Введение в курс
«Идея курса состоит в том, чтобы не только изучить теорию – это нужно, – но теория без практики – мертва.»
М. В. Попов. Наука побеждать
— На первой записи первого тома Собрания сочинений В. И. Ленина[1] я сказал, что строю коммунизм, поэтому решил читать Ленина. Сейчас я понимаю, что фраза эта правильная, но не истинная, многие люди могут понять так: «Ну, раз он строит коммунизм, мы подождём, когда он его построит».
— Мы различаем, и Гегель[2] нас учит, что есть правильность и истинность. Истинность включает в себя правильность, но правильность охватывает не всё.
— Для того, чтобы это высказывание стало истинным, нужно добавить, что коммунизм строят сообща?
— Социализм – это не стройка и не перестройка. «Социализм, – писал Ленин, – не готовая система, которой будет облагодетельствовано человечество, а классовая борьба пролетариата, идущего от одной цели сегодня к другой завтра во имя своей конечной цели приближаясь к ней с каждым днём»[3][1].
И при полном коммунизме, когда исчезнут классы, будет вестись борьба за общественные интересы. Социализм в СССР потому и разрушился, что перестали за него бороться, сил хватало, но буржуазная проповедь красивых картинок прекращения классовой борьбы, мол, социализм построен полностью и окончательно, разоружил рабочий класс. Ничего не бывает окончательно в истории! Бывают годы реакции и прогресса, движение вперёд и вспять, на войне отступление и наступление, в экономике, в политике, в культуре годы застоя и расцвета.
Истинным является ленинское понимание коммунизма, как борьбы всего общества за обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества.
Сейчас эту борьбу наше общество ведёт с участием буржуазного государства; при социализме это будет уже полу-государство, потому что не будет антагонистических классов, а когда государство, при полном коммунизме, заснёт[4][2], останется борьба за общественные интересы без государства. Борьба нового со старым – вечна. Новое всегда слабее, но борьба нового со старым никогда не прекращается, и новое разрастается, укрепляется и побеждает. И кто это понимает, тот никогда с пути борьбы не уходит.
А строительной терминологией Хрущёв маскировал острейшую борьбу с контрреволюцией, со всякого рода уклонами, с кулачеством – самым крупным буржуазным классом в СССР, – с подкулачниками в партии, с жуликами, тунеядцами, хулиганами, про которых Ленин говорил, что это враги социализма и расправляться с ними нужно беспощадно, и всякое сентиментальничание по отношению к ним было бы величайшим преступлением против социализма.[5][3]
Против Ленина тут не выступают, а Сталин, который вёл эту борьбу такой-сякой плохой. Да, он не допускал это величайшее из преступлений перед социализмом, поэтому было бесплатное образование, бесплатное обучение, отличная медицина и общество не хирело, а расцветало.
— Вот, поэтому первый пункт это «мы». Второй пункт: коммунизм – это борьба, для меня это почти синонимы.
— Нет. Синонимами будут, если будет общая борьба за общее дело, потому что communis означает общее.
У меня был такой эпизод. Когда в 1990‑х были шахтёрские забастовки, мы с товарищем Золотовым, сейчас он профессор Нижегородского университета, а тогда мы были участниками «Движения коммунистической инициативы», решили поехать к шахтёрам.
Мы приехали в Кузбасс, там в горкоме партии нам показали через окно сидящих шахтёров: «Ну идите, только будьте осторожны». Мы пришли, а шахтёры сидят прямо в рабочей одежде на жаре. По интеллигентской привычке мы хотели сразу к микрофону, но нас остановили: «Сейчас не надо, убьют», тогда мы стали беседовать.
И вот беседовали с одним очень умным шахтёром. Спорили мы с ним примерно пять часов. Первые два часа это был «телевизор»: он нам рассказывал, что показывают по телевизору, а мы это всё слушали. Слушали, слушали, у нас отношения всё теплее и теплее, и мы ему объясняли, что это всё враньё, это всё не так, это всё по-другому.
Настолько долго спорили, что у меня потом не то, что голова болела, а лысина была обожжена на солнце. Наконец, мы ему говорим про коммунизм, чувствуем, что у нас уже хорошие отношения сложились, и я его спрашиваю: – «Ну, так ты за общее дело или только за себя?» – «Я за общее дело!» – «Коммунист!», – говорю я. – «Ну и что?», – отвечает.
