Она медленно кивнула:
– Даже при том, что она врожденная?
– Да. Но тебе понадобится время, чтобы научиться им пользоваться. Я бы с радостью сказал, что оно у тебя есть, но не могу. Ты должна помнить предназначение посоха и, когда тебе потребуется помощь, мысленно отдать ему приказ. Не прибегай к магии, пока не установишь посох и не откроешь канал, чтобы отводить избыток силы. – Друид улыбнулся. – Впрочем, ты смышленая девушка, Марет. Будь я твоим отцом, я бы, без сомнения, гордился тобой. Девушка улыбнулась в ответ:
– Как бы там ни было, а я и считаю тебя своим отцом. Не так, как прежде, а по‑доброму.
– Я польщен. Считай, что посох твой, и не забудь, как им пользоваться. Стоит нам добраться до Серебряной реки, как мы снова окажемся на вражеской территории и битва с Чародеем‑Владыкой продолжится.
В ту ночь они спали хорошо и с рассветом снова двинулись в путь. Ехали медленно, часто останавливаясь, чтобы дать лошадям отдохнуть от летнего зноя. Путь неумолимо лежал на север. Справа в лучах солнца проглядывал Курган Битвы, бесплодный, застывший и неподвижный. Слева темной стеной высились Черные Дубы, такие же неподвижные, как и равнина, высокие и запретные. Они снова ехали молча. Кинсон вез меч, Марет – посох, Бреман – груз будущего.
В сумерки путники поравнялись с границей Мглистой Топи и добрались до Серебряной реки. Торопясь добраться к утру до лежавших впереди высот, откуда были видны равнины Рэбб и все земли к северу, Бреман решил переправляться. Они нашли отмель, где от жары уровень воды заметно понизился, и, когда солнце начало устало садиться за мерцающую на западе поверхность Радужного озера, поднялись на крутой противоположный берег. Там, вновь оказавшись под густой сенью деревьев, путники спешились, привязали лошадей и дальше пошли пешком. К тому времени свет уходящего дня сделался серебристо‑серым и тени в наступающих сумерках начали расти. Густой от жары воздух был словно пропитан дымом, в нем ощущался вкус пыли и высохшей травы. Ночные птицы в поисках пищи пронзали тьму, то появляясь, то исчезая. Повсюду раздавалось жужжание насекомых.
Путники подошли к краю обрыва и, взглянув на залитые огненно‑красным светом равнины, остановились.
Их взору предстала армия Северной Земли в полном составе. Она расположилась в нескольких милях к северу. Отдельные детали боевых штандартов разглядеть не удавалось, однако огромное темное скопище не оставляло сомнений в том, что это такое. Костры для приготовления пищи уже горели, утыкав луга крохотными точками‑светлячками. Лошади медленно растаскивали повозки по периметру, колеса скрипели, всадники и возницы кричали грубыми голосами, развозя оружие и провиант по местам. Под защитой армейских толп стояли палатки, колыхавшиеся от знойного ветра. Одна из них, непроницаемо черная, силуэт которой состоял сплошь из граней и шпилей, одиноко возвышалась в центре лагеря, окруженная свободным пространством, словно рвом. Друид, житель приграничья и девушка молча смотрели на нее сверху.
– Что здесь делает армия Северной Земли? – спросил наконец Кинсон. Бреман покачал головой:
– Не знаю. Должно быть, она вышла из Анара, где мы видели ее в последний раз, и теперь двигается на запад. – Голос его замер, так и не произнеся остального. Если армия Чародея‑Владыки уходит из Восточной Земли, значит, с дворфами покончено и теперь их участь ожидает эльфов. Но что стало с Рабуром и его армией? Что стало с Риской?
Кинсон Равенлок в отчаянии покачал головой. Со дня вторжения в Восточную Землю прошли недели. За это время многое могло произойти. Стоя с мечом Урпрокса Скрела за спиной, он вдруг подумал: а что, если они пришли слишком поздно и талисман больше никому не нужен?
