ГЛАВА 27
День близился к концу. Серый мглистый свет заполнил кабинет летнего дома Беллиндарошей. У стола, глядя на развернутые перед ним карты, стоял Ярл Шаннара. В окна барабанил дождь, который, казалось, не прекращается уже многие недели. Впрочем, эльфийский король знал, что подобное ощущение вызвано прежде всего его собственным настроением, а не капризами природы. Просто каждый раз, когда он обращал внимание на погоду, непременно шел дождь. Сегодня он лил сильнее обычного. Его принес западный ветер, что трепал сейчас ветви деревьев и разбрасывал листья, словно клочки старой бумаги.
Ярл поднял голову от стола и вздохнул с изрядной долей облегчения: ведь при такой погоде Чародею‑Владыке будет труднее управляться с армией северян, чем ему со своей. Неуклюжее войско Броны, словно огромный медлительный зверь, едва ползло, обремененное багажом и осадными машинами, за день продвигаясь миль на двадцать, да и то при самой благоприятной погоде. Прошло уже три дня с тех пор, как оно достигло Стреллихейма, и только теперь закончило переправляться через Мермидон. Значит, в долине Ринн захватчики появятся не раньше чем дня через два. А эльфы уже прибыли на место. Из донесений разведчиков они узнали о наступлении армии Северной Земли еще неделю назад, и у них оказалось достаточно времени, чтобы как следует подготовиться. Обнаружив присутствие северян, они сразу догадались, какую дорогу те выберут для нападения на Арборлон. Самый простой и прямой путь в Западную Землю пролегал через долину Ринн, а для большой армии какой‑либо другой дороги просто не существовало, поэтому она вынуждена была атаковать столицу эльфов с наиболее укрепленной стороны. С севера, юга и запада город защищали горы, отвесные утесы и воды Поющего Родника. И только с востока он оставался уязвим, не прикрытый природными преградами, поэтому единственной стратегически возможной линией обороны для его защитников оставалась долина Ринн. Как только ущелья и перевалы у входа в долину перейдут в руки врага, дорога на Арборлон будет открыта.
Карты слишком ясно указывали на это, несмотря на все предпринятые эльфами меры. Ярл глазел на них больше часа и не придумал ничего нового. Предстояло либо удержать долину Ринн от возможного нападения северян, либо погибнуть. Третьего не дано. Рассматривать какую‑то другую линию обороны бессмысленно. Совершенно ясно, что никакого иного выбора у него как у командующего силами эльфов нет. Оставалось лишь разработать тактику. Итак, эльфам предстоит защищать долину Ринн, но как лучше организовать оборону? На какое расстояние выдвинуть передовые рубежи, чтобы остановить первую атаку? Сколько раз позволить себе отступать? Какие меры принять, чтобы не допустить окружения, если небольшие группы, углубившиеся в леса, зайдут с тыла? Какое построение войск предпочесть, сражаясь против армии, в пять раз превышающей по численности собственную и имеющей на вооружении осадные машины, специально изготовленные для похода на запад?
Карты не давали ответов на эти вопросы, но. изучая их, Ярл плодотворно размышлял.
Он снова взглянул в окно на дождь. Скоро вернется Прея, и они сядут обедать. Последний обед перед отъездом в долину Ринн. Значительная часть армии уже заняла рубежи обороны: Большой Совет объявил в Западной Земле чрезвычайное положение и передал всю полноту власти вновь избранному королю. Короновали Ярла две недели назад. Он взял Прею в жены и усыновил двух сирот Беллиндарошей. Теперь, когда вопрос о наследовании трона был решен, Ярл обратил свое внимание на Большой Совет. Назначил Берна Эриддена первым министром и сделал Прею полноправным членом Совета. Недовольных этим решением хватало, но открытых возражений не последовало. Затем Ярл добился разрешения мобилизовать эльфийскую армию и выступить на восток на помощь дворфам. По этому поводу роптали куда сильнее, возникла даже опасность открытого противостояния, но, прежде чем это произошло, выяснилось, что армия Северной Земли приближается к Стреллихейму и эльфам уже не нужно никуда идти.
Вспоминая все это, Ярл устало покачал головой. Он ничего не знал о судьбе дворфов. Послал гонцов разузнать, действительно ли армия Восточной Земли разбита, как о том трубила молва, но подтверждения так и не получил. В конце концов Ярл пришел к заключению, что дворфы не в состоянии им помочь, сражаться предстоит в одиночку. У эльфов не осталось ни союзников, ни магов, ни друидов, ни реальных шансов выиграть эту войну. Видения, предчувствия и надежды не оправдались.
