В древнерусском быту применялись 3 вида осветительных приборов: масляные светильники, свечи и лучина. Масляные светильники целиком делались из глины, а для свечей и лучины требовались несгораемые держатели — подсвечники и светцы. Оба эти вида держателей представлены и в археологическом материале.
Железные подсвечники были двух видов — втульчатые (свеча вставлялась во втулку — типа современных подсвечников) и игольчатые (свеча втыкалась своим основанием в железное острие — иглу).
Целый втульчатый подсвечник найден в слое XV в. (5-7-1214). От железного острия, которым подсвечник вставлялся в деревянную подставку — светец, отходят два крученых стержня, на концах переходящие во втулки (рис. 82). Расстояние между втулками, а следовательно, и свечами составляло 97 мм. Диаметр втулок — 13 мм; подсвечник был рассчитан на тонкие свечи. Еще два подсвечника найдены в слое XIII в. (12-16-284, 13-18-282). Все подсвечники сделаны из обычного железа. Подсвечник XV в. выполнен в технике простой фигурной ковки.
В игольчатые подсвечники вставлялись толстые свечи. Острия от таких подсвечников найдены в слоях XI и XII вв. (22-26-282, 17-24-134). На раскопе обнаружены также восковые свечи разных размеров. У толстых свечей (диаметром 22 мм) в основании всегда имеется тонкий глубокий выем от острия подсвечника.
Железные светцы для держания лучины (13 экземпляров) найдены в слоях XIII в. и более поздних. Конструктивно светцы были однотипны — зажим лучины между двумя железными планками, но по форме различны. На Неревском раскопе встречены 3 формы светцов: две однолучинные и одна трехлучинная. Конструкция, форма и размеры светцов ясны из рис. 83. Распределение светцов по ярусам приведено в табл. 34.
| 38У древнерусских весов круглые и квадратные чаши подвешивались на 4 тягах. См., например, миниатюры: А. В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М., 1944, стр. 94. |
Мы опишем только один светец — однолучинный (рис. 83, 3), найденный в слое XIII в. (13-14-928). Длина черенка — 70 мм, затем через небольшое колено отходят две плотно сваренные и в основании пружинящие планки длиной 75 мм. Между планками зажималась лучина. Ширина планки — 10 мм, толщина — 1, 5 мм. На верхнем конце планок имелись завитки, в которые иногда вставляли маленькие колечки, имевшие чисто орнаментальное назначение.
Светцы помещали в деревянные подставки только вертикально — с таким расчетом, чтобы горящая лучина всегда была в горизонтальном положении над корытом с водой.
Единственным приспособлением для добывания огня в древней Руси были кресало и кремень. Кресало — это металлическая пластинка, служившая для удара о кремень при высекании искры. Вполне понятно, что кресала — частая археологическая находка и в курганах, и в городских слоях. Новгород не является исключением: на Неревском раскопе найдено 138 кресал. Вся эта масса кресал очень четко делится типологически и хронологически на 3 группы.
Еще в конце прошлого века А. А. Спицын высказал предположение, что кресала в форме буквы «веди» — более ранние и встречаются в курганах XI—XII вв., а овальные принад-
лежат более позднему времени 39. Новгородский материал подтверждает это положение А. А. Спицына и позволяет уточнить хронологические рамки указанных типов и выделить внутри их варианты.
Кресала делятся на 3 основных типа. Первый тип — калачевидные кресала (42 экземпляра), найденные в 28—15-м ярусах. По всем этим ярусам 38 кресал распределены равномерно. Остальные 4 кресала обнаружены в поздних слоях — XIV—XVI вв., куда они попали случайно через перекопы. Тип калачевидных кресал очень хорошо разделяется на 2 варианта — ранний и поздний. Ранний вариант этих кресал характерен для X и XI вв. (28—21-й ярусы) и имеет в середине ударного лезвия с внутренней стороны язычок, варьирующий в размерах и иногда фигурный (рис. 84, 1—3).Поздний вариант типичен для XII в. (21—15-й ярусы). Язычок у этих кресал отсутствует, а лезвие становится гладким, удлиненным и более массивным (рис. 84, 4—6).
Размещение калачевидных кресал по ярусам приведено в табл. 35.
В 3, 9, 10 и 11-м ярусах найдены еще 4 кресала.
Размеры среднего типичного калачевидного кресала раннего варианта следующие: длина — 80 мм (они бывают короче и длиннее, но не превышают 90 мм), высота — 30—40 мм, толщина лезвия — 4 мм. Кресала позднего варианта в большинстве массивнее и крупнее по размерам: длина их — 90 мм (и несколько более, достигая иногда 105 мм), высота — до 45 мм, толщина лезвия — 5, 5 мм.
