Скал
Я сидела в приемном покое госпиталя, прислонившись к Мередит, Эльвира сидела с другой стороны, держа меня за руку, ее рукопожатие было твердым и крепким.
Папа стоял в зале ожидания вместе с Хоком и еще несколькими коммандос, к которым присоединились другие мужчины. Один из них был Ли Найтингейл, другой — Люк Старк, третий — Хэнк Найтингейл, последний — Эдди Чавес. Ли и Люк помогали Хоку во время спасательной операции. Пока я ехала с места похищения, я вспомнила все о них. Ли Найтингейл владел частным сыскным агентством, которое в какой-то момент привлекло внимание СМИ. Я знала все о нем и его друзьях, включая Люка, Хэнка и Эдди. Люк работал с Ли. Хэнк был его братом полицейским. Эдди был его другом и тоже копом. Некоторое время назад газеты пестрели разбитными рассказами о их приключениях и любовных похождениях. За статьями последовала куча книг, в частности, серия под названием Rock Chick, открывая миру все интимные подробности их до сих пор наводящий ужас романтических приключений. Книги, кстати, я неоднократно читала и очень хотела бы их редактировать.
Эта компания мужчин пользовалась большим успехом в Денвере.
Достаточно было одного взгляда на них — все они были крутыми и чрезвычайно горячими парнями.
Но в данный момент я не особо обращала на это внимание, потому что я увидела Бетси, которая в настоящий момент прошла в палату своего жениха, находящегося без сознания, и я поняла, что она будет говорить в одностороннем порядке и не только потому, что Бретт был без сознания, а еще и потому, что у него из горла торчала трубка.
Я закрыла глаза, но тотчас же открыла их, как только ощутила перемену атмосферы в комнате — чувствовалась угроза, я напряглась всем телом, готовясь бежать, когда Скал, а за ним Лоусон, Лео и еще двое мужчин проследовали в комнату.
Скал не отрывал глаз от Хока, выглядя при этом еще более несчастным, чем был до моего спасения.
Мои глаза были прикованы к нему, кожа покалывала, а мозг был парализован страхом, и даже присутствие изрядного количества крутых коммандос и крутых парней в штатском меня не спасало, при первой возможности я готова была рвануть с места.
Что он здесь делал?
— Какого хрена? — отрывисто спросил он Хока, который угрожающе переместился, посылая зловещие волны, и я заметила, как все эти крутые парни придвинулись поближе, как бы готовясь отразить мгновенную опасность.
— Повтори, — тихо ответил Хок, сверля Скала своим взглядом, его выражение говорило, что он был еще больше не счастлив, нежели Скал.
— Полтора года, — ответил Скал, враждебно подходя слишком близко к Хоку. — Я провел полтора года своей гребаной жизни в этом *баном дерьме, притворяясь последний месяц, что влюблен в эту шалаву и чпокая эту дрянь, делая вид, что я наслаждаюсь ее присутствием и стараясь не блевануть, и умоляя свой член оставаться твердым, все время вознося молитвы Богу, пока трахаю ее, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу, и я уже был, мать твою, так близок, чтобы закрыть это *баное дело. — Он поднял палец и указал на Хока, приблизив свое лицо к нему меньше чем на дюйм, отчего лично я подумала, что Скал был явно не слишком умен. — Ты врываешься и полтора года можно спустить в унитаз.
Хок переместился всем телом, мне стало даже страшно, и по-прежнему тихим ужасающим голосом произнес:
— Может, ты объяснишь.
— Он из отдела по борьбе с наркотиками, Хок, — вмешался Лоусон, эта новость заставила меня немного расслабиться, но это не означало, что я не испытывала шок от услышанного.
Но Хок не расслабился.
— Ты участвовал в операции, где подстрелили моего человека, — произнес Хок.
— Я был задействован в операции, и наконец, смог приблизиться к шалаве, которую мог бы использовать, чтобы прижать к ногтю другую шалаву, которую, в свою очередь, мог бы тоже использовать, чтобы прижать к ногтю нужного мне мужчину. Когда это не сработало, она все равно по-прежнему представляет из себя ценность, способную привести меня к другой шалаве, потому что она подруга той сестры стервы, и я мог бы в дальнейшем ее использовать из-за недостатка имеющихся у меня средств обе сестры, и они бы помогли мне выйти на главных игроков, поставляющих половину наркоты, которая циркулирует по Денверу, а может вторую сестру я мог бы использовать непосредственно, и она бы вывела меня на игроков, поставляющих хотя бы четверть чертового дерьма, которым кишит гребанный Денвер, — ввернул Скал.
Я была слегка ошеломлена его заявлением, но больше он ничего не сказал. Заявление Скала была в значительной степени недружелюбным, даже слишком. Его недружелюбие настолько ощущалось, что повисло в воздухе, мне стало даже тяжело дышать.
