Схватив ледоруб инженера, Майк рванулся на помощь и изо всех сил вбил острое лезвие в череп обезумевшего от бешенства мутанта. Брызнула кровь вперемешку с мозговой тканью, тварь взвыла, но лишь сильнее стиснула зубы, прокусывая человеческую руку до самой кости. Полярник кричал, осыпая волка ударами, но вырваться был не в силах.
— Шею! — орал позади Мартинес. — Батлер! Руби ему шею! Скорее же, пока он не разгрыз кость!!!
Находящийся на грани потери сознания от ужаса Майк едва сумел выдернуть застрявший в черепе мутанта ледоруб и принялся рубить покрытый грязно-белой окровавленной шерстью, кривой хребет. Лезвие ледоруба с хрустом погружалось в живые ткани, разбрызгивая повсюду кровавые брызги, тварь забилась в конвульсиях, вокруг орали: «Ещё! Ещё!» — и Майк почувствовал, как реальность утопает в летящей в лицо крови.
Дальнейшее происходило для него словно в кровавом тумане. Туловище волка отделилось от вцепившейся в человеческую руку головы и рухнуло на снег. В полураскрытый люк ударил поток ветра вперемешку со снегом, из которого внезапно появилась здоровенная кошка с усыпанной несколькими рядами кривых желтых зубов пастью. Её узкие зрачки сверкнули лютым бешенством, но вместо атаки тварь с разбегу вгрызлась в обезглавленную тушу монстра и одним прыжком исчезла вместе с ней в бьющей в лицо порывами ветра, снежной пелене. Кто-то помог пострадавшему сорвать с руки волчью голову, и тот опрокинулся навзничь, надсадно хрипя от жуткой боли. В плюющемся снегом люке появилось сразу два монстра, с визгом бросившихся на людей, загремели винтовочные очереди, и вновь взметнулись вверх покрытые заледенелой кровью ледорубы. Майк наносил удары вмерзшим в облепленную багровыми ледяными наростами перчатку оружием, отбивался ногами от вгрызающихся в сапоги тварей, вновь наносил удары ледорубом, выпихивал наружу, на растерзание монстрам, туши убитых мутантов, опять рубил…
В какой-то момент он уже не чувствовал ни времени, ни боли, ни усталости, лишь всепоглощающий Холод, проникший в каждую клетку его организма. Всё вокруг превратилось в ледяную берлогу из застывшей крови, полярники исчезли, уступив место рвущимся прямо на него монстрам, и разум потух, захлестнутый лишь одним желанием — выжить. Вместо ледоруба в его руках оказалась арктическая винтовка, он стрелял прямо в оскаленные пасти, испытывая лютую ненависть к собственной левой руке, превратившейся в бревно и не желающей подчиняться, потом он злился уже на винтовку, отказывающуюся стрелять, и потому бил стволом, словно копьем, заталкивая его в глотку очередному монстру, потом в руке вновь оказался ледоруб…
В последний раз сознание вернулось к нему лютой болью в легких, разрываемых на части острым, словно нож, кашлем, и Майк увидел себя забившимся в угол бронетранспортера. В метре от него две здоровенные твари, напоминавшие сильно изуродованных рысь и волка, жадно отгрызали куски плоти от тела инженера Мартинеса, не сводя с Майка налитых кровью глаз. Каждый раз, когда кто-либо из мутантов, увлекшись пожиранием добычи, делал шаг в его сторону, Майк бросался навстречу с диким рычанием, нанося удар превратившимся в кровавую ледышку ледорубом. Монстр с легкостью уходил от проносящегося в нескольких дюймах от морды оружия, но вступать в схватку с загнанным в угол человеком не хотел, предпочитая утолять голод уже убитой добычей. Позади, в смятый люк, пытались пролезть другие твари, но пожирающие инженера монстры тотчас объединялись и бросались в свирепую драку, отгоняя пришельцев.