Кресал второго типа найдено всего 20 экземпляров: в 19—21-м ярусах — 17 кресал, а остальные три — в поздних или очень древних слоях, куда они попали случайно. Отличительным признаком этих кресал (рис. 84, 7, 8)являются их удлиненная, овальная форма с заостренными боками и круглые отверстия по краям внутреннего выема кресала. Кресала двулезвийные, т. е. рабочими были обе длинные внешние стороны овала. Длина кресал колеблется от 80 до 120 мм, но подавляющее большинство их имеет длину 110— 120 мм. Ширина кресал — 20—30 мм, толщина — около 5 мм. Эти кресала в Новгороде появились в первой половине XII в. и исчезли в середине XIII в. Размещение кресал по ярусам приведено в табл. 36.
В 2, 9 и 28-м ярусах найдены еще 3 кресала — из перекопов.
Кресал третьего типа (рис. 84, 9—11), — так называемых овальных, — найдено 72 экземпляра: в 14—3-м ярусах — 66 кресал, а остальные — в более ранних ярусах, куда они попали случайно. Длина овального кресала колеблется от 60 до 90 мм, ширина — в пределах 24— 28 мм и толщина — 4—5 мм.
Кресала двулезвийные, ширина каждого лезвия — 6—7 мм. Овальные кресала в Новгороде вошли в употребление в первой половине XIII в. и бытовали в продолжение XIV и XV вв. и частично в XVI в. Размещение кресал по ярусам приведено в табл. 37.
В 1, 16, 19, 20 и 25-м ярусах, в перекопах найдено еще 6 кресал.
Итак, в Новгороде прослеживается следующая эволюция бытования кресал (рис. 85). В X и XI вв. единственным типом являются калачевидные кресала с язычком.
В XII в. у этих кресал исчезает язычок и лезвие становится гладким. И в X—XI вв., и в XII в. эти кресала богато орнаментированы разнообразными завитками, насечками и т. п. В середине XII в. появляются двулезвийные овальные, удлиненные кресала, которые к концу века совершенно вытесняют из употребления калачевидные. В первой половине XIII в. начинают применяться кресала нового, конструктивно и технологически упрощенного типа, — в форме укороченного овала с внутренним выемом, — которые в середине XIII в. заменяют собой кресала второго типа и в течение последующих веков являются единственной массовой формой кресал.
Очень интересна технология изготовления кресал. Нами изучена структура 27 кресал. Из них 7 кресал подвергнуты микроструктурному анализу (2-26-794, 8-12-1286, 7-10-423, 9-9-502, 3-5-1274, 14-15-1049, 13-12-508), на 5 образцах сделаны макрошлифы (21-23-919,
19-16-653, 23-23-430, 20-25-102, 6-10-1142) и 15 кресал подвергнуты целиком макротравлению (18-25-814, 21-26-794, 21-23-912, 22-24-913, 27-28-1065, 13-15-922, 8-12-1298, 18-19-964, 27-29-974, 8-12-1221, 7-10-901, 6-6-1004, 5-9-324, 5-15-751, 4-5-614).
На 23 образцах выявилась структура наварки стали на ударное ребро кресала, сделанного из железа. На 3 кресалах (3-5-1274, 14-15-1049, 13-12-508) обнаружилась только структура чистого железа — наварка была уже сбита. На одном кресале (6-10-1142) оказалась однородная цельностальная структура из сварочной стали среднего качества.
По техническим условиям ударные лезвия кресал должны были быть из стали, и кузнецы, хорошо знавшие это, делали кресала со стальными лезвиями. Основным технологическим приемом являлся принцип сочетания железной основы изделия с наварными стальными лезвиями. На рис. 86 изображена макроструктура наварных кресал. Темные полосы, окаймляющие железную основу кресала, представляют собой стальную наварку. Для наварных лезвий кресал употреблялась высокоуглеродистая сталь с содержанием углерода в среднем около 0, 6—0, 8%. Следует обратить внимание на высокую технику кузнечной сварки: на всех исследованных образцах швы были тонкие, чистые и прямые (рис. 25, 5). Изучая эволюцию конструкции и технологии производства кресал, мы обнаруживаем тенденцию перехода от сложного к более простому и при этом с ухудшением качества изделия. Конструкция кресал X и XI вв. сложнее, они красивее и сделаны добротнее, чем кресала XIII или XIV вв. Здесь, как и на многих других изделиях, отразились массовость производства и стремление упростить и удешевить продукцию, идущую на широкий рынок.