Он дотянулся до пряжки ремня, на котором висел меч, расстегнул ее и подал клинок Бреману.
– Мы должны выяснить, что происходит. Естественно, в разведку пойду я. – Он оставил при себе лишь короткий меч и охотничий нож. – Вернусь на рассвете.
Бреман кивнул, не желая спорить. Он понял, что имел в виду житель приграничья. Туда вниз мог пойти любой из них, но в данный момент они не могли позволить себе потерять Бремана. Теперь, когда у них был меч – талисман, явленный в видениях, посланных Галафилом, – они непременно должны были выяснить, как им пользоваться и кто должен стать его обладателем. Сделать это мог только Бреман.
– Я пойду с тобой, – сказала вдруг Марет.
Кинсон улыбнулся. Неожиданное предложение. На какое‑то мгновение он задумался над ним, потом ответил, стараясь отказать полюбезнее:
– Когда речь идет о разведке, то чем меньше отправляется народу, тем лучше. Жди меня здесь с Бреманом. Будьте начеку до моего возвращения. Возможно, в следующий раз придется идти тебе.
Он затянул ремень, на котором висели оставшиеся клинки, отошел шагов на десять вправо и начал спускаться по склону обрыва в лучах угасающего света.
Когда житель приграничья ушел, старик и девушка снова вернулись под деревья и устроили лагерь. Еду они съели холодной, не разводя костра, чтобы не привлекать внимания северян, тем более что Слуги Черепа наверняка отправятся на охоту. Путешествие и дневная жара совсем лишили их сил, и не успели они перекинуться несколькими словами, как Бреман заметил, что Марет уже спит.
Время тянулось медленно. Темнота сгущалась, огни вражеского лагеря сделались ярче, небеса стремительно наполнились звездами. Луны в ту ночь не было. То ли наступило новолуние, то ли она взошла слишком низко на юге, и ее невозможно было разглядеть из‑за деревьев, которые росли вдоль обрыва. Бреман погрузился в воспоминания о других временах и других местах, о днях, проведенных в навсегда утраченном Параноре, о своем знакомстве с Тэем Трефенвидом и Риской, о том, как он заполучил Кинсона Равенлока в помощники, когда вознамерился выяснить правду о Броне. Размышляя о долгой истории Паранора, он гадал, сможет ли Великий Круг друидов возродиться вновь. Он спрашивал себя, откуда возьмутся новые друиды теперь, когда старые уничтожены. Знания, утраченные вместе с ними, восполнить не удастся. Кое‑что упоминалось в летописях друидов, но далеко не все. И хотя друиды в конце, концов превратились в нежизнеспособных затворников, среди них бывали самые мудрые мужи нескольких поколений жителей Четырех Земель. Кто придет им на смену?
Впрочем, все эти рассуждения не имели смысла, поскольку не было никаких оснований полагать, что хоть кто‑нибудь останется в живых и сможет собрать новый Великий Круг, если попытка уничтожить Чародея‑Владыку окончится неудачей. Бреман вдруг с горечью вспомнил, что у него до сих пор нет преемника. Друид взглянул на спящую Марет и на мгновение задумался, а не сможет ли она занять его место. Странствуя вместе с ним, девушка заметно возмужала с тех пор, как покинула Паранор. Кроме того, у нее настоящий талант. Магическая сила, которой обладает Марет, исключительно мощна. Однако нет никаких гарантий, что она когда‑нибудь сможет полностью управлять своей смертоносной силой, а если этого не случится, все бесполезно. Друиды должны подчиняться дисциплине и держать магическую силу под контролем. А Марет еще предстоит борьба за то и другое.