— Ты хочешь мне сказать, что подстрелил моего парня и собирался использовать мою женщину в качестве приманки? — тихо прошептал Хок, отчего Эльвира сжала мою руку сильнее.
— Ой-ой, я вижу неуправляемый забияка вернулся, сейчас разразится гроза, — пробормотала она.
— Она была под прикрытием, — выстрелил в ответ Скал.
— Чьим? — поинтересовался Хок.
— У меня есть человек внутри банды Рорка, — ответил Скал.
— Рорка? — переспросил Хок, умудряясь заставить свои губы хоть как-то двигаться, хотя его лицо превратилось в камень, для меня его способность осталась полной загадкой.
— Да, я вижу, ты пропустил мимо ушей, — прорычал Скал.
— Ты использовал Гвен для этого. Рорк бы ее порезал, и Джинджер знала об этом, поэтому не стала лезть, он издевался бы над Гвен и наслаждался своим дерьмом с Джинджер, возможно, хотя мало вероятно, оставил бы кого-нибудь из них в живых, но всю оставшуюся жизнь, они бы сожалели о том, что он их не прикончил, — отрезал Хок.
О, парень. Звучит не очень хорошо. Звучало очень и очень плохо, на самом деле. Мне захотелось тут же поднять свою задницу и потащиться в торговый центр, купить себе сексуальное нижнее белье в качестве награды за такое спасение.
— У нее было бы прикрытие, — ввернул Скал.
— Твоего человека внутри? — спросил Хок с сарказмом, по-прежнему выглядя крайне недовольным.
— Да, — ответил Скал.
— Ты думаешь они его еще не раскусили, они не будут с ним играть, просто перережут ему чертово горло и бросят в Платт, — прорычал Хок. — Ни в коем случае под твоим прикрытием.
— Поэтому мне и пришлось воспользоваться Джинджер или Гвен, и прежде чем я передал бы их им в руки, я снабдил бы ее микрофоном, поэтому мы бы точно знали, где она находится и могли бы услышать все, если что-то пойдет не так, — нанес ответный удар Скал. — И, кстати, это бы сработало, она была в этом дерьме, но ты и Прекрасный Коп, — он ткнул большим пальцем в Лоусона, — дышали мне в спину, когда той ночью я вломился к ней, чтобы перекинуться парой слов, но она настолько быстро отреагировала, и сирены завыли еще до того, как я смог открыть дверь ее чертовой спальни.
Хорошо, для меня это было своего рода облегчением. По крайней мере, его слова означали, что не было никого другого, кроме него, сломившегося в мой дом той ночью.
У Хока и Лоусона его слова, это было ясно видно, облегчения не произвели.
— Что? — стиснутыми губами произнес Хок.
— Ты слышал меня, парень, с твоим дерьмом рыцаря в сияющих доспехах, ты на х*р каждый раз пох*рил все, — ввернул Скал.
— Возможно, если ты позволишь Хоку и мне разгрести это дерьмо, оно не будет пох*рено, — рассержено предположил Лоусон.
Скал обернулся, и его брови взметнулись вверх.
— Да, если бы я под прикрытием провел бы встречу с Роком и Джоном МакКлейном, — он опять развернулся к Хоку. — Ты скучал по мне, ты знаешь насколько далеко, намного дальше, чем предполагалось, я зашел, чтобы сохранить свое прикрытие, чпокая эту грязную матерщинницу, обдолбанную шлюху?
В его голосе слышался сарказм, но было ясно, что ни Хок, ни Лоусон не оценили его.
— Рорк бы моментальное вычислил микрофон и сыграл бы по своим правилам, — вступил в разговор Ли Найтингейл, оказавшись рядом с Хоком (и передо мной).
— Мой человек был бы к этому готов, — ответил Скал.
— Он ликвидировал бы Джинджер, и никак бы не угрожал Гвен, просто перерезал бы ей горло, вот и все, — продолжил Луки Старк, выглядевший слишком несчастным.
— Я повторяю, — отрезал Скал, — мой человек был готов.
— Ты решил без главного основного игрока, пойти на такой огромный риск, используя ее для этого дерьма? — зарычал Эдди Чавес, указывая на меня.
— Думаю, вы знаете больше, чем кто-либо, Чавес, что улицы Денвера запружены товаром. Вы, парни их полиции полностью увязли в этом дерьме, только голова осталась на поверхности этой жижи, и вам остается только молить Папу о чуде, когда Кейн Аллен уклонился от ведения безопасного бизнеса, — вставил Скал, лицо Эдди напряглось, даже желваки заходили на его скулах. — И Гвендолин Кидд стала второй частью этого чуда.