Ярл снова пристально вгляделся в карты, где во всех подробностях была представлена топография долины Ринн и окрестных земель, как будто решение проблемы лежало именно там и он боялся ненароком упустить его. Еще не так давно он был упрям и беспечен и в то время ни за что не признал бы, что может проиграть битву более сильному врагу. С тех пор многое изменилось. Он потерял Тэя Трефенвида и Беллиндарошей, едва не лишился Преи Старл, при далеко не благоприятных обстоятельствах стал королем эльфов и заметно изменил мнение о самом себе – все это открывало перед ним совсем иную перспективу. Горький опыт не сделал его слабее, но заметно отрезвил. Должно быть, именно это называют зрелостью. Нечто подобное переживает каждый, навсегда расставаясь с детством.
Ярл вдруг поймал себя на том, что внимательно рассматривает шрамы на руках, точно маленькие карты, где запечатлелась вся его жизнь. Прирожденный воин, а теперь эльфийский король, он прошел длинный путь за недолгое время, и шрамы лучше всяких слов говорили о том, чего стоило это путешествие. Сколько новых шрамов приобретет он в битве с Чародеем‑Владыкой? Хватит ли у него сил для этой схватки? Хватит ли сил выжить? В битве решится не только его собственная судьба, но и судьба эльфийского народа. Насколько же сильным он должен быть, чтобы выстоять?
Внезапный порыв ветра распахнул двери, ведущие на террасу. Створки с громким стуком ударились о стены, портьеры взлетели парусами. Ярл Шаннара схватил свой меч, и в то же мгновение в комнату шагнули двое закутанных в черные вымокшие одежды мужчин. Карты полетели со стола на пол, светильники вспыхнули и погасли.
– Убери меч, король эльфов, – приказал тот, что стоял ближе, в то время как другой, поменьше ростом, повернулся, спеша закрыть за собой двери, дабы отгородиться от дождя и ветра.
В комнате снова стало тихо. С плащей обоих незнакомцев на каменный пол стекала вода, оставляя мокрые пятна и лужи. Король на всякий случай пригнулся, до половины вынув меч из ножен. Его рослая фигура сжалась пружиной.
– Кто вы такие? – потребовал он ответа.
Высокий откинул капюшон, открыв в неверном вечернем свете свое лицо. Ярл Шаннара от неожиданности шумно выдохнул. О духи, друид Бреман!
– Я уже поставил на тебе крест, – произнес он шепотом, не в силах сдержать чувств. – Да и не я один, мы все.
Старик горько улыбнулся:
– И не напрасно. Очень уж долгим оказался путь сюда, не так‑то просто было выяснить, что ты тот, кого я ищу. – Он сунул руку в складки промокшего плаща и вытащил длинный узкий предмет, завернутый в темную ткань. – Я кое‑что принес тебе.
Ярл Шаннара кивнул.
– Знаю. – Он убрал свой полуобнаженный меч назад в ножны.
В пронзительных глазах друида отразилось удивление. Он окликнул своего товарища:
– Алланон.
Мальчик откинул капюшон. Темные глаза жгли эльфийского короля, но гладкое, резко очерченное лицо ничего не выражало.
– Сними плащ и подожди в коридоре за дверью. Попроси, чтобы никто не входил, пока мы не закончим разговор. Скажи, что это приказ короля.
Мальчик кивнул, стянул с плеч плащ и отнес его на вешалку, потом выскользнул за дверь.
Бреман и Ярл Шаннара остались в кабинете одни. Вокруг них на полу все еще валялись карты, и они пристально смотрели друг на друга.
– Прошло столько лет, Ярл. Король вздохнул:
– Верно. Лет пять? Может, больше?
– Столько, что я успел забыть твое лицо. Впрочем, вероятно, ты просто постарел, как и все мы. – – На миг лицо друида осветила улыбка, едва заметная в наступивших сумерках. – Расскажи мне, что тебе известно о цели моего прихода.
Старик снял с себя плащ и устало отбросил его в сторону. Ярл принял менее угрожающую позу.
– Мне сказали, будто ты принесешь мне меч, выкованный при помощи магии, тот самый, с которым я должен идти в бой на Чародея‑Владыку. – Он помедлил. – Это правда? Ты принес мне такой меч?
Старик кивнул:
– Принес. – Он осторожно положил сверток на стол. – Но я не был уверен, что он предназначается тебе, пока не увидел, как ты сжался, готовясь броситься на меня, и не достал из ножен свой клинок. В этот же миг я понял, что ты и есть тот самый человек, которому предназначается меч. Несколько недель назад у Хейдисхорна мне было послано видение, в котором ты держал этот меч. Это Тэй Трефенвид рассказал тебе о видении?
– Да, но он тоже не знал, что меч предназначен для меня. Об этом мне поведал искатель Берн Эридден. Ему было видение, будто я держу меч с вставленной в рукоять эмблемой в виде руки, сжимающей горящий факел. Искатель сказал мне, что это знак друидов.
