Сьюзан Маклеод
Сладкий запах крови
Разрушители чар – 1
Сьюзан Маклеод
Сладкий запах крови
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Вампир выглядел как положено – жутковато‑хорошеньким. Иссиня‑черные волосы, стянутые в хвостик, лишь подчеркивали мертвенную бледность его точеного лица. Сумрачные серые глаза манили и обещали. Черная шелковая рубашка облегала твердокаменный пресс, мягкие кожаные брюки обтягивали длинные стройные ноги. Поверх всего этого великолепия был наброшен длинный черный плащ, и поскольку на фотографии вампир сидел на каменных ступенях, плащ растекался вокруг него, так что казалось, будто вампир окутан своим личным облаком завлекательной тьмы. На заднем плане высилось лондонское колесо обозрения, эффектно подсвеченное огнями фейерверков, что придавало снимку пошловатый шик.
Вот такая‑то фотография бросалась в глаза с первой страницы всех газет: не просто очередная история из жизни знаменитостей, а настоящая сенсация, да еще какая – замешенная на убийстве и вампирах. Эта новость могла, пожалуй, на минуту‑другую пробудить во мне праздный интерес, но к моей жизни не имела никакого отношения.
По крайней мере так я тогда думала.
На Лондон, несмотря на конец сентября, обрушилась запоздалая жара, яркое солнце нещадно палило город, а я посиживала за своим излюбленным угловым столиком в кафе «Рози Ли» и разглядывала фотографию вампира. Жара пришибла всех: даже туристы, которые обычно толпились на рынке Ковент‑Гарден, теперь спасались от солнца и жары под сенью колоннады собора Святого Павла. Уличные лоточники, музыканты и прочие и те попрятались, и булыжная мостовая опустела. Кондиционера в кафе не имелось, распахнутые окна положение дел не спасали – душный раскаленный воздух плотно давил на меня со всех сторон. Ну хотя бы относительно тихо, и то спасибо.
Я работаю на фирму «Античар», наш девиз – «Магия должна быть безопасной! ». Так что сегодня все мучительно‑бесконечное утро у меня ухлопалось на утомительную процедуру – я гонялась за пикси по Трафальгарской площади. Стая этих хулиганов упорно пыталась оживить бронзовых львов. По части магии пикси, конечно, слабачки, однако это была уже пятая попытка за месяц, и хотя бы в упорстве им не откажешь. По их милости я осталась без ленча и теперь рассчитывала что‑нибудь быстренько перехватить, прежде чем мчаться на новое задание. То есть это я надеялась, что перекушу быстренько, – Кэти, официантка, была на этот счет иного мнения.
Она плюхнула передо мной на столик еще пачку газет:
– Ты только глянь, Дженни!
Я бросила страдальческий взгляд на заголовки. Заголовки были кричащие.
«Знаменитый вампир арестован за убийство подружки! » – орал один. «Девушка мистера Марта сыграла в ящик! » – вопил другой. И наконец, самый броский: «Завалил с одного укуса! » Вряд ли хоть какой из них удостоился бы премии «Лучший заголовок года», но в глаза они бросались, это точно, – хотя бы благодаря гигантскому шрифту.
Кэти ткнула пальчиком в фото вампира и горестно вздохнула:
– Ах, как это трагично! – Она потеребила свое неизменное украшение – голубой кулончик‑сердечко. – Мистер Март... такой красавчик, такая пуся! Глянь, это ведь та самая фотка из календаря, ну, ты же знаешь!
– Угу‑м, – буркнула я, поскольку решительно не разделяла Кэтино подростковое увлечение вампирами.
– Не знаешь? Ну ты даешь! – Она даже пихнула меня локтем. – Да он на всех углах продавался! Ну, фоты всяких этих, как их, достопримечательностей, в смысле вампиры на их фоне, и все в исторических костюмах. О‑о‑о, там был такой снимок, я от него просто офигела, – кавалер перед Букингемским дворцом, красотища... А еще мистер Апрель в прикиде римского полководца, умереть не встать, хотя не такой крутой, как...