Ладно, во-первых, если бы мне выдался шанс решить хотела ли я участвовать во всем этом, могу сказать, что не хотела участвовать в этом суде, не потому, что я трусиха, а еще и потому, что я знала, подобную работу должен выполнять человек, обладающий определенной подготовкой, а, во-вторых, не знаю раздражал ли меня или успокаивал тот факт, чтобы все это дерьмо было связано каким-то образом между собой.
— Мы не играем так в Денвере, — отрезал Хэнк Найтингейл.
— Да?! И вот почему все ваши улицы просто затоплены товаром, — резанул Скал, и Хок передвинулся ближе.
Уменьшив расстояние между собой и Скалом, его действия уже не могли быть неверно истолкованы, он упирался своей грудью в грудь Скала, смотря глаза в глаза.
— Давай-ка вернемся к разговору о том, что ты чуть не застрелил моего парня и сделал из моей женщины приманку, я хотел бы побольше услышать об этом, — тихо произнес он, так тихо, что стало ясно, он, на самом деле, не хотел об этом слышать, а очень хотел проломить голову Скалу.
— Ой-ой, — пробормотала Эльвира.
Но теперь, в данную секунду, я могла с уверенностью сказать, что с меня было всего достаточно. Ко мне вломились в дом, закидали зажигательными бомбами, обстреляли, похитили, держали взаперти, опять похитили, связали и сделали мишенью, в качестве приманки, и в этом был замешен тайный агент по борьбе с наркотиками, который строил из себя плохого парня. И я не могла допустить, чтобы моего парня арестовали за нападение и побои этого тайного агента.
Достаточно, всего было до-черт-побери-статочно!
Я отпустила руку Эльвиры, встала и крикнула:
— Перестаньте!
Хок и Скал не сдвинулись с места ни на дюйм, но оба повернули ко мне головы.
Я посмотрела на Скала.
— Я понимаю и восхищаюсь вашей миссии, но это Америка, следовательно, это означает, что я имею право выбора — хочу я участвовать в вашей миссии или нет. И, следовательно, у меня есть выбор, и если бы я согласилась провернуть это, имела бы право на подготовку, необходимую, чтобы выжить в данной ситуации. Вы не дали мне такого выбора, и это совсем не круто. Но, могу сказать, если бы вы спросили, я бы выбрала «нет». Я предпочитаю шпильки, пью Cosmo и редактирую книги. Это мой выбор по жизни. Я не хочу быть под прикрытием. У меня нет желания совершить такие геройские поступки. Улицы могут быть затоплены наркотиками, я сожалею, мне правда жаль, я хотела бы, чтобы так не было. Мне хочется пожелать вам большой удачи, чтобы вы смогли изменить эту ситуацию, но я достаточно хорошо знаю себя, я не смогла бы помочь вам в таких обстоятельствах, даже если бы и хотела. Я бы все испортила. Но есть люди такие, как вы, кто сделал в своей жизни другой выбор, они смогли бы вам помочь, и вам придется найти другой способ, как провернуть то, что вы задумали, — я перевела дыхание и продолжила. — Сейчас моя сестра завязла в этом дерьме, я понимаю, что это очень плохо, но теперь я, и кстати, мама Джинджер и моя, знаем, что все могло бы быть намного хуже, если бы вы не обуздали свой тестостерон, я была бы вам очень благодарна, если бы вы покинули это помещение и перегруппировали бы свои силы для борьбы, потому что у меня выдался очень плохой день, но Бретт и Бетси находятся в еще худшем положении, и мы не в состоянии ничем им помочь, помимо того, черт побери, что уже сделано.
Воцарилась полная тишина, все крутые парни и крутые коммандос смотрели на меня, поэтому я продолжила:
— И малыш, — сказала я, переведя взгляд на Хока, — я понимаю, ты расстроен из-за Бретта и снова меня спасал, но если мы узнаем, что с Бреттом все будет в порядке, ты можешь пообещать мне вечеринку, а не посещение ночью полицейского участка, чтобы поговорить с тобой по телефону через стекло. У меня нет желания посещать полицейский участок… ночью, — я наклонилась немного вперед, — и я не хочу этого делать.
— Говори все, как есть, милочка, — пробормотала Эльвира, и мне послышалась улыбка в ее голосе.
Хок не шевелился и выражение его лица не изменилось, то же можно было сказать и про Скала.
— Отойди от агента под прикрытием, Хок, — приказала я, но он продолжал смотреть на меня, тогда я произнесла совершенно спокойно:
— Малыш, ты нужен сейчас Бетси.
Хок нахмурился, глядя на меня, затем отошел от Скала, но сказал мне:
— Иди сюда.
Несмотря на то, что он отошел в сторону, напряжение в комнате не изменилось, и я в сию минуту отметила про себя свое качество, которое сработало без борьбы с ним, но продолжала стоять на месте, брови Хока поползли вверх, и я решила рискнуть и подойти к нему.
