— Кэти, мистер Март — вампир. Ты не забыла? А хороших вампиров не бывает.
— Но ты же собираешься ему помогать! — Кэти облокотилась о стол. — Его папа говорит, он ее не убивал. А вдруг правда не убивал? А вдруг полиция арестовала не того? Значит, убийца бедной Мелиссы разгуливает на свободе? Тогда никто, кроме тебя, не будет его искать! Значит, ты должна его найти!
Рот у меня был набит, так что пришлось замахать на нее сандвичем.
Кэти заговорила тише:
— Ты видела тело? А...
Открылась дверь, и Кэти замолчала. Вошла Тони с блокнотом в руке:
— Ну вот, пчелка-лапочка, я починила тебе мобильник. — Она положила телефон передо мной. — А вот тебе работенка. — Она с усмешкой вырвала из блокнота листок. — Гремлины на Тауэр-бридж.
Я застонала. На гремлинов придется целый день ухлопать. Хотя все равно лучше гремлины, чем пикси.
— Вот спасибо, Тони, — буркнула я.
Тони нагнулась над столом и наморщила лобик:
— Что это — бекон? Тебе нельзя бекон, он же соленый! — Голос у нее взвился на октаву. — А если тебе придется снимать чары? — Она протянула руку, чтобы схватить сандвич.
— Эй! — Я отодвинула коробку от греха подальше. — Тони, это мой ленч, и немножко бекона мне не повредит. Я его все время ем.
Тони замерла с протянутой рукой:
— Правда?!
— С гренками на завтрак, — пропела Кэти, загибая пальцы, — в сандвиче с салатом и помидорами на ленч, потому что салат — это зелень, а зелень очень полезна. А на ужин — бекон, яйцо-пашот в мешочек, чтобы макать в него картошку фри, и тушеные помидоры, — она хихикнула, — потому что в тушеном виде помидоры лучше усваиваются. — Она ткнула в мою сторону моей же ручкой. — Всегда одно и то же, хотя это не назовешь здоровым питанием, правда?
— Тебе бы, Кэти, не официанткой работать, а шпионкой!
— Господи, пчелка! — Тони была в ужасе. — Я знала, что ты ешь в кафе, но ты же питаешься одним беконом! А Стелла об этом знает? Когда она видит, как мы едим хотя бы шкурку, она прямо звереет!
Я положила сандвич и взяла телефон:
— Тони, не нервничай, ну правда. Мне бекон не вредит.
Включила телефон и стала смотреть эсэмэски. Тони с сомнением покачала головой:
— Ты и правда все время ешь эту дрянь?..
— Да, и еще жевательный мармелад с лакрицей... — И еще, конечно, пью водку, вампирский яд и кровь, но об этом я предпочла умолчать.
Мне пришло сообщение от Алана Хинкли — он предлагал, прежде чем идти в Скотленд-Ярд, встретиться в полночь в сквере на набережной Виктории: у него появился еще один информант, из волшебного народа, который соглашался разговаривать только со мной. Гм... вот уж не знаю, хорошая это новость, плохая или вообще западня... Ладно, выясню в полночь. Поджав губы, я отстучала ответную эсэмэску.
— Так вот почему... — Тони умолкла и похлопала по блокноту.
— Что — почему? — Я подняла голову.
— Почему тебе не дается магия. — Она еще сильнее нахмурилась. — Ладно, пора мне в приемную.
Я задумчиво поглядела ей вслед. Не исключено, что она права. Надо проделать несколько экспериментов. Кэти подняла мой блокнот и просияла:
— А что мадам... Ой, как классно! — Она схватила два серебряных приглашения и помахала ими у меня перед лицом. — Ого-го, Дженни, где ты их взяла? Что...
— Кэти!..
Кэти просияла еще сильнее:
— Это чтобы найти убийцу, да? Кто их тебе дал? Нет, погоди, не говори... — Она поднесла серебряные прямоугольники к свету и прищурилась. — Дай сама догадаюсь!
