Теперь я огляделась. Тюдоровская тема просматривалась и в интерьере – снова те же фальшивые балки, но теперь уже пересекавшие низкий потолок. Кроме того, по стенам шли росписи на охотничьи темы. Кабинки в задней части заведения, у бара, отделенные друг от друга высокими дубовыми разгородками, почти все были битком набиты, но столики в первом зале по большей части пустовали. Посетителей у стойки я своим вампирским зрением видела как чередование пылающих, светящихся фигур и тусклых теней. Светились и пылали люди – инфицированные, в чьих жилах вместе с кровью бурлил впрыснутый вампирами яд. В сравнении с ними вампиры, конечно, казались тенями. Но у каждой из этих теней было свое лицо... а вот и знакомое попалось. Ну точно – мистер Июнь, еще один модельной красоты вампир, которого я видела на страницах календаря «Голубого сердца». Он маячил у стойки в компании еще двоих себе подобных, и эта троица, в отличие от всех, почему‑то вела себя очень тихо – не болтала и не обсуждала, чем бы полакомиться в заведении.
Я примерилась, выбирая удобную позицию: не слишком близко, чтобы не заметили, но ровно настолько, чтобы подслушивать... То есть выбрать‑то я ее выбрала, но она уже была занята какой‑то в высшей степени соблазнительной фигурой в черной коже. Посетитель сидел ко мне спиной. Надо сказать, что рост мой не меняют никакие чары, я всегда остаюсь все той же невеличкой, пять футов пять дюймов. Поэтому я подняла руку повыше и постучала по кожаной спине. Посетитель развернулся, оторвавшись от стакана, и прямо у меня перед носом оказалась мускулистая грудь, которой бы самое место на обложке дамского романа. Разумеется, с неизменно популярным вампирским уклоном, потому что от левого соска наискось шли следы клыков и заманчиво терялись под кожаным ремнем. О‑о‑о, да мне сегодня везет, как никогда! Нашла настоящего гота, не фальшивку какую‑нибудь.
Лицо парня вполне соответствовало фигуре – тоже хоть на обложку. Точеные черты, каштановые кудри, светло‑карие глаза... Он улыбнулся. Судя по зубам, человек. Во взгляде его загорелся недвусмысленный интерес и готовность к чему угодно.
– Меня зовут Дарий, и я тебе сразу скажу «да», – поспешно заявил он.
Я удержалась, чтобы не фыркнуть. Мало того что сам не свой до нового укуса и новой дозы яда, так еще и бравирует этим.
– Ты же еще и вопроса не слышал, – поддела его я.
Рука Дария нарочито медленно погладила следы укусов.
– Что ни пожелаешь, я на все согласен.
Я тронула языком собственные клыки. Может, лучше сразу покончить с этим пунктом в моих планах на ночь, чтобы потом не отвлекаться? Конечно, таких вот желающих в СОС‑тауне хоть отбавляй, но, как говорится у вампиров, кусай, пока горячо, а этот ведь просто сгорает от желания подставиться под клыки. Я присмотрелась. Да и часть следов у него на коже совсем свежие, – значит, он изнемогает.
Я провела кончиками пальцев по следам укусов, и по гладкой коже Дария пробежала дрожь. Рука моя соскользнула ему на живот. Вот и искомое: свежая ранка, которая горит от впрыснутого в нее яда. Я прижала к ней ладонь, и Дарий прерывисто вздохнул.
– Готов на все, – игриво промурлыкал он, не сводя глаз... нет, не с моего лица. Он уставился пониже.
Ну конечно, как было не заметить мою роскошную оснастку! Моя пышная грудь грозила выкатиться из тесной маечки, и к тому же от вампирского голода вены так вздулись, что смахивали на голубые шнурочки. Кто угодно бы с первого взгляда понял, как я изголодалась.
Дарий придвинулся ближе. Он так и льнул к моей руке. И она в ответ скользнула еще ниже.