Какие-то кооперативы в это время привозили им какую-то еду и сигареты, а один старый шахтёр показывает мне бычки: «У этих кооператоров я не возьму». А вдалеке горком партии стоял, и никто к оттуда к шахтёрам не выходил.
— Третий пункт: раз мы боремся, надо научиться побеждать.
— А песню можно включить в аргументы?
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу.
На бой кровавый,
Святой и правый,
Марш, марш вперёд,
Рабочий народ![6]
За общее дело! Коммунизм – это общее дело. Тот, кто заботится только о себе – не коммунист.
— И чтобы научиться побеждать в этом деле, нужно учиться у тех кто побеждал. Это Ленин, это Сталин, Маркс, Энгельс.
— У Хрущёва надо учиться. Он побеждал чем? Он здорово умеет обманывать людей. Сколько таких жуликов…
— Вы знаете, я прочёл определение идиота у Салтыкова-Щедрина – «Идиоты … чужды всяким соображениям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очутились, принадлежит исключительно им одним.»[7][4]
— Мы будем у Суворова учиться, у тех, кто умел и победил.
Как говорил Маяковский:
Единица – вздор,
единица – ноль,
один –
даже если очень важный –
не подымет –
простое
пятивершковое бревно,
тем более
дом пятиэтажный.
…
А партия – это единый кулак
Из голосов сплетённый тихих и тонких
От него лопаются укрепления врага
Как от барабанного боя перепонки.[8]
Речь идёт о науке побеждать, и мы опираемся, прежде всего, на классиков: на Ленина, Сталина. Ну, и надо открывать другие книги. Скажем, как Ленин открывал Клаузевица, который знал науку побеждать, или как Сталин учитывал науку побеждать Кутузова и «Науку побеждать» Суворова. Поэтому тех, кто плачется: «Вот нас бьют», хочется подойти и тоже побить. Борьбы без поражений не бывает. Поражения-то будут точно.
Главное – не падать духом при поражениях, а учиться, делать выводы из них, и побеждать.
Что такое коммунизм
— Что такое коммунизм?
— Это не такой простой вопрос. Если буквально понимать коммунизм, то можно ответить очень коротко: Коммунизм это общество, основанное на общественной собственности на средства производства. Э то нормальное, естественное состояние общества – коммунизм, но так было не всегда.
Мы с вами знаем, что первобытно-общинный коммунизм, основанный на общественной собственности, просуществовал примерно 90 тысяч лет, это гораздо больше, чем все остальные формации. Потом появилось рабовладение, затем феодализм, капитализм. Чтобы не запоминать эти три формации, достаточно сказать, что появилась одна новая формация, основанная на частной собственности на средства производства: у одних есть собственность на средства производства, у других её нет, и поэтому одни – рабовладельцы, феодалы, капиталисты – господа, другие – рабы, крестьяне, рабочие – так или иначе эксплуатируются[9]. И, наконец, происходит новый переворот – социалистическая революция – и мы снова приходим к коммунизму. То есть, ничего тут особенно нового, мы снова приходим к нормальному, естественному состоянию человечества, когда средства производства находятся в общественной собственности.
Это общество опосредствованно всеми предыдущими достижениями человечества. Если бы не первое разделение труда, если бы те самые рабовладельцы, свободные от производительного труда, не занимались науками и искусствами, то не было бы развития человечества, которым сейчас можно воспользоваться, чтобы построить настоящий коммунизм.
Настоящий коммунизм – это равенство не в бедности, а в полном благосостоянии и свободным всесторонним развитием всех членов общества.
Во-первых, оно не сводится только к благосостоянию, оно может быть ущербное: это есть, того нет. Полное благосостояние, значит, что у человека есть все условия для развития. Мы знаем как бывает, что условия есть, а развития нет, поэтому надо поставить цель – развитие человека. А какого? Есть те, кто уже «развились». Вон Абрамович уже вступил в «коммунизм» – один (!). Можно сказать, что уже идёт переход к «коммунизму», только заходить туда будут по одиночке.
Ну, а если без шуток, то коммунизм – это общество, основанное на общественной собственности на средства производства. Мы имеем в виду не первобытно-общинный коммунизм, а коммунизм, который является результатом отрицания частнособственнических формаций или одной большой частнособственнической формации, – это коммунизм, целью которого является не просто обеспечение благосостояния, но и свободное, всестороннее развитие всех (!) членов общества.