Я сдалась, сняла крышечку со стакана с соком и отхлебнула. Было вкуснее, чем вчера, впрочем, когда в разгаре тяга к вампирскому яду, что угодно покажется гадостью. Я едва не вздрогнула, вспомнив Газзу; может быть, Кэти меня успокоит — скажет, что с ним сталось.
— А как там новый посудомой? — спросила я. — Фредди его еще не выгнал?
— А, взял больничный. — Кэти перевернула одно из приглашений и скрупулезно его изучила. — Попросил маму позвонить и предупредить. Говорит, то ли побили его, то ли еще что.
Внутри у меня потеплело от облегчения. Значит, он побежал домой, как я ему и велела.
— Вот это, — Кэти взмахнула одним из приглашений, — от Графа. Тут его имя на обороте выгравировано, но и без этого понятно по размеру сапфира. А ты знаешь, что такие приглашения делают исландские гномы? А сапфир цейлонский. И они все номерные. У тебя номер тридцать семь из ста.
— Многовато ты знаешь про вампиров, — пробурчала я сквозь последний кусок сандвича.
Кэти показала мне язык:
— А на этом имя не проставлено, и я на сайте таких никогда не видела. — Она положила приглашение обратно на стол. — Знаешь, какой у него номер?
Я пожала плечами:
— Чертова дюжина, что ли?
— А вот и нет! — Кэти подтолкнула прямоугольник ко мне. — Погляди.
Я нагнулась и уставилась на него. Под камнем значилось: «1/1 ».
Кэти выпятила губу и подула на челку.
— Наверное, это и называется оригинал. Как ты считаешь, что это за камень?
— Гагат, наверное. — Я оттолкнула карточку, взяла инструкцию по делу гремлинов и мобильник и сунула все это в сумку.
— А вот и нет. На нем красные крапинки, как кровь! — Кэти так и подпрыгнула на стуле. — Знаешь, это ведь кровавик — вот круто!
— Ты это все на сайте прочитала?
— Ага. — Она снова схватила оба приглашения и покрутила ими в воздухе. — Ну и как ты думаешь, который из них убил подружку Бобби?
У меня упала челюсть.
— Что?
— Ну, кто-то из них наверняка убийца, иначе тебя не пригласили бы. Убийцы всегда хотят выведать, что известно сыщику, вдруг их раскусили...
— Кэти, мне кажется, вампиров больше интересует то, что я фея-сида.
— Да знаю я, знаю: люди на вкус как вода, а феи — как молочный коктейль с сиропом... — Она состроила мне гримасу «что за народ, все надо объяснять по сто раз». — Но ты же всегда была сидой, Дженни, всю жизнь, а приглашения тебе прислали в первый раз, правда? — Она снова повертела в воздухе серебряными прямоугольниками. — Ну, мисс Гениальная Сыщица, кто преступник?
— Я. Не. Сыщица.
— Здрасте! Послушай, все проще простого. — Она подалась ко мне, длинные светлые волосы свесились на стол. — Всего-то нужно прийти туда и поболтать с обслугой, ну, сама знаешь, со швейцаром, с горничной, с дворецким...
— Сомневаюсь, чтобы в «Голубом сердце» был дворецкий.
— Ну, сама понимаешь! — Она отбросила хвостик за спину. — Я же каждый день вижу это по телику, мы с мамой обожаем вместе смотреть детективы. Выслушиваешь все, что тебе говорят, сопоставляешь улики, а потом соображаешь, кто убийца. — Она помрачнела. — Или так, или убийца дает тебе по башке, потому что слишком много знаешь...
— Спасибо, Кэти, вот уж утешила так утешила. — Я поднялась. — Ладно, мне надо с гремлинами разобраться, а Фредди, наверное, уже так по тебе соскучился, прямо волосы на себе рвет...
Кэти полезла под стол за сандалиями.
— Фредди лысый.
— Вот именно.