Что там говорить, Дарию на оснастку тоже было грех жаловаться. В меню на десерт явно предлагались любовные утехи. Впрочем, так оно обычно и бывает в подобных случаях, и говорят, доза при этом лучше усваивается. Я коснулась губами ранки у него над сердцем и ощутила вкус пряностей.
Но тут же поймала боковым зрением мистера Июня и его приятелей. Это заставило меня очнуться и решить: дело прежде всего. Развлекаться будем потом. Всегда найдется другой Дарий, или Роберто, или как там они себя называют.
– Хватит, поиграли. – Я легонько отпихнула красавчика.
– Поматросила и бросила! – Он шутливо‑обиженно надул губы.
Я ткнула его указательным пальцем в живот.
– Ладно, ладно, понял, отваливаю. – Он посмотрел на меня с надеждой. – Может, потом продолжим?
– Там видно будет. – Я сверкнула на него клыками.
Он усмехнулся:
– Ух, класс!
Облокотившись на стойку, я поманила к себе барменшу; судя по отсутствию темных очков, эта дюжая гоблиниха родилась не под землей. Она отвлеклась от перетирания стаканов, бросила полотенце на плечо и поспешила ко мне:
– Чего вам налить, мил‑моя?
– Водки. «Столичной», если найдется.
Барменша поправила пышный бант на ядовито‑желтой кофточке, как нельзя лучше оттенявшей ее лимонные глаза навыкате.
– В ассортименте имеются добавки, могу предложить новинку – черничный сироп. Желаете?
Я отказалась. Вообще‑то, многие вампиры сластят спиртное, кое‑кто в крепкие напитки даже сахар кладет, но я предпочитаю пить чистое.
Барменша щелкнула узловатыми пальцами:
– Сей момент! – Потом пригнула голову, так что хитроумная прическа‑корона из множества выбеленных косичек чуть не перекосилась, как перегруженный кремом свадебный торт. Вгляделась в меня повнимательнее. – Сдается мне, мил‑моя, вы не из завсегдатаев. Так что два слова о наших правилах.
Правила? Брови у меня удивленно поползли вверх. Оказывается, у них тут цивилизованное заведение, а я и не подозревала. На стойке между нами откуда‑то возник картонный прямоугольничек – подставка под стакан. Он был выполнен в виде карты. Король черви, только сердечки не алые, а голубые.
Барменша постучала по карте когтем с лимонно‑желтым маникюром:
– Большинство нашей клиентуры из кровного клана Сердца, но посторонним тоже не отказываем. – Она подергала носом, отчего ее длинные кошачьи усы, краса и гордость любого гоблина, заходили ходуном, и многозначительно добавила: – Главное, чтобы без эксцессов.
– Уж чего‑чего, а эксцессов мне и самой не надо, – отозвалась я.
– Рада слышать.
На подставке молниеносно, будто из воздуха, появилась запотевшая хрустальная стопка.
– Рассказываю дальше. – Она забарабанила как по писаному: – Найдете себе партнера, имейте в виду – кабинки только для шей и запястий. Если у вас другие предпочтения, к вашим услугам отдельные кабинеты по разумным расценкам. Оплату страховки на непредвиденные медицинские расходы принимаем по кредитке. Время расчета за номера – за час до рассвета, в случае опоздания плата взимается уже за двое суток.
– Буду иметь в виду.
В стопку пролилась прозрачная струя водки, потом посудина скользнула по стойке прямо ко мне. Обычная магия домовых. Гоблины магию чуют, но пользоваться ею не умеют, и никакие чары их не берут. Мне, конечно, любопытно было проверить, так ли это и в чем тут секрет, особенно после разбирательства с Агатой. Может, домовые тоже торгуют чарами, как ведьмы? Правда, я ни разу не слышала ни о чем подобном. Впрочем, полюбопытствовать мне бы все равно не удалось: пока я временно переродилась в вампира, все мои магические свойства отключились. Может, потому‑то гоблины и не чуют во мне сиду, когда я принимаю это обличье, – вот и традиционного приветствия я от барменши не дождалась, пальцем вдоль носа она не провела.