Кузнечная техника изготовления кресал довольно проста, и останавливаться на ней мы не будем, но изучение их конструкции и технологии производства вводит нас в круг некоторых научных представлений древнерусских металлургов и кузнецов. Они хорошо знали, что мельчайшие частицы железа и стали, оторванные камнем от массы металла, на воздухе очень быстро окисляются и во время окисления в этих частицах поднимается довольно высокая температура — до степени свечения. Древнерусским кузнецам было хорошо известно, что сталь (и чем больше в ней углерода, тем лучше), а не железо, дает широкий пучок коротких вспыхивающих искр красного цвета. Это объясняется тем, что при наличии в железе углерода, — и чем его больше, тем лучше, — повышение температуры при окислении оторванных частиц металла воспламеняет углерод, имеющийся в железе, который бурно сгорает, вызывая еще более высокую температуру; при чистом же железе процесс окисления медленнее вызывает подъем температуры. Говоря образно, искры железа тлеют, а искры стали вспыхивают и быстро горят. Эти явления кузнецы стали широко наблюдать и изучать при обработке железа и стали на точильных и шлифовальных кругах, когда они придавали окончательную форму различным изделиям из железа и стали.
Заканчивая обзор типологии и технологии кресал, необходимо отметить, что иногда кузнецы, — вероятно, по заказу, — изготовляли кресала индивидуальных, необычных форм. Например, в слое начала XII в. (20-25-789) найдено кресало формы, изображенной на рис. 87, 1. Не менее оригинальна форма
кресал XV в. (4-10-255, 4-9-1121, 3-5-1303; рис. 87, 2—4).
Довольно широко применялось железо и в кухонном обиходе новгородских хозяек. Тут мы встречаем железные порхлицы (подпятники) и веретена от ручных жерновов, железные дужки и обручи от деревянных ведер, железные ушки и кольца от медных котлов, железные таганки, сковороды и сковородники (чапельники), железные рукоятки медных тазиков и очажные цепи.
Порхлица и веретено — две металлические детали ручного жернова, служащие для опоры верхнего вращающегося камня, — на Неревском раскопе встречены в слоях XIII в. Всего найдено 5 порхлиц (10-15-1242, 11-18-118, 13-11-651, 13-20-782, 15-22-147) и одно веретено. Небольшое количество этих находок при широком распространении ручных жерновов в обиходе новгородцев (всего на раскопе обнаружено 62 каменных жернова) объясняется тем, что порхлица и веретено чаще делались из дерева. Деревянных порхлиц, вставленных иногда даже непосредственно в жернов, найдено несколько десятков.
Конструкция железной порхлицы ясна из рис. 88. Длина порхлицы в среднем — 115 мм, ширина — 30 мм, толщина — 10 мм. В центре порхлицы сделано круглое отверстие диаметром 14 мм.
Железные обручи и дужки от древнерусских деревянных ведер встречены в довольно большом количестве в слоях всех веков. Всего найдено 52 дужки и 37 обручей. Устройство и форма дужки ясны из рис. 89. Стержень дужки делался круглым, прямоугольным, ромбовидным и крученым. Наиболее распространены были дужки с прямоугольным стержнем (найдено 23 экземпляра). Большая часть дужек была от ведер диаметром 170—210 мм, но встречались дужки и от более крупных сосудов — диаметром 230, 260, 320, 370 и даже 460 мм. Крепилась дужка непосредственно к деревянным клепкам; ее концы в
виде петли, крючка или коленца вставлялись в отверстие клепки. Делались дужки обычно из кричного железа.
Обручи для ведер изготовлялись из полосового железа шириной 7—10 мм (иногда до 14 мм) и толщиной 1—1, 5 мм. Кольцо обруча скреплялось проволочной петлей.
Интересно отметить, что мода на дужки, сделанные из крученых стержней, была в конце XII в., в XIII и XIV вв. Дужки из ромбовидных и круглых стержней исчезли в конце XII в., а дужки из прямоугольных стержней, наиболее удобные и крепкие, бытовали в течение всех веков.
Большие медные котлы применялись не только в домашнем хозяйстве, но и во время военных походов для варки пищи. Клепаный корпус котлов всегда изготовлялся из толстой листовой меди, но ушки, за которые подвешивались котлы, всегда делались железными. В слоях XIII, XIV и XV вв. найдено 39 таких ушков. Иногда они встречались группами (по два), а один раз — в 7-м ярусе, в 3 соседних квадратах (1073, 1082, 1089) — обнаружено 11 ушков; в 12-м ярусе, в квадратах 272-274 найдены 4 ушка. Кроме того, в слое XII в. встречено еще одно ушко (20-18-569), в слое XI в. их не было, в слое X в.
обнаружены 2 ушка (28-32-273, 28-33-156). Судя по находкам ушков, медные котлы в Новгороде имели наибольшее распространение в XIII—XV вв.
Форма и размеры ушков приведены на рис. 90. Иногда ушки делались иной формы — с удлиненными пластинами крепления (рис. 91); они предназначались, вероятно, для тонкостенных больших медных тазов. Таких ушков на раскопе встречено два (18-18-890, 11-15-290). Ушки обоих типов прикреплялись к котлу или тазу медными заклепками. Сами ушки изготовлялись из обычного кричного железа.
