Я подсчитала вместе с работой все плюсы и минусы после того, как позавтракала яйцами, беконом и кофе с Мередит, разделяя ее восторг по поводу «только в гостиной, дорогая, после нескольких месяцев, как я ругалась с твоим отцом по поводу нового дивана» и «мне просто необходимо дать отдых моим ногам, хотя бы пару дней» (говорила, что она всегда во всем видит положительные стороны) и поздоровавшись со спецназовцами, приняв душ, забрала у другого спецназовца Хока свой ноутбук, сумку, портмоне и куртку, доставленные прямиком с места происшествия и заперлась у себя в кабинете.
Кэм и Трейси обзвонились. Кэм поскольку слышала разговор в управлении полиции про взрывы. Трейси, потому что услышала об этом от Кэм.
Трой не звонил, скорее всего потому, что он зализывал свои раны или потому, что Кэм и Трейси скрывали от него эту новость, так как думали, что он скорее всего зализывает свои раны.
Я немного поразмыслила, может мне стоит самой ему позвонить, но в итоге решила дать ему время зализать свои раны. Или, по крайней мере, так сама себе объяснила свой поступок. На самом деле, я струсила.
Все знали, что я была вне зоны чата или предварительного отчета о взрывах в доме, в котором выросла. Они знали, что я работаю и мне необходимо сосредоточиться. Поэтому, когда зазвонил мой сотовый телефон, я удивилась.
Я подумала, что это возможно Трой.
Я взяла телефон и взглянула на дисплей, сказав:
— Звонок от Хока.
Я уставилась на экран телефона. У меня не мог высветиться «Хок», в основном потому, что у меня не было его номера и, следовательно, его номера не было у меня в контактах.
Я нажала «принять вызов» и приложила к уху трубку, может это Трейси решила подшутить и, если так, то как ей удалось такое провернуть и, главное, зачем?
— Алло?
— Детка, — произнес Хок.
Неа, Трейси не подшутила.
— Хок?
— Маленькое черное платье, высокие каблуки, в семь тридцать, — сказал он.
Я моргнула и спросила:
— Что?
— Сегодня.
— Сегодня что?
— Сегодня вечером, ты в маленьком черном платье и на высоких каблуках. Я заеду в семь тридцать.
ОМойБог! Хок приглашал меня на свидание!
У меня внизу живота затрепетало.
— Ты приглашаешь меня на свидание? — спросила я, чтобы удостовериться.
— Душистый Горошек, я трахаю тебя полтора года.
Мой живот перестал трепетать.
— Я знаю.
— Поэтому нет, я не приглашаю, а говорю тебе — платье, шпильки, я буду в семь тридцать.
Эм... что?
— Так ты не приглашаешь меня на свидание, ты говоришь мне, что мы идем на свидание, — догадалась я, хотя знала уже наверняка.
— Именно так, — ответил он.
— Ты не можете просто сказать мне, что мы собираемся пойти на свидание! — огрызнулась я.
— Просто сделай, как я сказал, детка.
— Минус, — пробормотала я, потому что это был серьезный минус.
Он рассмеялся своим глубоким, низким, веселым смехом, затем приказал:
— Закончи свою работу, я хочу, чтобы ты сосредоточилась на мне, а не на работе.
— Не думаю, что у меня будет время на свидание. Я полностью завалена, — это была ложь. С работой я вчера разобралась, а сегодня наверстала упущенное. У меня определенно было время для свидания, также как у меня было кредо жизни — при любой возможности одевать маленькое черное платье, причем без всяких «но или если». Тем не менее, я решила сделать исключение.
— Так мило тебе стоило торговаться вчера ночью, когда я пытался потушить огонь бок о бок с твоим отцом, явно получив благословение твоих родителей, Гвен, не думаю, что они вмешаются, когда я натяну на тебя платье и посажу брыкающуюся и орущую в своей автомобиль.
К сожалению, это была правда.
Я решила перевести внимание на другое что-нибудь раздражающее.
— Ты вбил свой номер в мой телефон? — требовательно спросила я.
— Да, — ответил он.
— Когда?
— Прежде чем я отдал его Фангу. (Fang – Клык, прим. перевод.)
— Фангу?