– Первая порция за счет заведения, мил‑моя. Приятного аппетита. – Барменша показала зубы, украшенные серебряными винирами с нашлепками из цитринов. Все в гамме.
– Ваше здоровье! – Кивнув, я взяла холодную стопку, но пить пока воздержалась.
За спиной у барменши тянулось широченное зеркало, в котором панорамой отражался весь бар. В частности, отражались в зеркале и я, и те трое вампиров, которых я заметила, как только вошла. Все эти поверья, будто зеркала вампиров не отражают, не более чем пустые россказни. А зеркало оказалось очень кстати: мне даже не приходилось поворачивать голову, чтобы наблюдать за той троицей и за всем заведением в целом. Мистер Июнь придерживался стиля кинозвезды пятидесятых годов двадцатого века, этакая ходячая стилизация под Гэри Гранта. Второй вампир, пониже его ростом, отличался румяной физиономией херувима. Третий, темнокожий, щеголял зигзагами, пробритыми в короткой стрижке, и золотой серьгой в брови. Белый металл к черной коже подошел бы лучше, но, может, у него нет денег на платину.
Я решила послушать, о чем они толкуют, и выделила их голоса из общего шума – очень полезный вампирский навык, которым я овладела в совершенстве.
– Не‑е, мне подавай помоложе да посочнее, – вальяжно протянул Зигзаг. – Вон, гляньте на ту телку: такими буферами придушит и не заметит. Мне, правда, воздух не нужен...
И кто же это его так заинтересовал? Ага, вижу, у этой девицы в черном кожаном корсете бюст выложен как на блюде – налетай угощайся. Немудрено, что вампир губу раскатал. Девица пристроилась на краешке высокого табурета у стойки, сжав в руке бутылку со слабоалкогольной шипучкой, и так и шныряла глазами по всему бару – почище прожектора в погранзоне. На охоту в СОС‑тауне выходили не только вампиры.
Херувимчик покачал головой:
– Знаете, ребя, от чего я просто зверею? От достижений техники, будь они неладны. Наука‑шмаука, так ее раз этак! Никогда не знаешь, где налетишь на фальшак. Взять вот хоть вчера: склеил телку, пришли к ней, ну, она прям пальчики оближешь, тоже буфера знатные, ну ваще чисто арбузы. – Он ухмыльнулся и проделал общеизвестный мужской жест, очерчивая в воздухе знатные буфера. – Вам бы увидеть, вы б слюнями изошли.
Зигзаг подался вперед и блеснул клыками, белоснежными на фоне темной кожи.
– Ладно, я, значит, ее цап зубами за титьку и... – Херувимчик выдержал эффектную паузу, чтобы потомить слушателей. – И чего вы думаете? Увяз в силиконе, так его раз этак! – Он скривился от отвращения. – Еле отплевался, чес‑слово! У ней свои‑то буфера, видать, с кукиш были, вот и надставила, корова! Тьфу!
– Да‑а, старик, ну ты и попал. – Зигзаг от волнения чуть губу себе не прокусил. – Можно сказать, вляпался!
– Дак и я о чем! – Херувимчик похлопал себя по груди. – Не‑е, я теперь пуганый, меня больше не проведешь. Этот силикон на вкус хуже тролльего дерьма. Лучше уж пусть титьки поменьше, зато натуральные. – Он сокрушенно покачал головой. – Наука, так ее раз этак!
Вдруг я спиной почувствовала чей‑то пристальный взгляд, как тогда, утром, в кафе, когда на меня пялился Газза. Обернувшись, я была готова к тому, чтобы вновь увидеть этого неприятного типчика, однако глазел на меня вовсе даже Дарий. Он стоял у музыкального автомата, перебросив кожаное пальто через руку и красуясь литым торсом. Поймав мой взгляд, он тотчас нажал кнопку, и по бару разнеслась песня «Депеш Мод» «Хочу тебя скорей!». Я и ухом не повела. Вот еще, эта пища будет искать моего внимания! По крайней мере, в кафе «Рози Ли» ни кофе, ни яичница не бегали за мной с нескромными предложениями!
