Власть наслаждения столь сильна, что занятого наслаждением побаиваются трогать. Так, почти у всех обезьян закреплен запрет отбирать лакомство, даже вожак не покушается, так как знает, что за особенную вкуснятину даже слабая обезьянка может устроить кровавый бой. А зачем ему раны? Любопытную картину наблюдала в полевых условиях исследовательница жизни шимпанзе Дж. Гудолл. Одна из стареющих и любвеобильных самок время от времени устраивала к своему телу очередь самцов. И среди них покорно ждал своего сексуального кайфа… вожак (!) стада. Этот факт несколько разрушает картину, рассказываемую этологами о жестких законах иерархии, при которых вожаку всегда все желаемое достается первому и много. А тут «альфа» и в очереди!
У людей с их эволюционной гиперсексуальностью и повышенным инстинктом агрессивности дела с эгоизмом наслаждений обстоят несколько иначе. В человеческом обществе во все времена опасной была испепеляющая мужские сердца женская телесная (именно телесная, сексуальная!) красота. Нет, не в том смысле, что красота – страшная сила, а в несколько обратном: за красивыми девушками охотились, их брали силой, заставляли, а при сопротивлении и убивали. Или, как показала уголовная практика последних лет, сейчас обливают лицо участницы конкурса красоты кислотой, чтобы уж никому не досталась. А исторический казус с Еленой Прекрасной, из-за похищения которой разгорелся убийственный сыр-бор под стенами Трои, разве ни о чем не говорит?
А вот другой поворот: как свидетельствует ВОЗ, на земном шаре уже больше 1 миллиарда заметно растолстевших землян. Настоящая пандемия! Вкусовые наслаждения настолько захватили человечество в плен своей неотразимости, что оно ест, ест, ест и жиреет, жиреет, жиреет. И пока никто не знает, как остановить этот процесс биологической катастрофы, в фундаменте которой – особая приятность наслаждений от сладкого и жирного.
А наркомания, затаскивающая как молох в свои жернова миллионы подростков и юношей? Ведь и они жертвы своих ни с чем не сравнимых наслаждений, райского блаженства, неповторимого, эксклюзивного.
Эволюция, сверхнадежно обеспечивая выживание живых существ в борьбе за существование, создала такие могучие стимуляторы тяги к жизни, как высшие, самые желанные наслаждения, завершающие удовлетворение базовых, фундаментальных потребностей: в пище, продолжении генотипа (рода) и спасения от смерти. Эти высшие наслаждения представляют собой радости-награды и переживаются как праздник плоти. Таковы пищевкусовой и сексуальный оргазм, а также оглушающая и цепенящая радость спасения от грозившей смертельной опасности. Два великих основных инстинкта – в пище и сексуальном обладании – эволюция снабдила столь сладостными вознаграждениями, что живой организм стремится испытывать их еще, еще и еще – до бесконечности. Эта бесконечность оргазмических всплесков образует тягу и волю к жизни, ее эмоционально-физиологический двигатель, ее чарующую радующую жажду. А чтобы обеспечивалась эта жизнедвигательная неукоснительная повторяемость, необходимо было связать в неразрывную цепочку побуждение, запуск действий к обладанию объектами удовольствия и оргазмы от процесса обладания этими объектами (пищей, питьем, половым партнером). Так зародились особые стимуляторы-сигналы, функция которых заключалась в том, чтобы пробуждать вожделение, желание к обладанию, запускать поисковый рефлекс, облекая его волнением, мобилизацией энергии и прилива сил, вожделением и предвкушением предстоящего удовольствия. Другими словами, возбуждающий вожделение к обладанию сигнал и само услаждение от обладания связывались во времени и в воображении воедино. Наслаждение было включено в снятом виде уже в сам сигнал. Сигнал становился предвкушением удовольствия. И сигналом становилось все, что сопровождает наслаждение: вид наслаждающего объекта, источаемый им запах, а также запускаемые им сигналы, если этот объект живой и тоже нуждается в услаждениях, что особенно характерно для сексуальных контактов. Даже разного рода предметы и признаки, вплоть до особенностей среды (влажность, растения, звучания), сопровождающие успешный поиск и обладание объектами наслаждения, сцеплялись в психике живого существа в эту стимулирующее услаждающую цепочку и превращались в побуждающе-возбуждающие