— Ха-ха. — Она погрозила мне сандалией, а потом состроила умильную рожицу. — Но ты же все равно туда пойдешь и выяснишь, кого Бобби попросил убить его подружку?
— Да уж не знаю, что и выбрать: пойти мне в вампирский клуб, где каждый кровосос спит и видит, как бы напиться моей кровушки и превратить меня в свою кровную рабыню, а мне нужно разыскать убийцу, который хочет меня прирезать, или лучше все-таки не ходить? — Я посмотрела на Кэти с легкой иронией. — По-моему, Кэти, думать тут нечего.
Она посерьезнела:
— А может быть, убийца все равно попытается найти тебя и убить, пока ты его не нашла.
Зар-раза! Она права. А ведь говорят, нападение — лучший способ обороны.
— Иногда ты бываешь слишком умной. — Я забрала у нее два серебряных приглашения и бросила их в сумку.
Кэти покусала губу:
— Дженни, ты только будь осторожна, хорошо?
— Словно вампир в грозу, — буркнула я в ответ.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Я вышла на Лестер-сквер, а сердце у меня так и колотилось. Яркие вывески клубов, пабов, кино и ресторанов сверкали, словно гоблинские значки. До полуночи оставалось часа два, и площадь кишела народом. В ушах у меня гудело от гвалта. В воздухе висел густой запах попкорна и возбуждения, лицо обдавало горячей сухостью жаркого не по сезону вечера. Я нервно ощупала серебряные приглашения в кармане жакета и остановилась — до самого фешенебельного вампирского клуба в Лондоне было омерзительно близко.
В прошлой жизни клуб «Голубое сердце» был кинотеатром, и фасад его почти не изменился. Над входом висели двухфутовые серебряные буквы, причем обе буквы «о » в слове «голубое » изображали перевернутые голубые неоновые сердца, которые бились, как живые. Плакаты, в точности как к фильмам, рекламировали нынешних звезд вампирского календаря: первое место в хит-параде занимал мистер Сентябрь в елизаветинском воротнике, затем шел мистер Август — он появлялся в календаре в последний раз — в наряде крестоносца двенадцатого века, а мистер Июнь в военной форме времен Второй мировой, очевидно, дублировал отсутствовавшего мистера Марта.
Чтобы выбрать подобающий наряд, мне пришлось битый час лазить по сайту «Голубого сердца» и трижды переворошить весь свой гардероб: на мне были черный облегающий топ, который застегивался на шее и на талии и полностью закрывал перед, оставляя спину голой, и запашная юбка, тоже черная. В этом наряде я наносила визиты в КровоСОС-таун. Но поскольку для вампиров голая кожа — это сигнал «налетай и кусай!», я надела сверху длинный, по колено, шелковый жакет бронзового цвета. Туфли были под стать жакету — бронзовые лодочки «Винтаж-Вествуд» на двухдюймовой платформе и шестидюймовых металлических шпильках. Ходить в них было то еще удовольствие, но какая девушка не согласится чуточку помучиться ради таких замечательных шпилек?!
— Мм-мм-мм, кто это у нас так вкусненько пахнет? — промурлыкало у самого моего уха профундовое контральто.
Я вздрогнула и сделала шаг в сторону, а потом резко обернулась и увидела Рио, администраторшу «Голубого сердца». Я узнала ее по фотографиям на сайте и по знаменитой прическе — копне мелких кудряшек, выкрашенных в фирменный, голубой цвет. Только на фотографиях было не видно, какая она дылда. На пару дюймов выше шести футов, истошно-голубые ботфорты на платформах добавляли еще дюймов шесть, а голубые кожаные шортики сидели на узких бедрах туго, словно нарисованные. Она с усмешечкой глядела на меня сверху вниз, лукаво сверкая огромными серебристо-голубыми глазищами. Кожа у нее была цвета кофе с молоком, а тонкая ткань блузки, завязанной на животе, ничуть не пыталась скрыть ни почти отсутствующего бюста, ни явного вожделения.