– А я знаете от чего зверею? – Мистер Июнь поправил аккуратно уложенные темные волосы. – Эти здешние жуткие коктейли! Прям тошнит уже от них. Фруктовый сок, и ни капли алкоголя – спятили они, что ли? Нет уж, мне подавай, которые джин хлещут, их я хоть пачками... – Он ностальгически вздохнул. – Вот в восьмидесятые это был кайфовый райончик, как сейчас помню. Тогда тут портовые грузчики отирались. Выбирай – не хочу, даже и гипнотизировать не приходилось. Они так джином накачивались, что и без гипноза ничего не соображали и на все соглашались, и вкус был что надо – терпкий такой.
– И что за газированную дрянь сейчас пьют? – поддержал его Зигзаг. – Она только кровь портит, высосешь и потом полночи икаешь как идиот!
– Это еще не все! – продолжал жаловаться мистер Июнь. – А форма ихняя, которую они меня заставляют напяливать? – Он провел рукой по черной шерсти своей рубашки. – Отлично, отлично, настоящий винтаж времен Второй мировой, но у меня от него дикая аллергия, все тело чешется! Я думал, Рио разрешит мне шелковую подкладку, так нет же, эта стерва уперлась, заладила свое: «Клиентам не понравится, клиентам не понравится». А то они разберутся, можно подумать!
– Ладно, хватит уже ныть. – Зигзаг понюхал бренди в стакане. – Ты тут звезда заведения, тебе неплохо платят за твои страдания, не грех и потерпеть, и к тому же твоя рожа красуется на всех углах. Я про рекламу.
Я вспомнила про водку и отпила глоток. Краем глаза уловила в зеркале какое‑то движение и увидела, что девица в корсете поднялась. Ого, да там еще имеются пышная атласная юбка и сетчатые черные чулки! Есть на что поглядеть. Девица явно именно на это и рассчитывала: сначала она как следует взбила юбку, потом принялась поправлять чулки, медленно и сладострастно оглаживая собственные ножки от щиколотки до самого бедра. Показательное выступление. И кому же оно адресовано, всем или?.. Она томно посмотрела вокруг из‑под накрашенных ресниц, поймала мой взгляд и тотчас соблазнительно заулыбалась.
– Что ж, свои плюсы, конечно, есть, но все‑таки жаль, что Рио не подает спиртное, – посетовал мистер Июнь. – Клиенты на вкус были бы получше.
Я слышала его голос словно издалека – отвлеклась. Потому что Корсетная Красотка выпрямилась, выпятив грудь, подобрала длинные темные волосы и уложила свободным узлом на затылке.
– А какого ты мнения насчет мистера Марта? – поинтересовался Херувимчик. – По‑твоему, это он кокнул или не он?
Я вновь сосредоточилась на вампирах.
– Кто его знает. – Мистер Июнь понизил голос: – Я слышал, он не поладил с подружкой – она запала на французишку, а тот на нее. В общем, вечная история: любовный треугольник довел до преступления. – Он фамильярно потрепал Зигзага по подбородку. – А девчушка тебе понравилась бы, как раз в твоем вкусе и все при всем.
– Видел, как же! – ухмыльнулся, сверкнув клыками, Зигзаг. – Она ж работала в одном из приватных баров у Рио. Девчонка была – самый смак, да и сложена как надо.
Дверь отворилась, и в зеркале отразилось еще одно знакомое лицо. Газза, гот‑дешевка, все‑таки пожаловал, но не один. Когда он вместе со спутником‑вампиром направился в одну из отгороженных кабинок, я попыталась рассмотреть, кто же его сопровождает, однако это мне почему‑то не удалось – мой взгляд словно соскальзывал или соскакивал в сторону. Я напряглась и повторила попытку, и снова меня постигла неудача. Потом в поле моего зрения попала Корсетная Красотка, и я думать забыла о Газзе с его спутником.
