У воинов дореволюционной Российской Армии

Испокон веков Россия испытывала на себе мощное давление извне Многочисленные орды кочевников с востока, польско-литовские захватчики с запада, немецкие рыцарские ордена и шведы с севера, турки и татары с юга на протяжении столетий опустошали русские земли. Все это не могло сказаться на формировании национального характера, на отношении к воен­ной службе.

В народном эпосе, песнях, былинах, сказках народ воспевал храбрость и отвагу тех, кто не щадил ни сил, ни самой жизни, обороняя родную землю от иноземных захватчиков. Защитники Отечества всегда пользовались неиз­менной любовью народа, а профессия воина считалась трудной, опасной и благородной. Такое отношение к ратному труду в народной среде воспиты­вало у русских воинов качества, которые всегда отмечали как враги, так и союзники: стойкость в обороне, решительность в наступлении, храбрость, инициатива, презрение к смерти, взаимовыручка.

Изучение истории Российской армии показывает, что многие государ­ственные деятели и военачальники хорошо понимали роль морального духа войск в достижении победы на полях сражений и в своей деятельно­сти важное внимание уделяли морально-психологическому обеспечению бое­вых действий. Российское воинство всегда было сильно прежде всего своим моральным духом, патриотизмом, верностью долгу.

Необходимо отметить, что в эти годы отечественной истории термин "морально-психологическое обеспечение" в военно-научных трудах и прак­тической работе командного состава почти не применялся. Однако, наши вы­дающиеся полководцы, военные теоретики, да и вся отечественная военная мысль в целом рассматривали морально-нравственный аспект в подготовке войск к боевым действиям не иначе как в единстве с другими проблемами: развитием военного оперативного искусства, вооружения, боевой техники, тыла и т.д.

Практическая деятельность в войсках по укреплению морального духа воинов во многом сводилась к морально-психологическому обеспечению в его современном понимании, т.е. к проведению мероприятий по формирова­нию высоких духовно-нравственных, боевых и психологических качеств, необходимых для достижения победы в бою.

Мы находим подтверждение этому в указах Петра 1, трудах П.А. Румянцева, Г.А. Потемкина, А.В. Суворова, М.И. Кутузова, Ф.Ф. Ушакова, П.С. Нахимова и других военачальников (ХШ век - пер­вая половина XIX века).

Так, первый российский император и полководец Петр 1, создавая русскую армию, важную роль отводил формированию у воинов моральных качеств защитника Отечества. Он указывал, что все материальные условия есть не более, как ветвь для будущих плодов, корень же есть нравственный элемент.

Важную роль для победы в бою он отводил дисциплине, сознательно­му отношению к военному долгу, безусловному выполнению приказов, пови­новению командирам, личному примеру офицера, обеспечению солдатским пайком. Под руководством Петра 1 была разработана военная присяга и ряд указов.

Начиная с эпохи Петра 1, когда с образованием регулярной армии в России начал формироваться офицерский корпус, воспитание личного соста­ва основывалось на положении, что русский солдат и матрос служат не ради чести и славы своей или императора, а в интересах государства Российского. вот пришел час, который решит судьбу Отечества, - обращался Петр 1 к воинам перед Полтавской битвой. - И так не должны вы помышлять, что сражается за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество... А о Петре, только ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего".[9]

Большое влияние на направление воинского воспитания оказал рус­ский полководец П.А. Румянцев. Исторические документы свидетельствуют о том внимании, которое он уделял нравственно-патриотическому воспита­нию солдат и офицеров, привитию у них любви к Родине, чувства воинского долга и чести.

Честь офицерская и солдатская понимались Румянцевым как высшее проявление всех добродетелей военного человека. Он считал, что офицеры только тогда достойны звания Защитника Отечества, когда они "должность и ревность к службе и собственную свою честь в единственный вид и способ своего благополучия заключат"[10].

Взгляды П.А. Румянцева по вопросам воспитания воинов для выполне­ния боевых задач во многом совпадали с воззрениями фельдмаршала Г.А. Потемкина, который сумел максимально связать обучение и воспитание офицеров я солдат с потребностями боевой практики войск. Он требовал "обучать людей с терпением и ясно толковать способы к лучшему исполне­нию". Потемкин в своей деятельности по обучению и воспитанию войск стремился развивать у солдат смелость и решительность. При этом он пред­лагал использовать разнообразные стимулы, учредить специальную солдат­скую медаль для поощрения за храбрость и мужество в бою.