– Кстати, насчет умереть, – вклинилась я. – Кэти, я умираю от жажды, может, принесешь мне наконец апельсиновый сок, а?
– Хи‑хи‑хи, ужасно смешно, Дженни! – И Кэти наконец порхнула к стойке – такая хорошенькая в легкой летней юбчонке и маечке.
Я прикрыла глаза, сосредоточилась и включила магическое чутье – определить, как там Кэти. То, что она при этом шмыгнула в кухню, мне не мешало. Умей я на самом деле видеть ауру глазами, вокруг Кэти мерцало бы кобальтово‑синее облако. Я облегченно выдохнула. Защитное заклятие‑оберег, которое я купила и зарядила в Кэтин кулончик, работало как миленькое. Рынок Ковент‑Гарден – это главный лондонский колдовской базар, тут можно купить все, чего душа пожелает: хочешь – средство против растрепанности или заглушку от шумных соседей, хочешь – чары от платы на парковках, хотя последние, между прочим, противозаконны. В том, чтобы работать здесь, есть кое‑какие преимущества, но осторожность все равно не повредит. Ведьм и колдунов лучше не злить, руганью они никогда не ограничиваются, того и гляди, горючими слезами умоешься или пупырями пойдешь.
– Уф, ну и погодка, а? – донесся из кухни голосок Кэти, болтавшей с поваром Фредди. – По ящику говорили, побит десятилетний рекорд жары. Во зашкалило!
Я обмахнулась меню, и получившийся хиленький ветерок слегка пошевелил мокрые от пота волоски, прилипшие к затылку. Не по погоде я оделась, вот что. Нет, кремовая полотняная безрукавка в самый раз, а вот черные брюки – это большая ошибка. Но штука в том, что юбки я недолюбливаю, а в шортах на работу не пойдешь – вид какой‑то непрофессиональный. Кстати, о работе. Я опять включила чутье и прощупала все кафе, не болтаются ли тут какие приблудные чары. Для комплекса защитных чар, рассчитанных на охрану помещения, требуется шабаш с участием положенных тринадцати ведьм, а это было Фредди не по карману, так что я время от времени проверяла состояние кафе, и Фредди в качестве ответной любезности угощал меня сандвичами за счет заведения.
Нет, вроде все чисто. Но тут я магическим зрением заметила слабенькое свечение, исходящее от моего мобильника. Зар‑раза! Я обреченно перевернула мобильник и уставилась на кристалл, вделанный в заднюю панель, – величиной с ноготь большого пальца. В самой сердцевине кристалла занозой чернела трещинка. Чтоб этих пикси приподняло да шлепнуло! Как я ни осторожничала, а все‑таки, пока я за ними убирала, защитным чарам на телефоне наступили кранты. Когда я в следующий раз буду снимать какие‑нибудь чары, мобильник запросто может сгореть на фиг, если только я не куплю новый кристалл, а это дорогое удовольствие.
Ну и денек!
Я бросила телефон на стол и раздраженно покосилась на стопку газет. На самом деле довела меня не напасть с кристаллом, хотя и она тоже. Лондон – город дорогой, и, хотя «Античар» оплачивает мне жилье, денег всегда не хватает. И не погода меня довела, и не пропотевшие шмотки, и не пикси с их безобразиями. А доёхали меня вампиры. Почему‑то они вдруг решили отступить от того «политкорректного» сценария, который сами для себя выбрали. Спрашивается в задачке: с чего бы вдруг?
За последние несколько лет вампиры вышли из подполья, восстали из гроба (правда, я лично не знаю ни одного, который бы и впрямь спал в гробу) и изрядно подчистили свой публичный образ. Они влили свежую кровь в жилы британской туристической индустрии, а самых видных своих представителей превратили в светских знаменитостей высшего разряда.