Вот зараза. Как она умудрилась подобраться ко мне? Обычно мой магический локатор не дает таких сбоев. Наверное, еще сказывается вчерашний джи-зав.
Рио несильно похлопала в ладоши:
— Ой, я тебя напугала? — Пухлую нижнюю губу облизал острый розовый язык. — Вот и хорошо! От испуга кровь становится такая пикантная!
Пытаясь успокоить расшалившиеся нервы, я показала Рио серебряное приглашение, зажатое между большим и указательным пальцами.
— Извини, придется тебя огорчить, — сказала я с легчайшей нотой издевки. — Я здесь почетный гость, а не дежурное блюдо.
Рио, театрально надувшись, выхватила у меня приглашение:
— Ну вот, а я-то размечталась: как подумаю про глоточек сидской крови, так прямо везде щекочет!
Она осторожно взяла серебряный прямоугольник за края и поскребла металл острым голубым ногтем, потом перевернула и внимательно оглядела обратную сторону, будто обнаружила там что-то новенькое.
— Приглашение от Графа, не что-нибудь! — Она протянула мне прямоугольник, а когда я уже хотела его взять, отдернула руку, так что мне было не достать. — К чему довольствоваться вторым сортом... — Тут она провела длинным пальцем там, где у других бывает ложбинка между грудями. — Ведь я могу предложить тебе кое-что получше.
Я громко вздохнула и протянула руку.
— Как хочешь. — Рио бросила серебряную пластинку мне на ладонь.
Я сунула приглашение в карман и зашагала ко входу.
— Подумай об этом! — Рио нагнала меня. — А лучше подумай обо мне. Такая восхитительная диковинка, как ты, достойна, чтобы ее смаковали, словно тончайший десерт, чтобы ее лизали, покусывали, посасывали... — Понизив голос, она одарила меня улыбкой во все четыре клыка. — А потом так и съели, до последнего дивного глоточка!
Не обращая на нее внимания, я остановилась в фойе у полукруга билетных кабинок. Маленькие сторожевые гоблины, которые работали здесь билетерами, сидели на высоченных барных табуретах. Росту в гоблинах было всего восемнадцать дюймов, так что им волей-неволей нужно было казаться повыше, хотя размеры, разумеется, никак не влияли на их способность чувствовать колдовство. Гоблин из ближайшей кабинки, тряхнув пепельно-голубыми дредами, взмахнул в мою сторону рукавом черной хламиды и потер нос пальцем с тремя суставами. Я ответила на приветствие. Тогда он бережно поставил на тыльную сторону кисти клиентки, щеголявшей сиреневой гривой, печать в виде синего сердца размером с пятидесятипенсовую монету и махнул рукой в сторону зала. Клиентка, болтая сумочкой на длинном ремне, протолкалась сквозь толпу и направилась прямиком в сувенирную лавку.
У вампиров есть много способов высосать тебя до капельки.
Рио кружила вокруг меня, словно неутомимая акула.
— Добро пожаловать в «Голубое сердце», сладенькая сида! — И она погладила меня по щеке.
По спине у меня пробежали мурашки наведенного вожделения.
Месма.
Я отшатнулась, и ощущение прошло, как только Рио отняла руку. Я мысленно понизила ее в чине. Пускай сколько хочет называет Графа вторым сортом — сама-то она еще гораздо хуже.
Рио рассмеялась — воздух задрожал от грудного хохота, и сновавшие кругом посетители разом остановились и уставились на нее. Она раскинула руки и медленно повернулась, вдыхая ароматы разгоряченных гостей.
— Какая благодарная публика! — Она содрогнулась. — Какие все-таки люди замечательные создания! — Нагнув голову к плечу, она посмотрела на меня. — Надеюсь, твой визит будет таким упоительным... как хочется мне! — Она подмигнула большим голубым глазом.
— Не строй слишком смелых планов, — сказала я и медовым голосом добавила: — Было бы так жаль испортить тебе вечер.