Старик снова посмотрел на травяные луга равнины Рэбб. Он задумчиво провел рукой по земле, и его ладонь случайно легла на меч. «Вот еще полнейшая тайна», – посетовал друид. Что он должен сделать, чтобы найти разгадку? Конечно, он пойдет к Хейдисхорну и попросит помощи, но велика ли уверенность в том, что он ее получит? Что, собственно, изменилось? Сможет ли присутствие меча убедить духов выйти из своих потусторонних пределов? Заинтересует ли он их настолько, чтобы они явились в этот мир? Дадут ли они ответ, памятуя, что когда‑то сами были людьми? Смогут ли они понять человеческие проблемы?
Он закрыл глаза и устало потер их. Когда он снова открыл их, то увидел, что один из сторожевых огней врага движется в его сторону. Бреман недоверчиво зажмурился, полагая, что ему почудилось, но огонь продолжал двигаться вперед. Маленькая дрожащая точка направлялась к нему по бескрайней тьме равнин. Казалось, она плывет. Когда она приблизилась, старик невольно поднялся, стараясь сообразить, что делать. Странно, но он не испытывал страха, только любопытство.
Потом огонь остановился и обрел форму. Бреман увидел, что несет его маленький мальчик. У ребенка было гладкое личико и пытливые ясные голубые глаза. Подходя ближе, он приветливо улыбался, держа огонь над головой. Бреман снова мигнул. Никогда прежде он не видел такого света. Он не давал пламени, а светил из стекла в металлической оправе, словно маленькая звезда.
– Привет тебе, Бреман, – тихо сказал мальчик..
– Здравствуй, – ответил Бреман.
– У тебя усталый вид. Путешествие далось тебе нелегко. Но ты многого добился, и мне кажется, твои жертвы не напрасны. – Голубые глаза сияли. – Я Король Серебряной реки. Знаешь обо мне?
Бреман кивнул. Он слышал о волшебном существе, о последнем из них, которое, по слухам, обитало вблизи Радужного озера, в пойме соседней реки и носило ее имя. Говорили, что оно живет уже тысячи лет и что это одно из первых существ, рожденных миром, а его магия столь же древняя, сколь и всемогущая. Иногда оно являлось путникам, нуждавшимся в помощи, чаще в образе мальчика, реже – старика.
– Ты сидишь на границе моих Садов, – произнес мальчик. Он не спеша повел рукой вокруг. – Если приглядишься, то сможешь увидеть их.
Бреман посмотрел внимательнее, и внезапно обрыв и равнины исчезли. Друид увидел, что сидит в саду, густо заросшем цветущими деревьями и вьюнками. Воздух благоухал их ароматами, а ветви нежной песней шелестели по черному шелку ночи.
Видение растаяло.
– Я пришел дать тебе отдых и ободрить тебя, – сказал мальчик. – В эту ночь ты можешь поспать спокойно. Дежурить не нужно. Твоя дорога увела тебя далеко от Паранора, и она еще не пройдена. Опасности подстерегают тебя на каждом шагу, но, соблюдая осторожность и прислушиваясь к своим чувствам, ты останешься жив и уничтожишь Чародея‑Владыку.
– Ты знаешь, что мне делать? – быстро спросил Бреман. – Скажи! Мальчик улыбнулся:
– Ты должен делать то, что считаешь нужным. Таково будущее, оно не дается нам заранее определенным. Будущее – не что иное, как множество возможностей, и мы должны выбрать одну из них и постараться ее осуществить. Сейчас ты идешь к Хейдисхорну. Ты несешь меч духам умерших друидов. Разве такой выбор кажется тебе неверным?
– Нет, но я не уверен, – признался старик.
– Дай мне взглянуть на меч, – вежливо попросил мальчик.
Друид поднял меч, чтобы мальчик смог осмотреть его. Тот протянул было руку, словно хотел взять меч, потом, когда она почти коснулась меча, задержал ее, провел пальцами вниз по клинку и отнял руку.
– Как поступить дальше, ты узнаешь, когда будешь там, – сказал он. – Тебе откроется все, что нужно. Как ни странно, Бреман все понял.
– У Хейдисхорна.
– Да, там, а потом в Арборлоне. Там все изменилось и началось заново. Ты поймешь.