Красотка заулыбалась еще соблазнительнее и зазывно потеребила голубую шнуровку корсета, потом тряхнула головой и направилась ко мне.
– А разве она не в «Кровавом трилистнике» работала? – спросил кто‑то из вампиров – отвлекшись, я уже не разобрала, кто именно. – У Деклана на кадры глаз – алмаз. Может, это цыпа Декланова что‑то с ней не поделила? А может, вообще ее приревновала да и пришила?
Голос вампира затих, потому что чем ближе подходила Корсетная Красотка, тем сильнее я отвлекалась. Она ловко вскарабкалась на соседний табурет.
– Смотрю, ты на меня глядишь, дай, думаю, поближе переберусь, – промурлыкала она и поправила темные волосы, в которых голубели крашеные пряди.
– Информация устарела, – фыркнул Зигзаг. – Знаете, кто теперь разнюхивает насчет Мартовой подружки? Сам старина Красноглаз, Малик аль‑Хан. Может, он ее и положил.
Я залпом опрокинула остаток водки. Горло обожгло.
Корсетная Красотка накрутила на пальчик прядку, выбившуюся из прически, а потом позволила ей заманчиво упасть прямо в роскошное декольте.
– Ты ведь не из здешних вампиров?
– Нет. – Я пригляделась. Кровь так и бурлила у нее под кожей, и от девицы исходило жаркое сияние.
–...А Малик с Графом спорили об этом, да так громко, что и я услышал... – Это троица вампиров продолжала делиться сплетнями.
– Я видела, как ты отшила Дария. – Корсетная Красотка кивнула туда, где у музыкального автомата по‑прежнему томилось мое несостоявшееся блюдо, хмурое и разобиженное. – И правильно сделала, что турнула его, он ведь новая игрушка самой Рио. – Красотка потерлась о меня коленкой. – К нему никто из постоянной клиентуры и близко не подходит, себе дороже.
Я попыталась переключиться на то, что говорили вампиры, и не слушать Красотку.
–...а Граф послал его подальше... ну, не то чтобы прямо послал, но сказал, мол, ты нам тут не нужен...
– Рио лучше не злить, она своими игрушками ни с кем не делится. – Красотка нюхнула мою стопку. – С новой черничной добавкой?
Я мотнула головой, но она все равно бесцеремонно допила последние капли, остававшиеся на донышке.
– А любимчик, который у Рио был до Дария, тот вообще отчебучил – возьми да и свяжись с другим вампиром, ну не идиот ли?
Хоть бы она помолчала. Зигзага совсем не слышно.
–...и велел ему не изображать этого, как его, Мак... Макиавелли...
– Тогда Рио жуть как разозлилась, послала вампиру‑сопернику вызов и убила его. – Корсетная Красотка придвинулась и проворно сунула руку мне под куртку. – И пригрозила, что убьет каждого, кто посягнет на ее собственность.
–...а он в ответ, мол, смерть – дело житейское, куда важнее соблюдать наши традиции, мы на них стоим и стоять будем...
Талию мою обвила горячая рука.
– Ой какая у тебя кожа бледная, ну чисто сливки, – промурлыкала Красотка и запрокинула голову, подставляя мне горло. На ее шее четким полумесяцем выделялись следы предыдущих укусов, воспаленные от впрыснутого яда.
–...и еще, мол, надо соблюдать статус‑кво...
Живот у меня свело от голода. Теплый, сладкий запах Красотки притягивал, и я лизнула горячий след от укуса, царапнув клыками ее кожу. На языке остался вкус пряностей и меди.
Красотка прямо‑таки задрожала от моего прикосновения. Сглотнув слюну, я вспомнила о правилах заведения и поискала глазами свободный закуток, чтобы не пить кровь прилюдно.
Как раз в этот самый миг меня и миновал Газза, обнимая за плечи...
Да что такое, в самом деле! Мой взгляд опять отскочил от его спутника, как резиновый мячик от стенки, и перелетел на Дария. Тот давно уже покинул свой пост у музыкального автомата и прохлаждался на диванчике, обтянутом кожзаменителем.