Поразительно, какие чудеса способны сотворить глянцевая фотография и настырная рекламная кампания, не останавливающаяся ни перед какими затратами! Теперь вампиры, можно сказать, получали все на блюдечке: пропитанием, как в физическом, так и в финансовом смысле, их надежно обеспечивали туристы и восторженные подросточки вроде Кэти. Да что там говорить, взять хоть вот эту свеженькую историю с убийством! Вся шумиха поднялась не потому, что убийцей оказался вампир, а потому, что вампир этот был героем светской хроники, звездой ночной жизни. Я вздохнула. По крайней мере, благодаря последним изменениям в законодательстве Кэти еще остается целых два года до того, когда реальность сможет (как буквально, так и фигурально) попить кровушки из ее увлечения знаменитостями.
Когда это случилось со мной, мне было всего четырнадцать.
Мне показалось, что во впадинке между ключицами у меня забилась жилка. Я прижала ее пальцем, потерла кожу, стараясь избавиться от неприятного ощущения, которое пробудили воспоминания. Четырнадцать... Это было десять лет назад, в другой жизни, и в те времена ни вампиров, ни закон совершенно не волновала участь таких, как я.
– Держи, Дженни! – Кэти неуклюже поставила на столик стакан с соком и схватилась за очередную газету.
Сок пролился мне в горло ледяной струйкой, а меня и так уже бил озноб, несмотря на жару. Ладно, подождем. Я подцепила пальцем газетный лист, в который вперилась Кэти, и поинтересовалась:
– Что пишут? Есть какие‑нибудь новости про мой сандвич с ветчиной?
– Ага, щас, – пробормотала она, едва слыша меня и не отрываясь от газеты, – щас, минуточку.
– Если рассчитываешь на чаевые, то зря, – добавила я.
– Да делает тебе Фредди сандвич! – Кэти глянула на меня поверх газеты с выражением оскорбленной невинности. – И вообще, он говорит, что из меня официантка получше, чем из тебя когда‑то. Вот так вот.
– Подумаешь, – усмехнулась я, – он всем девушкам это говорит.
Кэти фыркнула и демонстративно заслонилась от меня газетой.
По спине у меня побежали настороженные мурашки. Я почувствовала чужой взгляд. В дверях кухни стоял долговязый юнец ненамного старше Кэти и пялился на меня. Я ответила ему пристальным взглядом, он вздрогнул, будто от ожога, и скрылся из виду.
Я пожала плечами. Все дело в моих глазах – они у меня янтарные и с овальным зрачком, почти как у кошки. Да и волосы не лучше – того же необычного янтарного оттенка. В Лондоне, правда, живет немало фей и прочий волшебный народ всех разновидностей, но от моих глаз люди все равно шарахаются. Потому что во всем остальном я человек человеком.
– Это что еще за новенький? – спросила я у Кэти.
– Газза, он у нас посуду моет. Агентство прислало, вчера только заступил. – Кэти опустила газету. – Вообще‑то, приставучий – лезет и лезет с вопросами, какое я кино люблю, какую музыку...
– Да, удивительно, чего это он? – Я вытаращила глаза, изображая фальшивое изумление.
– Ха‑ха. Прямо так все брошу и пойду с ним на свидание! – Кэти наморщила носик.
– Конечно, не пойдешь, – будничным тоном согласилась я, – он ведь недостаточно стар, острых клыков у него нет, и твоя кровь ему без надобности. Он... обычный мальчик. Славный.
– Ну, по мне‑то, он никакой не славный. – Кэти наклонилась ко мне. – Говорит, в жизни ни разу не видел фей. Разумеется, я ему сказала, что ты не просто фея, а сида. – Она сердито оглянулась и продолжила: – И Фредди он тоже не нравится. Я сама слышала, Фредди велел Газзе выбирать выражения, а то он через слово ругается. Так что Газза отсюда скоро вылетит, вот помяни мое слово.