Сколько это продолжалось, Майку было уже безразлично. Когда в полузанесенный снегом десантный отсек бронетранспортера ветер перестал вбивать всё новые и новые белые клубы и снаружи раздался рев моторов и грохот пулеметных очередей, он почти не чувствовал одеревеневшего тела. Майк равнодушным взглядом проводил обоих монстров, спешно покидающих бронетранспортер с огромными кусками человеческой плоти в зубах, и бессильно уронил руку с ледорубом, которую всё это время держал занесенной для удара. На появившегося в люке человека с оружием на изготовку он никак не отреагировал.
— Здесь выживший! — закричал тот. — В шоковом состоянии! Нужна помощь и носилки!
Потом его вытаскивали наружу и куда-то несли, дневной свет сменился холодной темнотой, рассекаемой лучами множества электрических фонарей, позже по потолку побежали смутно знакомые блики осветительных ламп. Кто-то громким голосом потребовал снять с пострадавшего снаряжение, и в этот момент Майк вновь провалился в беспамятство.
Глава 7
Яркий свет ударил в левый глаз. Майк очнулся, болезненно моргая. Прямо перед собой он увидел врача с маленьким фонариком в руках, рядом стояла медицинская сестра в ожидании указаний. Ничего похожего на окна с бушующей за ними июньской зеленью нигде не оказалось, вокруг по-прежнему тянулись знакомые до суицидальной тоски стены стандартного помещения Реактора. Майк застонал от горестного разочарования.
— Он пришел в себя, — констатировал врач. — Сестра, пометьте: этому пациенту необходим двойной курс общеукрепляющих инъекций параллельно с обычными при воспалении легшее процедурами. В ближайшие трое суток — постельный режим, с кровати не вставать. Подайте мне иглу, необходимо проверить чувствительность рецептаров поврежденной руки.
Медсестра протянула ему одноразовую иглу, и доктор, ловко сняв с неё колпачок, быстрым движением вонзил иглу в левую руку Майка.
— Э! Э! Вы чего?! — Майк хотел было отдернуть руку, как вдруг понял, что не чувствует укола.
Он недоуменно опустил глаза и увидел, что буквально весь перебинтован. Повязка обнаружилась вокруг груди, левую ключицу стягивало целое море пластыря, руку почти до локтя покрывал гипс. Но докторская игла вонзилась в полудюйме от него, точно в голую кожу.
— Я прошу вас не дергаться, мистер Батлер! — недовольно нахмурился врач. — Мы сделали вам операцию и поставили пластину на ключицу. У вас был сложный перелом. И рука тоже вызывает у меня вопросы… Вы чувствовали боль от укола?
— Нет, — неуверенно произнес Майк. — Кажется, я ничего не почувствовал…
Врач немедленно вонзил иглу ещё раз, и он понял, что не чувствует не только боли, но и руки вообще. Возникло ощущение, что ниже локтя ему приделали небольшое бревно в форме загипсованной руки.
— Я вообще руки не чувствую! — Майк со страхом посмотрел на медика. — Она словно не моя ниже локтя! Я хочу пошевелить ей, но она не отзывается! Доктор! Что со мной?!
— Без паники! — немедленно перебил его тот. — Дальнейшее эмоциональное взвинчивание только усугубит проблему! Мы делаем всё возможное, но для восстановления необходимо время. Вы получили перелом и критическое переохлаждение поврежденного нерва. Это сложный случай, и какое-то время ваша рука не будет вас слушаться. Но это пройдет.
— Когда, доктор? — Майк попытался сесть, но боль в сломанных ребрах уложила его обратно.
— Со временем, — уклончиво ответил медик. — Сейчас вам необходим покой. Мы отправим вас в Новую Америку первым же рейсом, там вам проведут углубленный курс терапии, и всё будет в порядке. Здесь мы стеснены в доступных методиках. Так что отдыхайте и ни о чем не волнуйтесь! — Он вновь посмотрел на медсестру: — Мистеру Батлеру на перевязку завтра, в это же время.