— О, как мне с тобой будет весело! — Рио погрозила мне пальцем с голубым ногтем, и блеск в ее глазах стал еще более хищным. — Даю тебе честное слово, моя крошка-сида, твой первый вечер в «Голубом сердце» подарит тебе массу незабываемых впечатлений!
Я с небрежным видом отмахнулась:
— Прошу тебя, не трать на меня время, я ведь не туристка, меня не надо развлекать.
— Но ты обязательно...
Рио глянула мне за спину, и оживление разом погасло.
Я обернулась и увидела Графа. Светлая шевелюра осталась прежней, но теперь Граф сменил наряд записного яхтсмена на классический темно-синий костюм и бледно-голубую рубашку с распахнутым воротом и отвернутыми манжетами, в которых сверкали запонки с сапфирами в ноготь величиной. В нагрудном кармане красовался платок в тон рубашке. Граф так и источал обаяние «светского льва на отдыхе», но, когда он шагнул навстречу Рио и мне, лазурь его глаз сверкнула холоднее и жестче сапфиров на запонках. Что-то мне подсказало, что отношения у них с Рио не сахар, хотя именно Граф в свое время передал ей Дар.
— Женевьева, какая радость снова видеть вас! — Он широко улыбнулся, ухитрившись при этом не показать клыки: этого обычая по-прежнему придерживались многие старые вампиры. — Я счастлив, что вы решили принять мое приглашение. Надеюсь, вам не пришлось долго ждать.
— Я только что пришла.
— Великолепно. — Он предложил мне руку. — Я буду вас сопровождать, дорогая. Мне не хотелось бы, чтобы во время вашего визита к нам вы потерялись или... — он покосился на Рио, — попали в ловушку.
Рио снова надулась, подскочила к нему и схватила его выше локтя обеими руками, а затем повернулась ко мне. Она была выше Графа на целую голову.
— Какая жалость. Я только собралась показать крошке-сиде наш клуб. Ей так наверняка больше понравилось бы.
— В другой раз, Рио, в другой раз. — Граф галантно улыбнулся мне. — Сегодня мисс Тейлор пришла по моему приглашению.
Рио выдернула у него из кармана платок и сунула за узел блузки между грудей.
— Может, мы покажем ей клуб вместе? — промурлыкала она. — Было бы весело.
Улыбка Графа ни чуточки не изменилась.
— Думаю, нет.
Это было все равно что смотреть на умственно отсталого ребенка-переростка, который тычет палкой в змею, и мне было совсем неинтересно находиться в пределах змеиного броска. Я собралась отойти и даже подняла ногу, но не успела поставить ее обратно, как воздух вокруг меня... зашевелился. На миг у меня закружилась голова, на затылок навалилась тяжесть, а потом я заморгала и уставилась прямо перед собой.
Вот нелегкая!
Рио нигде не было. Граф по-прежнему стоял рядом, словно и не двигался, но платок снова был у него в кармане, а в улыбке появился оттенок удовлетворения.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Граф, поганец, опять остановил время, как тогда, в полицейском участке, только теперь уже для меня, а не для других.
Я похолодела и с деланой небрежностью спросила:
— Рио вас раздражала, да?
Он наклонил голову:
— Предпочитаю проводить время в вашем обществе, дорогая. — И снова предложил мне руку. — Идемте.
— Мне кажется, это не такая уж хорошая мысль... извините, просто бронза меня, честно говоря, не очень интересует, понимаете? А ведь вы меня пригласили именно ради этого...
— Разумеется, — ответил он, не замявшись ни на секунду. — Но сначала, Женевьева, я должен сделать вам комплимент. — Он взял меня за обе руки. — Вы прелестны. Такая красота, как ваша, услаждает взор и бодрит сердце. — Он улыбнулся ехидно и лукаво. — Хотя в моем случае, пожалуй, ваша красота бодрит... другие мои части.
От неожиданности я рассмеялась. А я-то думала, Граф не склонен к скользким шуточкам.
— Что ж, по крайней мере, вы говорите честно.