Второе открытие, которое я сделала, как только его рука легла мне на шею, и он притянул меня к себе так, что моя голова уперлась ему в грудь, и он обхватил меня со спины за плечи, а другая его рука обвилась вокруг моего запястья, была именно в этом. Он поднял мою руку, чтобы она оказалась на одном уровне с глазами Скала и показал красные следы, оставшиеся у меня на коже, от наручников.
— Ее следы на тебе, — тихо сказал он и отпустил мои запястья, но его пальцы соскользнули вниз, взяв меня за руку, которую он завел себе за спину, чтобы я обняла его за талию. — Если у нее начнется бессонница, это будет на тебе. Если я потеряю своего парня, это будет на тебе. Любое последствие из-за твоих действий, и я сделаю своей миссией — ты никогда не забудешь, это будет грузом висеть на тебе до скончания жизни. Ясно?
Видимо, к Скалу вернулась способность говорить:
— Если бы ты не прервал мое представление, она бы по-прежнему оставалась в безопасности, и я бы спас ее сестру.
Хок вытянул губы в тонкую линию и одновременно сжал меня рукой, и я поняла, что этими усилиями он старался удержать контроль над собой. Поскольку Хок молчал, Скал перевел взгляд на меня.
— Тебе бы ничего не угрожало, — повторил он.
— Я бы лучше оценила выбор, на который ты тратишь столько усилий, — ответила я.
— Гвен, работа, которую я совершаю спасает чьи-то жизни, не думаю, что ты понимаешь, о чем я, можешь обвинять меня, думая, что я человек, который не понимает, что жизни, которые я собираюсь сохранить стоят риска обмена одной хорошей женщины, — добавил Скал.
— Спасибо, если за правду, но как ты объяснишь это Бретту? — выстрелила я в ответ, и рука Хока еще крепче обняла меня за плечи.
— Потому что, — мягко произнес Скал, хотя выражение его лица не изменилось, он по-прежнему выглядел грубовато, этаким рок-н-ролльщиком, ультра-крутым горячим парнем, но как только выражение его лица изменилось, и голос стал бы более сдержанным, более сексуальным, сожалению, но я готова бы тотчас же рвануть в стратосферу. — Этот парень работает на тебя, поэтому я знаю, что это такое. Каждый день, когда он надевает свои армейские ботинки, он отдает себе отчет, что с ним сегодня может что-то произойти — всегда присутствует, неожиданный поворот событий, и он знает об этом всегда. И я тоже знаю, он работает на твоего мужчину, у него был выбор, ты злишься, что я не предоставил тебе такого выбора, но у него не было даже времени мигнуть прежде, чем он смог бы просчитать свои шансы на выигрыш.
Вот дерьмо. Я думаю, что он прав.
Я решила прекратить этот разговор. Скал ожидал, что я еще что-то скажу, он, на самом деле, тянул время ожидая моего ответа, и я хотела сказать именно то, что хотела, но не желала этого признать, потому что Скал был не моим любимым мужчиной, и мне это нравилось.
И именно в этот момент я поняла, что удерживая меня в этой поганой, грязной комнате, он фактически стоял на страже, защищая меня, но в хорошем смысле. И я еще кое-что поняла, почему он выглядел таким несчастным, не потому, что я исцарапала его руки. А потому что он был хорошим парнем, который, для блага страны, выбрал другую жизнь — притворяться плохим парнем. Он участвовал в операции, где на его стороне был лишь он один, внедрившись в теневое общество города, и какое счастье, что он оказался в сейчас в этих обстоятельствах, я подозревала, что слишком многое он пережил за последние полтора года, чтобы сохранить свое прикрытие. Он должен был принять решение, позволить всему происходить и был бессилен как-то вмешиваться.
И я должна была согласиться, я должна была дать ему свое согласие. И эта мысль сделала меня тоже несчастной.
Я молчала, он оторвал свой взгляд от меня, мгновенно скользнул по Хоку, а потом развернулся и исчез из комнаты.
Лоусон появился передо мной, и я взглянула ему в глаза.
— Милая, я ненавижу это говорить, но я должен взять у тебя показания.
Я вздохнула.
Потом заметила:
— Мы должны прекратить встречаться по подобному поводу.
Хок еще сильнее прижал меня к себе.
Лоусон улыбнулся.
Глава двадцать пятая.
Ты обещал
Я открыла глаза.
Большая часть лофта Хока была окутана темнотой, но откуда-то рядом проходил свет.
Я была в его постели, но его не было рядом. Не было ни его тяжести тела, ни тепла, ни его самого. Хока рядом не было. Я всегда знала, что он рядом, даже когда он до меня не дотрагивался, я просто чувствовала.
А сейчас все говорило о том, что его здесь нет.