Я не стала спрашивать, что еще болтал Газза. Колдуны – это люди, вампиры когда‑то были людьми. Но феи – это другой биологический вид, все равно как тролли или там гоблины. Люди валят всех в одну кучу и без затей называют нас другими. Кому наплевать на корректность, те попросту говорят «уроды» или «нелюдь» – миленькое такое обозначение. А мы, феи, – меньшинство, мы не всегда симпатично выглядим с человеческой точки зрения и зачастую опасны. Я говорю «мы», но даже внутри этого меньшинства я составляю свое собственное меньшинство численностью в одну голову. Потому что на весь Лондон я одна‑единственная сида.
А если Газза и не болтал ничего насчет уродов и нелюди, то вполне мог распространяться на тему второго предрассудка, который тоже связан с нами, волшебным народом. Считается, будто мы наделены способностью к наведению любовных чар, проще говоря – сказочно хороши в постели. У нас это интеллигентно называется Очарованием.
В любом случае Газза просто не стоил того, чтобы его замечать. Фредди его выгонит взашей, если что, да и Кэти себя в обиду не даст: сколько раз я видела, как она проливала горячий кофе на колени всяким идиотам, не понимавшим намеков.
Кэти тем временем сунула мне под нос очередную газету. С первой страницы улыбалась хорошенькая брюнетка. Заголовок гласил: «Вампир Роберто убил свою Джульетту ».
– А здесь что пишут? – нетерпеливо спросила она.
Развернув газету, я пробежала глазами статью:
– Ага, ага, цитаты из интервью с главным вампиром, с самим Графом. Та‑а‑ак... Преступление, совершенное в порыве страсти... опечален, что трагически сломана жизнь двух молодых, цветущих людей... заверяет широкую публику, что обращение в вампиры совершенно безопасно... выражает соболезнования семьям несчастных... обещает оказать всемерное содействие полиции... – Я глянула на Кэти. – Ну и так далее. Они все поют на один мотив.
– Как романтично, правда? – томно вздохнула Кэти. – Ну, вот они так страстно полюбили друг друга, что захотели быть вместе навсегда. А Дар возьми и не сработай, и теперь он, наверное, тоже умрет.
Я возмущенно фыркнула:
– Что за чушь ты несешь, Кэти! Да она наверняка никакой подружкой ему и не была! Просто он не удержал себя в рамках, а потом, чтобы замести следы, попытался передать ей Дар. Ловкий ход прессы, чтобы выгородить остальных вампиров. – Я постучала по газете пальцем. – Смотри сама, тут написано, что девушка умерла только вчера. Со вчерашнего вечера полиция никак не могла успеть его поймать. Думаю, другие вампиры уже прикрыли его со всех сторон.
– Он не пытался сбежать. Роберто даже не знал, что девушка умерла, мисс Тейлор.
Мы с Кэти разом подскочили от неожиданности. Между нами и дверью кто‑то стоял. Послеполуденное солнце било ему в спину, так что он казался темным силуэтом, но когда я взглянула ему в лицо, мне на миг показалось, что передо мной брат‑близнец того вампира из газеты.
Сердце у меня захолонуло, по спине пробежали мурашки. Кэти сдавленно охнула и вцепилась мне в плечо. Потом мы услышали голос рассудка: «Вампиры появляются только после заката».
Я взяла себя в руки. Незнакомец тем временем приблизился, нервно сжимая кулаки. Помятый синий костюм, расстегнутый ворот рубашки, ослабленный узел галстука. Темные волосы посеребрила седина, около глаз и рта глубокие морщины. Выглядит старше своих сорока восьми – газеты называли именно этот возраст. Но все равно было сразу понятно, в кого мистер Март уродился таким красавчиком.
Кэти тихонько выдохнула и выпрямилась.