— Моему парню, который принес твое барахло.
Господи. Этого парня звали Фанг? Я обратила внимание, что его верхние клыки действительно несколько выпирали, но не могла представить, что ему нравилось иметь такую кличку, если учесть, что она больше высмеивала его ужасную зубочелюстную аномалию, а выглядел он при этом, как человек, способный так двинуть своим кулаком по лицу другого, что скорее всего тело последнего пробьет цементную стену, если кто-то решит посмеяться над ним.
— Зачем? — продолжила я.
— Зачем? — переспросил Хок.
— Зачем ты вбил свой контакт в мой телефон?
Воцарилась тишина на том конце провода.
— Детка.
Как обычно, ответа не было.
— Что детка? У нас не было отношений месяцами, теперь мы сдвинулись с точки, и я объяснила тебе, что не уверена в правильности этого сдвижения и нашего будущего.
— Ты можешь сомневаться сколько хочешь, Душистый Горошек, моей уверенности хватит на нас двоих. Платье. Шпильки. Сосредоточенность на мне. Семь тридцать.
Я открыла рот, чтобы возразить, но слов не последовало.
Я отключилась, уставившись на телефон.
Затем бросила его на стол и рявкнула:
— Боже, как он меня бесит.
Но на самом деле, в глубине души, впервые я была счастлива, поскольку получила возможность надеть одно из моих маленьких черных платьев, а во-вторых, я немного волновалась, поскольку, наконец-то, шла на свидание с Кейбом «Хок» Дельгадо.
Я вернулась к работе, усиленно пытаясь сделать вид, что совершенно не думаю, представляя, как поеду на его Camaro.
* * *
Было почти семь тридцать, папа был дома, в моем кабинете, и смотрел телевизор, Мередит возилась, скорее всего, переставляя все в моих ящиках и шкафчиках на кухне, я же была в ванной комнате, нервничая и психуя из-за своего свидания с Хоком.
Мой чертовый психоз был частично из-за того, что я готовилась к свиданию с Хоком, не придерживаясь своего первоначального решения не ходить с ним на свидание, и вероятно, еще и потому что я приняла это решение и опять понаделаю глупые вещи, именно те глупые вещи, которые были связаны с Хоком.
А еще я нервничала отчасти из-за того, что очень, очень сильно надеялась, что ему понравится мое платье.
Спецназовцы установили в моем доме систему безопасности, Смоки довольно долго объяснял и учил меня и Мередит ею пользоваться.
Система оказалась намного сложнее. У меня никогда не было сигнализации, но я всегда предполагала, что как правило стоило набрать некоторые цифры и вуаля! — система работает, охраняя. Здесь были кнопки тревоги — в моем кабинете, в спальне, на кухне, гостиной, и уже полный перебор, в ванной комнате. Система имела различные коды в зависимости от того, что ставилось под охрану, скажем, только окна и двери или же активация датчиков движения по всему дому. Также был еще и другой код, который отправлял сообщение на «базу», и понимая, что произошла экстренная ситуация, они должны были прийти «тихо», черт его знает, что это значит.
Ни Мередит, ни я с числами были не очень хороши, поэтому Мередит побежала за бумажкой, чтобы записать, Смоки опустил глаза, при этом у него напрягся подбородок, и заставил меня с Мередит пройти на кухню. Он сел за мой большой, потертый деревенский стол и заставил нас запомнить три различных кода, мы повторили их не один раз.
Смоки не отличался терпением, пока мы запоминали, особенно когда Мередит, приблизилась ко мне и прошептала:
— Я не совсем понимаю в чем проблема, дорогая, я имею ввиду, хотя не хочу тебя смущать, но отец и я знаем, что ты и Хок..., — она понизила голос, — имеете интимные отношения. — Я всячески избегала смотреть в глаза Смоки, поскольку Мередит на этом не остановилась. — Я имею в виду, не похоже, что он, находясь здесь, не приглядывает за тобой.
Я прикусила губу и пожала плечами, на большее была не способна. Она думала, что у меня с Хоком интимные отношения, потому что Хок заставил ее думать, что у нас роман, и я ничего не могла поделать, только как подыграть ему. Очевидно, она решила, что я была в полной безопасности под его опекой. Я не хотела ничего объяснять. Особенно не сегодня, на следующий день после того, как их дом подорвали из-за дерьма ее дочери.