— Как ни банально это звучит... — Он склонился над моей рукой, потом перевернул ее и поцеловал в ладонь. — Мне всегда казалось, что честность — лучшая политика.
Когда он поднял голову, рядом полыхнула фотовспышка.
— Но простите меня, я опережаю события. Думается, прежде чем переходить к таким интимным материям, мы должны познакомиться поближе.
Многообещающе. Впрочем, речь всего лишь о том, чтобы договориться о терминологии, не так ли?
— Да-да. — Я слегка улыбнулась, вздрогнув от следующей вспышки, — это японская туристка вскинула миниатюрную камеру.
Граф просунул мою руку под свой согнутый локоть.
— К сожалению, в наши дни не все разделяют подобное мнение. Мир несется вперед все быстрее и быстрее, и люди то ли не могут, то ли не хотят размышлять об отдаленных последствиях своих поступков, стремясь лишь к удовлетворению сиюминутных желаний.
— По-моему, в данный момент эти желания удовлетворяет целая толпа ваших подданных-вампиров.
— Чтобы по-настоящему понять, что готовит нам грядущее и что следует делать ради его безопасности, нужны время и опыт. — Граф сокрушенно вздохнул и отечески похлопал меня по руке. — Молодежь не способна осознать, что наша планета измучена хищнической эксплуатацией ее щедрых даров.
— Угу, — выдавила я.
Великолепно, то, что доктор прописал: экологически озабоченный вампир читает мне лекцию о несовершенствах современного мира.
Снова сверкнула вспышка, и рука Графа напряглась, а по лицу пробежала тень раздражения. Тогда рядом с туристкой возник вампир в местной униформе — темно-синие брюки и рубашка того же оттенка в серебряную полоску, — взял ее за локоть и вынул фотоаппарат из безвольных пальцев.
— Мои извинения, Женевьева, — прошептал Граф. — Служащие проследят, чтобы снимок был уничтожен. Иногда нашим гостям не удается уяснить себе некоторые правила, принятые в «Голубом сердце».
— Если вам не нравится, когда вас фотографируют, к чему вся эта реклама? — Я показала на плакаты с вампирами из календаря, которыми были увешаны стены фойе.
— Вы совершенно правы. В этом действительно видно противоречие. — Граф повел меня вглубь фойе. — Однако таковы коммерческие требования сегодняшнего дня и нынешнего века, а мы, как и любой биологический вид, непременно должны приспосабливаться к изменчивой среде, если хотим сохраниться.
Мы шли, и толпа расступалась перед нами, словно ей дали знак нас пропустить. Наверное, Граф расчищал нам путь при помощи каких-то легких вампирских чар.
— Некоторые из нас потратили долгие века на то, чтобы создать себе новый образ сообразно положению дел, — продолжал Граф. — С изобретением фотокамеры и появлением фоторепортажей нам стало все труднее избегать тех людей, которые поставили себе цель нас уничтожить. Именно поэтому у нас появилось обыкновение уклоняться от фотосъемки, и изменить эту привычку нелегко, как и любую другую.
Видимо, солировать в разговоре тоже вошло у него в привычку... правда, я все равно была не расположена болтать.
Зато была расположена выяснить, зачем я ему понадобилась.
Мы остановились у вертящихся дверей, которые вели во внутреннюю часть старого кинотеатра. По одну сторону на высоком хромированном табурете восседал сторожевой гоблин в синем комбинезоне, украшенном пятью одинаковыми значками — голубыми стеклянными сердечками, — наверное, это были какие-то знаки благодарности от начальства. Гоблин качнул залакированным голубым ирокезом в сторону Графа, поприветствовал меня, а потом с глухим стрекотом поднял ладонь.
— Вам придется показать ему приглашение, дорогая. — Граф говорил очень тихо. — И позволить ему до вас дотронуться. — Он выпустил мою руку, так что сам он теперь до меня не дотрагивался. — В нашей лицензии прописано условие, что все гости входят в клуб добровольно.