Я рассматривала незнакомца. Возможно, он‑то и человек, но сынок у него вампир, и поэтому мне ужас как хотелось послать его подальше, а главное – сказать, чтобы оставил меня в покое. Но отец учил меня, что на угрозу всегда легче отвечать конкретными действиями. Поэтому я ограничилась вопросом:
– Чем могу быть полезна, мистер Хинкли?
Он сжал губы, резко втянул воздух и сказал:
– Я хочу нанять вас, мисс Тейлор.
– По этому делу? – Я хлопнула ладонью по стопке газет.
Он кивнул.
– Напрасно теряете время. Я работаю на «Античар», это колдовская фирма. Законы Ведьминского совета предельно четко запрещают любую работу, связанную с вампирами. Мы не принимаем такие заказы.
– Знаю, – негромко, сдержанно отозвался мистер Хинкли. – Я уже побеседовал с вашей начальницей, Стеллой Рейнем. Она и сказала, что вы, наверное, здесь.
– Неужели она сказала, где меня найти? – уточнила я.
– Мы со Стеллой неплохо знакомы. – Он помолчал, позволяя мне переварить услышанное. – Так мы могли бы с вами потолковать? Будьте любезны.
Я пожала плечами и сдвинула газеты на край стола:
– Садитесь. Имя Стеллы гарантирует лишь то, что я вас выслушаю, но не больше.
Кэти топталась у меня за спиной:
– Чай, кофе?
– Черный кофе. Пожалуйста, – запоздало добавил он, не оборачиваясь.
Прежде чем ретироваться, Кэти округлила глаза и одними губами изобразила восторженное немое «ах», адресованное мне.
– Вы не ведьма, мисс Тейлор.
А то не ясно.
– Нет, не ведьма.
– Между тем я знаю, что вы проработали в фирме чуть больше года и Стелла приняла вас, хотя вы никогда не имели ни малейшего отношения к ведьмам и в шабашах не участвовали. – Он протянул руку и передвинул солонку так, чтобы та стояла вровень с перечницей. – И установления Ведьминского совета на вас не распространяются.
– Это Стелла вам сообщила?
– Да, только покороче.
– Мистер Хинкли, прошу вас, повторите, что в точности сказала Стелла.
– Пожалуйста, зовите меня просто Алан. – Он порылся в кармане пиджака. – Я журналист, финансовый обозреватель. Месяца два назад делал статью о вашем «Античаре», точнее, о предложении предоставить лицензию. – Он выложил на стол газетную вырезку – статью ««Античар» вторгается на магический рынок » за его подписью.
Вот оно что. Стелле не хватало рекламы.
– А‑а‑а, теперь многое прояснилось. Странно, что Стелла не пришла с вами.
– Я нарочно попросил ее воздержаться. Не хотел на вас давить.
Ага, так я и поверила.
– Итак, Алан, что вы хотели мне поручить?
Он указал на фотографию улыбающейся жертвы вампира:
– Мне нужно, чтобы вы посмотрели на Мелиссу.
Я недоуменно подняла брови:
– И что это изменит? Мелисса‑то уже мертвее мертвого.
– Роберто и Мелисса... – Мистер Хинкли качнул седеющей головой и продолжил так негромко, точно говорил сам с собой: – Нет, не могу его так называть. Моего сына зовут Бобби. А имя Роберто он принял, только когда получил Дар. – Его налитые кровью глаза увлажнились, он сморгнул слезу. – Бобби с Мелиссой собирались пожениться.
Вот как, значит, Кэтины романтические домыслы были не так уж далеки от истины.
– Отчасти поэтому мы и хотели нанять именно вас, – заторопился мистер Хинкли. – Бобби не убивал Мелиссу, он просто не мог этого сделать, он любил ее, она... Она была чудесной девушкой. – Он нервно подвигал перечницу туда‑сюда. – Убил ее кто‑то другой. Мы считаем, это был какой‑то другой вампир, но доказательств у нас нет.
– Мы – это кто?