сигналы. Летящие к падали грифы стали такими побуждающими сигналами для гиен, которые устремляются туда, куда летят грифы, в предчувствии пищевого насыщения-удовольствия. Для наркомана, испытывающего блаженство от героина, сигналом, возбуждающим вожделение и стремление к обладанию желанной дозой, может стать даже сюжет в новостях по телевидению с изъятием и уничтожением наркотиков. Да, безусловно, все такие сигналы несут в себе и соответствующую информацию. Но есть в них еще и такое свойство, которое никак необъяснимо с точки зрения теории информации. Это свойство – мгновенный приказ, побуждение, разжигание желания, вожделения и страсти, причем приказ верный и нацеленный в одну точку – на обладание наслаждением. Это свойство и есть фасцинация. Она возбуждает, оглушает, ошеломляет, а у человека еще и кружит голову, пронзает словно молнией, очень часто напрочь отшибает разум, охватывая неудержимым влечением и страстью, как это бывает у голодного при виде куска хлеба, у азартного игрока при виде карт или у юноши при нежданной встрече с сексуальным идеалом.
Система подкрепления, открытая Дж. Олдзом, поставила вопрос о естественных стимуляторах «центра удовольствия», заложенных природой в живые организмы. В организме животного и человека должны быть какие-то аналоги посылаемых в «центр удовольствия» электрических разрядов, вызывающих ощущения удовольствия. В настоящее время можно говорить о том, что многие из таких аналогов (химических веществ и гормонов) открыты и что они завязаны в сложную динамическую систему управления эмоциональным поведением живых существ.
Таким образом, сигналы фасцинации являются побудителями страстной устремленности заполучить наслаждение, а наслаждение – это завершающий акт удовлетворения какой-то жизненно важной потребности: в питье, пище, сексуальном контакте, общении. Первая же встреча с шоколадом формирует у большинства детей фасцинативную связку «вид шоколада – удовольствие». Закономерность проста: чем слаще пища, тем радостнее воспринимается ее образ, тем активнее процессы в мозговой системе вознаграждения–наслаждения. С древних времен это инструмент приручения животных и дрессировки.
Сигнал фасцинации раскрывает ворота к наслаждениям. Назначение сигнала фасцинации и заключается в том, что без него не включается цепочка действий, ведущих к удовольствию. Цепочка эта довольно сложна и в полной мере начинает приоткрывать секреты только в последние десятилетия. Вот эта цепочка фасцинации в моем представлении: «сигнал – его восприятие и мгновенная оценка значимости – вброс в мозг соответствующих гормонов и возбуждение нейротрансмиттеров предвкушаемого удовольствия – образование нейровспышки-доминанты – отключение всего мешающего испытать удовольствие – разжигание страсти обладания – активные действия к обладанию – обладание – полученное удовольствие-кайф – расслабление с запоминанием всей цепочки, чтобы затем повторить ее снова и снова». Таков фасцинирующий процесс – от сигнала до завершающей реакции на него.
Амигдала помнит все!
Вряд ли жизнь первобытного охотника была менее экстремальной, чем жизнь животных, на которых он охотился. За ним тоже охотились. Или могли напасть по недоразумению – тех же гадов ползучих и жалящих было пруд пруди. Удивительно ли, что человек с младенчества боится змей, а разинутая пасть хищника ввергает в ужас? Не оттого ли страсть детская играть в догонялки-страшилки? С восторгом до визга, горящими от волнения глазами и лихорадочным стуком сердца. Ребенку страшно нравится, если папа или кто-то из братьев или сестер постарше делает этакое зверское лицо, рычит и неожиданно бросается догонять. Восторгу от такой игры нет предела. А ведь эта игра – повторение усвоенного миллионами лет урока экстремальной опасности от нападения хищника, затаившегося в зарослях, и радости спасения. Ушла опасность охоты и спасения, но инстинкт остался. И он находит компенсацию в экстремальных играх и искусственно создаваемых ситуациях экстремальной опасности. Кто-то прыгает с самолета в затяжном прыжке, другой играет в карты с опасностью потерять все имущество (дворяне проигрывали поместья) или жизнь (так бывает в блатном мире), а есть и такие, страсть к экстриму которых может усмирить только «русская рулетка».