Генералиссимус А.В. Суворов большое внимание уделял нравственно-патриотическому воспитанию солдат и офицеров, привитию у них любви к Родине, чувства воинского долга и честя, национальной гордости, уверенности в победе, взаимовыручки и дисциплины. Он высказал важные положе­ния, касающиеся подготовки личного состава, и главное то, что успех в бою зависит не столько от числа, сколько от морального духа. В своем главном труде "Наука побеждать" Суворов писал: "Дисциплина - мать победы, а по­слушание - мать дисциплины", "Сам погибай, а товарища выручай", "Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решительному, справедли­вому, благочестиву"[11].

Суворов считал, что готовить войско нужно не к плац-параду, а к вой­не "со всяким неприятелем", а потому целью воспитательного процесса пола­гал привитие таких качеств, чтобы "всякой при всяком случае" был "бодр, смел, мужествен и на себя надежен".

Суворову удалось много достигнуть в улучшении системы воспитания и обучения войск благодаря тому, что он правильно понял и оценил нацио­нальные особенности русского солдата, способного проявлять чудеса храбро­сти и героизма, самоотверженно идти в бой за командиром, умеющим пока­зать личный пример, проявляющим постоянную заботу о своих солдатах. А.В. Суворов, как никто другой мог мобилизовать все силы и средства для развития и внедрения в войска этих нравственных начал. В любом деле он начинал прежде всего с самого себя, с воспитания командира-воспитателя. Его личный пример с неотразимой силой действовал на солдат и офицеров. Ни Румянцев, ни Потемкин не имели такого влияния на личный состав, как Суворов, потому они, в отличие от Суворова, в основном только разраба­тывали и направляли процесс воспитания и обучения войск. Суворову же, прослужившему семь лет в солдатском строю, удалось досконально изучить и понять душу российского солдата.

Суворов требовал от подчиненных самой широкой инициативы, на­правленной на достижение победы над врагом. Так, в период польской ком­пании, он писал: "Спрашивать старших накрепко запрещаю; но каждому по­стовому командиру в его окружности делать... самому собою скорый и крепкий удар, под взысканием за малую деятельность". Суворов допускал "возражения низшего высшему, но с тем, чтобы оно делалось пристойно, на­едине, а не в многолюдстве, иначе будет буйством; излишние рассуждения, свойственны только школьникам и способностей вовсе не доказывают - спо­собность видна лишь из действий".

Для того времени подобное отношение к подчиненным было невидан­ным демократизмом и позволяло приобрести воину уверенность в себе, в своих силах и способности сокрушить любого врага. Эту уверенность Суво­ров воспитывал в своих подчиненных целенаправленной индивидуальной ра­ботой. "Каждый, - говорил Суворов, - шел через мои руки, и сказано ему бы­ло, что более знать ему ничего не осталось, только бы выученное не забыл. Так он был на себя и надежен - основание храбрости".[12]

Суворов постоянно стремился к всемерному поднятию национального чувст­ва, развития его до степени национальной гордости. При этом он уже тогда понимал, что национальная гордость, национальное достоинство не могут существовать без чувства собственного достоинства гражданина. Чувство личного достоинства - основной камень для постройки достоинства нацио­нального. Без чувства собственного достоинства и неразрывно с ним связанный духовный автономии не может быть и подвига, ни высшего, ни иного.

Суворовские заветы нашли продолжателя в лице М.И. Кутузова. Чуде­са мужества, героизма, отваги показал русский солдат в войне 1812 года, главным полководцем которой был фельдмаршал Кутузов. Прошедшие через горнило этой войны офицеры вынесли мысль о решающем значении моральной силы в победе над врагом. По убеждению М.И. Кутузова, субординация, дисциплина, бывшие стержнем воинского воспитания в армиях Западной Ев­ропы, "сколь ни велики... сами по себе, останутся бессильными тогда, когда не оживятся они тем воинским духом, который преоборяет все обстоятельст­ва, не находит препон ни в каких предприятиях"[13].