Я ответила на приветствие гоблина и протянула ему серебряное приглашение.
Гоблин поглядел на прямоугольник, а потом быстро пожал мне пальцы. Он постучал ногой по ножке табурета, и на кроссовках у него зажглись голубые огоньки.
— О'кей, мисс, желаю повеселиться.
Он протянул руку и нажал кнопку вызова частного лифта. Раздался звон, двери лифта раздвинулись, и Граф подтолкнул меня в спину.
Лифт был маленький, такой маленький, что между двумя телами почти не оставалось промежутка. Я помедлила. Не то чтобы я страдаю клаустрофобией, но ведь мы, как-никак, ввели в уравнение вампира, и соотношение сил мне не понравилось.
Граф сильнее нажал мне на спину:
— Мне бы хотелось показать вам наш бар для почетных гостей, дорогая. — Граф улыбнулся. — Лифт позволяет нашим избранным клиентам избежать толпы. Так легче скрыться от посторонних глаз.
Зар-раза! Я же сделала ставку на то, что Кэти правильно поняла, зачем меня пригласили, что дело именно в убитой девушке, а не во мне лично. Я стиснула зубы и шагнула в металлический ящик. Пол под ногами подался, и сердце у меня ёкнуло вместе с ним. Я отодвинулась в сторону и прижалась спиной к стенке.
Граф встал ко мне лицом, и, когда дверь закрылась, отгородив нас от шума фойе, глаза его остались бесстрастными. Внутри лифт был отделан темным металлом, покрытым узором из мелких трещинок, словно старое потускневшее зеркало. Множество отражений глядело на нас в жутковатом молчании. Потом я поняла, что странного в этом молчании: Граф не дышал, сердце у него не билось. Как будто его и вовсе не было. А у меня сердце заколотилось быстрее. Он что, проголодался? Я глянула в распахнутый ворот его рубашки, но увидела там только бледную кожу и дымку светлых волос, которые все равно были темнее кожи.
Словно уловив мои мысли, Граф улыбнулся с прежней веселостью, впервые показав мне клык:
— Дорогая Женевьева, наконец-то мы одни.
Он достал ключик, вставил его в скважину в стенке лифта и повернул. Лифт остановился, электричество погасло, остался лишь неяркий свет аварийной лампочки.
— Ну вот, теперь нам никто не помешает.
Я стиснула в пальцах серебряное приглашение и похлопала им по подбородку, сосредоточившись на легком жжении.
— У вас есть на то особые причины? — Сердце у меня скакало перепуганным кроликом, но голос остался спокойным, и на том спасибо. — Или это глупый вопрос?
— Прошу вас, не тревожьтесь. Все это, — он успокаивающе поднял руки ладонями вверх, — лишь для того, чтобы наша беседа осталась между нами.
Прищурясь, я повертела в голове его слова и усилием воли заставила сердце утихомириться, или по крайней мере честно постаралась. Проклятый джи-зав.
— Вы не хотите, чтобы кто-нибудь узнал, что вы интересуетесь погибшей девушкой, да?
Глаза его вспыхнули одобрением.
— Вот именно, хотя интересует меня не девушка как таковая, а то, как она погибла.
«В очередь, в очередь!» — едва не выпалила я.
— Как я уже упоминал, я делаю ставку на честность. — Граф посмотрел на меня в упор. — Смерть девушки наступила из-за колдовства, из-за каких-то чар. Этот инцидент — беззастенчивая попытка очернить нас в глазах общественности.
— Судя по толпам желающих попасть в ваше заведение, попытка не удалась.
— Одну смерть могут счесть трагической случайностью, как у нас говорят — «внутренним делом». — Он развел руками. — Но у меня есть все основания полагать, что будут и другие.
— А при чем здесь я?