До этого мы все сидели в больнице, пока Бетси не покинула палату Бретта. Она выглядела потрясенной и немного не в себе, я поняла это, хотя совсем ее не знала, но мне не составило труда увидеть эти эмоции у нее на лице. Хок, папа, Мередит, Эльвира и я, вместе с родителями Бетси и Бретта, все ждали обхода врачей, они сообщили Бетси, что пока все без изменений, его состояние стабильно, но критическое, и ей следует пойти домой и вернуться утром.
Хотя ее родители были рядом, Хок попросил папу отвезти меня домой, а сам повез Бетси. Ее семья, возможно, хотела высказать ему все, что думала, но Хок, все же был Ястребом, видно, взглянув на него, они не стали этого делать. Эльвира последовала за Хоком, чтобы провести ночь с Бетси.
Отец и Мередит повезли меня к папиному другу Рику, поскольку Мередит и папа жили у них, пока их собственный дом не будет пригодным для жилья.
Жена Рика Джоани и Мередит пыталась заставить меня поесть, но я отказалась, сказав, что буду ждать Хока. Он, наконец, прибыл, Джоани приготовила горячие сэндвичи с сыром под острым, нетерпеливым взглядом Хока, завернула их в фольгу, положила в пакет, мы обменялись объятиями и поцелуями, и Хок помчался вместе со мной в свое логово.
По пути он не произнес ни слова. Думаю, это было потому, что его парня подстрелили, и он лежал на больничной койке в критическом состоянии, и находясь в бессознательном состоянии ему предстояло бороться за свою собственную жизнь. Я предполагала, что Хок надеялся, что Бретт выиграет эту битву, потому что я также надеялась на это. По-моему, именно эти мысли заполняли его голову так же, как они заполняли и мою, и хотя я знала Бретта намного меньше, чем Хока, я посчитала что Хоку необходимо поразмышлять над возникшей ситуацией, поэтому не стала его дергать.
Когда мы вошли в его логово, я неосознанно почувствовала страшный голод, поэтому прямиком отправилась на кухню, пока Хок включал сигнализацию. Я развернула сэндвичи и положила их на тарелки, разрезав по диагонали. Хок подошел к холодильнику и достал бутылку воды.
Когда он закрыл холодильник, я предложила ему сэндвич, тихо сказав:
— Малыш.
Он посмотрел на меня, посмотрел на тарелку, взял тарелку, подошел к мусорному ведру, открыл педаль носком ботинка и выбросил сэндвич. Затем он поставил тарелку на столешницу. Я молча наблюдала, как он крадущейся походкой отправился к своему столу, включил ноутбук, настольную лампу, сел, отвинтил пробку у бутылки с водой и сделал огромный глоток.
Пока я наблюдала за ним, я поняла одну вещь — я вообще его не знала. Я знала его полтора года, но только сейчас начинала по-настоящему его узнавать всего лишь неделю назад.
По-видимому, когда один из его парней получает ранение, он становится совсем угрюмым.
Теперь все стало ясно, хорошо, что я это знаю.
Я съела свой сэндвич и старалась всеми силами не нарушать его личное пространство. Немного убралась.
Потом стоя на кухне, крикнула:
— Хок, детка?
Его голова поднялась от изучения экрана ноутбука, но он не сказал ни слова.
— Не возражаешь, если я посмотрю телевизор?
Он только качнул головой и снова уткнулся в экран.
Ладненько.
Я посмотрела телевизор, потом собралась спать. Поэтому выключила телевизор, выключила лампы в гостиной и пошла к Хоку.
Его глаза не покидали экран.
Я стояла напротив него у стола и ждала, когда он обратит на меня свое внимание. После нескольких долгих секунд, он поднял голову, и его глаза остановились на мне.
— Я иду спать, — сообщила я ему.
Он кивнул и снова перевел взгляд на экран. Я прикусила губу, раздумывая, что мне делать.
Тогда я решила сделать именно то, что хотела бы чтобы кто-то сделал это со мной, если бы я была на месте Хока. Я обогнула стол, наклонилась к нему и обняла его за шею. Он повернул ко мне голову, чуть-чуть наклонившись и смотря мне в глаза.
— С ним все будет в порядке, — прошептала больше с надеждой, чем с уверенностью, немного нажимая пальцами на его шею.
Хок не ответил, и когда я говорю не ответил, это значит, что он никак не отреагировал. Не сжал свой подбородок. Даже ни одна мышца не двинулась на его скулах. Не было вспышки в его глазах. Ничего. Тишина.
Поэтому я выдохнула, нагнула голову и прикоснулась своими губами к его, а потом прошептала ему в ухо:
— Скоро придешь спать, да?
Я еще раз сжала пальцы на его шеи, повернулась и ушла. Я приготовилась ко сну, забралась под одеяло, мне потребовалось некоторое время, чтобы заснуть. Я проснулась, когда Хок своим весом придавил матрас, я почувствовала его тепло, он свернулся рядом со мной, его руки обвились вокруг меня, его колено улеглось мне на ноги, я почувствовала, как он нашел свое положение.