Важный вклад в российскую военно-педагогическую науку внес П.С. Нахимов. Особенно ценил П.С. Нахимов силу личного примера как дей­ственного средства воспитания. Во время обороны Севастополя он ежеднев­но приходил на бастионы, останавливался для отдачи приказаний и распоря­жений на самых открытых и опасных местах. Делая это ежедневно в про­должении нескольких месяцев, адмирал вселял убеждение, что жертвовать собою для исполнения долга - дело самое простое, обыденное, и, вместе с тем, в каждом вселялась уверенность в своей собственной неуязвимости. Знаменитый флотоводец полагал, что из трех способов действовать на под­чиненных: наградами, страхом и примером - последний есть вернейший.[14]

Значительный вклад в разработку роли морального фактора в войне внесли полководцы и военные теоретики второй половины XIX века Э.Ф. Свидзинскнй, М.И. Драгомиров, В.И. Дацевич, Н.Д. Бутовский, А.А. Тсрехов, Н.И. Мау, Н.Я. Шнеур, С.О. Макаров, М.Д. Скобелев и др.

Выдающийся военный деятель М.И.Драгомиров внес большой вклад в создание военно-педагогической школы обучения и воспитания, научную разработку и практическую реализацию теории моральной и психологиче­ской подготовки войск. Основной задачей воспитания он считал привитие боевого духа ("нравственной энергии"). Он писал: "Старайтесь прежде всего вкоренить в солдат чувство долга, развейте в его голове идеи чести и честности. укрепите и возвысьте его сердце... Выше всего стоит готовность стра­дать и умереть, т.е. самоотвержение... оно даёт силу претерпеть до конца, принести Родине жертву высшей любви... В бою только тот бьёт, кто не бо­ится погибнуть"[15].

Драгомиров четко очерчивал три стороны воинского воспитания: вос­питание ума и воли, нравственное воспитание и физическое. Центром всей воспитательной работы он считал воспитание нравственное, справедливо полагая, что оно является стержневым в моральном факторе.

Великие русские полководцы стремились выяснить, найти ту силу, ко­торая выводит воина к героическим подвигам или обращает его в бегство. Эффективно и умело использовал моральный фактор для достижения побе­ды в бою М.Д. Скобелев, полководческий талант и боевые заслуги которого академия Генерального штаба оценила как равные суворовским. Генерал Скобелев прожил неполных 39 лет, девятнадцать из них провёл в боях и по­ходах. За это время он участвовал в семидесяти сражениях. Его штурмы все­гда заканчивались победами. Вот почему в 1882 году от академии Генераль­ного штаба на могилу Скобелева был возложен венок с надписью: "Герою Михаилу Дмитриевичу Скобелеву, полководцу, Суворову равному".[16]

Оценивая значение морального фактора в войне, Скобелев подчерки­вал: "Несомненно, раз офицер подметил, что пульс части бьётся слабее, он обязан принять меры, во что бы то ни стало, к восстановлению духа части"[17].

Анализ действий генерала Скобелева показывает, что он прежде всего стремился вызвать боевое доверие к себе, а также любовь и преданность войск. Прибыв к незнакомым войскам, Скобелев принимал целый комплекс мер с тем, чтобы вызвать это доверие.

Скобелев хорошо понимал, что любовь и преданность войск заслужить крайне нелегко. В его поведении не было ни малейших поблажек, заискива­ния, фамильярности, которые всегда отзываются фальшью и легко распо­знаются подчиненными. Для Скобелева была характерна постоянная, дейст­вительная забота о нуждах и быте подчиненных, которая в сочетании с вы­сокой, нередко жесткой требовательностью и справедливым, достойным воз­награждением за службу вызывали безграничную любовь подчиненных Безупречная же личная храбрость и умение вести войска к победе давали боевое доверие.

Сочетая заботу с требовательностью, Скобелев предлагал тем, кто не находит в себе сил для исполнения требовательности, удалиться из доблест­ных рядов отряда. Высокое воспитательное значение имела такая мера, как отстранение отдельных бойцов и целых частей от участия в бою.

Скобелев всегда признавая и хорошо понимал значение религии в бое­вых условиях. Это видно из его распоряжения о священниках перед движени­ем через Балканы, где он говорит, что воздействие на религиозные чувства воинов может иметь место даже в таких обстоятельствах, когда уже и на­чальник и знамя части потеряют свое значение.

В Текинскую экспедицию все молитвы совершались с участием всего личного состава отряда и с максимальной торжественностью. Подготовка к каждому бою всегда включала общий молебен отряда.