– Скажи, что стало с моими друзьями, что стало с…
– Беллиндароши погибли, и теперь у эльфов новый король. Отыщи его, и получишь ответы на свои вопросы.
– Что с Тэем Трефенвидом? Где Черный эльфинит?
Мальчик встал, прихватив свой странный светильник.
– Спи, Бреман. Скоро настанет утро.
Неодолимая усталость легла на плечи старика. Несмотря на горячее желание, он не смог заставить себя подняться и пойти следом за Королем Серебряной реки. У него еще оставались вопросы, которые очень хотелось задать, но он не мог заставить себя выговорить даже слова. Он соскользнул на землю, закутавшись в плащ, его веки отяжелели, дыхание замедлилось.
Мальчик взмахнул рукой в воздухе.
– Спи, набирайся сил, которые нужны тебе, чтобы продолжить путь.
Мальчик со светильником стал удаляться в темноту, постепенно становясь все меньше и меньше. Бреман еще раз попытался было двинуться за ним, но не смог. Его глаза сомкнулись, дыхание стало более глубоким. Когда мальчик и свет исчезли, он уснул.
На рассвете вернулся Кинсон Равенлок. Он вышел из‑под завесы утреннего тумана, густой сыростью висевшего над равнинами Рэбб. Воздух остыл за ночь. Позади шевелилась армия Чародея‑Владыки, напоминавшая медлительного зверя, который собирается отправиться в путь. Подойдя к старику и девушке, житель приграничья устало потянулся. Они уже проснулись и ждали его. Оба спали на удивление хорошо. Кинсон по очереди оглядел обоих, подивившись оптимистическому выражению их лиц и яркому блеску глаз. Он бросил свое оружие и, усевшись поудобнее под сенью ветвей небольшой дубовой рощицы, принялся за предложенный ему завтрак.
– Северяне идут на эльфов, – объявил он без всяких предисловий. – Похваляются, что дворфы уничтожены.
– Но ты в этом не уверен, – спокойно предположил Бреман, сидевший напротив него рядом с Марет. Кинсон покачал головой:
– Они загнали дворфов за Рейвенсхорн, громя их на каждом шагу. Говорят, будто разбили их в Стедденской крепости, но Риске и Рабуру удалось бежать. К тому же они не знают точно, сколько дворфов им удалось убить. – Он приподнял бровь. – По‑моему, звучит не слишком победоносно.
Бреман задумчиво кивнул.
– Но беспокойство Чародея растет. Он чувствует, что дворфы ему не угрожают, однако боится эльфов, поэтому и повернул на запад.
– Откуда тебе удалось все это узнать? – спросила Кинсона потрясенная Марет. – Как тебе удалось подобраться так близко? Ты же не мог показаться им на глаза.
– Ну, они и видели меня, и не видели. – Житель приграничья улыбнулся. – Я был так близко, что мог дотронуться до них, но они не видели моего лица. Видишь ли, они принимали меня за своего. В потемках, в плаще с капюшоном, слегка пригнувшись, вполне можно сойти за одного из них, тем более что они не ждут никого другого. Старый трюк, опробованный до меня. – Он окинул девушку оценивающим взглядом. – А ты, похоже, отлично выспалась, пока меня не было.
– Я проспала всю ночь, – смущенно призналась Марет. – Все благодаря Бреману, он не стал будить меня на дежурство.
– В этом не было необходимости, – быстро вставил старик, спеша сменить тему. – Теперь нам следует подумать, что делать дальше. Боюсь, мы снова на перепутье. И нам снова придется разделиться. Кинсон, я хочу, чтобы ты отправился в Восточную Землю и поискал Риску. Выясни, что там произошло. Если Рабур и его армия еще способны драться, веди их на запад к эльфам. Скажи им, что у нас есть талисман, который уничтожит Чародея‑Владыку, но нам нужна их помощь.