– Искатель? – Бреман покачал головой. – Я думал, что это Тэй…
– Нет. Тэй Трефенвид мертв. Его убили в горах Разлома несколько недель назад. – Король говорил быстро и твердо, роняя слова, словно камни. – Я был с ним. Мы отправились за Черным эльфинитом, как ты повелел, нашли камень, но монстры, посланные Чародеем‑Владыкой, обнаружили нас. Впятером против нескольких сотен гномов нам было не выстоять.
А когда появились еще и Слуги Черепа, Тэй понял, что мы обречены. Друид исчерпал свою магическую силу, чтобы заполучить эльфинит, и тогда он…
Король умолк, чувствуя, как из глаз льются слезы. Горло сжал спазм, не давая говорить.
– Он воспользовался магией Черного эльфинита, и она убила его, – закончил старик таким тихим голосом, что его было едва слышно. – А ведь я предупреждал Тэя, он знал, что произойдет. – Бреман сжал свои дряхлые руки. – Значит, в том была необходимость, у него не нашлось иного выхода.
Они молча стояли друг против друга, отведя глаза в сторону. Потом Ярл нагнулся, чтобы подобрать разбросанные карты. Он поднимал их и складывал на стол рядом со свертком в тряпке. Старик с минуту наблюдал за ним, потом наклонился и принялся помогать. Когда все карты снова лежали на своем месте, старик взял короля за руки.
– Мне жаль, что Тэя больше нет, так жаль, не могу выразить. Он был добрым другом нам обоим.
– Он спас мне жизнь, – тихо произнес Ярл, не зная, что еще сказать. Впрочем, уже в следующее мгновение он решил, что и этого вполне достаточно.
Бреман кивнул.
– Я боялся за него, – пробормотал он, отпустив руки великана и отходя к стулу. – Давай присядем, я очень устал, шел всю ночь и весь день, чтобы добраться к тебе. Меня сопровождал мальчик. Он случайно выжил после нападения армии Чародея на Варфлит. Полчища северян опустошают землю и вырезают людей на своем пути, они уничтожают все, убивают всех. Нетерпение Чародея‑Владыки растет.
Ярл Шаннара сел напротив Бремана. Руки старика, снова стиснувшие его руки, были как опавшие листья. Как смерть. Ему надолго запомнилось это прикосновение.
– Что стало с дворфами? – спросил он, стараясь направить свои мысли на что‑нибудь другое. – Мы не смогли ничего узнать об их участи.
– Дворфы отчаянно сопротивлялись вторжению армии Северной Земли, держались до последнего. Об их дальнейшей судьбе ходят разноречивые слухи, но у меня есть основания полагать, что они неверны. Я послал своих друзей выяснить правду и, если дворфы в состоянии прийти, привести их к нам на подмогу.
Король покачал головой. Его глаза смотрели уныло.
– Почему они должны идти к нам на помощь, если мы не пришли поддержать их? По нашей вине они потерпели поражение, Бреман.
– У вас была причина.
– Возможно, но я больше ни в чем не уверен. Ты знаешь о смерти Кортана Беллиндароша? А о гибели его семьи?
– Мне сказали об этом.
– Мы с Тэем сделали все, что смогли, но Большой Совет ни за что не стал бы действовать без короля. Поэтому мы оставили бесполезные попытки помочь дворфам и вместо этого отправились на поиски Черного эльфинита.
Друид наклонился вперед, пристально глядя на Ярла.
– Эльфинит у тебя? Король кивнул:
– Он спрятан в надежном месте и ждет твоего прихода. Я не хочу иметь к нему никакого отношения. Я видел, на что он способен, насколько опасен. Однако с его помощью можно уничтожить Чародея‑Владыку и его тварей. Это единственное утешение для меня.
Бреман отрицательно покачал головой:
– Нет, Ярл. Черный эльфинит предназначен не для этого.
Слова полоснули Ярла, словно нож. Лицо короля побагровело, он едва не задохнулся от ярости.
– Не хочешь ли ты сказать, будто Тэй погиб ни за что? Ты ведь это имел в виду?
– Не сердись на меня. В этом поединке не я устанавливаю правила. Я тоже игрушка в руках судьбы. И все‑таки Черный эльфинит не то оружие, которое может сразить Чародея‑Владыку. Понимаю, тебе трудно в это поверить, но так оно и есть. Эльфинит – мощное оружие, но он перерождает своих обладателей, заражает их той же темной силой, которую они стремятся победить. Чародей‑Владыка такой коварный дьявол, что любая попытка обратить эльфинит против него, окончится гибелью для решившихся предпринять ее.
– Тогда зачем же мы так рисковали, добывая этот проклятый камень? – воскликнул король, не в силах скрыть злость.
Слова старика прозвучали тихо, но убедительно.
