Землю.
Он больше ничего не говорит, за что я ему благодарна. Вместо этого он прижимает меня к себе и обнимает одной рукой. Мне не требуется много времени, чтобы заснуть, но видения беловолосого малыша наполняют мои сны в ту же минуту, как я это делаю.
* * * * *
В течение следующих трех дней — или солнечных циклов, как их называет Варек, — я сплю, ем и смотрю в никуда. И он ни разу не попытался заняться со мной сексом. Наверное, это к лучшему, потому что я бы возненавидел его еще больше, чем сейчас.
В первый день, когда я была в таком состоянии, Варек пытался вытянуть из меня информацию, но я давала только односложные ответы. В конце концов он сдался, но морщины беспокойства на его лице, казалось, стали глубже за одну ночь. Брэкстон приходил осматривать меня каждый день, и я предполагаю, что это было по приказу Варека. После тщательной диагностики доктор спокойно сообщал Вареку, что я здорова, и уходил. Потом Варек что-то ворчал себе под нос, вероятно, ругался.
Сегодня Брэкстон говорил что-то Вареку, но на новарском.
У меня тут же возникают подозрения, и я предупреждающе смотрю на доктора. Я до сих пор не сказала Вареку, что беременна, но это потому, что сама еще не смирилась с этим. Только после этого я скажу ему. Надеюсь, это не займет у меня целых девять месяцев. Или как бы долго ни длился период беременности, учитывая, что мы разные виды. Если она не будет такой же длины, как у слона, думаю, я смирюсь с этим.
Брэкстон встречается со мной взглядом, но отводит глаза. Чувство вины? Я не уверена. Трудно сказать, что чувствуют эти пришельцы, поскольку они так хорошо умеют скрывать свои эмоции. Наконец он уходит, но Варек смотрит на меня, прежде чем дверь закрывается.
Я отвожу взгляд, не желая поощрять разговор. Последние три дня были мирными, и я не хочу подвергать их опасности. На самом деле, я удивлена, что моя жалость оказалась такой успешной. Я ожидала, что Варек займется со мной сексом, как только мы окажемся в безопасности от Ялата, но этого не произошло.
По крайней мере, я не могу снова забеременеть. Ха-ха-ха...
Он пересекает комнату и садится рядом со мной на кровать, но я молчу. Он протягивает руку, чтобы схватить меня за подбородок, мягко поворачивая мое лицо в его сторону. Видимо, командир не любит, когда его игнорируют.
Наши взгляды встречаются. Его черный и полный беспокойства, мой, скорее всего, пустой и полный страданий.
— Лия, я не могу притворяться, что понимаю, что с тобой происходит, но я больше не потерплю такого поведения.
— Очень жаль. — Слова вылетают наружу прежде, чем я успеваю подумать о том, чтобы подавить их.
Варек теперь идеальный кандидат на рекламный щит «Какого хрена?». Я бы рассмеялась, если бы захотела насладиться моментом. Или что-нибудь еще в этом роде.
— Это ужасное чувство — не иметь контроля над чем-то в своей жизни, не так ли, коммандер? — я прищуриваюсь. — Я даю тебе столько же свободы, сколько ты дал мне с тех пор, как я оказалась на борту этого корабля. Ни одной гребаной унции. Отстой, не так ли?
Я вырываю подбородок из его хватки и продолжаю свой поединок взглядов с потолком.
— Ты упрямая, — говорит он, поднимаясь с кровати. Он выходит из каюты, а мне интересно, что он будет делать с моим бунтарским поведением.
Я не уверена, что его брачный инстинкт заставляет его делать что-то, кроме как заботиться обо мне и трахать меня. Неужели Варека вообще волнует мое счастье? Или он счастлив до тех пор, пока занимается сексом и в конце концов заводит потомство?
Я глубже закутываюсь в одеяла, все еще размышляя об этом, когда открывается дверь.
— Лия! — При звуке голоса Морган я вскакиваю, недоверие пронзает меня. Конечно же, это она, вьющиеся волосы развеваются, когда она проносится через комнату. Она запрыгивает на кровать и обнимает меня. Через ее плечо я ловлю взгляд Варека. Он прислонился к стене и смотрит на меня, словно чего-то ждет. Понятия не имею, чего именно.
Я киваю ему в знак признательности или минутной благодарности за то, что он привел ко мне Морган. Может быть, он действительно заботится о моем счастье, хотя бы немного.