Большой и достаточно разнообразной была работа по "восстановлению в памяти воинов куначества", боевых подвигов прошлого, или, как мы гово­рим сейчас, воспитания на боевых традициях.

Очень высоко ценил Скобелев и значение коллективно вырабаты­ваемого мнения. Нередко перед боем он вызывал к себе командиров частей и выслушивал их предложения.

Исключительное значение придавал Скобелев и первому боевом; столкновению. Он считал, что пехота, отступившая в первом бою - потерянная пехота. И если первое боевое столкновение для его войск оказывалось невыгодным, то им принимались все меры для нанесения врагу тают потерь, чтобы инициатива снова оказалась в наших руках.

Полезными и поучительными являются меры, применяемые Скобеле­вым для восстановления в войсках боеспособности и дисциплины. Сам он считал, что меры эти зависят не только от обстановки, но главным образом от личности командира, его характера.

Но универсальной мерой, всегда срабатывающей в российской армии и доступной всем командирам, он считал обращение к строгой уставной тре­бовательности. Это средство Михаил Дмитриевич и рекомендует всем офи­церам, подчеркивая при этом, что применение его должно быть тем строже, чем ниже моральный дух и дисциплина войск, но во всех случаях оно долж­но быть применено "на коротках и без продолжительного пиления".

Исключительно важным считал Скобелев то, чтобы при любых видах боевых действий его войска не встречали для себя ничего нового, и выполня­ли боевые задачи, к которым были подготовлены, к которым привыкли, т.к. новизна отнимает у войск уверенность и спокойствие в их выполнении.

Вот почему мы видим в войсках Скобелева систему обучения в лес­ных, ночных, зимних условиях, форсированным маршам, т.е. то, что на со­временном языке называется действиями в особых условиях. Иными слова­ми, он побеждал противника тем, чего у того не было.

Для укрепления морального духа войск Скобелев, как Суворов, стре­мился воздействовать на чувство национальной гордости, честное выполне­ние долга связывал с любовью к Родине. Имея богатый опыт, он видел, что боевая обстановка быстро вытряхивает из людей охотничий инстинкт, жажду приключений, стремление отличиться. Запас нравственных сил расходуется полностью и восполнить их, сплотить бойцов могут только чувства верности родине, отечеству, православной вере.

Существенное место в боевой деятельности Скобелева занимала работа по подрыву морально-психологических сил противника. Такая работа осно­вывалась на "теории невозможного", Скобелев формулировал ей как прин­цип "Победить - значит удивить". Он удивлял противника, применяя неожи­данные, мало знакомые ему способы боевых действий или же резким пре­восходством своей силы и неожиданностью. Скобелев удивлял врага неожи­данными и стремительными атаками, иногда решительным изменением ха­рактера своих действий, т.е. неожиданным переходом от оборонительных, пассивных действий к сильному, активному отпору. Дерзость и боевое не­уважение к противнику Скобелев показал демонстративным маршем своего отряда в окружении многотысячного войска противника. Этот марш угне­тающе действовал на вражеских воинов.

История развития военной мысли в начале двадцатого столетия сви­детельствует, что передовые представители русской армии продолжали на практике отстаивать положения о решающей роли нравственной силы на войне. "Там, где человек любит свою Родину, любит свою часть, - подчерки­вал М.И. Драгомиров, - там он не задумывается жертвовать собой для их блага".[18]

Генерал Михневич считал, что "духовное начало на войне имеет даже преобладающее значение''.[19]

Крупный военный теоретик А.А. Незнамов большое внимание уделял нравственному фактору в подготовке к войне. Дух воинов, способность к са­мопожертвованию ставились им чрезвычайно велико. Русско-японская война поставила новые проблемы перед военной теорией и практикой, потребовала пересмотра взглядов на вопросы воинского долга, чести, взаимоотношений между солдатами и офицерами. Изучение опыта войны было проникнуто искренним желанием извлечь правильные уроки, найти основные причины поражения русской армии и флота. Вскры­вая недостатки в обучении и воспитании войск, передовые офицеры призы­вали учить армию тому, что необходимо на войне. "Обучение действиям войск в бою - вот цель, к которой должно всё стремиться и с которого долж­но всё сообразовываться..." - писал А.А. Незнамов.