Врач сделал шаг в сторону и заговорил с другим пациентом. Майк посмотрел ему вслед и увидел лежащего на соседней кровати человека с короткими обрубками вместо ног. Сосед располагался совсем близко, в каком-то полуметре от него, и был весь утыкан капельницами и медицинскими датчиками. Он слабым голосом отвечал на вопросы доктора и постоянно шевелил перебинтованными культями, отчего у Майка возникла тошнота. Внезапно он вспомнил протез старого Джеймса, механическую кисть эксперта Бюро, черного от бесконечного ожога Мак Алистера, заледеневшие глаза Переса, смотрящие прямо на него… Их образы замелькали перед ним в бешеном круговороте, и над всем этим висели две жуткие твари, отгрызающие куски плоти от трупа инженера Мартинеса посреди залитого красным льдом, десантного отсека перевернутого бронетранспортера. В какой-то момент Майк понял, что твари обгладывают уже не Мартинеса, а его загипсованную руку, но он не чувствует боли, словно кривые желтые клыки впиваются во что-то мертвое. За их спинами возник эксперт Бюро и с многозначительной ухмылкой показал ему жужжащий сервоприводами протез.
Круговерть кошмарных видений обрушилась на Майка, и он истошно закричал, пытаясь вырвать руку из разгрызающих её пастей.
— Нет!!! Нет!!! — Он изо всех сил тянул её на себя, но всё было тщетно. — Моя рука!!! Отдайте мою руку, твари!!! Нет!!! Моя рука!!!
— Транквилизатор! — рявкнул доктор, наваливаясь на него всем телом. — Двойную дозу!
Майк извивался, стараясь стряхнуть с себя бросившегося на него монстра, и почти уже освободился, как вдруг что-то тонкое и острое больно вонзилось ему в шею, и вцепившиеся в него монстры вместе с хохочущими мертвецами начали быстро растворяться в наступающей отовсюду темноте.
Проснулся он от ощущения впивающегося в здоровую руку укола. Майк открыл глаза и обнаружил себя привязанным ремнями всё к той же складной кровати.
Медицинская сестра брала у него анализ крови из вены и, увидев его открытые глаза, настороженно потянулась за заранее приготовленным шприцем.
— Как вы себя чувствуете, мистер Батлер? — вежливо поинтересовалась она, держа шприц наготове. — Вам удалось выспаться и отдохнуть?
— Мне… — Майк замялся, — мне надо в туалет. Почему я связан? Развяжите меня, мне надо в туалет!
— Вы можете воспользоваться уткой. — Медсестра, не выпуская из руки шприц с транквилизатором, другой рукой ловко выдернула из вены наполненный кровью ланцет, опустила его на стоящую рядом медицинскую тележку, уставленную склянками, мензурками и прочими больничными атрибутами, и, выхватив с её нижней полки медицинское судно, подоткнула его под сконфуженного Майка.
— Может, я сам… — стыдливо промямлил он. — Если вы развяжете меня, я вполне смогу…
— Я отойду, — успокоила его медсестра, — и вернусь через минуту. Я не могу вас развязать, это решение принимает ваш лечащий врач. Он скоро вас осмотрит. — Она покатила тележку дальше.
— Ты слишком буйный, парень, — меланхолично произнес безногий сосед, когда вернувшаяся сестра забрала у Майка утку и удалилась к другим больным. — Лучше поумерь пыл, и тогда не будешь привязан к кровати, словно опасный психопат. Вопли и угрозы твоей руке, один черт, не помогут, только заработаешь штамп в медкарте, а это прямая дорога на учет в психушку.
— Я… — Майк старался не смотреть на его подрагивающие культи. — Я не психопат! Мне слишком сильно досталось, я десять раз чуть не погиб за последние недели! Это был настоящий ад!
— Здесь всем досталось, если ты заметил, — безногий смотрел в потолок, его голос звучал тихо и безразлично, словно говорившему уже было на всё наплевать. — Мне хватило и одного дня. А руку — раз не отрезали сразу, значит, шансы ещё есть. Так что поменьше ори, из-за тебя уши болят.