Он опускает подбородок и отвечает на мой взгляд, но Морган отстраняется от меня, закрывая его от моего взгляда.
— Значит, они тебя поймали? — спрашиваю я.
— Ублюдки, — усмехается Морган. — Честно говоря, я думаю, что Боунс просто играл с нами. Даже если бы это было не так, это не имеет значения, потому что я не могла смириться с мыслью оставить тебя.
Дверь открывается, и Морган поворачивает голову в сторону Варека, давая мне возможность увидеть, как он выходит. Она закатывает глаза и улыбается мне.
— Я не горю желанием быть чьим-то инкубатором, но, может быть, мы сможем пройти через это вместе. Кстати, где ты была все это время? Капитан Засранец держал тебя здесь взаперти?
Я отрицательно качаю головой.
— Не думаю. Я лежала в постели в депрессии.
— Ну, теперь то я уже здесь, так что хватит, — усмехается Морган. — Я так чертовски рада тебя видеть.
Я разразилась слезами.
— О, милая! — Морган обнимает меня за плечи. — Что этот придурок с тобой сделал?
— Н-ничего, — заикаюсь я. — Я так боюсь беременности, и мне все время хочется, чтобы Варек заботился обо мне. Это бы значительно упростило задачу быть его парой.
Морган смотрит на меня так, что мне кажется, будто я либо голая, либо у меня в зубах застряла еда.
— Что?
Она улыбается мне, нежно и понимающе.
— У тебя есть чувства к нему.
— А? Ни за что. — Я качаю головой, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.
— Да, ты же сама это прекрасно знаешь.
— А я знаю?
Она кивает.
— Черт, — шепчу я. — Знаю.
— Единственная причина, по которой ты расстроена, это то, что ты любишь его, а он не разделяет твоих чувств. Если бы он это сделал, вы бы уже вместе уносились в космос. Что он сказал о ребенке?
— Я еще не сказала ему, и я заставила Брэкстона пообещать не говорить. — Боунс — это Брэкстон.
— А, понятно. Ну, беременность только усиливает твою неуверенность, потому что ты вложила в нее сердце и тело, а он — нет.
Я вздыхаю и медленно качаю головой, не веря своим глазам.
— Когда ты стала психологом? Я думала, что это моя работа.
— Я знаю тебя, Лия. Я всегда боялась, что ты влюбишься в парня, который лишит тебя девственности, и я была прав. По крайней мере, этот парень настолько увлечен тобой, что тебе не нужно беспокоиться о том, что он бросит тебя ради кого-то другого. Из того, что я знаю о брачных узах, это серьезное дерьмо.
— Да, — говорю я. — Довольно интересно быть на принимающей стороне.
— Ты когда-нибудь задумывалась, каково ему? Быть настолько связанным с кем-то, кого ты только что встретил, и она даже не принадлежит к твоему виду? — Морган поджимает губы. — Это, должно быть, нелегко. Я так рада, что эта брачная связь односторонняя. Я была бы в бешенстве, если бы не могла избежать подобного влечения к кому-то.
Все, что говорит Морган, поражает меня, как грузовой поезд. Мы с Вареком по-разному заботимся друг о друге, но оба чувствуем себя крайне уязвимыми. Эмоционально это страшно, и я готова поспорить, что для него это новый опыт. Но точно знаю, что для меня это в новинку. Я никогда не была так увлечена парнем... э-э... пришельцем. То, что он подавляет эмоции, не означает, что он их не чувствует. Мне просто нужно найти способ узнать, что у него на сердце.
— Морган, ты гений, — говорю я, обнимая ее.
— Конечно, я гений. А теперь просто скажи мне, почему.
Смех срывается с моих губ, и это целебно.
— Ты помогла мне понять, почему Варек ведет себя именно так, а не иначе.
— Ты имеешь в виду, кроме того, что ты идиотка?
Я игриво пихаю ее.
— Кроме того.
— Так что ты собираешься делать с этой информацией?
Я пожимаю плечами.
— Честно говоря, не уверена. Я не могу заставить его чувствовать то, чего он не чувствует, и, если это не искренне, я все равно не хочу этого.
— Он определенно что-то чувствует к тебе, Лия. Это может быть любовь, а может и не быть, но это не значит, что в конце концов он не полюбит тебя.
— Я просто хотела бы знать, так это или нет.
— Почему бы тебе просто не спросить его? — говорит Морган.
— Почему бы тебе просто не спросить его? — передразниваю я. — Ты ведешь себя так, будто это так просто.