–...веселее, парни, – это был голос Херувимчика. – Сейчас будут давать навынос!
Красотка погладила меня по спине.
– Пойдем поищем, где приткнуться? – шепнула она. – Знаешь, я никогда еще не пробовала с вампиршей...
От ее близости, от источаемого ею жара голова у меня шла кругом, а стиснутые челюсти свело. Мне было совсем невтерпеж, как, впрочем, и Корсетной Красотке.
Мистер Июнь соскочил с табурета и вместе с Зигзагом и Херувимчиком направился прочь из бара.
Так вот о чем они толковали!
Прах побери!
Этот дурачок Газза нарвался на банду кровососов.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Выскочив из паба, я обнаружила банду очень быстро – они свернули в ближайший темный проулок. Жиденького лунного света, по меркам моего вампирского зрения, как раз хватало, так что я отлично различала происходящее.
Херувимчик, Зигзаг и мистер Июнь полукругом обступили Газзу и его спутника, которого я теперь видела вполне отчетливо, – белокурого длинноволосого вампира в алой романтической рубашке с распахнутым воротником. Блондин держал Газзу за плечо. Интересно, почему в пабе мой взгляд от него отскакивал, – какой‑то неведомый мне вампирский приемчик, что ли? Или чары?
Шайка выбрала место умело: проулок не заканчивался тупиком, так что было куда отступать, но в то же время в него не выходило никаких окон, – значит, никаких ненужных свидетелей. А от дверей паба шайку отделяло несколько контейнеров, заполненных пустыми бутылками. Если кому и по силам разглядеть их, то лишь еще одному вампиру, и, случись такое, он или пройдет мимо, не заинтересовавшись, или присоединится – зависит от его желания. Пряталась же шайка не от собратьев и не от жертв, а от патруля гоблинов с их увесистыми дубинками, оправленными в серебро на страх вампирам.
Кулаки у меня стиснулись сами собой. Я знала, что сейчас будет, и знала, что не могу им помешать, во всяком случае пока, ведь их четверо на одного – соотношение определенно не в мою пользу. Конечно, я могу сама вызвать патруль, но времени катастрофически в обрез: пока я бегаю за гоблинами, Газзу уже покусают – и станет он пациентом «Надежды» и пожизненным потребителем пилюль джи‑зава.
Если, конечно, выживет.
Поэтому я наблюдала за ними, застыв на месте. От ярости, отчаяния и голода у меня мучительно сосало под ложечкой.
Блондин ловко зажал шею Газзы локтем.
– Налетай, ребята! – объявил он.
– Что?! – Придушенный вскрик Газзы оборвался – стальная хватка вампира едва не сломала ему трахею.
– Чш‑ш! – Блондин погладил гота по щеке и рывком заставил откинуть голову, едва не свернув тому шею. – Смелее, парни, кушать подано!
Газза отчаянно бился и хватал скрюченными пальцами воздух, но куда там!
– Чур, моя очередь! – Зигзаг ловко рванул с плеч жертвы пальтишко из искусственной кожи, спустил его Газзе до пояса и тем самым запеленал ему руки по швам. Чувствовалось, что у него немалый опыт по части подобных приемов.
Тяжелые ботинки Газзы заскребли по асфальту – он брыкался.
Я порылась в кармане, вытащила один из значков‑талисманов.
– Щас будет еще веселее! Фокус «паук и муха»! – Херувимчик загоготал, сдернул с Газзы штаны и намертво стреножил беднягу.
Но Газза все еще не сдавался – он дернулся всем телом. Жалобное было зрелище: он оказался такой тощий, что тазобедренные кости над крошечными красными плавками выступали, как цыплячьи крылышки.
Движением плеч, сбросив куртку, я разостлала ее прямо на булыжной мостовой. Сунула под нее значки и включила на них мигалки.
Мистер Июнь схватил Газзу за ворот футболки, хищно зашипел сквозь зубы и одним махом разорвал ее пополам до самого низа, обнажив тощую грудь, разукрашенную булавками. Выдернул одну из левого соска Газзы, рассмотрел и кинул через плечо.