Я также не хотела обсуждать со своей мачехой интимные отношения с кем бы то ни было. Мередит была классной, она всегда была классной, но она была для меня мамой, которую я знала, она взяла на себя эту роль с самого начала. Вы же не обсуждаете секс с горячими парнями со своей мамой, тем более суперские-многократные-оргазмы?
Папа, кстати, запомнил все коды за две секунды. Он всегда был хорош с цифрами. Это был его конек.
В дверь позвонили и стукнули, я стояла перед зеркалом, накладывая блеск на губы и почувствовала бабочек в животе. Я чувствовала бабочек впервые, когда увидела Хока и всякий раз, когда он навещал меня.
— Я открою! — прокричала снизу Мередит, я втянула воздух и закончила со своими губами.
Честно говоря, Хок решил зайти через дверь впервые. Если бы он сейчас материализовался у меня в ванной комнате, я скорее всего, не чувствовала бы бабочек в животе, наверное, бы стала раздражаться.
Я выбежала в комнату, схватила клатч и палантин, а потом побежала к двери и закрыла ее, чтобы осмотреть себя в зеркало в полный рост и со спины тоже.
Маленькое черное платье, поставьте галочку. На самом деле, это платье было вне конкуренции. Лучшее из многих. Без рукавов, с глубоким V-образным вырезом спереди, которое открывало декольте, и таким же вырезом на спине, но только больше, оно имело пышную драпировку по середине, и сидело, как вторая кожа на бедрах, заканчиваясь намного выше колен. Короткое. Короче, оно почти походило на мини-джинсовую-короткую-юбку Джинджер-Слэш-Дарла, но без компонента «шалава». И платье было сделано из такого удивительного материала, что даже объемные мои части, затянутые этим материалом, были как бы скрыты — это было потрясающе.
Туфли на высоких каблуках, поставьте галочку. На самом деле, они были открытые с переплетенными ремешками, черные с сексуальной шпилькой. В них мои ноги выглядели просто блестяще. Туфли-убийцы.
Волосы старательно были уложены и плюс макияж «смоки».
Все это было сделано в соответствии с одеждой для предстоящего свидания.
Я надеялась.
Я выбежала из комнаты с криком:
— Пока, пап!
— Проведи хорошо время, дорогая! — прокричал отец. — Скажи Хоку, чтобы не беспокоился о твоем дверном звонке, я починю его в эти выходные!
Бонус заключался в том, что папе пришлось переехать ко мне в дом из-за повреждений от пожара. Теперь у меня имелся постоянный домашний мастер.
— Скажу! — крикнула я, хотя серьезно сомневалась, что Хок лишиться сна из-за моего скрежещущего звонка.
Я бросилась вниз по лестнице, в гостиной было темно, но голоса доносились из кухни. Скорее всего Мередит предлагала Хоку пиво. Поскольку Мередит была у меня дома, я спокойно переложила на нее обязанности хозяйки. Я знала, что это самое лучшее. Она могла запросто устраивать официальные приемы в Белом доме, первая Леди могла отойти в сторонку, предоставив Мередит взять все в свои руки.
Я двинулась на кухню и замерла в дверях, когда увидела Мередит с детективом Митчем Лоусоном.
Я была настолько напугана прошлой ночью, когда папа и Хок пытались огнетушителями тушить пожар от бомб, поэтому не успела тогда полюбоваться, насколько сексуально он выглядел. Теперь же, находясь у меня на кухне, и я стояла перед ним в маленьком черном платье с уложенными волосами, и когда он обратил на меня свой взгляд, замерев, я получила возможность еще раз насладиться этим горячим парнем.
Поэтому я тоже замерла, рассматривая его.
Он первым пришел в себя.
— Гвендолин.
Боже, мне так нравилось, когда он называл меня полным именем.
— Привет, детектив Лоусон.
У него на лице отразилась небольшая улыбка, потом он предложил:
— Ты можешь называть меня Митч.
— Хм... хорошо.
Глаза Лоусона скользнули по мне, а потом он посмотрел на Мередит.