Она смотрит на меня с прищуром.
— Если ты этого не сделаешь, это сделаю я.
— Морган!
— Лия! — насмехается она.
— Хорошо, — говорю я, драматично выдыхая. — Просто будь готова собрать ошметки, оставшиеся от меня, если он не ответит должным образом.
— Ошметки-хуётки, — напевает она. — Этот пришелец был бы полным идиотом, если бы не любил тебя.
— Ну, если самцы одинаковы у разных видов, то это не оставляет мне большой надежды.
— Верно. Мужчины довольно глупы.
— Не помогает, — говорю я, раздраженно глядя вверх.
— Ну, так и есть, — возражает она. — Всегда думают своими членами.
— Знаю. Мне просто нужно заставить его думать правильным органом — его сердцем.
Морган фыркает.
— Когда ты узнаешь, как это сделать, пожалуйста, просвети остальных.
Глава 16
Варек входит в комнату. Мы с Морган замолкаем. Время, проведённое с подругой, для меня пролетело незаметно, но по морщинкам на лице любимого вижу, что у него выдался тяжелый день. Возле двери ждёт незнакомый инопланетянин, наверное, чтобы отвести Морган обратно в ее камеру.
— Спасибо тебе за все, — говорю я, обнимая ее.
— Само собой. — Она переводит взгляд на Варека, а затем снова на меня. — Надеюсь, скоро мы снова увидимся. Я вела себя образцово.
Морган подмигивает мне, а затем спрыгивает с кровати.
Как только двери закрываются, Варек снимает с себя летный костюм. Я прикусываю губу, глядя на его великолепное тело. Под гладкой кожей напрягается каждый мускул, так и хочется потрогать руками. Сила его и мощь его дара всегда заставляют меня чувствовать себя защищенной. Меня это так же успокаивает, как и привлекает.
Любимый подходит к кровати и поднимает меня на руки. Я молчу, пока он ведет нас в ванную. Затем осторожно стягивает через голову ночную рубашку. Я обхватываю себя руками, чувствуя себя неловко из-за беременности. Конечно, еще ничего не видно, но это психологическое беспокойство.
Варек приподнимает бровь на мое поведение, но ничего не комментирует, включая воду в душе. Как только пар заполняет комнату, он берет меня за руку и ведет внутрь через стеклянную дверь. Мурашки пробегают по телу, когда я привыкаю к воде и его близости. Мы не были близки уже несколько дней, но мне кажется, что прошли недели. Интересно, волнует ли это его? Я украдкой смотрю на его член, и тот словно приветствует меня.
Ну, хоть какая-то его часть приветствует.
Варек просовывает руку под автоматический дозатор и намыливает мыло, а затем втирает его в мои волосы. Я издаю тихий стон удовольствия от его прикосновений. До этого момента он ни разу не пытался принять ванну вместе со мной, и я никогда не думала, как это может быть приятно. Постепенно напряжение исчезает, и я расслабляюсь под мягким давлением его пальцев. Я определенно могу привыкнуть к этому.
Варек моет меня всю, мои щеки пылают, когда он уделяет особое внимание груди и половым губкам. Я извиваюсь под его ласками, когда расслабленность сменяется желанием. Не знаю, специально ли он меня соблазняет, но тело не видит разницы. Расцветают возбуждение, и дыхание становится прерывистым.
Я судорожно сглатываю, когда Варек упирается руками в кафельную стену по обе стороны от меня. Теплая вода брызгает на нас обоих, и капельки стекают по твердым мышцам его тела. Очень трудно на них не смотреть.
— Я думал, что того, что ты рядом, достаточно, Лия, — говорит он, опустив голову. — Но понял, что хочу не только твое тело, но и знать, о чем ты думаешь. Последние три дня стали для меня пыткой, и я привел твою подругу, надеясь, что она поможет, но ты делишься с ней своими улыбками и смехом. — Он смотрит на меня пронизывающим взглядом обсидиановых глаз. — Но я тоже их хочу. Они нужны мне, намори.
Варек может не любить меня так, как я его, но, возможно, Морган права, и однажды так и будет. Если судить по его словам, он движется в этом направлении. Это дает мне надежду. Любовь между нами кажется хрупкой, и хотя мне так хочется обнять его, я сдерживаюсь. Беспокоюсь, что он будет сторониться любого проявления эмоций.