– Мы с Бобби. – Мистер Хинкли скривился. – Все остальные вцепились в эту версию про «роковую любовь».
– А кровные родичи Бобби? Они какого мнения?
Мистер Хинкли крутил в руках бутылочку с уксусом и чуть не уронил ее. Уксус капнул на стол, запахло резко и кисло.
– Тут вы правы, мисс Тейлор. Если вампиры сейчас и волнуются насчет Бобби, так только относительно подачи происшествия в прессе.
Я прищурилась:
– А адвоката у Бобби нет? Алан вновь поджал губы:
– Первый мне не внушал доверия. Он вампир и, по‑моему, не принял интересы Бобби близко к сердцу. А новый, которого я нанял, раньше никогда не имел дела с вампирами. Мисс Тейлор, нам очень, очень нужна помощь.
Я его понимала и пока что не отказывалась, но до сих пор не услышала ничего, что заставило бы меня согласиться.
– Все это очень интересно, но я так и не поняла, почему вам потребовались именно мои услуги?
Алан уперся взглядом в столешницу:
– Шесть лет назад моя жена умерла от редкого заболевания крови.
– Какое несчастье.
Убогое подобие соболезнования, но других слов у меня не нашлось.
– Бобби тогда был еще подростком, и после смерти матери у него была черная полоса. – Алан вновь поднял на меня глаза. – Бобби учится... то есть учился на врача. Он думал, что, если выиграет время, успеет найти лекарство от этой болезни, поэтому три года назад принял Дар. – Пальцы Алана сомкнулись на солонке. – Может быть, я и не вполне одобряю образ жизни, выбранный Бобби, но он все равно мой сын. Больше у меня родных нет.
Мгновение‑другое я смотрела ему в глаза, потом мягко сказала:
– Мистер Хинкли... то есть Алан, мне очень жаль, но я и в самом деле ничем не смогу вам помочь. Даже если Мелиссу убил другой вампир... Понимаете, я проверяю, есть ли чары, затем уничтожаю или обезвреживаю их. Вот и все.
Мне не хотелось говорить ему, что в вампире, который убивает жертву, подчистую высосав у нее кровь, нет ничегошеньки волшебного.
Алан покрутил солонку.
– Вот мы и хотим, чтобы вы осмотрели Мелиссу и проверили, нет ли там чар. Следователь утверждает, что, судя по уликам, вампир‑партнер у нее был всего один, Бобби, но мы подумали: а вдруг второй вампир замаскировал свои укусы чарами?
«Утопающий хватается за соломинку», – подумала я.
– Кроме того, вы ведь работаете в клинике «Надежда» при Комитете по этике межвидовых отношений, а они лечат жертв вампиров, поэтому...
– В этой клинике лечат не только тех, кто пострадал от вампиров, а вообще жертв любого магического воздействия, – перебила я.
– Да, но вы‑то разбираетесь в вампирских укусах получше коронера и повидали их больше.
«Ага, только вот маленькая поправочка: все следы укусов, которые я видела, были на живых, а не на покойниках».
Алан опять покрутил солонку.
– Мы думали, что, если вам удастся снять чары, маскирующие чужой укус, вы, может быть, определите личность укусившего.
В животе у меня образовался холодный комок.
– Мистер Хинкли, даже если на теле жертвы есть следы укуса, нанесенного другим вампиром, и они замаскированы чарами и даже если я сумею обнаружить их, то определить, кто именно кусал, мне никак не по плечу. И коронеру тоже, если только в его распоряжении не будет подлинного образца укуса, чтобы было с чем сравнивать. Да и то... ДНК вампиров позволяет определить, лишь к какому вампирскому роду принадлежит кусавший, но не конкретную личность.
Алан взглянул на меня в упор:
– А мы думали, вы с этим справитесь... магией.
Сердце у меня бешено заколотилось. К чему это он клонит? Уж не к тому ли, что вампиры возомнили, будто я навострилась опознавать их укусы с помощью волшебства? Уже одно это ставит меня в опасное положение. Помимо прочих обстоятельств дела.