— Извините, сэр… — на Майка вновь навалилась усталость, и он отвернулся от безногого, обводя взглядом окружающее пространство. — Мне надо отдохнуть.
Теперь он узнал это место. Склад запасных частей в центральном корпусе Барбекю.
Только теперь из него убрали всё, оставив лишь голые стены, и плотно забили помещение ранеными и пострадавшими. Основная масса пациентов лежала на расстеленных на полу надувных матрасах, складные медицинские кровати, как у него, были далеко не у всех.
Обилие раненых поражало, здесь находилось порядка сотни человек, и почти каждый из них не имел одной, а то и двух конечностей. От огромного количества уродливых культей, затянутых в стерильно-белые повязки с проступающими алыми пятнами, у Майка вновь началась тошнота, и он обессиленно откинулся на подушку, предпочитая не открывать глаза.
— Мистер Батлер, как ваше настроение сегодня? — Голос лечащего врача вывел его из тоскливого оцепенения. — Чувствуете ли нервозность или подавленность? Сестра сказала, что вы отказались от еды! Это не лучшее решение, ваш организм сейчас нуждается в пище для сопротивления болезням!
— Я не могу есть, — вяло отозвался Майк, открывая глаза. — Повсюду мерещатся отгрызенные руки и ноги. Он кивнул на безногого соседа. — Тут я точно ничего в себя не запихну. Док, выпустите меня отсюда, больше никаких истерик, я обещаю!
— В другой палате ничем не лучше, — бесцветным голосом заявил врач. — Так что советую вам предпринять над собой усилие и пообедать. Я прикажу развязать вас, но вставать пока не рекомендую. У вас воспаление легких, сильные хрипы и легкое сотрясение мозга, не говоря уже о переломах руки, ребер и ключицы. Постельный режим — это единственное, что поможет вам подготовиться к перелету в Новую Америку.
Иначе я не допущу вас к транспортировке, вы рискуете не вынести перегрузок и умереть от ураганного отека легких, кровоизлияния в мозг или болевого шока. Я думаю, вас не устраивает такая перспектива.
— Нет. — Майк подавился кашлем. — Я вас понял, док! Обещаю, со мной больше не будет никаких проблем! — Он мрачно смотрел, как врач тычет иглой в мертвую руку.
— Ничего не чувствую. Док, скажите, только честно, её ещё можно спасти? У меня есть хотя бы шанс?
— Определенные шансы есть. — Медик принялся прослушивать ему легкие и проверять пульс. — Не в наших условиях делать точные прогнозы, этим займутся в Новой Америке, когда вы туда вернетесь. Пока же советую вам набираться сил. — Он закончил с Майком и отошел к безногому.
— Когда меня отвезут домой, док? — проводил его взглядом Майк. — Когда прибудет шаттл?
— Как только закончится буран, — ответил тот, склоняясь над подрагивающими культями соседа.
— Но разве он не закончился? — Майк посмотрел на табличку на кровати у своих ног. Выходило, что он находится в лазарете не более двух суток. — Он же стих, когда меня спасли!
— Вероятно, это было временное затишье, — пожал плечами медик, не глядя на него. — Я не работаю на поверхности и не знаю подробностей. Мне не до них, мистер Батлер. Как только прибудут шаттлы, вы отправитесь домой, я же сказал. А сейчас прошу меня извинить, у меня очень много работы. Отдыхайте.
С полчаса Майк пролежал неподвижно, глядя в потолок и обдумывая слова медика.
Он сказал, что в другой палате ничем не лучше. Значит, есть ещё одна палата, и раненых значительно больше. Выходит, после того, как спасательная экспедиция отбила Барбекю, шаттлы ушли назад, раз они должны прилететь снова. Но ведь снаружи буран… или они успели вылететь в тот самый период затишья, когда его спасли из бронетранспортера?