С минуту Кинсон хмуро обдумывал сказанное:
– Я сделаю, что смогу, Бреман. Однако дворфы рассчитывали на эльфов, а эльфы так и не пришли. Сомневаюсь, чтобы теперь у них было большое желание идти эльфам на помощь.
Бреман бросил на него суровый взгляд:
– Твоя задача убедить их в необходимости союза с эльфами. Это самое важное, Кинсон. Скажи им, что Беллиндароши погибли, что избран новый король, именно из‑за этого эльфы и медлили. Напомни, что опасность грозит не кому‑то одному, а всем нам. – Он мельком взглянул на Марет, сидевшую рядом с ним, потом снова на жителя приграничья. – Я должен идти к Хейдисхорну, чтобы поговорить с духами умерших о мече. Оттуда я отправлюсь на запад к эльфам искать того, кому надо его передать. Там мы снова и встретимся.
– А куда мне идти? – тут же спросила Марет. Старик помедлил:
– Пожалуй, ты больше нужна Кинсону.
– Никто мне не нужен, – немедленно возразил житель приграничья. Его темные глаза встретились с глазами девушки и тут же опустились вниз.
Марет вопросительно посмотрела на Бремана.
– Я сделал для тебя все, что мог, – спокойно ответил тот.
Девушка, кажется, поняла, что он имел в виду. Она заговорщически улыбнулась ему и взглянула на Кинсона:
– Мне бы хотелось пойти с тобой, Кинсон. Тебе предстоит долгий путь, и возможно, будет лучше, если мы отправимся вдвоем. Ты ведь не боишься меня, не так ли?
Кинсон фыркнул:
– Да нет, но смотри не забудь, что сказал тебе Бреман про посох. Может быть, он убережет тебя от желания метнуть огонь мне в спину.
Не успел он произнести эти слова, как тут же пожалел о них.
– Я не то имел в виду, – смущенно сказал он. – Извини.
Она отрицательно покачала головой:
– Я знаю, что ты имел в виду. Можешь не извиняться. Мы ведь друзья, Кинсон. А друзья понимают друг друга.
Девушка ободряюще улыбнулась, задержав взгляд на нем, и в этот момент Кинсон подумал: а ведь она права, они действительно стали друзьями. Но сейчас же поймал себя на мысли, не имела ли она в виду нечто большее.
ГЛАВА 26
Теперь, после того как все ушедшие вместе с ним из Паранора пошли своей дорогой, Бреман остался один. Он направился на север, к Хейдисхорну. Старик выехал на равнины Рэбб и пробирался сквозь утреннюю мглу, а тем временем в безоблачном небе вставало солнце. Он придерживал лошадь, все больше удаляясь на восток от собирающейся в путь армии Северной Земли, дабы не попасться на глаза разведчикам, которых северяне непременно вышлют вперед, а заодно и отставшим солдатам, которых всегда хватает. Издалека до него доносились громыхание повозок и орудий, скрип упряжи – словом, вся та бестолковая и шумная возня, которая разворачивалась в предрассветной мгле. Бреман, окутанный магическим покровом, чтобы даже случайно его не смогли увидеть, прислушивался к этой мешанине звуков, стараясь различить в ней что‑либо угрожающее, и пристально наблюдал за любым движением, которое легко не заметить в тумане.
Время шло, и солнце начало рассеивать мглу. Звуки утренней суеты в лагере северян становились тише, удаляясь на запад, и Бреман почувствовал себя спокойнее. Теперь он видел равнины более отчетливо, видел сухие плоские пространства выжженной земли и сгоревшей травы, пыльные просторы, простиравшиеся от анарских лесов до Рунных гор, затоптанные северянами, растрескавшиеся и замусоренные. Он пробирался через груды мусора, оставшиеся там, где прошла армия, размышляя, до чего уродлива и бессмысленна война. За спиной у него висел меч Урпрокса Скрела, который теперь, после ухода Кинсона, он нес сам. Старик ощущал его тяжесть, как постоянное напоминание о том, что ему предстоит, и думал, зачем с таким упорством взваливает на себя эту ответственность. Насколько проще было бы не делать этого. Он не находил определенной причины, которая заставила его взвалить на себя это бремя. Никто его не принуждал, он сам сделал выбор, и в это утро, направляясь в сторону Зубов Дракона навстречу будущему, ему оставалось только удивляться, что за странная потребность привела его к такому решению.