– Потому что нельзя было допустить, чтобы он достался Броне и в его руках стал бы оружием, против которого нам не устоять. И это еще не все, король эльфов. Когда все кончится и Чародея больше не станет, после того как уйду я, он позволит друидам оказать помощь Четырем Землям. Эльфинит поможет сохранить их знания и их магию.
Король молча недоуменно смотрел на друида. В этот миг обоих отвлек слабый стук в дверь. Король моргнул, потом раздраженно спросил:
– Кто там?
Дверь отворилась, и вошла Прея Старл. Похоже, его резкость ничуть не смутила ее. Она взглянула на Бремана, потом снова на Ярла.
– Я бы хотела отвести мальчика в казармы Придворной Гвардии, чтобы он мог поесть и отдохнуть. Он совершенно измучен. К тому же ему незачем больше дежурить. Я послежу за тем, чтобы никто не беспокоил вас во время беседы. – Она снова перевела взгляд на Бремана. – Добро пожаловать в Арборлон. Старик встал и слегка поклонился:
– Госпожа Прея.
Она улыбнулась в ответ.
– Только не для тебя, Бреман. Просто Прея. – Улыбка растаяла. – Значит, ты все знаешь?
– Что Ярл – король, а ты – королева? Я выяснил это первым делом, как только прибыл в город. Все говорят об этом. Благословение вам обоим, Прея. Вы будете надежной опорой друг для друга и для вашего народа. Меня порадовала эта новость.
Ее глаза сияли.
– Ты очень любезен. Надеюсь, ты тоже будешь надежной опорой для нас в грядущих испытаниях. А сейчас извини меня, я отведу мальчика. Не беспокойся о нем, мы уже успели подружиться.
Она вышла в дверь и закрыла ее за собой. Бреман посмотрел на короля.
– Тебе повезло, что у тебя есть Прея, – негромко сказал он. – Надеюсь, ты это понимаешь.
Ярл Шаннара вспомнил о своих недавних переживаниях, когда осознал, сколь невосполнима будет утрата, если он потеряет Прею. Ему до сих пор не давала покоя мысль, что он так заблуждался на ее счет. Тэй и Прея – два самых близких ему человека во всем мире, а он их совсем не знал, не старался понять и получил урок, который никогда не забудет.
В комнате опять воцарилась тишина. Сумерки наполнили углы мраком. Снаружи негромко постукивал дождь. Король встал и снова зажег светильники, которые задул ветер. Мрак рассеялся. Старик молча наблюдал за ним, ожидая, что он скажет.
Король снова сел. Он никак не мог прийти в себя. Нахмурив брови, он метнул в Бремана пронзительный взгляд.
– Насколько, оказывается, важно ничего не считать само собой разумеющимся. Мне следовало помнить об этом, раз речь зашла о Черном эльфините. Но потерю Тэя просто невозможно перенести, если не верить, что он погиб ради высокой цели. Я‑то, признаться, полагал, что цель эта – уничтожить Чародея‑Владыку. Трудно примириться с тем, что он отдал жизнь ради чего‑то другого.
– С его смертью вообще трудно примириться, – тихо сказал Бреман. – Но так или иначе, цель, ради которой он погиб, связана с уничтожением Чародея, и она не станет менее важной и весомой, даже если ты ошибся в своих предположениях. Будь Тэй здесь, он бы понял это, и ты, король, должен понять.
Улыбка Ярла Шаннары вышла горькой, полной боли.
– Я еще неопытный король, новичок в этом деле. Это не то, к чему я стремился.
– Не беда, – ободрил его друид, пожимая плечами. – Честолюбие не из тех качеств, которые пригодятся тебе в схватке с Чародеем‑Владыкой.
– В таком случае что же мне пригодится? Расскажи мне про меч, Бреман. – Нетерпение заставило короля забыть злость и огорчение. – Армия Северной Земли уже идет на нас и через два дня будет в долине Ринн. Мы должны задержать северян там, иначе нам конец. Но для того чтобы иметь реальные шансы на победу, мне необходимо оружие, против которого Чародею‑Владыке не устоять. Ты говоришь, что принес его. Расскажи, в чем секрет меча. Расскажи, что он может.
Раскрасневшись от волнения, он замолчал, уставившись на друида. Бреман не двигался. Он смотрел Ярлу в глаза и не говорил ни слова. Потом встал, подошел к столу, где лежали карты, взял сверток в тряпке и протянул его королю.
– Теперь это принадлежит тебе, разверни.