Это мы находим также в трудах военных теоретиков того периода М.Д. Бонч-Бруевича, П.И. Изместьева, Д.П. Карского, Д.Н. Трескина, М.С. Галкина, Н.Н. Головина и других.

Так например М.С. Галкин в работе "Новый путь современного офицера" (1906 г.) отмечал, что для победы армии необходимы:

• Преданность Родине до самоотвержения, это составляет долг по отно­шению к Родине.

• Дисциплина....

• Вера в нерушимость (святость) приказания.

• Храбрость (решительность, неустрашимость)....

• Решимость безропотно переносить труды, холод, голод и нужды сол­датские.

• Чувство взаимной выручки, т.е. "сам погибай, а товарища выручай".

"Каждая воинская часть, - писал далее он, имеет известные традиции, боевого и мирного времени они, так сказать, создают физиологию части, т.е. каналы, по которым направляются поступки. В них отражается результат воспитания войск...".[20]

В этот период российской истории военные ученые уделяют значительное внимание проблемам психологии. Участник русско-японской войны П.П. Изместьев, писал: "Современная тактика требует не только от на­чальника, но и от рядового бойца знания, инициативы и умения воздейство­вать на других - словом, тактика ныне сделалась более психологической... Воспитывая отдельного человека, нам... необходимо считаться и с психоло­гией масс...". В работе "Из области военной политики" он подчеркивал, что "если Наполеон отводил на войне моральному элементу 3/4 всего успеха, то ныне этот моральный элемент имеет ещё большее значение. Успех ныне за­висит именно от морального элемента".[21]

Ценные мысли по проблемам МПО мы находим в трудах крупного во­енного ученого ДЛ. Парского. Его рассуждения[22] о мерах по подъёму мо­рального духа войск в бою, значимости боевых традиций и личного примера офицера, "установление товарищества в бою" и другие актуальны и сегодня.

Закон зависимости хода и исхода войны от соотношения морально-психологических возможностей воюющих сторон не только признавался на словах, но и являлся руководством к действию для всего офицерского кор­пуса России, Талантливый учёный профессор Н.Н. Голвин в своей работе "Искусство боя" писал: "Великими практиками военного искусства давно ус­тановлен закон главенствующего значения духовного элемента в бою. Это можно сказать, избитая истина".

С момента создания регулярной российской армии вплоть до револю­ции 1917 года основу формирования у личного состава духовно-нравственных и психологических качеств составляли идеи православия, са­модержавия и народности, воплощённые в призыве "За веру, царя и Отечест­во", под которым воины шли в бой. Идеи православия, самодержавия и народности связывали воедино весь процесс подготовки воина к защите Отечества, самоотверженному поведе­нию в боевой обстановке. Важную роль в этом играла религия. Религиозные идеи и суждения, искусно передаваемые народным массам оказывали огром­ное духовное и психологическое воздействие на сознание воинов армии. Их сила заключалась в том, что они соединили в себе идею православия и царя-самодержца с призывами защиты Отечества, что в сознании воина неизбеж­но воплощалось в понятную для него необходимость защищать от врагов свою страну, свой дом, свою землю и свою семью.

При изучении опыта российской армии в дореволюционной России по морально-психологическому обеспечению боевых действий необходимо учи­тывать, что главенствующая роль отводилась нравственному воспитанию. Психологической подготовке уделялось меньше внимания, что объяснялось тем, что сама наука психология в то время была относительно молодой и не­разработанной. Однако эмпирически полководцы и военачальники выхо­дили на решение проблем психологической закалки войск, стремились по­нять психологию солдата и офицера, воспитать у личного состава самоот­верженность и решительность в атаке, стойкость в обороне, подготовите воина для достижения победы над врагом. Именно поэтому русский солдат всегда проявлял героизм, самоотверженность, преданность Отечеству, беззаветную храбрость, стойкость и выносливость. Недаром прусский король и полководец Фридрих II говорил, что русского солдата мало убить, его ещё надо повалить.

В целом система моральной и психологической закалки личного соста­ва базировалась на передовых традициях и национальных особенностях рус­ского народа и обеспечивала высокий моральный дух и психологическую стойкость воинов.

К 1917 году военная мысль России располагала солидными теоретиче­скими и практическими наработками в морально-психологической области военного дела. На этой основе формировались дисциплинарные, администра­тивные и боевые навыки офицерского состава, воинские традиции.