С медными котлами связана еще одна железная деталь — большие плоские кольца с крюками (рис. 91; найдены 3 экземпляра — 18-18-890, 18-23-196; 21-21-429). Их применяли для подвешивания котла над огнем.
Два таких кольца надевали на толстую деревянную жердь, лежавшую на опорах, а за крючки колец прицепляли ушки котла. Внутренний диаметр колец колебался от 120 до 150 мм. Делались они из железа.
Железный таганок — обруч на ножках, служащий подставкой для какой-либо посуды при приготовлении пищи прямо на огне, — найден в слое XIV в. Он представляет собой плоское железное кольцо (диаметром 175 мм) на 3 ножках (рис. 92). Ножки (высотой 60 мм) к кольцу приваривались.
Особенно обильно представлены железные сковороды. В обиходе новгородских хозяек они довольно широко применялись, начиная с X в. Сковороды ставились непосредственно на угли и быстро изнашивались (железо перегорало), поэтому археологи обычно находят их обломки. Особенно много их оказалось в слоях X и XI вв. На Неревском раскопе найдено всего 148 сковород (целых или незначительно разрушенных — 17 экземпляров, больших обломков — 46, небольших фрагментов — 85). Размещение находок сковород по ярусам, пластам и квадратам приведено в табл. 38.
Железные кованые сковороды несколько отличались от современных чугунных: они имели форму шарового сегмента с довольно большим радиусом, плоского дна у них не было. Изготовляли сковороды разных размеров — диаметром от 150 до 300 мм. Сковороды, как указывалось, были железные кованые и расковывались до толщины 2—1, 5 мм.
Для посадки сковороды в печь и выемки из печи необходимо специальное приспособление — сковородник (чапельник). Шесть чапельников найдено в слоях XI—XIII вв (22-27-154, 21-19-475, 20-19-513, 18-21-411, 15-15-572, 12-19-784). Чапельники представляли собой длинные железные стержни, имевшие на конце небольшое развилье (рис. 93). Ширина развилья (паза) — 6—7 мм, глубина его — 20—30 мм. Длина железного стержня чапельника колебалась от 450 до 500 мм. Другим концом железный стержень укреплялся в деревянной рукоятке или вставлялся острым черенком (5 чапельников), или надевался втулкой (втульчатый чапельник — 18-21-411).
Среди принадлежностей прядильного производства из железа делали булавки-спицы для ручных прялок. Булавками прикрепляли к лопасти прялки кудель льна. Булавки име-
ли строгую стандартную форму — длинный заостренный стержень, квадратного сечения, перекрученный несколько раз в верхней части и завершающийся петлеобразной головкой (рис. 94, 1—8).Всего найдена 21 булавка, — главным образом в слоях XIV в.
Размещение их по ярусам приведено в табл. 39 (в таблице указано только 19 булавок, остальные две обнаружены в 19 и 21-м ярусах, куда они попали в результате перекопов). Довольно постоянен размер этих булавок; длина их колебалась в пределах 100— 130 мм. Булавки делались из железа и затем лудились. Следует заметить, что в новгородской деревне эти спицы от прялки дожили до XX века.
ПРИНАДЛЕЖНОСТИ КОСТЮМА
Из железа в древнем Новгороде изготовлялись также некоторые принадлежности костюма — одежные булавки и фибулы, пряжки и кольца ремней, подковки для обуви.
Булавки для застегивания верхней одежды изготовлялись в виде длинного стержня (в среднем — от 100 до 140 мм), с головками различного типа.
Массовым типом являются булавки с кольцеобразными подвижными головками (рис. 94, 9—15).Найдено 9 таких булавок; они встречены в слоях XI—XIV вв., но основная часть их (6 экземпляров) обнаружена в слоях конца XII в. и первой половины XIII в. Длина этих булавок колебалась от 67 мм (15-22-780) до 193 мм (13-19-263). Они также покрывались полудой.
Найдено еще несколько булавок индивидуальных форм в слоях всех веков (рис. 95).
Среди железных фибул — нагрудных пряжек, служивших для застегивания одежды, — встречены фибулы только одного типа: подковообразные, со спирально загнутыми концами (рис. 96, 1—3).Их найдено 12 экземпляров, из этого числа 10 — в слоях X в. и начала XI в. Размещение фибул по ярусам приведено в табл. 40. В таблице помещено только 10 фибул; из остальных двух одна найдена (17-13-699) в перекопе траншеи фундамента дома Юрия Онцыфоровича, другая — в 20-м ярусе и, по-видимому, тоже происходит из перекопа. Следует заметить, что подобные фибулы из цветных металлов обнаружены также в слоях X и XI вв. (24 экземпляра из 31). Железные фибулы изготовлялись пример-
но одного размера, диаметром около 45 мм. Некоторые фибулы, так же как и булавки, лудили.
Поясных пряжек на раскопе найдено 37 экземпляров. Среди них выделяются два устойчивых типа и несколько индивидуальных форм.