Неужели все эти раненые пострадали в тот же день? Что тогда осталось от экспедиции?! И этот безногий, справа, он сказал, что ему хватило суток, чтобы остаться без ног, получается, он попал в мясорубку одновременно с ним? И так быстро оклемался после ампутации…
— Всё это чушь собачья, — бесцветным голосом процедил безногий, словно отвечая его мыслям.
— О чем вы говорите? — Майк, пересилив отвращение, повернул к соседу голову.
— Они морочат нам голову, — всё так же медленно и безразлично произнес тот. — Нет никакого бурана. Они специально держат нас здесь. Не отправляют в Новую Америку. Я тут уже десятый день, тяжелораненые постоянно прибывают, значит, никакого бурана нет, идут бои. Сюда приносят только искалеченных, с легкими царапинами ты здесь никого не найдешь. И всех поступающих держат на транквилизаторах, как тебя, чтобы не болтали. Слышишь, как здесь тихо?
— Неделю? — усомнился Майк. — Не может быть. Я здесь всего двое суток, на кровати есть дата!
— Её не обновляли девять дней, — монотонно объяснил безногий. — Чтобы сбить нас с толку. Или просто забили на это дело из-за наплыва покалеченных.
— Но зачем им всё это? — Майк вновь обвел взглядом заполненное ранеными помещение и понял, что не слышит других разговоров, лишь слабые стоны и надрывное дыхание бьющихся в забытьи людей. — Для чего им не отправлять нас домой? Склад надо отапливать, больных кормить, энергии едва хватает, а запасы продовольствия были на нуле, я занимался складом, я знаю…
— Они не хотят пугать Новую Америку огромной оравой безруких и безногих инвалидов, — перебил его безногий, не меняя безразличных интонаций. — Полярному Бюро нужно пушечное мясо, зачем приводить в ужас потенциальных добровольцев? Гораздо проще держать нас здесь и закидывать шаттлами тонны продовольствия и медикаментов.
— А как же энергия… — Ошарашенный Майк попытался найти последний довод, чтобы опровергнуть ужасающие слова безногого соседа. — Её не хватает… Мы были вынуждены отрубить от сети все строения Реактора, чтобы обеспечить питанием сектор ХААРП…
— До вчерашнего дня всё отапливалось газовыми печами. — Безногий разбил ему последнюю надежду. — Их тоже привезли шаттлами, не самый тяжелый груз. Легкие танки весят посерьезнее, шаттл едва принимает на борт одну единицу, а их на момент моего прибытия здесь было три штуки. Вчера днем печи вынесли, я слышал, как медсестры обсуждали между собой вывод второго энергоблока на штатную мощность. Его починили, парень, хоть и не полностью, но энергии тут достаточно и для десяти таких лазаретов.
— Тогда в чем же дело? — не унимался Майк. — Надо подключить к питанию бункер и сектор ХААРП, и страна будет спасена! При чем здесь задержка шаттлов?
— Нет никакой задержки. — Безногий устало закрыл глаза. — Шаттлы прилетают и улетают каждый день. Сюда везут солдат, отсюда — легкораненых героев эпической битвы за Реактор. Не всех. Только тех, кто за хорошие деньги будет держать язык за зубами, лишь бы не попасть сюда вновь. Ты разве не понял, парень? Они не могут отбить бункер у мутантов. Там сейчас рассадник монстров, самое их логово. Говорят, туда переселился едва ли не весь Могильник…
Искалеченный человек сделал паузу, словно вспоминая нечто такое, что безуспешно пытался всеми силами забыть, и спустя пару секунд продолжил ещё тише:
— К исходу первых суток, как только стихла пурга, мы отбили у зверья все строения, кроме бункера, танкисты даже расстреляли из пушек четырех медведей, один подранок успел скрыться в бункере вместе с остальным зверьем. Мы задраили входные ворота, чтобы не дать им вырваться обратно и вновь не рассеяться по Реактору. Но ночью из пустошей пришли новые стаи, и нам пришлось выдержать серьезный бой, когда с рассветом они атаковали нас из-под снега. Мы потеряли убитыми и ранеными почти три десятка солдат, но восстановили контроль над Реактором. В полдень Коэн решил, что для штурма бункера всё готово, и приказал начать захват. Мы вскрыли ворота, вошли внутрь и даже продвинулись далеко в глубь первого уровня, но Вахтенный директор не отвечал на вызовы наших раций, и передовой отряд спустился на второй уровень. А дальше начался НАСТОЯЩИЙ ад. Мутанты хлынули изо всех щелей. Там были все: медведи, волки, кошки, росомахи, куницы и дьявол только знает, какие ещё твари! Они набросились на нас одновременно, словно на добычу из засады, и начали заживо рвать нас на куски. Нам не помогли ни пулеметы, ни гранаты, ни ядовитый газ — вокруг было слишком холодно, он распространялся совсем медленно и не успевал поражать зверьё. Не срабатывал даже самый надежный способ — убить ближайшего мутанта, чтобы остальные бросились его жрать. Нас смели в считаные секунды, вокруг меня кишело сплошное море монстров, среди которого, точно волны, бились облепленные тварями, истошно кричащие люди, пожираемые заживо. У меня до сих пор звенят в ушах предсмертные вопли и хруст костей… Вокруг месиво из звериных оскалов и вырванных наружу внутренностей… Глаза заливает кровавыми брызгами… Клыки вгрызаются в плоть, и дикая боль медленно тонет в ледяном холоде, сковывающем деревенеющее тело…
Он хрипло выдохнул, не открывая глаз, и почти беззвучно закончил:
— Вырваться удалось то ли троим, то ли четверым, мне перегрызли ноги, я полз на карачках и уже ничего не видел. Каким чудом выбрался, не знаю. Но если бы я тогда знал, что ноги мне не спасут, остался бы там…
Голос безногого стал совсем неслышен, превращаясь в тихий бред, и калека конвульсивно задергал культями, вздрагивая всем телом.
— Не слушайте его, у него тяжелое помутнение рассудка на фоне перенесенной ампутации! — Майк не заметил, как рядом появилась медсестра со шприцем в руке. — Его постоянно мучают кошмары и мания преследования. — Она вколола безногому какой-то препарат, и тот быстро затих. — Приходится держать его на успокоительном, но несчастный и в этом видит заговор против себя.
Сестра заботливо укрыла забывшегося наркотическим сном, безногого соседа одеялом и украдкой бросила на Майка оценивающий взгляд. Майк, лишившийся своих пут совсем недавно, решил быть более дипломатичным.
— Скажите, сестра, — сонным голосом произнес он как можно спокойнее, — почему здесь столько раненых? Снаружи идут тяжёлые бои? Мы не можем вернуть себе контроль над Реактором?
— Что вы! — Она даже нахмурилась. — Там всё спокойно, мы давно контролируем все объекты, просто, как вы наверняка знаете, к нашему огромному сожалению, один из шаттлов разбился при посадке. Жуткая трагедия! Почти все эти люди были его пассажирами! Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы облегчить им страдания! Как только буран наверху прекратится, их отправят в Новую Америку. И вас тоже, мистер Батлер. А пока отдыхайте, вам надо готовиться к перелету.
— Спасибо, мэм, — вежливо отреагировал Майк. — Да, не подскажете, сколько времени я тут лежу?
— Около недели, — пожала плечами она. — Я не знаю точно, до этого мне приходилось работать в соседней палате. Вы можете уточнить у вашего лечащего врача, как только у него появится время. Мне сказать ему, чтобы он подошел к вам?
— Нет, не стоит. — Майк сделал вид, что собирается заснуть. — Я спрошу сам как-нибудь в другой раз. — Он закрыл глаза и умолк.
Медсестра какое-то время возилась с медицинской тележкой, после чего удалилась.
Майк вновь обвел взглядом лазарет. Слова безногого соседа не давали ему покоя.