Ярл Шаннара так и сделал. Он развязал веревки, державшие ткань, осторожно снял ее, и в его руках оказался меч в ножнах. Меч был необыкновенной длины, но легкий и прекрасно сделанный. На рукояти рядом с гардой красовалось изображение руки, держащей горящий факел. Король вынул меч из ножен, поразившись безукоризненно гладкой поверхности клинка и ощущению, будто рукоять сделана под его руку и оружие изначально предназначалось именно ему. Какое‑то время он внимательно осматривал его в полной тишине. Языки пламени от факела на рукояти ползли по клинку до самого кончика, и в полутьме кабинета Ярлу стало казаться, что они вспыхивают собственным светом. Он вытянул меч, оценивая его вес и балансировку. При свете ламп металл поблескивал, словно живой.
Король посмотрел на Бремана и медленно кивнул.
– Потрясающий клинок, – тихо произнес он.
– В нем заключено больше, чем ты думаешь, и в то же время меньше, – быстро отреагировал старик. – Слушай внимательно, что я тебе скажу. Об этом никто, кроме тебя, не должен знать. Можешь поделиться только с Преей, и то, если сочтешь необходимым. От этого будет зависеть многое. Ты должен дать мне слово.
Король помедлил, взглянул на меч, потом кивнул:
– Обещаю.
Друид подошел к нему. Он стоял совсем близко и говорил тихо.
– Принимая этот меч, ты делаешь его своим. Но, чтобы он верно служил тебе, ты должен знать его историю и предназначение. Сначала история. – Он помолчал, стараясь поточнее подобрать слова. – Меч отлит по формуле, дошедшей к нам из старого мира, и выкован самым искусным кузнецом Южной Земли. Он закален огнем и магией. Меч сделан из сплава одновременно легкого и прочного. В бою его не сломать ни железом, ни магией. Он устоит в любых испытаниях, ибо содержит в себе магическую силу друидов. Под металлической оболочкой таится мощь всех друидов, когда‑либо живших на свете, тех, что в течение многих лет приходили в Паранор, а потом переходили из земного мира в мир иной. После того как его выковали, я отнес меч к озеру Хейдисхорн и вызвал их духов из потустороннего мира. Явились все. Один за другим проходили они передо мной и прикасались к клинку. Когда мы ковали меч, Эйлт Друин, медальон предводителя друидов, символ его власти, был помещен на рукоять. Ты сам видел его. Рука, держащая зажженный факел. Так вот, духи умерших пришли поклониться ему, передать ему все, что осталось от их земной власти, все, что они смогли унести с собой из жизни.
Итак, историю меча ты знаешь, теперь поговорим о его предназначении. Искусно сделанный клинок – оружие грозное и прочное, но всего этого мало, чтобы уничтожить Чародея‑Владыку. Мечом наверняка придется пользоваться как обычным оружием, и все же сила его не в остроте клинка и прочности металла, а в магии, которая заключена в нем. В той магии, король эльфов, которая позволит тебе победить, когда ты встретишься с существом по имени Брона. – Друид перевел дух, словно рассказ отнял у него все силы. Его древнее лицо казалось бледным и усталым. – Сила этого меча, Ярл Шаннара, в правде. В правде, простой и безыскусной, абсолютной и незапятнанной. В правде, с которой сброшены все покровы, вся хитрость, вся ложь. Поэтому тот, против кого будет направлена магия этого меча, окажется совершенно обнаженным перед правдой. Это могучее оружие, перед которым Брона не сможет устоять потому, что он окутан той самой хитростью. Ложь, обман, мрак и тайна – вот оболочка его власти. Он жив, пока скрыта правда о нем. Заставь его предстать перед правдой – и он обречен.
Вначале, когда у Хейдисхорна секрет силы меча открылся мне, я не смог его понять. Неужели правда может быть столь могущественна, чтобы уничтожить такое чудовищное создание, как Чародей‑Владыка? При чем же тут магия друидов? Но через некоторое время я начал понимать. Слова «Эйлт Друин» буквально означают «Через правду к власти». Таково кредо друидов, цель, которую они поставили перед собой, когда собрались в Параноре, их предназначение со времен Великого Круга – нести человечеству правду. Правду, дающую знание и способствующую прогрессу. Правду, дарующую надежду. Таким путем друиды стремились помочь возрождению народов.
Темные глаза Бремана, усталые и отсутствующие, мигнули.
– Вся правда, которую они нашли в жизни, заключена теперь в клинке, которым ты владеешь, и ты должен заставить это неоценимое наследие служить тебе. Это будет нелегко. Не так просто, как кажется на первый взгляд. Ты выйдешь с мечом на бой против Чародея‑Владыки. Вызовешь его на поединок. Коснешься мечом, и магия уничтожит его. Все будет так. Но лишь в том случае, если твоя решимость крепче, дух выше, а сердце чище и добрее, чем у него.
Король эльфов покачал головой:
– Как я могу добиться всего этого? Даже прими я на веру все сказанное тобою, мне все равно даже подумать страшно, что я могу оказаться сильнее существа, способного уничтожить даже тебя.