Напряжение, которое я чувствовала даже во сне, ушло, я расслабилась в его объятиях, зная, что он свернулся рядом, тепло от его тела просачивалось в меня, а также окутывала его сила, что все будет хорошо.
А сейчас я одна находилась в постели, и это походило, словно я застряла в поле ночью, Хок ушел.
Я отбросила одеяло и выскользнула из его большой кровати, направляясь к лестнице. Я знала, что свет идет от его уголка с потрепанным креслом, поэтому направилась вниз, хотя и не видела его. Я повернула у подножия лестницы, сделала два шага в сторону кресла и остановилась как вкопанная.
Хок сидел под торшером в своем потрепанном кресле. На нем ничего не было, кроме штанов карго, и он согнулся почти в пополам. Локоть лежал на колене, рука свешивалась между ног. Другая рука стояла на колене, и ею он держался за шею. Его голова была низко наклонена вперед, он словно замер в этой позе.
— Малыш, — негромко позвала я, и его голова приподнялась, глаза прошлись по мне, но он не отпустил руку.
И было что-то нехорошее в его глазах. Очень нехорошее.
— Малыш, — прошептала я и стала к нему подходить.
— Я был неправ, — тихо произнес он, когда я подошла.
— В чем? – спросила я.
— С нами, — ответил он, и я остановилась.
— В чем? — по-прежнему шепотом переспросила я.
— Я был неправ по поводу нас, — ответил он.
Я чувствовала, как мое сердце сжимается и, о, Господи, это было больно.
— Ты ошибся насчет нас?
Он опустил руку со своей шеи, немного выпрямившись, но продолжая упираться локтями в колени.
— Не могу этого сделать, Гвен, — заявил он.
— Не можешь..., — мои слова прозвучали, словно меня душили, поэтому я прочистила горло и закончила: — что?
— Не могу сделать это дерьмо.
— Это..., — я замолчала, потому что мне трудно было заставить себя сказать то, что сказал он, но я все же выдавила: — Дерьмо?
— Да, это дерьмо, — ответил он, совершенно не испытывая проблем произнося это слово.
Я отодвинулась в сторону, к счастью, там был большой, железный столб, и я ухватилась за него, опираясь всем телом, чтобы за что-то держаться.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я с трудом дыша, в основном потому, что мое сердце застряло у меня в горле.
— Ты и я, я был неправ. Я думал, что смогу это сделать, но я не могу сделать это дерьмо.
— Ты..., — мой голос звучал приглушенно, я сглотнула и продолжила: — Заканчиваешь отношения?
— Да, — его ответ был мгновенным и бесповоротным.
— Ты бросаешь меня? — переспросила я, чтобы удостовериться.
— Да, — повторил он, также мгновенно и непоколебимо.
Я почувствовала, как слезы стали скапливаться в глазах.
О, парень, Трой был прав. Это намного больнее, когда мужчина проходится по тебе в военных ботинках.
— Ты обещал, — прошептала я. Он действительно обещал. Даже не двадцать четыре часа назад он. черт побери. клялся мне, что поможет справиться со всем постепенно.
Хок встал, и я отпустила колонну, отступив назад.
— Речь и идет о том, что я сохраняю это обещание, Гвен.
— Ты настолько полон дерьма, — прошептала я.
— Лучше сейчас, чем когда ты привяжешься ко мне еще крепче, детка.
— Ты.., — я наклонилась вперед, сделав паузу и прокричала: — Настолько полон дерьма!
— Душистый Горошек…, — начал он, но я прервала его, продолжая кричать:
— Не называй меня так, ты мудак!
Затем я развернулась на пятках и опрометью понеслась вверх по лестнице.
Хок последовал за мной, хотя и не медленно, но когда он добрался до спальни, я натягивала уже джинсы.
— Гвен, послушай меня, — потребовал он.
— Пошел ты, — выплюнула я, застегивая молнию на джинсах.
Он схватил меня за плечо и осторожно развернул к себе, но я вывернулась из его рук, обеими руками упираясь ему в грудь и толкнув.
Он поймал меня за руки и держал их между нами.
— Гвен, посмотри на меня.
Я посмотрела на него и прошипела:
— Ты тщательно планировал это. Работал в поте лица. Можно считать, что я отдала себя тебе, за день до этого ты не имел этого, а теперь выбросил то, что я отдала навсегда.
— Послушай меня, детка, и ты…
Я вцепилась в мои предплечья и рявкнула:
— Пошел к черту, Хок.
— Детка, послушай, — прорычал он, еще раз хватая меня за руки, но я снова дернулась, и его рука скользнула по моим синякам и порезам на запястье, острая боль пронзила меня, и я невольно вскрикнула, он тут же меня отпустил.