Первый тип пряжек прямоугольной формы (рис. 96, Б)представлен 15 экземплярами, найденными в основном в слое XIII в. Распределение их по ярусам приведено в табл. 41. Еще одна пряжка найдена в 21-м ярусе и 4 пряжки — в верхних перекопанных слоях (сюда эти пряжки попали, вероятно, вместе с привозной землей — они найдены в квадратах 54, 55, 57 и 75). Пряжки имели в среднем размер 35 Х 50 мм.
Второй тип пряжек (рис. 96, В)представлен 14 экземплярами. Встречены эти пряжки в слоях XII — XIV вв. Размер их колебался от маленьких, с радиусом дужки 10 мм, до больших — 22 мм. Пряжки лудились, а 2 экземпляра оказались покрытыми медью.
Пряжки индивидуальных форм встречены в различных слоях (рис. 96, Г).Следует заметить, что описанные выше пряжки всех типов частично применялись и для ремней конской сбруи.
Обувь с твердым каблуком в Новгороде появилась довольно поздно — в XIV в.; следовательно, и железные подковки, которыми очень часто подбивали каблуки, встречаются также только в слоях XIV — XV вв. Всего на раскопе найдено около 26 подковок. Они разделяются на 2 типа: один — для сапог с узким, высоким каблуком (более поздний тип), другой — для сапог с обычным широким каблуком. Подковки первого типа (рис. 96, 19, 20)прикреплялись к каблукам гвоздями и поэтому всегда имели по 5—6 отверстий. У задней стороны, там, где подковка снашивается, она была несколько толще (до 8 мм). Подковки второго типа (рис.
96, 17, 18)имели иную конструкцию; они представляли собой дугообразную, прямоугольную в сечении полоску (средний размер 6 Х 3 мм), с 3 небольшими остриями, которыми подковка прикреплялась к кожаному каблуку. Все подковки изготовлялись из обычного кричного железа.
РАЗНЫЙ ИНВЕНТАРЬ
Наиболее массовым железным изделием в древней Руси были гвозди, широко применявшиеся в строительстве, ремеслах, домашнем быту и т. п. И вполне естественно, что на Неревском раскопе их собрано более 4000 экземпляров. В этой огромной массе гвоздей, в зависимости от их назначения, удается выделить несколько типов: строительно-крепежные, обойные, сапожные и подковные. Встречаются эти типы гвоздей во всех ярусах, начиная с самых древних, т. е. с X в.
Подавляющее большинство гвоздей (около 95% всех найденных) — строительно-крепежного типа. По длине эти гвозди колеблются от огромных, массивных стержней размером 325 мм до малых — длиной 30— 40 мм. По форме стержня они все одинаковы и имеют квадратное или немного прямоугольное сечение. Размеры сечения стержня около головки у гвоздя длиной 325 мм равны 20 X 20 мм, а у гвоздя длиной 40 мм — 3 X 3 мм. Заостряется стержень плавно до самого острия гвоздя. Встречены на раскопе и круглые гвозди, но примерно в таком отношении: один круглый на 100 квадратных гвоздей. По виду головки гвозди разделяются на собственно гвозди, т. е. стержни с плоской расплющенной шляпкой (круглой, овальной,
квадратной и т. п.), и на костыли, у которых шляпкой служит или загнутый конец стержня (редкий вид), или расплюснутое в плоскости стержня утолщение (рис. 97). Гвозди с плоской круглой шляпкой — основной вид строительных гвоздей; среди находок они составляют большинство.
Гвоздей обойных на раскопе найдено около 120 экземпляров. По форме они напоминают современные, но являются цельноковаными. Этими гвоздями крепили на дверях, мебели или других деревянных поделках металлические, кожаные и иные украшения, оковки и т. п. Длина стержня обойных гвоздей не превышает 25—30 мм, достигая минимального размера в несколько миллиметров. Головки у них делались в основном полукруглые и граненые, в плане круглые. Стержень гвоздя чаще был квадратным, но иногда и круглым.
Гвозди сапожные обнаружены на раскопе в основном вместе с кожаной обувью. Ими крепилась, как и в настоящее время, подошва к стельке и верху обуви. Всего их найдено около 75 экземпляров. Обращает на себя внимание абсолютное сходство древнерусских сапожных гвоздей с современными. На рис. 98 изображены 3 гвоздя: два из них — древнерусские (слева первый и второй; XIV в., 7-15-851, 8-11-424), а крайний правый — современный; он куплен в Москве в 1955 г. и в товарной номенклатуре магазина числился как гвоздь сапожный. Как видно из рисунка, он ничем не отличается от гвоздей XIV в.
Размеры, форма стержня и головки — одни и те же; абсолютно одинаковой была и технология их изготовления. Разница состояла только в том, что древние гвозди делались ручным способом, а современные гвозди — машинного производства. Длина гвоздя составляет 16 мм, сечение квадратного стержня у головки — 2, 5 Х 2, 5 мм.