Общее правило нейрогормональной реакции на экстремальные раздражители, в первую очередь опасные или предположительно опасные (пистолет-зажигалка так же пугает, как и настоящий), – стресс, волнение, любопытство. В целом в организме человека первым и наиболее интенсивно реагирует на любое внешнее раздражение амигдала и гипоталамус. Они посылают сигналы в гипофиз, который выделяет гормоны, чутко улавливаемые многими тканями и органами, в первую очередь надпочечниками. Те в ответ «выпускают» (секретируют) в организм адреналин. В результате стенки сосудов резко сужаются, повышается артериальное давление, учащаются пульс, дыхание, нарастает мышечное напряжение, увеличивается содержание сахара в крови. Но есть люди (и животные), у которых в остро стрессовой ситуации выделяется норадреналин, гормон храбрости. Норадреналиновые люди в стрессовых ситуациях быстро мобилизуются и готовы, как говорится, встать грудью. Надпочечники кролика – очень тревожного существа вырабатывают в основном адреналин, а надпочечники хищных животных, например, льва, – норадреналин.
Все, что неприятно, опасно и вызывает угрозу сосредоточено подкреплением в центре наказания, находящимся рядом с центром удовольствия. Там рождается отвержение опасности. Но главной структурой мозга, ответственной за реакции на сигналы угрозы и опасности, как считают в настоящее время нейрофизиологи, является амигдала, миндалина. Амигдала – это и есть «центра страха». И ярости в ответе на опасность. Крыса, у которой удалена амигдала, не замирает от страха при предупредительных звуковых сигналах о грозящей угрозе. Изучение пациентов, у которых была повреждена амигдала, показало, что хотя у них не было проблем с восприятием, но портреты людей, явно выражающие угрозу, они не воспринимали как угрожающие.
В возбужденном состоянии амигдала не ждет инструкций от сознания: восприняв сигнал опасности, она вызывает ответную реакцию в течение миллисекунды. Получив импульсы от амигдалы, близлежащий отдел мозга – гипоталамус выделяет специальное вещество, способствующее выбросу в кровь стрессовых гормонов. В свою очередь, эти гормоны временно подавляют функционирование пищеварительной и иммунной системы и направляют ресурсы организма на борьбу с опасностью или на бегство от нее. В результате этого сердечный ритм учащается, легкие вентилируются интенсивнее, а в мышцах активнее расщепляется глюкоза, и тем самым образуется больше энергии. Стрессовые гормоны влияют и на мозг, вызывая состояние настороженности, а также усиливая способность к запоминанию.
Еще одна важная функция амигдалы – приказ всем структурам мозга запомнить опасность во всех деталях. Даже шорох. Как не отмывается кровь с ткани, так и фасцинация опасности впаивается в память амигдалы намертво, навсегда, включаясь в копилку жизненного опыта живой особи.
Распознавать малейшие опасности и угрозы помогают и так называемые зеркальные нейроны. Открытие их в начале 90-х годов в головном мозге мартышек, сделанное итальянскими учеными Галлезе, Риццолатти и другими из Пармского университета, позволяет заглянуть в еще одну нейронную структуру, которая охраняет от опасностей. Как показали эксперименты, эти нейронные структуры всегда начеку и обеспечивают явления имитации. В эксперименте на мартышках было выявлено, что зеркальные нейроны именно «повторяли» наблюдаемое действие, а не просто возбуждались при его наблюдении, Зеркальные нейроны – именно зеркальны: с их помощью мозг обезьян как бы постигал мозг экспериментатора в его внешних проявлениях, в физических действиях, имитируя их зеркально.