Старик потянулся к руке, сжимавшей меч, и поднял ее так, что клинок оказался между ними.
– Для начала обрати силу меча на себя!
В глазах эльфийского короля мелькнул страх.
– На себя? Магию друидов?
– Послушай меня, Ярл, – принялся успокаивать старик, покрепче стискивая руку короля, чтобы меч не выпал. Клинок связывал их яркой сияющей серебряной нитью. – Я уже говорил тебе: то, что от тебя требуется, непросто. Но это возможно. Ты должен обратить всю силу меча на себя. Магия наполнит тебя и откроет всю правду твоей жизни. Ты должен предстать перед ней нагим, незащищенным. Правда может оказаться суровой, с ней нелегко встретиться лицом к лицу. Мы постоянно заново переосмысливаем себя и свою жизнь, чтобы пережить совершенные нами ошибки, смириться с неудачами. Часто именно это делает нас уязвимыми для таких, как Брона. Но если ты устоишь перед испытанием, которого от тебя потребует меч, то выйдешь из него сильнее своего врага и сразишь его. А все потому, король эльфов, что он не может подвергнуть такому испытанию свою жизнь, поскольку без лжи и полуправды, без обмана он ничто!
Наступила долгая тишина. Двое мужчин смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Каждый оценивал другого.
– Правда, – наконец произнес эльфийский король так тихо, что друид едва расслышал его. – Какое хрупкое оружие.
– Нет, – тут же возразил его собеседник. – Правда не хрупка. Это самое грозное оружие из всех известных.
– Так ли? Я воин, боец. Все, что я знаю, – это оружие, оружие из металла в руках сильных мужчин. Ты говоришь, что оно не годится и нужно отказаться от него. Ты велишь мне стать тем, кем я никогда не был. – Он медленно покачал головой. – Не знаю, смогу ли это сделать.
Старик отпустил его руку, и меч упал между ними. Сухие пергаментные ладони легли на могучие плечи короля, сжимая их. Неожиданная сила проснулась в древнем теле. В глазах горела свирепая решимость.
– Не забывай, кто ты такой, – прошептал друид. – Вспомни, ты никогда не отказывался принять вызов. Никогда не прятался от ответственности. Ты не знал страха и выживал там, где другие гибли. Вот каково твое прошлое. Вот кто ты, вот каков ты. – Руки сдавили плечи короля еще сильнее. – Ты мужественный человек, Ярл. У тебя храброе сердце. Но перед лицом смерти Тэя Трефенвида ты принижаешь свою жизнь. Нет, не сердись. Я вовсе не намерен приуменьшить значимость этой потери для всех нас. Просто хочу тебе напомнить, что решают всегда те, кто жив. Всегда. Цени свою жизнь по достоинству, король эльфов. Не умаляй своих шансов выстоять против Чародея‑Владыки лишь потому, что тебе предлагают драться незнакомым оружием. Ему оно тоже неведомо. Он знает только клинки, сделанные руками людей, сочтет твой одним из них. Удиви его. Дай ему попробовать иной металл.
Ярл Шаннара отошел в сторону, недоверчиво качая головой и с сомнением поглядывая на меч.
– Я не так глуп, чтобы не верить в то, что мне тяжело принять, – сказал он, повернувшись к окну и глядя на дождь. – И все‑таки сделать это трудно. – Его губы сжались в твердую линию. – Почему выбрали именно меня? Мне этого не понять. Есть много людей, гораздо более подходящих для такого оружия. Я понимаю толк в металле и грубой силе. А это… хитроумное изделие слишком сложно для меня. Правда – действенное оружие только на советах да в политике. На поле битвы, по‑моему, она бесполезна. – Он повернулся к друиду. – Я без колебаний выйду против Чародея‑Владыки, если буду относиться к этому мечу, как к обычному клинку, выкованному из металла мастером‑кузнецом. Без единого слова приму его как оружие, если буду видеть в нем лишь то, что вижу. – В его синих глазах пульсировала злость. – Но это! Нет, я не гожусь для этого, Бреман. Друид медленно кивнул, не столько соглашаясь, сколько понимая его:
– Но кроме тебя, у нас никого нет, Ярл. Мы не знаем, почему выбор пал на тебя. Возможно, потому, что тебе было суждено стать королем эльфов. А может быть, причина находится за пределами нашего понимания. Мертвые знают то, что неведомо нам. Вероятно, они могли бы рассказать об этом, но решили поступить иначе. Нам надлежит принять их волю и идти дальше. Изменить что‑либо не в нашей власти. Ты пойдешь с этим мечом на битву. Это предрешено. У нас нет выбора. Мы должны сделать все, что можем.