— Ты должен понять, как радикально изменилась моя жизнь с тех пор, как встретила тебя, — тихо говорю я. — Все, что знаю, все права на свободу, которыми я обладаю, были отняты, и единственная, кто постоянно рядом, — это Морган. Она поддерживала меня во всех тяжелых событиях последних пяти лет, и она — моя единственная семья.
От моего заявления он недовольно поджимает губы, но я продолжаю, несмотря на его гнев. Он должен услышать правду.
— Я хочу доверять тебе, Варек, но твое отвращение к эмоциям беспокоит меня. Откуда мне знать, что все, что ты делаешь, не связано с брачными узами? Откуда мне знать, нужна ли я тебе такой, какая есть, а не такой, что требует биология? — Я трясу головой, разбрызгивая воду. — А что, если это ненадолго? — слабо шепчу.
Он смотрит на меня так, будто я только что отвесила ему пощечину.
— Как можешь так говорить, когда я ясно дал понять, как много ты для меня значишь? — Он сжимает руки в кулаки у моей головы, костяшки его пальцев бледнеют. — Как можешь сомневаться в моих чувствах, когда я рядом с тобой?
— Мне не нужна твоя похоть, Варек. Я хочу твоей любви, но не уверена, что ты или твой вид способен на нее.
Я зажмуриваюсь, мои слова повисли в воздухе, и неуверенность в них сильно давит на меня. И это корень моего страха, то, что удерживает меня рассказать ему о своей любви к нему или о ребенке: что однажды он оставит меня. Возможно, это то, что сдерживает меня с тех пор, как возникли мои чувства.
Варек ругается, хватает меня за плечи и грубо притягивает к своей груди. Ощущение его рук на моей талии успокаивает меня, и я прижимаюсь щекой к его влажной груди, слушая биение его сердца.
— Ты не знаешь, какого иметь пару, — говорит он. — Сначала все во мне жаждало тебя. Я хотел услышать твой голос или прикоснусь к твоей коже, но как только это испытал, мне захотелось большего. Я думал, что умер и попал в рай, когда впервые взял тебя и назвал своей. И поклялся, что ничего не может быть лучше. А потом услышал твой смех — самый прекрасный звук. Тогда понял, что хочу от тебя всего, что не имеет ничего общего с сексом, но становилось все очевиднее, что мне придется дать что-то взамен.
Он крепче прижимает меня к себе, упираясь подбородком в мою макушку.
— Я сражался с бесчисленными врагами, видел, как мои товарищи погибали в бою, и был свидетелем разрушения целых планет, но впервые в жизни отступил из-за страха. То, что чувствую к тебе, настолько велико, что пугает меня, намори. Ты можешь называть это любовью или как угодно, но знаю, что это нечто большее. Ты. Все. Для меня.
Слезы скатываются по моему лицу, их скрывают брызги воды.
— Ты — все для меня, и это до ужаса пугает меня, — отвечаю я. Его сердцебиение учащается под моим ухом от моего шепота, поощряя меня продолжать. — Я люблю тебя, Варек.
Он обхватывает мое лицо теплыми ладонями, отклоняя мою голову, чтобы я посмотрела на него.
— Больше мне ничего не нужно.
Я провожу пальцами по шелковистым прядям его волос и приближаюсь к его губам. Он целует меня с такой нежностью, что слезы наворачиваются на глаза все быстрее. Уязвимость, которую чувствую в каждой ласке его языка, сжимает сердце, и я целую еще сильнее, пытаясь показать ему, что он значит для меня. От его поцелуя все сильнее возбуждаюсь и, закинув ногу ему на бедро, притягиваю к себе ближе. Член пульсирует у живота, словно желая оказаться во мне, и я стону. Трение об него посылает искры через меня, и моя страсть вспыхивает. Варек стонет, когда сильнее трусь о член.
Любимый разрывает наш поцелуй.
— Я больше не могу ждать.
Он хватает меня за попку, и я закидываю на него вторую ногу, сцепляя лодыжки у него на пояснице. И ударяюсь спиной о стену, когда Варек входит в меня. Вскрик мой теряется в его стоне, я обвиваю руками его шею и крепко держусь. Его объятия болезненны, но я наслаждаюсь каждым его толчком, постанывая ему в ухо. Он что-то бормочет по-новарски, вращая бедрами, доводя мою страсть до предела. И вот я уже на грани, выкрикиваю его имя и дергаю за пряди его волос.