Подковных гвоздей найдено 8 экземпляров, из них четыре — вместе с подковой (20-20-472). По форме эти гвозди также напоминают современные, прежде всего — своим плоским стержнем. Длина гвоздей колебалась около 40 мм, ширина — 5, 5 мм, толщина у головки — 1, 8 мм.
Все гвозди — и строительные, и сапожные — делались из обычного кричного железа. Микроструктурный анализ 10 гвоздей (6-12-222, 13-14-1071, 20-24-324, 14-18-279, 9-11-971, 13-18-23, 11-16-22, 21-26-104, 24-28-276, 16-20-371) обнаружил на всех стержнях ферритовое строение.
В довольно простой технологии изготовления гвоздей мы обратим внимание лишь на то, что уже в X в. они имели расплющенную головку, которую можно «осадить» только на гвоздильне. Выше мы упоминали, что в Новгороде была найдена и гвоздильня.
Железные заклепки, служившие для неразъемного прочного скрепления деревянных деталей, в древней Руси применялись главным образом в кораблестроении, поэтому на раскопе они встречены в очень малом количестве. Всего найдено 35 заклепок, в основном — в слоях X—XII вв. Заклепки делались только круглые, длиной от 20 до 50 мм (в русской археологии известны и более длинные — до 100 мм). Головки их изготовлялись плоские, круглые в плане, а шайбы— ромбовидной формы (рис. 97). Заклепки, как и гвозди, делались из обычного кричного железа.
Для скреплений деревянных торцовых узлов или продольных швов в деревянных конструкциях в Новгороде применялись двух-или трехшипные скобы — скрепы. Оба типа скоб найдены и на Неревском раскопе. Двухшипные скобы имели различные размеры — от маленьких лодочных с соединительной планкой длиной 30 мм до больших строительных — размером 120 мм. Форма трехшипных скоб была довольно стандартной; обычно ширина одной стороны равнялась 90 мм. Изготовлялись скобы из кричного железа.
В новгородской коллекции обильно представлены также разнообразные крепежные и иные цепи. Они встречены в слоях всех веков, но особенно много их оказалось в слоях XIII и XIV вв. Всего найдена 81 цепь, из них в слоях XIII — XIV вв. — 65. Среди находок имеются как целые цепные наборы, состоящие из крюка, кольца, 6—8 цепных звеньев и крепежных колец (например, находки 13-20-143, 9-11-935), так и отдельные цепные звенья.
Цепи делались разной конструкции и состояли из различных наборов. Отличаются они друг от друга главным образом формой и конструкцией цепного звена. Можно выделить 7 основных форм звеньев, из которых составлялись цепи (рис. 99).
Наиболее массовая форма представляла собой цельносварное звено в виде несомкнутой восьмерки (всего 38 находок). Средняя длина такого звена — 90 мм. Сечение стержня звена чаще было круглое, иногда квадратное и равнялось 7—8 мм. Цепи из таких звеньев были массивными и надежными в употреблении (рис. 99, 1).
Цепи другой формы (собрано 14 находок) состояли из звеньев в виде буквы 5 (рис. 99, 2). Иногда концы этих звеньев выковывали в виде завитка. Звенья такой конструкции изготовлялись обычно малых размеров; длина звена составляла 35—45 мм, но иногда достигала и 75 мм. Стержень в сечении делался прямоугольным.
Распространены были и цельностальные звенья овальной формы (9 находок); их размеры колебались от 45 до 120 мм. Стержень звена всегда делался круглым (рис. 99, 3).Встречено несколько наборов цепей (6 находок) со звеньями типа изображенных на рис. 99, 4. Стержень такого звена изготовлялся цельносварным из прута квадратного или прямоугольного сечения.
В слое XV в. обнаружены цепи (всего 5 находок) с звеньями в форме восьмерки с перехватом (рис. 99, 5). Стержень звена в сечении имел удлиненную, овальную форму. Размеры звеньев были довольно стандартны; длина — 85 мм, ширина кольца, перехватывающего звено, — 13 мм.
Два последних вида звеньев принадлежат к так называемым костыльковым цепям. К первому виду относятся звенья с плетеным стержнем — костылем (встречены 4 находки; рис. 99, 6).Длина их достигала 150 мм.
Ко второму виду относятся звенья (3 находки) с крученым стержнем, на концах которого имеются сварные петли (рис. 99, 7). Такие звенья были больших размеров — длина их составляла 175, 140, 125 мм.
Цепи изготовлялись из обычного кричного железа. Микрошлиф на одном звене цепи XIV в. (8-9-994) показал типичную ферритовую структуру с небольшим количеством шлаковых включений.