Если это не развитие всех, то это, по крайней мере, не полный коммунизм. В этом плане социализм, конечно, не полный коммунизм, он не даёт одинаковых возможностей для развития: у людей разное образование, разный характер труда, разные условия жизни.
Полный коммунизм – это коммунизм, который преодолел родимые пятна частнособственнических формаций, в нём нет государства, которое есть орудие классового господства, в нём люди решают вопросы без насилия, поэтому коммунизм – это нормальное положение общества, а все предыдущие – это предыстория человеческого общества.
— Что отличает социализм от полного коммунизма?
— Что отличает молодого человека от человека? Отличает только возраст. Молодой человек ещё не всё познал, и не всё преодолел, том числе, скажем, лень, нежелание работать и учиться. Это тоже нужно преодолеть, человек должен стать человеком вполне. Конечно, мы отличаем человека от молодого человека. И в то же время, мы отождествляем: нельзя сказать про молодого человека, что он не человек. То же и с социализмом.
Социализм ничего не отличает от коммунизма, но от полного отличает – это неполный, неразвитый, незрелый коммунизм, с родимыми пятнами капитализма в экономическом, нравственном и умственном отношении.
— Что за родимые пятна?
— Родимые пятна, то, что связано с выхождением из капитализма, и не может исчезнуть мгновенно.
Прежде всего, это разделение труда. Чтобы преодолеть разделение труда между городом и деревней нужно много-много лет, и нет ни одного классика марксизма, который бы говорил, что это будет через 20, 30 или 40 лет.
Точно так же можно сказать, про разделение на людей умственного труда и физического труда. Об этом говорили Маркс и Энгельс: настанет такое время, когда утром они будут заниматься земледелием, потом они займутся рыбной ловлей, вечерние часы займутся поэзией[10][5]. То есть надо преодолеть различие между людьми физического и людьми умственного труда. Различие состоит не в том, что люди разные. Люди всегда будут разными, потому что каждый человек – это целый неповторимый мир. Но не будет различия, связанного с положением в производстве, потому что самым обширным временем деятельности человека будет свободное время, а рабочее время будет меньше. И поэтому определяющим для человека будет то, что он делает в свободное время. Если он в свободное время играет на скрипке, он будет скрипачом, несмотря на то, что потом он работает три часа на токарном станке.
— Часто говорят, что социализм – это от каждого по способностям, каждому по труду, а коммунизм – это от каждого по способностям, каждому по потребностям. Какое отношение эти высказывания имеют к реальности?
— Они вульгарны, эти высказывания, искажают суть понимания коммунизма и социализма. Потому что понимать общественный строй надо не по принципу распределения, а по тому какие есть возможности для развития людей, возможности для всеобщего развития.
Возьмём социализм, главное в социализме «от каждого», но правильно не «от каждого», а «каждый». Каждый должен работать по способности. От каждого – это вы с ружьём пришли и требуете от него, чтобы он работал по способности.
И работать он должен не потому, что ему будут платить «по труду», он будет получать блага из общественных фондов. Довожу вашего сведения, что в советское время 52% благ распределялось по потребности, а вовсе не по труду. Например, жильё. Оно же было бесплатным, а вот для того чтобы всех превратить в маленьких-маленьких мелких буржуа провели приватизацию жилья, дескать: «Вот я миллиардер, у меня 17 миллиардов, а у вас же есть квартирка, вы частный собственник, и я частный собственник. Просто вы неудачник, а я удачник, вот и всё. И чего со мной будете бороться? Вы втянулись уже в это».
Следовательно, вопрос не в том, что «по труду». По труду только часть распределяется. Про это Ленин писал в «Государстве и революции»[11], ещё раньше Макс в «Критике готской программы»[12], что это буржуазное право при социализме – родимое пятно капитализма, что собственность уже общественная, а получается: одни больше получают, другие меньше. Буржуазное право, есть применение одинакового масштаба к разным людям. Один болен, другой здоров, у одного маленькая семья, у другого большая, а получают все по труду.