К середине дня Бреману так и не удалось найти на равнинах воду, поэтому он продолжил путь без остановки. Старик на время спешился и пошел пешком, укрывшись капюшоном от полуденного солнца, сверкающим белым шаром повисшего в небе и с безжалостной настойчивостью выжигающего землю. Друид размышлял над той колоссальной опасностью, перед лицом которой оказались жители Четырех Земель. Они представлялись ему такими же беззащитными, как земля против солнца. Так много зависело от никому не известных вещей – от магической силы меча, от его владельца, от того, чем окончатся поиски, которые ведет каждый из членов их маленького отряда, от того, сумеют ли они все собраться в нужное время в нужном месте. Успех, если рассматривать все его составляющие в отдельности, казался практически невероятным. И все же о поражении было невозможно даже думать.
С наступлением ночи Бреман расположился в лощине, где маленький ручеек да редкая трава давали возможность накормить и напоить лошадь. Старик поел немного хлеба и напился из бурдюка. Он смотрел, как ночь открывает свою звездную витрину, и над южным горизонтом заметил восходящий месяц. Друид сидел, держа меч на коленях, и в который раз размышлял о том, что с ним делать. Он провел пальцами по краям Эйлт Друина, словно надеялся этим прикосновением раскрыть секрет его магии. Король Серебряной реки пообещал: Бреман узнает, что нужно делать. Время шло, а старик все сидел и думал. Вокруг царила тихая спокойная ночь. Теперь армия Северной Земли была слишком далеко, чтобы он мог слышать ее или видеть ее огни. В эту ночь равнины Рэбб принадлежали ему, и старику казалось, будто он – единственный живой человек во всем свете.
На рассвете он поехал дальше, стараясь не упустить лучшую часть дня. Небо подернулось облаками, и жара немного спала. Из‑под копыт лошади маленькими взрывами поднималась пыль, разлетавшаяся и рассеивавшаяся от дуновения нежного западного ветерка. Местность впереди начала меняться, снова становясь зеленой там, где с Рунных гор стекали воды Мермидона. Над равниной небольшими рощицами поднимались деревья, стерегущие родники и его притоки. В конце дня он переправился через реку по широкой отмели и устремился в сторону Зубов Дракона. Старик мог остановиться и отдохнуть, однако предпочел идти дальше. Время – суровый надсмотрщик и не позволяет жалеть себя.
С наступлением ночи друид достиг предгорий, ведущих к Сланцевой долине. Он спешился и привязал лошадь вблизи источника. Старик, любуясь, как солнце садится за Рунные горы, съел свой обед, думая о том, что ему предстоит. С одной стороны – долгая ночь. С другой – успех или неудача. Он мог с легкостью прекратить все это, но неопределенность была слишком велика. Какое‑то время Бреман думал неизвестно о чем, пока не понял, что вспоминает отдельные эпизоды своей жизни и заново осмысливает их, как будто пытаясь получить подтверждение своим возможностям. Он радовался каждому малейшему успеху своих попыток остановить Чародея‑Владыку. Но старик знал, что это опасная игра, в которой один неверный шаг может оказаться роковым и все, чего он достиг, будет сведено на нет. Бреман удивлялся такой несправедливости, однако понимал, что никогда в истории справедливость не определяла того, чему суждено произойти.