Неужели действительно Бюро держит покалеченных тут специально? Но это же незаконно! Или законно? Он вдруг понял, что решительно ничего не знает о юридической стороне вопроса. Однозначно как минимум половина этих раненых потеряла конечности от зубов мутантов, а не в результате катастрофы ракетоплана, уж он-то насмотрелся на загрызенных монстрами людей и может узнать почерк их клыков с первого взгляда! Но медсестра не стала ему врать про сроки его нахождения в лазарете, так, может, и вправду безногий помутился рассудком и несет всякую жуткую чушь? В конце концов, президент и конгресс семь шкур сдерут с Бюро, если оно нарушит закон! Ладно, буран скоро закончится, он редко длится дольше десяти дней. Сюда прибудут шаттлы, и его увезут домой. Эта мысль успокоила Майка, и он заснул.
Однако ближе к вечеру его сомнения зашевелились с новой силой, когда в и без того забитый лазарет медики внесли ещё десяток матрасов, которые стали спешно застилать постельным бельем. Раненые, которых поместили на только что подготовленные места, имели жуткие ампутационные травмы и находились без сознания, утыканные сплетениями шлангов капельниц. Поначалу Майк даже решил, что буран закончился и первая команда, выходящая из АЭС наружу, была атакована мутантами из-под снега. Но появившийся на следующее утро на плановой перевязке лечащий врач развеял его сомнения.
— Этих больных перевели сюда из другой палаты, — объяснил он в ответ на вопрос о размещенных вчера, жестоко покалеченных людях. — Ремонтным бригадам удалось вывести второй энергоблок Барбекю на штатную мощность, энергии у нас теперь достаточно, и мы приступили к капитальному ремонту главного корпуса АЭС. В той палате начались работы по замене электропроводящих магистралей, так что мы были вынуждены потесниться. В любом случае, им ещё нельзя летать, перегрузки убьют их, так что чем дольше больные будут находиться здесь, под нашим наблюдением, тем лучше для них. А вот вы, мистер Батлер, явно идете на поправку.
— Я руки не чувствую, — обреченно протянул Майк. — Она как бревно! Её словно нет у меня!
— Терпение, мистер Батлер, терпение! — успокоил его врач. — Я уверен, в Новой Америке быстро разберутся с этой проблемой! У них достаточно средств. Кстати, скажу вам по секрету, буран начал стихать! Думаю, через пару суток вы уже будете подниматься на борт шаттла!
Медик не обманул, к следующему полудню Майку разрешили встать, и некоторое время он ходил по лазарету в сопровождении медсестры от одной стены до другой, восстанавливая работоспособность мышц после длительного бездействия. Левая рука по-прежнему ничем не отличалась от бесчувственного полена, но зуд в прооперированной ключице утих, и пошедший на убыль кашель уже не отдавался острой болью в сломанных ребрах. Освоившись, Майк попросился побродить по центральному корпусу, но в этом ему было отказано под предлогом того, что для него ещё не нашли униформу и арктическое снаряжение.
— Вам лучше оставаться в лазарете, — не терпящим возражений тоном заявил лечащий врач. — Мы находимся на чрезвычайном положении, второй энергоблок выведен на штатную мощность, но это произошло совсем недавно, и пока нет гарантий его стабильности. Я не могу выпустить вас в больничной пижаме, да ещё в гипсе и с недолеченным воспалением легких! Завтра ожидается прибытие шаттлов, они подвезут запас арктического снаряжения.
Наутро Майку все-таки выдали униформу. По размеру она подходила ему не очень, но ради скорейшего возвращения домой он был готов перетерпеть подобные мелочи.
Почти час ушел на то, чтобы облачиться в униформу со всеми своими повязками, гипсами и переломами: рука, ставшая будто мертвой, вызвала множество проблем, да и пластина на ключице давала о себе знать. А ведь это всего лишь обычная униформа, арктическое снаряжение надевать не в пример сложнее.
В общем, он порядком разнервничался, пока собирался, и не сразу заметил появившихся возле дверей в лазарет полярников с оружием на груди.