Бесплатные жильё, медицина, образование – не сразу пришёл к этому социализм в СССР. Вот я попал уже в полосу, когда и высшее образование стало бесплатным. И наоборот, сейчас я нахожусь такой полосе, когда я всё получил бесплатно, a люди, которые у меня учатся, за всё платят. Поэтому вульгарное представление: социализм – это когда от каждого – не истинно.
И что значит «каждому по потребности»? А если у меня потребность пить водку? Не «по потребности», а целью производства при коммунизме является свободное всестороннее развитие всех членов общества. Свободное, в том числе, от вредных привычек, поэтому совсем не по потребности. А то у меня потребность ходить в театр, а у вас пить водку, вы пейте водку и работайте, а я буду за счёт вашего труда существовать и ходить театры.
— Что такое свободное развитие?
— Надо понять, что свобода – это господство над обстоятельствами со знанием дела. [6] Если обстоятельства надо мной господствуют, то я не свободен. Я хотел бы книгу почитать, но не могу, я хотел бы пробежаться, но не могу. Это марксово[13] определение свободы. Ей противостоит широко распространённая формулировка, что свобода, есть познанная необходимость, это правильная формулировка, если хотите быть свободным, значит, должны будете осознать, что является необходимостью, и что не бывает абсолютной свободы. Разве закоренелый преступник, который, сидя в тюрьме, понял, что нехорошо воровать, что правильно его посадили, по определению свободы как осознанной необходимости стал свободен? Ему сидеть ещё пять лет! А по определению Маркса он не свободен. Свобода есть господство над обстоятельствами со знанием дела! Есть законы физики, природы, общества, поэтому я не абсолютно свободен, а с учётом этих законов.
Иногда говорят о правах и свободах. Я не очень понимаю, что такое множественное количество свобод. По-моему, свобода одна. Хотя принято говорит, применительно к выборам, или к буржуазной демократии, что у нас есть «права и свободы», у нас и одной-то свободы нет, а вы говорите, что их много!
— Для того, чтобы построить социализм или уже полный коммунизм нужны какие-то особенные люди?
— Да, нужны особенные люди, которые осознали интересы передового класса и помогают рабочему классу эти интересы познать и их осуществлять. Поэтому это не столько стройка, сколько борьба. Бороться нужно с тенденциями противоположными социализму.
В СССР приучили к строительству, ну, вы построили, а вы не думаете, что оно разрушается и его разрушают? Есть люди, которые, исходя из своих интересов, растаскивают общее богатство. Один утащил кирпич, дугой утащил кирпич, третий…, раз, и здание обрушилось, а вы всё будете рассуждать, что мы, мол, строим. Так вы-то строите, а строительство-то не получается.
Поэтому, можно сказать, что и в период перехода от социализма к капитализму[14] люди строили, созидали, но от этого строительства получилось только удлинение переходного периода от социализма к капитализму, а для того, чтобы можно было действительно что-то построить, надо решать две (!) задачи: ставить цели и добиваться их и бороться с тем, что мешает.
— Как построить коммунизм?
— Чтобы построить коммунизм, надо понять, что дело строительства – это дело классовой борьбы. Что коммунизм для одних – это светлое будущее, а для рабочих это единственное спасение от эксплуатации, которой они подвергаются. У нас многие трудящиеся находятся в лучшем гораздо положение чем рабочий класс. Другое дело, что рабочий класс, с одной стороны, находится в худшем положении, с другой стороны, коммунизм – это его объективный экономический интерес[15]. А раз это его объективный экономический интерес, то, когда он его осознает, он начнёт за него бороться.
А как рабочий осознаёт свои объективные экономические интересы? Если будет изучать ленинизм, и если ему на помощь придут люди умственного труда. И вот это соединение научного социализма с рабочим движением создаёт партию рабочего класса[16], которая по другому называется коммунистическая партия. Коммунизм является не просто целью, он является результатом борьбы рабочего класса, за общество без классов. С завершением первого этапа – уничтожением эксплуататорских классов – вы получаете неполный коммунизм или социализм. А когда вы завершаете второй этап, когда вы ликвидировали различие между городом и деревней и людьми физического и умственного труда, вы получаете полный коммунизм. И государство уже не нужно. Его нужно, как говорил Ленин, поставить в музей как памятник такому орудию, с помощью которого построен коммунизм.
— Правильно я понимаю, что построение коммунизма – это общее дело, а не дело героев одиночек?