Бормотание Варека переходит в стон, когда он кончает в меня, но не прекращает говорить. Он повторяет слова любви снова и снова, и хотя не могу их понять, я их чувствую. Наши сердца бьются вместе в унисон. Любимый ослабляет свою хватку, но не отпускает меня. Я понимаю, что он чувствует, мне не хочется, чтобы этот момент заканчивался.
Я ласково целую его в шею.
— Я беременна, — прерывисто шепчу я и чувствую облегчение, что наконец призналась.
Без единого слова Варек выходит из меня, выключает душ и заключает меня в объятия. Берет полотенце и заворачивает меня в него, а затем вместе со мной выходит в коридор.
Голый.
— Варек, ч...
У меня перехватывает дыхание, когда он бежит по коридору, заходит в лифт, а затем снова переходит на бег до самого медицинского отсека. Члены экипажа останавливаются и смотрят, когда мы пролетаем мимо, и я прячу лицо у него на груди, избегая их взглядов. Я знаю, что он ведет себя как сумасшедший, но ничего не могу с этим поделать. Спасибо, что хотя бы прикрыл меня полотенцем.
Варек входит в медблок, а Брэкстон лишь приподнимает бровь при нашем появлении и спокойно ставит пузырек, который держит в руках, на столик. Варек кладет меня на ближайший смотровой стол и, жестикулируя рукой, кричит на новарском. Я легко улавливаю от него беспокойство. И у меня у самой учащается пульс.
Со вздохом Брэкстон достает из кармана халата свой злополучный сканер. Проводит им над моим животом и через пару секунд кивает Вареку. Затем уходит, но напоследок одаривает меня улыбкой.
— Значит, это правда, — хрипит Варек, его взгляд становится черным.
Я медленно киваю ему, не зная, как реагировать. Осторожно прикасаюсь к его щеке.
— Ты расстроен?
Варек смотрит на меня округлившимися глазами
— Расстроен? Я не смел верить своим ушам, поэтому и принес тебя сюда. Мне нужно было, чтобы он подтвердил, прежде чем я позволил себе реагировать, но теперь, когда знаю... я счастлив.
Я улыбаюсь ему.
— Рада это слышать.
— У тебя были какие-то сомнения?
Я усмехаюсь.
— Конечно. Я хотела, чтобы ты был счастлив из-за того, что у нас будет ребенок, а не потому что это связано с выживанием твоего вида.
— Да, очень счастлив, намори. — Он берет мою руку, целует каждую костяшку. — Если бы я мог выразить эмоции, бушующие во мне в этот момент, они бы потрясли тебя.
— Так и знала, что они есть. Просто хотела, чтобы ты поделился ими со мной.
Он стал серьезным.
— Я так и сделаю, но со временем. Трудно идти против многовековых обычаев.
— Ну, можешь начинать, как только мы вернемся в комнату, — говорю я с подмигиванием, глядя на его великолепное обнаженное тело. — Мне нравится, когда ты обнаженный, но предпочитаю видеть это наедине.
Глава 17
— Ладно, скажи мне еще раз, к какому дому я принадлежу? — спрашиваю я на следующее утро Варека, пока он заплетает мне волосы.
— Дом Каймар. Это самый старший из пяти, и наша линия, как правило, рождает людей, обладающих даром, — говорит он. — Хотя и не всегда, и, конечно, в других домах тоже рождаются подобные. Самый большой дом — Манкои, но только потому, что у них больше всего дравийских женщин. Другие дома — Тари, Фаэль и Силаэ. Каждый из них в какой-то момент сыграл значительную роль в нашей истории, и именно поэтому они являются единственными признанными.
— Какая-нибудь из твоих татуировок является символом твоего дома?
Он кивает.
— Но не все. Одна указывает на мой статус среди моего народа как родственника будущего лидера, другая показывает, что я командую этим кораблем, но скоро у меня будет еще одна.
— Какая? — спрашиваю я.
Его татуировки всегда интересовали меня, так как они не похожи ни на одну, что я видела на Земле. Они блестят на его коже, как будто нанесены металлическими чернилами. Они всегда ловят свет и мерцают, привлекая мое внимание.
— Этого не делали уже много лет, но у мужчин, обрётших пару, есть специальная татуировка, предназначенная только для них.
Я вздыхаю.
— Я тоже хочу такую, но я не мужчина, обретший пару, так что все ок.
— Существует женская версия парной татуировки, — говорит он, улыбаясь мне. — Если хочешь, можешь сделать.