— Прошу меня извинить, миссис Кидд, но не могли бы вы дать мне с Гвендолин минутку?
— Ой! — громко воскликнула Мередит, чуть ли не подпрыгнув. Она тоже была под впечатлением насколько он великолепен. — Конечно. Конечно. Я просто..., — она бросилась к холодильнику и схватила две бутылки пива, — мне и Баксу. — Закрыла холодильник и бросилась из кухни, сказав:
— Приятно снова вас увидеть, детектив Лоусон.
— Митч, — поправил он.
— Митч, — прокричала Мередит, продолжая убегать.
Ох, парень. Я осталась одна с Митчем на своей кухне. Не было восьми полицейских в гостиной. Не было Хока... пока. Он опаздывал.
Я немного прошлась по кухне.
— Э-э... все в порядке?
Он наклонил голову на бок.
— Да, а почему ты спрашиваешь?
— Э-э... ты здесь, и... э-э... ты представитель закона и имеется тот факт, что моя сестра в очередной серьезной беде так..., — я замолчала.
— Я здесь из-за твоей сестры, а не потому, что что-то неправильно.
— Ох, хорошо, — ответила я.
— Или имеется что-то еще неправильное, — заметил он.
— Ох, хорошо, — снова сказала я.
— Я просто хотел попросить тебя об одолжении.
Я перевела дыхание и повторила:
— Ох, хорошо.
И, кстати, я почувствовала себя полной идиоткой, повторяя бесконечно эти два слова, но что я могла еще сказать? Я была в маленьком черном платье в ожидании Хока, Лоусон был горячим парнем, я знала, что он влюблен в меня, и он собирался попросить меня об одолжении. Я не знала, что мне делать. Ситуация казалась неопределенной, не в хорошем или плохом смысле, просто непредсказуемой.
Он секунду изучающее смотрел на меня, а затем понизив голос, тихо приказал:
— Гвендолин, иди сюда.
Самопроизвольно мои ноги двинулись к нему, потому что я — женщина, и когда сексуальный парень говорит тебе тихим, глубоким, обворожительным голосом подойти к нему, ты просто делаешь это.
Я заставила свои ноги остановиться, буквально в фунте от него.
Когда я остановилась, он тихо сказал:
— Ты выглядишь потрясающе.
Он сказал мне, что я выгляжу потрясающе.
Приятно.
— Спасибо, — прошептала я.
— Идешь с Хоком?
Я сжала губы и кивнула.
Он улыбнулся.
Затем он выпрямился и двинулся ко мне, и между нами осталось больше шести дюймов.
Или меньше.
Потом его рука опустилась мне на талию, и, прежде чем я успела что-то сказать или отодвинуться, он сказал:
— Я не хочу тебя обидеть, когда скажу, но после прошлой ночи, должен все же тебе сказать.
Ой-ой.
Я наклонила голову, чтобы взглянуть в его добрые глаза, они показались мне более проникновенными, чем когда-либо.
— О чем? — спросила я, прежде чем окончательно заблудиться в его проникновенных глазах.
Он поколебался чуть-чуть и заявил:
— Твоя сестра Джинджер не слишком умна.
Ой. Ну, я ожидала, на самом деле, чего-то другого. Не знаю почему, но его рука на моей талии, и он был так близко ко мне, я не думала, что разговор пойдет о Джинджер.
— Я знаю, — ответила я.
— Ты, наверное, знаешь это слишком хорошо, но даже если бы не знала раньше, то предыдущие ночи доказали тебе это, и теперь ты точно знаешь, но она не думает о тех, кого тащит за собой.
— Да, последние ночи я поняла это.
Он кивнул и сказал:
— Поэтому я прошу тебя об одолжении, если ты опять увидишь ее, я хочу, чтобы ты мне позвонила.
Я напряглась всем телом, но это произошло автоматически, тем не менее, он почувствовал, и подошел ближе, крепче сжав меня за талию и присоединив вторую руку.
— Я не могу сказать, что с ней произойдет. Если она будет играть с умом, если мы сможем заключить с ней сделку, возможно сможем ее защитить. Я ничего не обещаю, Гвендолин. Я могу только сказать, чтобы ни случилось, с нами она будет чувствовать себя в безопасности, нежели на улице, и вам наверняка будет спокойнее за нее, если она будет у нас, а не на улице.