— Да, это общее дело, поскольку речь об обществе, существующем в интересах трудящихся. Оно никак не в интересах лентяев и паразитов, потому что всякий, кто не трудится, тот паразит. А все паразиты заинтересованы в разрушении коммунизма, в удержании буржуазного общества. Те, кто ворует, забирает, отнимает эпизодически или систематически у других людей их труд, жизнь и здоровье – это почётные люди в современном буржуазном обществе.
Кто такой Абрамович? Ну, что такое он сделал? Ну, захватил какое-то народное богатство, мы даже не в курсе, как это было осуществлёно. А другие, что они такое сделали? Они перераспределили те богатства, которые были общими, в свою пользу, и это дело буржуазным государством освятили. Некоторые говорят: «Ну, они воры». Нет, не в том дело. Воры делают то, что запрещено законом, а тут закон сделан для тех, кто эксплуатирует других людей, поэтому это гораздо страшнее и хуже, чем воровство. Воровство эпизодическое, а эксплуатация систематическая. Систематическое отнятие у вас вашей жизни, здоровья, свободы и условий для развития.
— Можно ли отделить человека от общества? Дать такую свободу, о которой мечтают часто на западе, свобода личности от общества, от бюрократии, от всего остального?
— Можно отделить, но это будет СИЗО. Можно отделить человека от общества, изолировать его от общества, как, скажем, изолируют тех, кого приговорили к пожизненному заключению. Но! Мы-то их изолировали от общества, а людям из этого общества, которым приходится стеречь их, или охранять общество от этих людей – эти люди не вполне свободны. Из-за серийных убийц, маньяков некоторые люди проводят всю свою жизнь рядом с ними, поэтому это тяжёлая ноша – несвобода.
Нужно сказать, что тех людей, которые переступили некую грань, отделяющую человека от диких зверей, нужно подвергать смертной казни. Был такой известный профессор на кафедре философии, заслуженный деятель науки говорил, что если люди ведут себя как звери, этих людей нельзя держать в человеческом обществе. Отделить их нужно очень просто: эти люди подлежат смертной казни. И так человечество и освобождалось от самых вредных людей, которые становились хуже зверей. А у нас получается, что человек, который убил или изнасиловал детей, его охраняют, ему обеспечивают условия, его кормят за счёт кого? А за счёт родителей этих детей! Большего издевательства над родителями представить себе трудно.
— Я имел в виду тех, кто говорит: «Я художник, я должен быть свободен от общества, общество ничего не понимает в моих художествах, они не профессионалы, и зачем я должен делать что-то примитивное на потребу толпе. Я свободен от вас, я свободный творец, я творю…»
— Ну, если говорить об этом, то, как говорил Маркс: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Кто отказывается от общества уходят в леса и там живут. Собирают травы, ловят диких зверей, они свободны от общества. А вот этот художник, скульптор – его же общество кормит, поит, одевает, обеспечивает ему тепло, защиту, поддерживает его во всех отношениях, в том числе, обеспечивает выставки и так далее. Человек, свободный от общества, ничего бы этого не имел. Человек, свободный от общества, – это человек, которого забросили на неизвестную планету и оставили его с каким-то количеством продуктов. Когда кончатся продукты свобода от общества продолжится, а жизнь закончится.
— Для человека, который хочет разобраться в коммунизме, и хочет приобщиться к делу строительства коммунизма, к борьбе за коммунизм, с чего ему начать?
— Я думаю, надо начать читать Ленина. Я бы мог посоветовать сложные книги, правильные книги, глубокие, как «Капитал» Маркса. А могу посоветовать очень популярную и самую краткую книгу, более краткой книги про коммунизм и более блестящей просто нет, эта книга называется «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса. Из этой книжечки вы узнаете, с чего началось развитие человеческого общества, как оно пришло капитализму и идёт к полному коммунизму. Лучше, чем Энгельс, никто не смог этого изложить. Блестящая работа, которая ведёт человека от самого начала человеческого общества и прямо до нашего современного общества.