– Вот и зря вы так подумали, мистер Хинкли. Я не умею применять магию подобным образом и вообще не уверена, что это кому‑нибудь по силам, – отрезала я.
Лицо у него вытянулось, рот скривился. Потом он постучал ногтем по бутылке с уксусом, получился еле слышный звон.
– Я готов пойти на любые расходы, – выдавил мистер Хинкли.
Я вздохнула. Нет, деньги мне определенно не помешали бы, но все равно я отвечу ему отказом. Пусть он сто раз знакомый Стеллы. Может, она и навела его на меня, но ни за что не позволит своему сотруднику работать на вампира, хотя бы и завязавшего. Ведьмы и вампиры сосуществуют по принципу «живи и жить давай другому» века так с пятнадцатого, это одна из самых мрачных и сенсационных тайн в истории человечества, связанная с инквизицией, охотой на ведьм и прочими ужасами. И поэтому любой, кто учил историю в школе, популярно объяснил бы Алану Хинкли, что я, ведьма, за его работу ради вампира не возьмусь. И точка. Что он, сам историю не учил? Почему так настаивает? И почему Стелла не пришла с ним? Что‑то тут не сходится. Дело нечисто. Возможно, конечно, что она нарочно все это подстроила: пусть ему откажу я, и только я, а она будет как бы и ни при чем в этом грустном фарсе. Но если она и впрямь меня подставила, я ей растолкую, что мне вовсе не улыбается выступать в роли стервозной феечки и расхлебывать Стеллину кашу. И растолкую очень скоро.
– Дело не в деньгах, – ответила я, тщательно подбирая слова. – Просто я не хочу связываться с вампирами. Никоим образом. Во многом поэтому я и работаю на «Античар», чтобы уж точно не с вампирами. Вампиры относятся к моим сородичам совсем не так уважительно, как к людям.
– Слышал об этом, но все равно хотел с вами побеседовать. Мисс Тейлор, мне кажется, если вы просто взглянете на Мелиссу, от вас не убудет. Да и времени это много не отнимет.
Я не сводила с Алана глаз. Меня терзали смутные сомнения.
– А если я откажусь, тогда что?
Он недоуменно нахмурился:
– Простите, что‑то не понял.
– Ой, да бросьте притворяться, Алан. Вы целый день караулили меня, чтобы поймать не в конторе и потолковать по душам. Добились, чтобы моя начальница сказала, где меня искать, но не позволили ей присутствовать при нашей беседе, чтобы у меня не было ощущения, будто на меня давят. В общем, сплошное сочувствие. – Я наклонилась к нему и вынула у него из пальцев бутылочку с уксусом. – Ваш единственный сын, вампир, обвиняется в убийстве. Если его вину удастся доказать, то двадцатью годами заключения он не отделается, нечего и мечтать. Его пошлют прямехонько на гильотину, а останки сожгут и развеют по ветру над текучей водой. – Я со стуком поставила злосчастную бутылочку на стол. – Почему бы вам не открыть мне подлинную причину, по которой я, по‑вашему, возьмусь за это дело?
Алан дернулся и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
– Не делайте из меня негодяя, мисс Тейлор. Я лишь пытаюсь спасти сына.
Я и не подумала отвечать. Пусть выскажется до конца.
– Ладно. – Плечи Алана ссутулились. – Бобби просил вам кое‑что передать, но только в случае отказа. Он не объяснил мне, в чем суть, – сказал, мне лучше не знать. – Глаза у него потемнели от отчаяния. Видно было, что в душе у него идет нешуточная борьба. Потом он явно принял какое‑то решение и тусклым ровным голосом сказал: – Мой сын ничего дурного в жизни бы не сделал.
– Ну так валяйте, выкладывайте ваше послание, раз уж расшифровать его могу только я.