– Ничего страшного, это просто нержавейка.
Ребра у Газзы мучительно вздымались и опадали на каждом судорожном вдохе.
Блондин в алой рубашке ощерил клыки и шагнул вперед.
Я обхватила себя за плечи и сомкнула губы, стараясь удержать возбуждение, вскипавшее в крови.
Тонкий пронзительный вопль прорезал ночь, будто кололи свинью. Воздух наполнился острыми запахами крови и вампирского яда. Раздалось жадное мокрое чавканье и хлюпанье.
Я зажмурилась и вжалась в кирпичную стену, прислушиваясь.
Сдавленный, прерывистый скулеж жертвы, приглушенный утробный рык, с которым сосал кровь один из вампиров... Сердце Газзы колотилось все быстрее – сначала от страха, потом от впрыснутого в девственную кровь яда, потому что от него подскочил уровень адреналина...
Я бы с радостью не только зажмурилась, но и слух отключила, однако понимала: если я хочу спасти Газзу, наоборот, нужно держать ушки на макушке и выжидать удобный момент. Проклятие! А ведь считается, будто эта часть СОС‑тауна – место относительно безопасное. Как бы не так. На будущее придется мне расширить свои охотничьи угодья.
Через некоторое время я открыла глаза и посмотрела в небо: там, едва пробиваясь сквозь лондонский смог, слабенько помигивали звезды.
– Фантастическая вкуснотища, парни!
Услышав это, я вскочила и осторожно заглянула за угол.
– Сразу силиконовый привкус отобьет! – причмокнул Херувимчик.
Пора действовать.
Я подхватила куртку и быстро влезла в нее. Значки тускло помаргивали.
– Патруль! – прошелестела я, стараясь держаться в тени. – Эй, вы, патруль идет!
– Прах меня побери! – вскинулся Зигзаг.
Херувимчик хлопнул Блондина и мистера Июня по плечам:
– Делаем ноги, парни. Гоблины идут, вон, отсюда вижу, кроссовками сверкают!
И вся четверка беззвучно унеслась прочь.
Погасив мигающие значки, я приблизилась к Газзе. Он валялся там, где его и бросили вампиры, спеленатый по рукам и ногам. Широко распахнутые и затуманенные глаза блуждали, тело сотрясала дрожь, а из укусов струилась темная кровь. Укусить его успели все четверо. Я как раз и выждала, пока каждый не укусит жертву по разу, не больше, но все равно пересчитала раны.
И поспешно сглотнула слюну. Раны‑то совсем свеженькие, и кровью пахнет отчаянно. Я отвернулась и со всех сил двинула кулаком по металлическому ящику с пустыми бутылками. И еще, и еще. Разбила костяшки до крови, слизнула ее... Вроде немножко полегчало.
Опустившись на колени, я пощупала пульс у Газзы на шее. Быстрый, прерывистый, как у испуганного кролика.
– Ну что, бедолага, ты‑то ожидал другого? – пробормотала я себе под нос.
Вампиры высосали порядочно, парню еще повезло, что он молод и сердце у него здоровое, однако кровотечение не останавливалось, и, если раны не закроются, он истечет кровью до смерти.
– А нам это совсем ни к чему, верно, дружок? – насмешливо спросила я.
Наклонилась ниже, припала к ранке в сгибе его локтя. Металлический вкус крови обжег мне язык; от адреналина она пенилась, будто лимонад. Но кровотечение остановилось, потому что моя вампирская слюна заживляла ранку и ускоряла процесс. Я на минуту остановила дыхание, затем заставила себя выплюнуть его кровь. А мне так хотелось распробовать ее, покатать на языке, точно изысканное вино, и... проглотить.
Оторвав полоску от лохмотьев, оставшихся от футболки Газзы, я забинтовала ему руку. Когда я приподняла парня и накинула ему на плечи пальто, он тихонько заскулил. Так, теперь займемся ранами на ногах. По одной на каждой, с внутренней стороны бедра, близко к паху, так что плавки промокли от крови.