Ну, а если человек хочет хорошо разобраться в этом вопросе, сделать его элементом своей жизни, чтобы он знал глубоко, широко и основательно – то вот полное собрание сочинений Ленина, начать с молодого Ленина и двигаться дальше. У вас есть всякие другие занятия, поэтому поставьте это в себе график и читайте. Когда у вас плохое настроение, ничего не получается, чтение Ленина поможет снова придти в норму, потому что, когда вы видите, как много человек сделал, как много написал, и как он заботился об интересах общества в целом, это помогает обрести необходимо психическое здоровье. Очень рекомендую.
— Как связаны наука побеждать и коммунизм?
— Связаны так, что коммунизм не приходит сам по себе. Дескать, сейчас у нас ночь тёмная, капиталистическая, а завтра будет рассвет, потом будет день, и там мы увидим зрелые фрукты и «богатства польются полным потоком» – это всё, что многие товарищи усвоили из марксизма-ленинизма. Без борьбы коммунизм не приходит, потому что всё движение, в том числе и движение вперёд, противоречиво. Если нет людей, которые борются за светлое будущее, то люди, которые борются за капитализм всегда находятся, и их много: ломать – не строить, ума не надо. Раз, и взорвали. А чтобы построить, возродить то, что взорвали, а ещё и охранять надо, чтобы его не взорвали, нужно очень много знать и уметь это знание применять.
Что такое человек
— Что такое человек?
— Ч еловек – это животное, раз. Во-вторых – это животное общественное. В-третьих – это животное трудящееся. В-четвёртых – это животное говорящее и, в-пятых – разумное. Говорящее потому, что постижение мира в понятиях возможно только тогда, когда есть сами понятия, то есть обязательно есть речь.
— Если мы посмотрим на животный мир, мы увидим, что уже и насекомые бывают общественные, таких много примеров. И «говорящие» насекомые, опять же, у них есть свой язык жестов, поз, звуков различных. То есть всё присутствует в какой-то мере.
— Я думаю, что, если вы так ставите вопрос, то не всё присутствует. Всё присутствует как становление и только в человеке это всё присутствует как наличное бытие, как развитое целое. В этом смысле он исключительный, но исключительный в животном мире, от которого он не отделим.
— То есть, с одной стороны, мы неотделимы от животного мира и это хорошо, а, с другой стороны, все эти пять качеств присутствуют у нас в наиболее развитом виде одновременно.
— Не просто в наиболее развитом виде, это они у всех остальных присутствовать в виде становления, а у человека в качестве бытия. Он есть человек. Есть как говорящее, есть как трудящееся, есть как разумное, есть как общественное, есть как говорящее. Он есть именно таков, это входит в его бытие.
— Одной из сторон! Мы можем привести пример: пчёлы – общественные животные, вне своего общества они погибают, но другие моменты у них не столь сильно присутствуют.
— Поэтому надо взять все моменты, которые Энгельс, собственно говоря, открыл. Открыл, объяснил и мы на этом можем остановиться.
Я бы ещё отметил, что когда мы говорим о человеке, нам хочется уйти от этого перечисления: это, это, это, это – это будет человек. А чтобы уйти от перечисления надо сказать, что человек есть род. Род! То есть он не просто множество людей, а это род, который отличается от других родов животных. И вот как род он уже един – единственный род. Род делится не на других животных и не распространяется на птиц, ящериц, гусениц и так далее. Род состоит из видов[17]. Так вот, мы можем взять представителей разных национальностей – это будут виды, а представители – это будет особое, человек – это всеобщее, а конкретный человек – единичное.
— Ну, такое можно сказать про любое животное.
— Да, можно, так можно. Но и человека надо брать не только как общество; человека надо брать ещё и как человека. Понятие «человек», охватывает собой всеобщее. То есть это и всеобщее, и особенное, и единичное. И деление на эти виды исчерпывающее.
— То есть, если я правильно вас понял, когда мы анализируем и разбираем по полочкам (хотя это не очень правильно) человека, мы должны не только использовать определение, но и подходить к нему как к единичному, особенному и всеобщему.
— Да, то есть держать это всё в единстве. Не растаскивать человека на какие-то элементы.
Какие-то кусочки есть у всяких других животных. Ну, например, есть растение, которое съедает животных. Наверное, все знают, обыкновенная росянка у нас на болотах в Ленинградской области. Так что какие-то такие элементы есть. Есть речь у попугаев. Речь есть, а разговора нет. Потому что для разговора нужно понятие, а понятия нет, мышления такого нет, и так далее. То же самое у человекообразных обезьян.