Очевидно, зеркальные нейроны и их структуры являются нейрофизиологической базой феноменов имитации, имеющих такое огромное значение в биологической эволюции. Получается, что «чтение» другого происходит с помощью своеобразной имитации: мы, подсознательно с помощью зеркальных нейронов имитируя малейшие нюансы мимики лица и пластики тела, воспроизводим соответствующие просканированным сигналам эмоциональные и даже умственные операции в воспринимаемом объекте (животном, человеке) и мгновенно оцениваем их как «опасные», «дружественные» или «нейтральные» и соответствующим образом реагируем: настораживаемся, готовимся к отпору или улыбаемся, проявляя симпатию.
Давно известно, что люди, наблюдающие игры или соревнования, наряду с проявлением эмоций также совершают имитационные движения, как бы повторяя или прогнозируя движения боксера, футболиста или теннисиста. Некоторые даже устают от этого, будто сами бегали или поднимали тяжести. Применение магнитно-резонансной томографии помогло увидеть, что при такого рода скрытой имитации происходит в мозге. Оказалось, что у людей, как и у мартышек, имеются зеркальные нейроны, причем сосредоточены они в области Брока, ответственной за распознавание речи. Если предположить, что хорошо обеспеченные зеркальными нейронами имитационные действия наших далеких предков дали толчок развитию жестово-мимической коммуникации, то из этого логично вытекает и последующее развитие из нее звукоподражательной, а затем и собственно звуко-речевой сигнализации. Другими словами, зеркальные нейроны – это коммуникационно-оценочные структуры, обеспечивающие пристальное внимание к коммуникативному поведению окружающих и понимание их эмоционально-психологических намерений. Таким образом, зеркальная имитация лежит в основе биологической коммуникации от импринтинга до высших форм направленного воздействия.
Мир опасен, и значит необходимо его точно сканировать и распознавать малейшие поползновения к опасным воздействиям. Зеркальные нейроны, сканируя и имитируя малейшие проявления чужой психики, распознают не только уже спланированные, но даже зарождающиеся угрозы. Коммуникативный опыт тонкого распознавания психики других людей, своеобразного «чтения душ», существует у каждого человека. Он есть у каждого живого существа. Без такого опыта оптимальная адаптация невозможна.
Нервная система животных и человека очень тонко и надежно сконструирована эволюцией для выживания в условиях угроз для жизни.
А еще эти чудесные и коварные гормоны!
В развитие взглядов на сложность и системность эмоциональной регуляции поведения живого организма огромный вклад внесло открытие нейрогормонов, в первую очередь таких системно регулирующих управление всем организмом, как серотонин, дофамин, эндорфины, адреналин, норадреналин и др. Тело предстало перед познающим его тайны человечеством как своеобразная и сложнейшая по функциональности «химическая фабрика» с сотнями гормонов: амфетаминов, моноаминов и т. д.
Моноаминами называются три важных нейромедиатора, входящих в одну аминогруппу – норадреналин, дофамин и серотонин, – которые регулируют настроение и эмоциональные дисфункции. Согласно новейшим теориям, клиническая депрессия возникает из-за изменения уровня моноаминов, в особенности норадреналина и серотонина. Это подтверждается еще и тем обстоятельством, что наркотики, уничтожающие моноамины, вызывают депрессию.
Замечательным открытием, сравнимым с открытием центров наслаждения и наказания, проясняющим природу и механизмы ощущений и чувств наслаждения, эйфории, радости, явилось открытие в начале 1970-х годов естественного опиата организма, названного эндорфином и часто обозначаемым в широкой научно-популярной литературе и прессе как «гормон радости», поскольку его повышенное продуцирование вызывает опиатное переживание эффектов радости и оптимизма. Естественным опиатным действием эндорфина является счастье влюбленности и всех связанных с этим состоянием наслаждений.
Искусственные опиаты действуют аналогично естественному опиату-эндорфину и потому также вызывают приподнятое настроение и радость и вызывают зависимость. Правда, разрушая при этом природную биологическую эндорфинную систему, что в конечном счете и вызывает болезнь и деградацию личности наркомана.
К середине 80-х г. XX в. количество открытых нейромедиаторов составило уже более 100, каждый получил свое название. Особо заслуживают внимания кроме эндорфина еще дофамин, серотонин, катехоламины – адреналин, норадреналин, ацетилхолин.