— Чуть позже у вас назначена встреча с мистером Хинкли в полицейском участке. Если все сложится благополучно, вам разрешат взглянуть на тело. Мне бы хотелось, чтобы вы выявили, какое использовалось заклятие, и по возможности сняли его. И я буду признателен, если вы сообщите мне о результатах. — Он поправил манжеты. — А пока мне бы также хотелось, чтобы вы проделали некоторые разыскания в клубе, опираясь на свой опыт в области магии, и выяснили, нет ли еще чего-нибудь, что пролило бы свет на эти события.
Я не стала говорить ему, что я не сыщик. Все равно никто мне не верит.
— Это вы меня так нанимаете?
Граф кивнул:
— Я бы предпочел, разумеется, официально обратиться к вам через «Античар», но, если учесть некоторое недоверие, возникшее между вампирами и ведьмами, это был бы не самый целесообразный путь. Разумеется, я поделился своими опасениями с инспектором Крейн. — Он смахнул с рукава пылинку. — Однако, к сожалению, наша славная мисс Крейн молода и неопытна и, вероятно, более заинтересована в том, чтобы избежать потенциально болезненного стечения обстоятельств, нежели в том, чтобы обнаружить истину.
Кто бы говорил насчет болезненности!
— А кто этот прибабахнутый французик, которого вы притащили с собой вчера?
— Виноват, ошибся в расчетах. — Он снова поправил манжеты, затем повернул сердцевидную запонку нужной стороной кверху. — Вестман — прекрасный адвокат, однако, поскольку они с Луи влюблены друг в друга, он, к несчастью, не всегда может сосредоточиться на деле. Что касается нашего заморского друга, я не меньше других удивлен его интересом к инспектору Крейн. — Он сокрушенно улыбнулся. — От души надеюсь, что это не настроит вас против меня.
Я переступила с ноги на ногу — мышцы уже начали ныть. Шестидюймовые шпильки не предназначены для того, чтобы на них подолгу стояли.
— Вы ведь знаете, что полиция не нашла в теле девушки никаких следов магии?
— Инспектор Крейн была так любезна, что сообщила мне об этом. И ведь она не просто полицейский офицер, но и ведьма.
Да-да, к вопросу о доверии и недоверии.
— Даже если я обнаружу чары, — сказала я, — мне вряд ли удастся разобраться, кто их наложил; объясните, пожалуйста, что вы намерены предпринять, чтобы подобное не повторилось?
— Дорогая, главное — найти чары. А последствиями мы займемся потом.
Я пристально посмотрела на него и прищурилась:
— Вы знали Мелиссу?
— Она здесь работала. — Вид у него снова стал бесстрастный. — Я не сомневаюсь, что нам с ней случалось беседовать.
— Вы знали, что она фея?
— Как я уже сказал, нам с ней случалось беседовать, но знакомы мы не были.
— Вы ее убили?
— Насколько мне известно, нет.
Я оторопела:
— Или убили, или нет!
— К несчастью, всегда остается вероятность, что мое случайное слово или невольный жест в неудачное время могли поспособствовать ее гибели. — Он еле заметно пожал плечами. — Я всегда считал, что правду говорить легко и приятно.
Мне стало интересно, насколько он честен на самом деле, — нет, конечно, он не говорил неправды, такие старые вампиры, как он, не лгут. Они очень серьезно относятся к понятию «слово чести». Но даже я могла при необходимости поколдовать над словами так, чтобы они приняли нужные очертания, а у Графа передо мной было добрых восемьсот лет форы. Поэтому я засомневалась, чтобы его честность была такой уж «правдой, только правдой, и ничем, кроме правды».
К тому же мой проклятый локатор верещал, словно вампиришка последнего разбора, обуянный жаждой крови.
Я поджала губы:
— Можете ли вы сообщить мне еще что-нибудь полезное?
Он покачал головой:
— Полагаю, нет.
Я подалась вперед и уставилась ему прямо в глаза. На шестидюймовых шпильках я была с ним почти одного роста.
— Даже не скажете, какого вампира вы подозреваете?
Он улыбнулся:
— Дорогая, я не говорил, что кого-то подозреваю.