— Михаил Васильевич, можно провести какой-то анализ формаций: рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической с точки зрения вот данного определения?
— Можно. Можно сказать, что в этом смысле первобытно-общинный коммунизм, как формация, как общество, соответствует понятию человека, но неразвитого. Если вы возьмёте следующий строй – рабовладельческой, – здесь, с одной стороны, появились люди, освобождённые от материально производительного труда, собственно того труда, который составляет основу, делает человека человеком. Но без этих людей, без учёных, без писателей, без организаторов, без архитекторов мы бы не получили развития человечества. И, можно сказать, что с тех времён, с рабовладения начиная, тянется долгая такая формация частнособственническая, когда трудится угнетённое большинство. И те, кто трудятся – основа общества – не считаются людьми, а людьми считаются как раз основанные на этой основе эксплуататоры и привилегированные классы.
— Такой переворот.
— Это продолжается в течение трёх формаций, и можно поэтому считать это одной большой частнособственнической формацией: рабовладение, феодализм, капитализм.
И, наконец – коммунизм. Когда спрашивают: «А что будет после коммунизма?» Послекоммунизма не будет. Будет снова коммунизм, возвращение к началу, на основе всего того, что добыто человечеством, в том числе, за счёт того, что часть людей перестали вести себя по-человечески, перестали трудиться, перестали заниматься материально производительным трудом. Но без этого человечество в целом, как общество, а надо брать человека не как единичного, а как общество, не развилось бы.
Теперь общество находится в такой стадии, когда уже нет необходимости в содержании тех, кто не трудится. Сейчас те, кто владеет какими-то крупными компаниями могут сидеть в тёплых морях, на островах или яхтах, и у них есть исполнительный директор или другие чиновники, которые занимаются всеми делами, и которых он может, узнав по электронной почте, что снизилась прибыль, уволить и назначить других, и этим ограничить своё знакомство с той деятельностью, которая приносит ему прибыль. Капиталисты теперь – это класс паразит, и капиталист не подходит под понятие человека. Они уже не люди в этом смысле и ведут себя как нелюди. Интересы этих паразитов лежат в основе империалистических войн, захватов, убийств и так далее и тому подобное. Убить человека, чтобы добыть материальные блага, это что? Это прямо античеловеческий поступок.
— Получилась очень интересная мысль. Человечеству пришлось нырнуть в эти три формации для того, чтобы вынырнуть уже с новыми знаниями и умениями.
— К радости через страдания, как у Бетховена.
— Да. Получается, не сделав этого, мы бы не смогли получить тот коммунизм, к которому мы идём.
— Да, причём этого «мы» не было. Таков противоречивый путь истории. История идёт методом или путём отрицания отрицания. То есть обычный ход: один такт истории состоит в том, что вот это отрицать и вернуться к пройдённому, но на более высокого уровня. И вот тогда вы получите уже развитое коммунистическое общество, а не первобытный коммунизм, которое обогащено всем тем, что дали предыдущие частнособственнические формации, которые не должны быть зачёркнуты: «Ну, там была эксплуатация!». Да, там была эксплуатация, в этом была необходимость, без этого не развилось бы человечество. А вот допускать эксплуатацию, когда в этом нет необходимости, это уже анахронизм и просто зло. То есть эксплуатация сейчас зло именно потому, что сейчас есть возможность – не только необходимость, но и возможность – организации общественного хозяйства на коммунистических началах.
— Животное трудящееся.
— Я бы только сказал, что понимать под трудом нужно именно целесообразную деятельность по созданию материальных благ.
— Тут тонкий момент, как я понял, у вороны тоже целесообразная деятельность по добыче пищи или у шимпанзе, когда он с помощью палочки вытаскивает термитов из термитника, но при этом деятельность вороны не создаёт блага, и шимпанзе не создаёт блага, а вот труд – это деятельность именно по созданию благ, это очень важно.
— С другой стороны, если вы возьмёте в зачаточном состоянии, скажем, те же пчёлы создают блага, они пыльцу собирают и создают, между прочим, мёд. То есть все эти пять составляющих [составляющих определение человека. Прим. МВП] есть в зачатках у большинства животных.