Когда наступила полночь, он встал и направился в горы. Старик был одет в черные одежды своего ордена и нес волшебный меч Урпрокса Скрела. Он улыбнулся. Меч Урпрокса Скрела. Его следовало бы назвать как‑нибудь иначе, раз он больше не принадлежит кузнецу. Но другого имени для него пока не было, не появится оно до тех пор, пока не объявится его будущий владелец и не определится его предназначение. Он бросил думать о названии меча, вдыхая ночной воздух, такой холодный и чистый в предгорьях, такой ясный, что казалось, будто сквозь него можно видеть бесконечно далеко.
Бреман шел через ущелья и перевалы, которые вели в Сланцевую долину, и достиг своей цели, когда до рассвета оставалось еще несколько часов. Какое‑то время он стоял на краю долины и смотрел вниз на гладкий как стекло Хейдисхорн, в котором отражалось ночное небо, освещенное звездами. Глядя в зеркало его безмолвных вод, друид невольно задумался над секретами, таящимися в озере. Сможет ли он подобрать ключ хотя бы к некоторым из них? Удастся ли ему открыть хотя бы один или два, те, что позволят выиграть битву? Духи умерших ревностно хранили секреты, возможно потому, что это было единственное, что осталось у них от той жизни, которую они покинули, ведь у мертвых просто слишком мало того, что они могут назвать своим.
Друид сидел среди каменных глыб, смотрел на озеро и размышлял над его тайнами. Что значит жизнь после смерти, когда ты превращаешься в духа? Что значит жить в водах Хейдисхорна? Испытывают ли мертвые что‑нибудь похожее на чувства живых? Остаются ли с ними воспоминания, стремления и потребности? Есть ли смысл в существовании, после того как умирает тело?
Как много неизвестного. Но Бреман был стар, а значит, скоро все эти секреты должны открыться ему.
За час до рассвета он взял меч и пошел вниз, в долину. Старик тщательно выбирал дорогу среди осыпей вулканического стекла, боясь оступиться, и изо всех сил старался не думать о том, что ему предстоит. Он шел, мысленно погруженный в самую глубину своего существа, и пытался успокоиться, собраться с мыслями и поточнее сформулировать, что ему нужно. Ночь была тихой и мирной, но Бреман уже ощущал под землей легкое волнение. Спустившись по склону в долину, он вышел на берег Хейдисхорна и остановился. Мгновение он стоял не шелохнувшись, чувствуя, как постепенно его охватывает неуверенность. От того, что должно было произойти, зависело слишком многое, а он понятия не имел, как поступить.
Старик положил меч перед собой у самой воды и выпрямился. Теперь будь что будет. Время не ждет.
Бреман начал произносить заклинания и делать руками движения, вызывающие духов. Он действовал с выражением угрюмой решимости, отгородившись от сомнений, неуверенности и, насколько возможно, отбросив страхи. Друид почувствовал, как дрогнула земля и озеро заволновалось в ответ на его призыв. Небо потемнело, словно его скрыли облака, звезды исчезли. Воды озера зашипели, закипая, и раздались голоса умерших, которые делались все громче, переходя от шепота к стонам и крикам. Бреман почувствовал, как окрепла его решимость, словно для того, чтобы защитить от воздействия духов. Он напрягся и застыл, лишь стремительный полет мысли нарушал это окаменение. Теперь он прервал заклинания, снова поднял меч и отступил назад. Озеро страшно вспенилось, брызги полетели во все стороны, а голоса слились в безумной какофонии. Друид стоял, словно вросший в землю, и ждал того, кто должен был прийти. Теперь он был заперт в долине, отрезан от всего живого, один среди мертвых. Любая оплошность – и никто ему не поможет. Если он потерпит неудачу, никто не придет за ним. Что бы ни принес с собой этот день, все это ляжет только на его плечи.
Внезапно озеро вулканом взорвалось в самом центре, и прямо в воздух огромным черным столбом воды взвился гейзер. Глаза Бремана расширились. Такого он прежде никогда не видел. Столб поднялся до самого неба, и его воды застыли неподвижно, не опадая вниз. Вокруг него призрачно затрепетали мерцающие очертания духов. Они появлялись целыми стаями, вылетая не из озера, а из водяного столба, выброшенные из его пенной массы. Духи плыли по воздуху, словно по воде, и их маленькие силуэты сливались в сверкающий калейдоскоп на фоне черной ночи. Вращаясь, они вскрикивали резкими, пронзительными голосами, как будто именно сейчас должно было осуществиться все, чего они когда‑либо желали.