В конструкции цепных наборов, на которых чаще всего подвешивались крюки, очень интересно устройство шарнира, позволяющего цепи вертеться вокруг ее продольной оси. В кольце с расплющенной в одном месте плоской стенкой делали равное круглое отверстие, в которое вставляли стержень с широко расплющенной головкой (как у заклепки). Другой нижний конец стержня оканчивался кольцом, к которому прикрепляли цепь. При поворотах цепи вокруг ее оси этот стержень свободно вращался в отверстии кольца, которое непосредственно или через другие приспособления укреплялось на какой-нибудь неподвижной опоре.
Одной из массовых находок на Неревском раскопе являются железные шипы. Их встречено более 350 экземпляров. Размещаются они по ярусам равномерно, начиная с древнейших и кончая слоями XV — XVI вв. Конструкция шипов проста (рис. 100, 1). У них круглая или овальная в плане шайба длиной от 30 до 45 мм и толщиной 2—3 мм. От середины плоской поверхности такой шайбы в
одну сторону отходит заостренный шип четырехгранного сечения длиной 8—18 мм, а в другую сторону от боков шайбы отходят два плоских заостренных черенка длиной 30— 60 мм каждый. Черенки делались для того, чтобы их можно было вбить или иногда ими что-то охватить.
Назначение таких шипов окончательно не выяснено. Их считали древолазными шипами или шипами для хождения по льду; делали и другие предположения. В западноевропейской археологической и историко-военной литературе существует мнение, что такие шипы, — а они абсолютно аналогичны новгородским, — были конскими подковами 40.
Не отрицая возможности применения в отдельных случаях шипов для подковывания коней (вернее, — для надевания на копыта), мы считаем, что в основном эти шипы служили для оковки деревянных палиц (ослопов), являвшихся наиболее простым и массовым оружием древнерусских воинов. За наше предположение говорят следующие наблюдения. Во-первых, в Новгороде хорошо известны с древнейшего времени самые обычные конские подковы (их найдено 8 экземпляров). Во-вторых, подавляющее большинство обнаруженных шипов имеет прямо отходящие или немного загнутые черенки, которыми шип в чем-то укреплялся. Единственным материалом, в который могли вгоняться столь массивные черенки, является дерево. Дере-
| 40J. Petersen. Vikingetidens redskaper. Oslo, 1951, стр. 62. |
вянная основа (или что-то иное?) должна была быть тоже массивной, палицы как раз такими и были. Кроме того, среди шипов, — а, как я выше указывал, это массовая находка в слоях всех веков, — шипы с загнутыми, охватывающими черенками встречаются очень редко. Наше мнение является лишь предварительным, пока мы не найдем самих палиц или иных предметов, окованных описываемыми шипами.
Форма, размеры и технология производства шипов, как в X в., так и в XV — XVI вв. были абсолютно одинаковыми.
В числе единичных находок на Неревском раскопе встречено несколько экземпляров так называемых «стилей» — инструментов для писания на навощенных дощечках. Назначение этого инструмента неоднократно описывалось в печати 41. В Новгороде найдено всего 6 «стилей», из них три были сделаны из железа, а остальные — из цветных металлов. Железные «стили» найдены в слоях XI—XIII вв. (22-24-375, 19-21-911, 10-10-564). Общая длина инструментов (включая также и бронзовые «стили») составляла около 135 мм, но длина «стиля» конца XIII в. была всего лишь 110 мм. Ширина щитка, служившего для стирания написанного на воске, равнялась 20 мм. Иногда щиток орнаментировали, а инструмент целиком покрывали полудой (рис. 101).
Несомненный интерес представляет часть железной оковки большого кожаного ошейника для какого-то крупного животного, возможно, — медведя. Предназначалась эта оковка, имевшая с внешней стороны заостренные зубья, для того, чтобы при надобности можно было, натянув ошейник, причинить животному боль. Оковка ошейника найдена в слое конца XIII в. Состояла она из нескольких секций (рис. 100, 2), соединенных небольшими кольцами, а каждая секция — из верхней и нижней пластин, между которыми зажимали край широкого кожаного ошейника (толщина кожи ошейника — около 3, 5 мм), после чего пластины скрепляли заклепкой. Для колец, соединяющих секции оковки, в ошейнике, вероятно, были небольшие полукруглые вырезы. Верхние пластины всех секций имели зубья. В декоративных целях пластинам была придана разная форма. Железные части ошейника покрыты полудой.
В слоях XIII—XV вв. встречено несколько железных оправ — с накладками и кольцами — от кожаных ножен для сабель, кинжалов и ножей. Оправы использовались для привешивания ножен к поясу. Конструкция оправ ясна из рис. 100, 3, 4. Делались они из железа, причем некоторые были покрыты полудой. Всего
| 41 Б. А. Колчин. Древнейшая русская азбука. «Русский язык в школе», 1956, № 2; Б. А. Тимощук. Об инструментах для письма («стилях»). КСИИМК, вып. 62, 1956, стр. 155—158. |
найдено 7 оправ разной сохранности (11-16-289, 11-14-882, 10-9-569, 9-6-663, 6-12-176, 5-15-761 и 3-3-1003).