— Дальше у нас – говорящие, с этим тоже понятно, потому что наш язык самый сложный, и, что самое интересное…
— Он не самый сложный, на самом деле язык только один, только у людей. Там [у других животных. Прим. МВП] есть опять только начатки, какие-то знаки. Я думаю, что всё-таки язык – это система, система понятий. Системы там нет.
Вот, например, Гегель говорил, что его учение можно переводить на любые развитые языки. Не все языки развитые, есть некоторые народности, которые просто не прошли этот этап. Они не могут вполне понять на своём языке. Они могут вполне понять на другом языке. Потому что понять – это выразить в понятиях, а те понятия, которые у них есть, недостаточны.
— Да, кстати, могу привести пример: у туземцев Амазонии, например, понятие далеко – это до ближайшего дерева, потому что они дальше обычно не ходят, им хватает.
— Потом, вы знаете, что, скажем, тоже, вот русский народ способствовал, чтобы некоторые народы Севера получили свою письменность, а когда они получили письменность, они по существу получили систему понятий и тогда у них завершилось создание языка, становление завершилась. А в становлении вы это можете видеть. Это очень важно различать: что есть только в становлении, и что есть как наличное бытие.
— Да, с языком тоже понятно. А вот с разумным?
— Разум состоит не в том, чтобы только отражать. Все отражают, все видят, те же птицы и пчёлы они все имеют глаза и всё они отражают. А некоторые люди у нас, неразумные, думают, что они разумны, если они что-то видят и даже рассказывают об этом. Всё радио, телевидение и интернет забиты отражениями того, какая у нас плохая жизнь. Вот радио «Слово», например, регулярно слушаю, вроде хорошая передача, патриотическая такая, но она и про коммунизм, и про бога, и так далее, и рассказывает, какая плохая жизнь – Зеркало! А ведь истинный разум состоит в том, чтобы преобразовывать мир на основе познания. Если есть преобразование мира, то да! Преобразованием мира целесообразным и общественным занимаются и занимались не только при социализме. Посмотрите, как устроены и преобразованы города и какая культура создана была в той же Индии. Или храмы, которые строили 200 лет, точно зная, что умрёт и тот кто начинал, и другой продолжатель, и третий, и, наконец, появится храм.
— Есть примеры тому у насекомых. Термиты какие термитники строят.
— У них нет целесообразной деятельности. У них то, что называют все биологи – инстинкт.
— Вот где здесь уловить границу?
— Дело в том, что понятие цели предполагает, что надо в понятиях выразить, что будет. У кого нет языка, не может это выразить.
— Но у них есть простой, примитивный…
— Это инстинкты. Инстинкты, которые передаются. Надо делать так и всё. Так и люди иногда делают. Просто давайте от родителей передадим, как надо делать, и они делают так, как делали родители, повторяют. А когда мы говорим о целесообразной деятельности, надо поставить цели. И не примитивные: взять кусок мяса и съесть его.
— То есть, если я правильно вас понял, когда мы говорим о разуме, мы ещё подразумеваем культуру, традиции и правила, которые не передаются генетическим путём, а передаётся через понятия, через обучение.
— Да. Что такое культура вообще – это накопленный опыт человечества, материальный и духовный. И этот накопленный опыт никак и не передаётся природным путём, он передаётся через общественное сознание, которого, конечно, ни у каких других животных нет.
— Когда вы говорите «общественное сознание», вы имеете в виду, что это какой-то такой святой дух возникает?
— Я имею в виду, что это сознание выражено в понятиях, в системе знаний об обществе.
— То есть можно взять такую аналогию, как будто есть компьютерная программа.
— Ну, программа говорит что делать. Шаги даёт. А понятие – это единство сущности и бытия. А единство сущности и бытия программой не выражается. Программа больше похоже на бытие. Вот есть программа, вот и делай: раз, два, три, четыре… по этим шагам и получишь то, что запланировал. Скажем, понятием «дворца» обладает архитектор. Архитектор сделает чертежи, в чертежах написано, что делать, считайте, что это программа. Вы её хоть словами выражаете, хоть на компьютере программу записываете, смысл тот же: сделать то, то, то, то и то. То есть люди, которые это всё реализовывают, а у них понятия нет.
— То есть можно реализовать, не понимая?
— Если кто-либо в обществе понимает и этим руководит. В обществе не все вполне понимают, не все вполне развиты. И в этом смысле неравенство не только