Я воспользовалась моментом, и обойдя его, бросилась к своему чемодану. Только я наклонилась над ним, он поднял меня, обхватив рукой вокруг талии, прижав спиной к своей груди, и сделав захват второй рукой, наклонившись к моему уху, прошептал:
— Детка, послушай меня.
Что-то внутри меня разорвалось, все, разорвалось мгновенно в клочья. Я с яростью вырывалась из его рук, извивалась, и даже ткнула пальцем ему в лицо, сказав:
— Не называй меня деткой. За пять минут мы разошлись, Кейб Дельгадо, даже не вздумай называть меня деткой.
И я поняла, что это было. Я поняла, что уничтожило меня…, то, что я любила. Я с первого раза знала, когда он назвал меня «детка» у меня на кухне — это была моя мечта, та, которую я не позволяла себе чувствовать полтора года, реальные полтора года, когда я мечтала об этом, хотя и знала, что это невозможно.
Все так же, как и со Скоттом, точь-в-точь как со Скоттом, я опять все сделала неправильно, выбрав путь, маршрут, дорогу, направление неправильное.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, потом остановился, его тело напряглось, превратившись в изваяние, потом он разъяренно пробормотал:
— Мать твою.
И тогда я услышала гул. Рокот. Рев труб Харлеев. И этот рев исходил ни от одного, даже не двух. А множества Харлеев.
Хок повернулся, наклонился, готовый дать отпор. Потом дернул головой и помчался вниз с голым торсом, по дороге указав на меня пальцем и приказав:
— Оставайся здесь.
Я не ответила, и я не собиралась оставаться здесь. Поскольку я переживала свое расставание, кавалерия прибыла, поэтому я собиралась очень быстро свалить отсюда.
Я наклонилась, выуживая из чемодана носки и ботинки, затем схватила трусы, бюстгальтер, футболку, и побежала в ванную комнату, забрав необходимое мне дерьмо и помчалась вниз по лестнице, засовывая его в сумочку, которую повесила на плечо, так я выбежала из дома.
Перед домом я увидела Хока, полное воплощение Ястреба, стоявшего в штанах карго и футболке, босиком, напротив Тэка в противостоянии, если это так можно назвать, перед кучей Харлеев, фары которых освещали всю сцену. Некоторые байкеры стояли у своих мотоциклов, некоторые сидели на них. Только Тек стоял лицом к лицу к Хоку.
Я стала искать глазами Дога и побежала прямо к нему, даже не глядя на Хока и Тэка.
Дог посмотрел на меня сверху-вниз.
— Детка, может, тебе стоит вернуться в дом.
— Возьми меня с собой, — умоляющее произнесла я, он дернулся и спросил:
— Что?
— Возьми меня с собой, — повторила я, схватив его за руку, чтобы показать серьезность своих слов.
Он уставился на меня, немного ошарашенно, потом поднял голову и резко свистнул. Я даже не оглянулась назад. Я дрожала всем телом и со всей силы держала его за руку. С такой же силой я сдерживала слезы, что даже сжала зубы.
Я увидела, как он резко кивнул, потом перекинул ногу на байк. Я догадалась, что это означало — он согласился взять меня с собой, и я не собиралась терять времени и упускать такую возможность. Я села позади него, крепко обхватив руками, положила голову щекой ему на плечо и закрыла глаза.
Я чувствовала рев Харлея и поняла, что мы двинулись, он проехал по широкой дуге по огромному, потрескавшемуся цементному настилу перед бывшем складом, в котором раньше хранились полузаготовки и это место служило для парковки работников склада, а сейчас здесь был дом Хока, и парковка была пустой. Дог выпрямил байк, и мы понеслись прочь.
Я не сразу открыла глаза, ветер гудел вокруг, мое тело совсем заиндевело, пытаясь удержать боль, и я только поняла через какое-то время, что плакала.
Вдруг Дог остановился и нежно разжал мои руки.
Он повернулся в пол оборота, заглянул мне в глаза, и я, наконец, их открыла.
— Детка, смена байков, — произнес он.
— Что?
Он кивнул подбородком, я повернула голову и увидела рядом с нами Тэка, который смотрел на нас, и не смотря на темноту вокруг я поняла, что его глаза были на мне.
Дерьмо.
Я хотела остаться на байке Дога, но я не хотела очередных разборок. Нет, я просто уже не могла справиться с очередными разборками. Мне хватило драм за сегодняшний день, спасибо, больше нет. На самом деле, мне хватило уже разборок и драм за последнюю неделю на всю оставшуюся мою долбанную жизнь.
Поэтому я слезла и пересела на другой байк, поправив свою сумочку на плече и обхватив Тэка за талию, соединив руку у него на прессе.
В ту же минуту, как только мои руки соединились у него на животе, и моя голова прижалась к его лопатке, мы рванули с места.