Вдруг из середины столба донесся громоподобный кашель, и Бреман невольно отшатнулся, почувствовав, как земля под ногами вспучилась от невероятной силы этого звука. Он с ужасом подумал, что, должно быть, в чем‑то ошибся. Наверно, сделал что‑то не так. Однако было слишком поздно что‑либо менять и слишком поздно бежать.
Выпуклое изображение Эйлт Друина на рукояти меча, который он держал в руках, начало светиться.
Бреман вздрогнул, как будто его обожгло:
– О духи!
Водяной столб раскололся надвое, треснув ровно посередине, словно его поразила молния. Изнутри хлынул свет, такой яркий, что Бреману пришлось зажмурить глаза. Стараясь заслониться, он поднял руки, держа перед собой меч, как будто тот мог защитить его от опасности. Свет ярко вспыхивал, и с каждой вспышкой стали появляться темные силуэты. Один за другим они материализовывались, превращаясь в закутанные в плащи с капюшонами черные, как ночь вокруг них, фигуры, дымящиеся от внутреннего жара.
Бреман упал на одно колено, не в силах устоять перед лицом происходящего. Он все еще старался заслонить глаза и в то же время наблюдал. Одна за другой закутанные фигуры стали приближаться, и теперь Бреман узнал их. Это были духи умерших друидов, тени тех, кто давно ушел, всех некогда живших в этом мире. Теперь они казались больше ростом, чем при жизни, эти бесплотные видения, которые до сих пор излучали поразительное ощущение реальности. Старик невольно отшатнулся от них – слишком много сразу, но новые все продолжали появляться. Нескончаемым роем они плыли в воздухе, постепенно приближаясь поверх бурлящих темных и непроницаемых вод озера.
Теперь он слышал, что они говорили, слышал, как они звали его. Их голоса, возвышаясь над голосами более мелких духов, сопровождавших их, снова и снова произносили его имя.
«Бреман, Бреман!»
Первым был Галафил, и его голос звучал громче всех.
«Бреман, Бреман!»
Старику отчаянно захотелось убежать, и он готов был отдать все на свете, чтобы сделать это. Мужество покинуло его, решимость растаяла. Видения двигались к нему, и он уже чувствовал прикосновение их призрачных рук к своему телу. В голове клокотал безумный страх, грозя затопить все его существо. Они шли вперед, огромные фигуры, движущиеся к нему во мраке, безликие видения, призраки, существующие вне времени. Старик вдруг обнаружил, что не может унять дрожь, не может заставить себя думать. Ему хотелось визжать от отчаяния.
И вот они подошли к нему – Галафил впереди всех, – и Бреман беспомощно склонил перед ними голову.
– Подними меч.
Он, ни о чем не спрашивая, выполнил приказ, вытянув талисман как можно дальше перед собой. Рука Галафила потянулась вперед, и пальцы коснулись Эйлт Друина. Внезапно эмблема вспыхнула белым огнем. Галафил отошел прочь, и следующий друид, приблизившись, коснулся эмблемы и отошел. Один за другим духи проходили перед стариком и касались меча, который он держал, проводя пальцами по изображению Эйлт Друина, а потом уходили прочь. Так повторялось снова и снова, и каждый раз эмблема ярко вспыхивала в ответ. Из‑под своей вытянутой руки Бреман наблюдал за происходящим. Это было похоже на благословение, которое давали духи. Однако старик понимал, что этот обряд заключал в себе нечто темное и сильное. Прикосновением мертвые передавали что‑то мечу. Он чувствовал, как это происходило, чувствовал, держа меч в руках.