Очень важен гормон дофамин. Он также вырабатывается во время стресса, обеспечивая ощущение кайфа, куража, риска в ситуациях опасности. Одной из сторон его действия является повышение сексуального влечения, и самый высокий из «нормальных» уровней содержания дофамина ученые наблюдают у подростков. Так что есть доля истины в том, что молодежь думает лишь о любви.
Огромно значение для эмоционального состояния человека серотонина, который руководит изменением настроения человека, и любые нарушения серотонинового обмена приводят к различным психическим проявлениям, таким, как депрессия или тревога. Серотонин регулирует сон, аппетит, эмоции и восприятие боли. Кроме того, нарушения серотонинового обмена могут служить причиной обжорства, внезапных вспышек ярости и прочих неприятностей. Последние исследования показывают, что пониженный уровень серотонина в головном мозге тесно связан с депрессией, агрессивным поведением и склонностью к совершению необдуманных поступков. Север с его полярными ночами опасен для жизни человека еще и тем, что снижает выработку в организме серотонина, а это вызывает сонливость, минорные настроения, психологическую утомляемость и даже суицидные состояния.
Уже конспективный обзор показывает, насколько важна, сложна и еще далеко не познана нейрофизиологическая и биохимическая система организма, от функционирования которой зависит вся эмоционально насыщенная и фасцинативная человеческая жизнь.
Открытие центров наслаждения и наказания, раскрытие функциональной связки амигдалы с восприятием опасностей, продуцированием страха, ярости, агрессии и других страстей, открытие эйфорической функции эндорфинов, управления настроением серотонина, стимулирования эмоционального тонуса и оптимизма дофамином, разрастания наслаждения пищей от глутамата натрия, и другие открытия последних десятилетий создали вполне достоверную базу понимания нейронных и гормональных механизмов фасцинации. Но это только первые шаги на пути к раскрытию ее тайн и секретов. По сути специально исследованиями процессов фасцинации еще не занималась, насколько мне известно, ни одна лаборатория в мире. Все, что накоплено и может быть интерпретировано в плане механизмов фасцинации, было открыто в экспериментах над другими, хоть и очень близкими процессами: в раскрытии механизмов наркомании, образования зависимостей и т. п. Как происходит мгновенное стирание информации и эмоционального настроя предшествующих воздействию волнующего или шокирующего сигнала фасцинации? Как может быть создана стойкая доминанта зависимости или фобии? Пока об этом можно высказывать лишь предположения.
И все-таки многое уже понятно, и понятно, быть может, главное – фасцинация накрепко, нейрофизиологично и гормонально связана с наслаждениями и страхами. Она открывает ворота в Рай или в Ад.
Еще хочу! Потому что нравится!
Кроме глубинных нейрофизиологических и гормональных причин волнения, радостного настроения, эмоциональной приподнятости и максимальной психосоматической энергетики, есть еще очень важная психологическая составляющая этих проявлений. Это то удивительное, страшно субъективное, оптимистическое и ничем непобедимое повеление ума и сердца, которое обозначается простым и всем понятным словом «нравится ». Почему ты ешь так много шоколада? – спрашивают ребенка. Он отвечает: «Нравится!» Почему ты ходишь на эти сусальные концерты «Ласкового мая»? – спрашивают шестнадцатилетнюю девушку, плачущую под песни этой группы. Сердито вскидывает ясные глаза: «Нравится!!» «Ну что ты нашел в этой стрижке под дикобраза?» – спрашивают экстравагантного юношу. Отвечает небрежно: «Да нравится мне!» И ничего не надо объяснять и доказывать, к тому же часто и не объяснишь, настолько в голове все смутно. Кроме одного совершенно точного и родного – «Нравится и все!»
Не будь этого сермяжного, простого и повелительного в каждом существе «Еще хочу! Потому что жутко нравится!», не было бы и самой жизни. Великий закон фасцинирования тяги к жизни и критерий фасцинации.
«Хочу!» До истерики. Дети падают на пол, кричат и колотят ногами.