Я представила этот вариант.
Он продолжил:
— И могу тебе казать, когда она окажется в наших руках, я сделаю все, что смогу для нее.
Ох. Вау.
— Спасибо, — прошептала я.
Его пальцы глубже впились в мое тело, стискивая, в то время как его губы расплылись в улыбке.
— Просто хочу, чтобы все было ясно — ты не должна ее задерживать. Но если ты ее увидишь, или она каким-то другим способом вступит с тобой в контакт, ты не будешь ей помогать, даже если она попросит, и не утаишь это от нас. Просто позвони мне и расскажи, что она говорила, где ты ее видела, и если она сообщит тебе, куда направляется.
— Ты хочешь, чтобы я информировала тебя о своей сестре, — предположила я.
— Да, — ответил он, не задумываясь.
— Хорошо, — согласилась я, не раздумывая.
Он снова улыбнулся.
Затем его пальцы еще больше сжали меня, он спросил:
— Как ты справляешься с этим?
Боже, он был таким хорошим.
— Ну, я бы предпочла изучать другие уроки в жизни, скажем, как приготовить идеальное суфле, не то, что я могу сохранять голову в здравом уме в кризис, особенно, когда произошло разрушение огнем, но я стараюсь, поэтому все хорошо.
Его брови поползли вверх.
— Ты хочешь научиться готовить идеальное суфле?
— Хм..., — я не была уверена, куда мне деть свои руки, выбора было немного, поскольку у меня в одной руке был клатч, а в другой — палантин. Но когда его пальцы опять сжали меня, придвинув на дюйм ближе, у меня не оставалось выбора, кроме как положить свои руки ему на грудь. Мда, это было лучше всего. — На самом деле, — продолжила я. — Еще хочу научиться делать тесто для шоколадного печенья за тридцать секунд или меньше.
Он еще раз улыбнулся.
— Но я была бы не против научиться делать идеальное суфле, — продолжала я, — если оно шоколадное.
Его улыбка стала шире.
Вау!!!
Но вдруг его улыбка исчезла, лицо стало серьезным, как и голос.
— Происходит много всякого дерьма, Гвендолин, ужасного дерьма. Ты точно в порядке?
Он очень хороший человек.
— Да, — прошептала я, не спрашивайте меня, почему, я поддалась ему, — но я немного беспокоюсь о Мередит. Она использует пожар и бомбежку в качестве предлога, чтобы купить новый диван и взять несколько дней отдыха и релаксации, но я точно знаю, что она расстроена, но она не говорит об этом. И я не хочу поднимать эту тему, если она не захочет поговорить, но, Джинджер — дочь Мередит, и я думаю…
— Она любит тебя, — прервал он меня.
— Что?
— Я видел это вчера ночью, накануне вечером, она переживает за тебя. Джинджер, несмотря на то, что ее дочь и твоего отца, доставила очень много неприятностей. Она чувствует ответственность за это, и не знает, что с этим делать.
Вероятно, он был прав.
Лоусон продолжил:
— Тебе нужно поговорить с ней на эту тему. Заверить ее, что ты не предъявляешь к ней претензий. Сними с нее этот груз, потому что она в основном сосредотачивается на том, как дерьмо Джинждер отражается на тебе. А тогда ей не нужно будет беспокоиться, как этот бардак ударяет по тебе, просто поговори с ней.
— Ты прав, — спокойно сказала я.
Он поднял руку и заправил прядь мне за ухо, а потом его проникновенные, темно-карие глаза наблюдали за своими пальцами, двигающимисся по моей шею, я чувствовала тепло.
Это было так хорошо, очень сильно хорошо.
Он поднял на меня взгляд.
— Да, я прав.
— Мы не такие, как Джинджер, я имею ввиду Мередит, папу и себя, — быстро заверила я его, не знаю, почему я решила это сказать, просто почувствовала необходимость. — Джинджер..., — я покачала головой, — она другая, чем мы. Не знаю почему, она всегда была такой. Она…
— Я знаю, Гвендолин, — осторожно произнес он, и я поняла, что он действительно знал.