– Эх, чтоб им стоило найти не такое деликатное местечко, Газза! – вздохнула я.
Но вампирская шайка на то и шайка, чтобы вдарить по всем венам и ни в чем себе не отказывать. Обработав первую рану на бедре, я забинтовала и ее. Вторая располагалась повыше, и подход к ней отчасти перекрывали Газзины причиндалы. Действовать приходилось осторожно, но тем не менее под пальцами у меня что‑то трепыхнулось, и я сразу поняла что.
Ох уж эти мужчины! Вечная история. Он же накачан адреналином по уши, только тронь – гормоны и взыграли. Возбудиться на пороге смерти – миленькое дело!
Очередная ранка послушно закрылась. Я приподнялась и сплюнула кровь, потом принялась отрывать новую полоску от футболки. Плавки у Газзы были такие тесные, что его возбуждение не просто не укрылось от моего взгляда – оно, так сказать, высунуло голову наружу. Теперь Газза подергивался одновременно от боли и от совсем других ощущений.
– Будет тебе, Газза, успокойся, – пробормотала я. – А ну, отгони‑ка эту кровь из штанов туда, где она больше нужна, – пусть лучше к мозгам приливает, мозги‑то у тебя, братишка, слабенькие.
Вместо ответа Газза выдал уже не дрожь, а практически судороги.
Вот чего нам тут не хватало для полного счастья! Раз судороги, значит, Блондин в красном впрыснул жертве многовато яду. Больше, чем я думала.
Я ухватила Газзу за щуплые плечи. Он конвульсивно вздрогнул, точно его шарахнуло сильнейшим оглушающим заклятием, колено у него дернулось вверх, ударило меня в грудь, и я шлепнулась наземь. Газза разинул рот и засипел, задыхаясь. Губы у него посинели. Перенасыщенная ядом кровь проносилась через легкие слишком быстро и не успевала набрать кислорода. Мне пришлось навалиться на Газзу всем телом, чтобы обездвижить.
Яд нужно вывести из организма, и как можно скорее.
Газза выгнулся дугой и едва не сбросил меня, такой сильной оказалась новая судорога. Я вцепилась ему в волосы и повернула его голову набок. В мозгу у меня мелькнуло свежее и неприятное воспоминание о том, как совсем недавно то же самое проделал вампир – Блондин в алом, прежде чем укусить жертву. Последний укус пришелся очень высоко и лишь чудом не задел сонную артерию. Крошечные ранки, не больше булавочного укуса, были буквально на волосок от нее и сочились не кровью – бесцветной прозрачной жидкостью. Я припала к этому же месту и проткнула клыками воспаленную кожу. В горло точно жидкий огонь хлынул. Мир затуманился, подернулся серебристой зыбкой дымкой, я впивала яд не губами, нет, – каждой клеточкой изголодавшегося тела и чувствовала, как теряю обычное ледяное самообладание, стоившее мне таких немыслимых усилий.
Я насыщалась бездумно, словно вампир, впервые приобщившийся к Дару. Я растворялась в пульсирующем тепле, которое затопило меня целиком. Когда в меня впились чужие пальцы, я застонала от блаженства. Судороги распластанного подо мной тела повторялись снова и снова, но теперь уже в ритме, старом, как этот мир, и я прильнула теснее, мне хотелось еще и еще. Горячее дыхание обжигало мне ухо, запахи соли и пота щекотали ноздри, а на языке перекатывался медный привкус крови...
С первым же глотком крови пришло отрезвление. Я резко вскинула голову.
Газза что‑то проурчал и стиснул меня крепче. Тощие бедра дернулись еще раз. Я посмотрела на него холодным трезвым взглядом. То еще зрелище! Черная обводка вокруг глаз размазалась, подбородок весь в красных прыщах, и при каждом выдохе под носом покачивается сопля – в трогательном соседстве с булавкой в правой ноздре.
И я предпочла это обаяшке Дарию и Корсетной Красотке?