Голос понизился до шепота и замер. С улицы по‑прежнему доносилось негромкое постукивание дождя, окутавшего окрестные леса серебристой дымкой. Спустились сумерки. День отступил на запад вместе с солнцем. Арборлон лежал под сенью своего лесного убежища, притихший и промокший, и не спеша натягивал на себя покрывало ночи. В кабинете стояла тишина. Тихо было во всем летнем доме, словно в мире не осталось больше никого, кроме двух мужчин, стоявших друг против друга в тусклом мерцании свечей.
– Но почему никто, кроме меня, не должен знать тайны меча? – негромко спросил Ярл Шаннара. Старик печально улыбнулся.
– Ты сам сможешь ответить на этот вопрос, если захочешь, король эльфов. Все проще простого – никто этому не поверит. Если твои сомнения в возможностях меча столь велики, подумай, каково будет недоверие людей. Возможно, даже Преи. Сила меча заключена в правде. Кто поверит, что такая на первый взгляд безделица способна превзойти мощь Чародея‑Владыки?
«И в самом деле, кто? » – подумал король.
– Ты же говорил, Ярл, меч – это боевое оружие. – За улыбкой последовал усталый вздох. – Пусть эльфы довольствуются этим. Покажи им меч, с которым пойдешь в бой, оружие, завещанное тебе, и пообещай лишь, что он славно послужит им. Большего они не потребуют.
Ярл Шаннара молча кивнул. Он подумал, что друид прав. Самая сильная вера – та, что не обременена лишними размышлениями.
В тот горький отчаянный миг сомнений и страха, когда он молчаливо подписывал договор, который не мог ни принять, ни отвергнуть, ему нестерпимо хотелось обрести эту простую веру.
ГЛАВА 28
На следующий день часов в пять пополудни Ярл Шаннара приближался к долине Ринн, а значит, и к схватке, предназначенной ему судьбой. Он выехал вскоре после восхода в сопровождении Преи, Бремана и небольшой группы советников и офицеров, взяв с собой три отряда Эльфийских Охотников: два пеших и один конный. Четыре отряда уже находились на месте, у входа в долину, а два должны были последовать за ними утром. Позади остались все прочие члены Большого Совета во главе с первым министром Берном Эридденом, три отряда резерва, горожане и беженцы, покинувшие родные места в страхе перед неминуемым вторжением. Позади остались все споры относительно дальнейших действий и политической мудрости. Выбор был невелик, да и времени оставалось мало. И то и другое в значительной степени зависело от поведения приближавшейся армии врага.
Эльфийский король никому не рассказывал о своем разговоре с друидом. Он решил не делать никаких публичных заявлений по поводу меча, который ему дали. Ярл поведал о нем только Прее, сказав лишь, что это оружие, против которого Чародей‑Владыка не сможет устоять. Его вера была хрупка, и, произнося эти слова, он чувствовал спазм в желудке и жар на лице, не в силах отделаться от сомнений в том, что правда может стать оружием в битве. Всю дорогу на восток король снова и снова прокручивал в голове свой разговор со стариком, настолько глубоко погрузившись в свои мысли, что несколько раз не отвечал, когда Прея заговаривала с ним. Ярл ехал в доспехах, готовый к битве. Меч, висевший у него за спиной, был так легок по сравнению с кольчугой и латами, что казался сделанным из бумаги. А вдруг польза от него столь же эфемерна, как и его вес? А ведь он обречен идти с ним в бой. Ярл не мог ни избавиться от подозрений, ни до конца поверить в них. Ему необходимо было увидеть меч в деле, на собственном опыте узнать, как пользоваться им. Вот что занимало все его мысли. Ярл ничего не мог поделать с собой. То, что он видит и чувствует, – это реально. Все остальное – не многим более чем слова.
Король не стал посвящать в свои сомнения Бремана. Когда старик приближался к нему, он изображал на лице улыбку. И не в том дело, что он перестал доверять друиду. Ярл старался подбодрить себя и своих людей. Он не хотел лишиться доверия армии, а кто поверит в короля, который не уверен в себе? Ярл всегда знал, что именно этой малостью и достигается победа в бою, и держался на высоте. Этой армией и этим народом плохо ли, хорошо ли, но предстоит командовать ему. Впереди их ждет такое испытание, какого мир еще не знал, а раз так, Ярл Шаннара собирался с блеском сыграть свою роль.
– Ты молчишь уже несколько часов, – заметила Прея, улучив момент, когда он смотрел на нее, чтобы быть уверенной, что он ее слышит.
– Разве? – ответил Ярл.
Увлеченный молчаливым спором с самим собой, он даже удивился ее присутствию. Королева, обвешанная оружием, ехала на крепкой, серой в яблоках лошади по кличке Пепел. Само собой разумеется, вопрос о том, поедет ли она, не возникал. Их недавно усыновленные дети остались на попечении близких друзей. Как и Ярл, Прея была рождена для битвы.