— Мистер Батлер, сэр. — Один из них подошел к Майку, и он увидел на его арктическом снаряжении армейские знаки различия. Выходит, правительство прислало сюда войска. Но когда? Всё это время был буран, разве что они прилетели сегодня утром…
— Следуйте за нами. Мы проводим вас туда, где вы получите снаряжение, и поможем добраться до шаттла.
— Шаттлы уже здесь? — Майк обрадовался правильности своей догадки. — Вы ведь прилетели на них, да? Сегодня утром, ведь так?
— Именно! — подтвердил тот. — Поэтому прошу вас не терять времени, нам бы очень не хотелось, чтобы вы опоздали к вылету. Вы можете идти самостоятельно?
— Да, да, конечно! — Майк торопливо закивал головой и поспешил к дверям вперед своих сопровождающих. — У меня только рука повреждена, я почему-то её не чувствую, но я уверен, в Новой Америке это быстро исправят! Лечащий врач заверил меня в этом!
По коридорам Барбекю солдаты шли молча, ступая быстрым шагом, и Майк следовал их примеру, не желая ненужных заминок с возвращением, и даже довольно прохладная температура воздуха, градусов пятнадцать, не выше, уже не казалась ему проблемой. Сразу бросилось в глаза большое количество военных в увешанном оружием арктическом снаряжении, передвигающихся по АЭС большими группами, сотрудников службы безопасности Полярного Бюро почти не было видно. Он подумал, что немного странно то, что все они идут к выходу на улицу, а не наоборот, если они прилетели несколько часов назад. С другой стороны, у военных дисциплина даже серьезнее, чем в Бюро, и они вполне могли за эти часы закончить размещение и спешить на какую-нибудь проверку. К его удивлению, арктическое снаряжение ему выдали не на складе, а в небольшой комнате, ранее бывшей не то диспетчерской, не то операторской.
Восстановить её ещё не успели, но тщательно вычистили, и, судя по отсутствию исправных рабочих мест среди разодранных компьютерных терминалов и оборванных пучков обглоданных проводов, с тех пор она пустовала. Как ни странно, выдавал ему снаряжение его лечащий врач. Он заботливо помог Майку надеть весь комплект, тщательно закрепил повязкой безжизненную руку, ещё раз предостерег от нахождения на открытом воздухе с воспалением легких, пожелал счастливого пути напоследок и быстро покинул помещение. Майк направился было к выходу, но неожиданно один из солдат остановил его.
— Сэр, простите, но нам придется подождать здесь некоторое время, — вежливо, но настойчиво произнес он, преграждая ему дорогу.
— В чем дело? — не понял Майк. — Разве по инструкции готовящиеся к вылету сотрудники не должны собираться у входного тамбура внешних ворот? Док сказал, что скоро вылет!
— Предстоит крупная боевая операция. — Солдат не сдвинулся с места. — В настоящее время осуществляется перегруппировка сил, не стоит путаться под ногами у армейских подразделений. Нам придется подождать, — повторил он. — Это не займет много времени. Как только рейнджеры покинут здание, коридоры освободятся, и мы проводим вас к вездеходу.
Майк решил не спорить и присел на край компьютерного стола, исполосованного глубокими бороздами от мощных когтей. Его поверхность тщательно отмыли, но на дне борозд осталось засохшее бордовое нечто, и перед глазами вновь вспыхнули картины пережитого безумия. Он испуганно вскочил, отпрыгивая от бросающегося на него из-под стола монстра, и одним прыжком пересек небольшое помещение, вжимаясь в дальний угол.
— Сэр! Вы в порядке? — Оба солдата осторожно подходили к нему с разных сторон. — Сэр? Вы меня слышите? Успокойтесь, вам ничто не угрожает!
Густо вымазанная кровью звериная морда с оскаленными клыками задрожала, растаивая на глазах, и Майк вновь увидел пустое помещение с остатками растерзанной аппаратуры. Сквозь рассеивающуюся пелену прорезалась тупая боль в поврежденной ключице, и он вылез из угла, вытирая выступивший на лбу холодный пот.