Довольно оригинальной археологической находкой являются оковы, найденные в Новгороде в слоях XII — XIV вв. (4 экземпляра -16-17-940, 16-18-1060, 12-13-937, 7-11-1223).
О том, что в древней Руси людей «оковывали», т. е. надевали в силу той или иной надобности на руки и ноги железные кольца с цепями, мы хорошо знаем из многочисленных письменных свидетельств. Например, в «Повести временных лет» под 1097 г. говорится: «И оковаша и въ двои оковы, и приставиша к нему стороже на ночь» 42. Что представляли собой эти двойные оковы, мы теперь можем видеть по нашим находкам.
Устройство двойных оков было следующее (рис. 102). Два массивных полукольца и один промежуточный стержень одним своим концом закреплялись подвижно на толстой заклепке так, чтобы полукольца могли открываться и закрываться. На другом конце полуколец и стержня имелись петли, через которые при закрытом состоянии оков продевалась дужка замка, запиравшего оковы. При надобности на дужку замка могли надевать конец цепи, которой оковы можно было прикрепить к чему-либо. Оковы делались из железа довольно массивными. Они были разных размеров; например у больших оков, вероятно, предназначавшихся для ног, диаметр полукольца равнялся 80 мм, а у маленьких оков, возможно, ручных, — лишь 40—50 мм.
Среди разнообразного железного инвентаря новгородцев имелись и такие изделия, как музыкальные инструменты. В слое XVI в. (1-6-78) у обочины мостовой Холопьей улицы найден варган. Это музыкальный инструмент в виде небольшой круглой подковки с удлиненными концами и тонким стальным язычком, прикрепленным внутри подковки к ее середине (рис. 103). Размеры новгородского варгана следующие: наружный диаметр подковки — 32 мм, длина ее вытянутых концов 35 мм, общая длина инструмента — 64 мм. Ширина пространства между концами подковки, в котором вибрирует стальной язычок, — 3, 5 мм. Толщина стального язычка, сохранившегося лишь частично, — 0, 8 мм.
Играют на варгане следующим образом. Играющий, прикладывая инструмент к открытому рту или к зубам, щипками пальца приводит в колебание язычок варгана. Рот служит резонатором и одновременно аппаратом, изменяющим высоту звука инструмента путем сокращения или расширения полости рта.
Варган в настоящее время широко распространен по всему земному шару. Он был известен у славян. Например, варган (по-украински — «дрымба») найден в Молдавии на славянском городище Алчедар в слое Х в. 43
IV
Анализ техники железообрабатывающего производства показал, что новгородские ре-
| 42«Повесть временных лет». Часть перва я. М. — Л., 1950, стр. 172. |
| 43 Г. Б. Федоров. Итоги трехлетних работ в Молдавии в области славяно-русской археологии. КСИИМК, вып. 56, 1954, стр. 18. |
месленники, изготовлявшие из железа и стали разнообразные ассортименты простых и сложных изделий, владели широким кругом технологических операций. В своей практике они применяли следующие технологические приемы: 1) свободную кузнечную ковку, 2) кузнечную сварку, 3) термическую обработку, 4) обточку металла на точильных кругах и напильниками, 5) холодную рубку металла зубилами, 6) полировку металла, 7) паяние, 8) покрытие цветными металлами, 9) инкрустацию цветными и благородными металлами, 10) художественную кузнечную ковку.
Все эти приемы, появившиеся в русской технике в конце I тысячелетия н. э., в Новгороде уже в X в. и начале XI в. достигли во всех элементах высокого уровня развития и продолжали существовать на таком же уровне в последующие века.
Если мы сравним технологические операции, — например технологию сварки на изделиях X—XI вв. и на подобных же изделиях XV—XVI вв., — то не найдем никакого технического различия. Технология и качество сварки на тех и других изделиях были совершенно одинаковы. Такое же сходство мы обнаружим и в технологии кузнечной ковки, паяния, термической обработки, покрытия цветными металлами и в других операциях. Анализ технологии железообрабатывающего производства показал, что технический строй новгородского ремесла был стабилен. Такая застойность технического строя ремесла была характерна не только для Новгорода или для древней Руси в целом, но и вообще для всей техники феодального периода — и в Европе, и в Азии.
Маркс в тринадцатой главе «Капитала» пишет: «На этом базисе (базисе общественного производства, образуемом ремеслом и мануфактурой. — Б. К.)каждая отдельная отрасль производства эмпирически находит соответствующий ей технический строй, медленно совершенствует его и быстро кристаллизует его, как только достигнута известная степень зрелости» 44.
Такая «степень зрелости» была достигнут