Я кивнула, чувствуя облегчение, а его пальцы оставили мою шею.
И тут открылась входная дверь. Лоусон и я повернули головы, на пороге стоял Хок.
Он был одет также, как в первый раз, когда я положила на него глаз. Хорошо сидящая рубашка, только темно-синяя на этот раз, но не менее фантастическая. Джинсы. Ботинки. Большой ремень. Черная кожаная куртка, удивительно стильная, обхватывала его могучие широкие плечи. А на руке у него висел полиэтиленовый пакет из Nordstrom. Нет, пакет с обувью из Nordstorm свисал у него с руки.
Я напряглась, а руки Лоусона сжали меня еще сильнее.
Хок закрыл за собой дверь, не сводя глаз с меня и Лоусона.
Он уперся руками в бедра, полиэтиленовый пакет стукнул ему по бедру.
— Я чему-то помешал?
— Нет, — тут же сказала я.
— Да, — тут же ответил Лоусон.
Я осторожно сделала шаг назад, и руки Лоусона перестали меня обнимать.
Поскольку в данный момент Лоусон и Хок были крутыми мачо и смотрели друг на друга убийственным взглядом.
Я сделала шаг назад из невербального общения, при этом тут же очутившись в готовой разразиться драке, поэтому обрела голос и движение.
— Он пришел, чтобы попросить меня позвонить ему, если я увижусь с Джинджер, или она что-то мне сообщит, — объяснила я Хоку.
Глаза Хока мимолетно скользнули по мне, но как только я закончила, они резанул взглядом по Лоусону.
— Кажется, я ясно выразился, — прорычал он.
— Да, — ответил Лоусон. — Но, если ты помнишь, я не согласился с тобой.
— Ты не используешь мою женщины, чтобы сделать себе карьеру, — произнес Хок, как только Лоусон ответил.
Я сжала губы и напряглась, поскольку ощутила злость, причем много злости, относящейся к Лоусону, затем услышала приглушенный, тихий голос Митча.
— Поосторожнее, — предупредил он.
— Она к этому не имеет никакого отношения, — продолжил Хок. — Для нее не существует Джинджер, которая предпочитает жить на улицах.
— Последние две ночи доказали, что это совсем не так, Хок, Джинджер настолько непредсказуема, и ты это прекрасно знаешь.
— Верно, но когда это дерьмо коснулось всей семьи, ты должен общаться через меня, а не с Гвен.
— Она в отчаянии, — начал говорить Лоусон, — и кстати, Джинджер Кидд около недели назад впала в такое отчаяние, видно она собирается сделать выбор. Гвендолин фактически стоит на линии огня. Ты и твои ребята, конечно, хороши, Хок, но ты не можешь оберегать ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, удерживая все это дерьмо.
— Позволь я буду волноваться об этом, — ввернул Ястреб.
— Ей следует знать, что предпринять, — ответил Лоусон.
— Да, согласен, я скажу ей, что следует предпринять, — выстрелил Хок.
Тут же они возобновили свои действия крутых мачо, смотря друг на друга убийственными взглядами, но к счастью, прежде чем все это перешло к рукопашному бою, Лоусон сломался первым и взглянул на меня.
— У тебя есть моя визитка? — спросил он, и я кивнула, у меня действительно имелась его визитка, но я до конца не понимала, что нужно с ней делать. Он кивнул в ответ: — Не нужно меня провожать.
Затем он наклонился ко мне, прямо перед Хоком, и поцеловал, зависнув на моем подбородке, его губы вызвали мурашки у меня на коже.
Ох, парень.
Он оторвался от меня и взглянул в глаза, прошептав:
— Береги себя, если тебе что-нибудь понадобится, даже просто поговорить, позвони мне.
Я кивнула.
Его взгляд резанул по Хоку, и он вышел из кухни и прошел через гостиную.
Я смотрела, как он уходит, практически затаив дыхание. Затем медленно развернулась к Хоку, который так и застыл в дверях. Он по-прежнему стоял у двери, уперев руки в бедра, с полиэтиленовым пакетом из Nordstrom, висящем на его пальце и смотрел на меня с выражением, которое можно охарактеризовать словом не... доволь... ным.
ОМойБог.
Глава двенадцатая.