Алан огляделся, удостоверился, что в кафе, кроме нас, никого нет и даже лентяйка Кэти до сих пор не несет ему кофе. Потом негромко произнес:
– Вам привет от брата Сиобан.
Меня словно встряхнули. Или ледяной водой окатили. Брат Сиобан.
Зар‑раза, как же я сразу‑то не догадалась! Что этот гад затеял теперь?
Алан посмотрел на меня и ужаснулся.
– Это шантаж! Ну конечно шантаж. Вот так влипли, – пробормотал он скорее себе, чем мне.
Я с трудом сглотнула. Челюсти свело.
– Н‑н‑нет, не совсем шантаж, – выдавила я. Может, это был и не совсем шантаж, но выбора он мне не оставлял. Я заключила сделку, а для представителя волшебного народа заключить или расторгнуть сделку не так‑то просто. Магия обходится дорого. Но мне никогда и в голову не приходило, что этот должок с меня стребует вампир. А не кто‑то из их жертв.
ГЛАВА ВТОРАЯ
На поверку чары оказались упорными и липучими, хотя с виду они, обернутые вокруг ручки холодильника, выглядели невинно, что твоя сахарная вата. Только вот сахарная вата вряд ли будет мерцать и пульсировать ядовито‑зеленым светом – она вообще никак себя не ведет и смотрится куда безобиднее. Я зажала тоненькую ниточку псевдоваты в пальцах и осторожно потянула. В нос и даже в горло мне ударила острая вонь тухлых яиц, так что меня замутило. Я на миг ослабила магическую хватку, и чары опять сгустились и обвились вокруг ручки холодильника.
– Ах ты, мерзкий домовой! – пробормотала я и сделала вторую попытку, сосредоточившись еще старательнее.
На этот раз чары отцепились, и мне удалось выгнать их восвояси.
Вообще‑то, предполагалось, что эта работа в модном кенсингтонском бистро – дело плевое, однако по вине Алана Хинкли, с его мольбой о помощи, я все время отвлекалась, и в мозгу у меня один за другим возникали вопросы без ответа. Например, какую пакость задумал братец Сиобан? И впрямь ли требование исходило именно от него? Или, скажем, не раскрыл ли Бобби, он же Роберто, он же мистер Март, ненароком какой‑то чужой секрет и не попытался ли применить его в свою пользу?
Я покосилась на свой телефон, но он пока тоже никаких ответов не предлагал. Я положила мобильник у входной двери, на безопасном расстоянии от чар, но он удручающе безмолвствовал, хотя я успела отправить кучу сообщений. Так что, поскольку получить отсрочку мне не удалось, как я ни старалась, теперь мне предстояло встретиться с Аланом позже, в морге.
Я пробралась между столиков обратно к тому месту, где раньше были чары. Кондиционер жужжал, как потревоженный улей, но дело свое делал: в помещении было холодно и даже промозгло, точно в пещере. Я с трудом подавила дрожь. Пригашенный свет позволял легче различить чары магическим зрением, а Финн (мой коллега и, если верить слухам, будущий начальник) перед моим появлением успел закрыть жалюзи. Я бы лично предпочла солнечный свет.
Ухватившись за край мраморного столика, я присела на корточки и всмотрелась в пол, выискивая, не мерцают ли там какие красноречивые следы чар. Чисто, просто черно‑белые плитки, никаких отростков чар и никаких мышей – обычно, попав под действие чар и оказавшись в ловушке, мыши в панике носятся кругами.
Я перевела взгляд на потолок и всмотрелась в лепнину, особенно в тени по углам. Тоже чисто. Теперь можно вздохнуть с облегчением. Так, застекленная витрина вдоль стены пуста, никаких замысловатых тортов с кремовыми вензелями, никаких пирожных системы «прощай, фигура» и никаких плесневелых объедков. Порча или что‑то подобное.
Дверь из кухни распахнулась, и стремительно вошел Финн, так что моя магическая концентрация опять нарушилась.