Глава двадцать шестая
Не стоит рисковать
Я почувствовала, как кровать прогнулась под весом, открыла глаза и посмотрела вверх.
Тэк сидел на краю кровати, одетый в обтягивающую футболку и потертые джинсы. Его волосы были влажными после душа. Его голубые глаза были на мне.
Я лежала в его постели, не в лагере байкеров «Хаоса», в довольно хорошем доме на холмах, недалеко от Денвера. Он был построен наверху холма, одноэтажный, длинный, с пандусом, в виде террасы перед ним. Я поняла, что отсюда будет открываться отличный вид днем, но я ничего не замечала, когда прибыла сюда, в основном потому, что была в оцепенении, истощена и отчаянно сопротивлялась накатывающей истерике, слезам и желанию совершить убийство.
Тэк привел меня в свою комнату, бросил мою сумочку на тумбочку и приказал:
— Ложись спасть, дорогая.
Потом он ушел.
Я сняла ботинки, носки, джинсы и так как мне удобно было спать в ночнушке, надела, залезла в его неубранную постель и сделала так, как мне сказали.
Теперь я свернулась калачиком, положив руки, соединив ладошками, под щеку.
Тэк сказал:
— Доброе утро, красавица, хочешь позавтракать?
— Ты приготовил или у тебя есть малыш-байкер, который готовит тебе завтрак? — спросила я автоматически. Умно, ничего не скажешь.
Я когда-нибудь чему-нибудь научусь?
Тэк усмехнулся.
— Я готовлю. Лучшие блинчики, которые ты когда-либо ела, только вытащи свою задницу из постели, — ответил он.
Впервые в жизни я не хотела есть.
Нет, не правда. Не впервые. Я не ела три дня, когда обнаружила своего мужа в постели с моей сестрой и надрала ему задницу. Я не думала тогда о еде вообще, но Трой думал и заставлял меня есть. Но это был единственный раз, когда я потеряла аппетит.
— Звучит хорошо, — соврала я, но не сдвинулась с места.
Тэк протянул руку, сжав мое предплечье и осторожно вытащил мою руку из-под щеки. Он поднял ее и его взгляд упал на запястье. Его рука осторожно скользнула вверх, сжимая мою ладонь, я наблюдала, как он поднимал мою руку все выше... выше... до уровня своих глаз, потом наклонился и его губы коснулись синяков и порезов у меня на коже.
У меня перехватило дыхание.
Хок должен был так сделать, но Хок был занят, обдумывая ситуацию с Бреттом, а может, скорее всего обдумывая, как порвать со мной, поскольку он уже завоевал меня и был готов двигаться дальше, поэтому прошлой ночью он совершенно забыл, что меня похитили, связали, заткнули рот и хотели использовать в качестве приманки.
Тэк поднял голову, подавшись вперед всем телом, он прижал мою руку к своей груди.
— У моей девочки вчера был плохой день, — тихо произнес он.
Хок должен был сказать мне эти слова.
— Да плохой и еще хуже, но я обнаружила в себе новые нюансы, но, да... вчера день вышел на новый уровень плохого дня.
— Тебе точно нужны блинчики.
Наконец, я встретила мужчину, который понимает целебные свойства еды.
— Блинчики будет неплохо, — ответила я.
Его рука сжала мою.
— Вытаскивай свою задницу из кровати, детка, я буду на кухне.
Затем он прикоснулся губами к костяшкам моих пальцев, положил мою руку на одеяло, поднялся с кровати и медленно вышел из комнаты.
Я не спеша встала, порылась в сумке, нашла свою зубную щетку и лосьон для лица, вошла в ванную комнату в его спальни и сделала все, что необходимо. И я не стала беспокоиться, чтобы сменить ночнушку на что-то другое, поскольку она прикрывала меня гораздо больше, чем большинство моих платьев. Поэтому вышла из комнаты в коридор, в котором открывался потрясающий вид, поскольку дом был построен на холме, и все комнат находились с одной стороны, имея выход в этот коридор.
Хорошей новостью был крутой обрыв сразу за пандусом, поэтому трудно было осуществить обстрел этого дома, проезжая мимо на машине. Еще одной хорошей новостью было то, и это было невероятно. Впервые за неделю, не было плохих новостей.
Я двигалась по коридору, заглядывая в комнаты по левую сторону. Ванная комната и две спальни, в одной из них была кровать и комод, и там было не прибрано. Затем я очутилась на открытом пространстве. Открытая кухня с баром, разграниченная, с одной стороны, внутренним проходом, ведущем к раздвижным стеклянным дверям, выходящим на террасу-пандус, а с другой стороны, кухня плавно переходила в просторную гостиную, которая немного выступала вперед в передней части дома.
Тэк стоял у плиты.
Я двигалась к нему, подходя не слишком близко, прислонилась к стойке. Я опустила глаза и увидела шесть, замечательных, точной округло