– Тебя что‑то беспокоит, – сказала она, глядя Ярлу в глаза. – Почему ты не скажешь мне, в чем дело?
Действительно, почему? Ярл невольно улыбнулся. Она слишком хорошо знала его, чтобы обмануться. И все же он не говорил о своих сомнениях. Не мог, потому что должен был сам разрешить их. Никто не поможет ему в этом, по крайней мере теперь, когда он не мог нащупать твердой почвы под ногами.
– Не знаю, как тебе объяснить, – сказал он наконец. – Я еще не решил. Не волнуйся.
– Может, будет лучше, если ты все‑таки попытаешься объяснить мне.
Ярл кивнул. Он глядел на Прею, словно хотел за прекрасными чертами лица и блеском карих глаз увидеть тепло и нежность, таившиеся в ее сердце. В эти дни он стал по‑новому относиться к Прее. Дистанция, которую Ярл всегда держал между ними, исчезла. Они стали так неразрывно связаны друг с другом, что У него не вызывало сомнений: что случится с одним, произойдет и с другим, будь то сама смерть.
– Дай мне немного времени, – нежно сказал он. – Потом мы обязательно поговорим.
Прея взяла его за руку и на мгновение задержала ее в своей.
– Я люблю тебя, – проникновенно произнесла она.
Итак, вечер застал их на подступах к долине Ринн. Ярл так и не открыл Прее причину своей тревоги, а она с нетерпением ждала, когда он это сделает. Было тепло, в воздухе пахло непросохшей травой и листьями – окрестные леса насквозь промокли под не прекращавшимися последние несколько недель дождями. Тучи наконец рассеялись, но земля еще не просохла, и там, где по раскисшей дороге на восток проходили эльфы, оставались грязные разбитые колеи. Весь день к ним поступали донесения от основного войска, занявшего оборону у входа в долину. Армия Северной Земли все приближалась, медленно пересекая Стреллихеймские равнины с севера и с юга. Войско Чародея‑Владыки было огромно и продолжало расти, заполоняя равнину, простиравшуюся перед входом в долину Ринн, насколько хватало глаз. В численности северяне превосходили эльфов самое малое в четыре раза, и соотношение это росло по мере того, как прибывали новые части. Гонцы докладывали нарочито спокойными, невозмутимыми голосами, старательно избегая проявлять эмоции, но Ярл Шаннара был достаточно опытен и за короткими паузами и легким изменением интонации явственно видел зарождающийся страх.
Король знал, он должен что‑то предпринять, чтобы одолеть его. И сделать это нужно как можно быстрее.
Ситуация выглядела довольно мрачно. На восток к дворфам были посланы гонцы с просьбой о помощи, но путь по равнине преграждали патрули северян, и проходило несколько дней, прежде чем гонцу удавалось обойти каждый из них. В решающий момент эльфы оказались одни, и не было никого, кто бы пришел им на помощь. Тролли попали в рабство и теперь верно служили Чародею‑Владыке. Гномы даже в лучшие времена страдали неорганизованностью и при любых обстоятельствах не испытывали особой любви к эльфам. Люди прятались за стенами своих разрозненных городов‑государств, не имея никаких боеспособных частей. Оставались только дворфы, если они выжили. До сих пор неизвестно, удалось ли Рабуру и его армии избежать смерти от рук кровожадных северян.
Об этом размышлял Ярл Шаннара, в сопровождении советников и офицеров выезжая из лесов у западного входа в долину Ринн. Оснований для страха было предостаточно, но в данном случае полагаться следовало не на них.
Что же он должен сделать, чтобы преодолеть страх?
Тот же самый вопрос задавал себе Бреман, ехавший с Алланоном в нескольких ярдах позади с группой королевских советников и высших офицеров армии. Но не страх эльфов волновал старика, его тревожил страх их короля, ибо Ярл Шаннара, возможно и сам не подозревая об этом, тоже боялся. Его страх был неочевиден даже для него самого, и все же неуловимым, коварным лазутчиком он проник в уголки сознания короля и ждал своего часа. Бреман уловил его еще накануне, в тот момент, когда открыл Ярлу источник силы меча. Страх притаился в глазах короля, глубоко, под завесой смущения и неопределенности, там, где он мог скапливаться, как гной в ране, чтобы в конце концов коварно сломить его. Несмотря на все старания друида убедить Ярла в могуществе талисмана, король не верил. Хотел верить, но не мог. Конечно, он постарается обрести веру, но где гарантия, что справится? Бреман не предполагал, что все так обернется. Теперь он должен был считаться с этим, должен был исправить положение.
Всю дорогу он наблюдал за королем, подмечая его молчание, изучая твердую линию его подбородка и шеи, котор<