В 1966 году Гарднер и его супруга Беатриса решили научить шимпанзе реальному языку жестов – амслену. И миру явилась знаменитая шимпанзе-бонобо Уошо. Первым ее словом оказался знак «еще!», которым Уошо просила, чтобы ее пощекотали, обняли или угостили, или – познакомили с новыми словами. Вот фасцинативные «знаки», которыми уверенно пользовалась шимпанзе Уошо через 22 месяца после начала обучения (знаки перечислены в той последовательности, в какой они появлялись в ее репертуаре).
«Подойди-дай». Подзывающее движение кистью руки или пальцами. Знак, адресованный людям или животным, связанный также с предметами, до которых нельзя дотянуться. Часто означает сочетания «подойди пощекотать», «дай мне конфету» и т. д.
«Еще». Кончики пальцев соединены вместе, обычно над головой (правильная форма американского языка жестов — концы пальцев многократно сжимаются и разжимаются).
«Просьба продолжить или повторить действия», например раскачивание или щекотание, просьба второй порции пищи и т. д. Применяется также в качестве просьбы повторить какое-нибудь игровое действие, например кувырканье.
«Сладкое». Указательный или указательный и средний пальцы касаются кончика колеблющегося языка (правильная форма — указательный и средний пальцы вытягиваются рядом). Просит сладкого, автоматически делает этот жест, когда кончает есть
«Щекотать». Указательным пальцем одной руки проводит по тыльной стороне другой (напоминает знак «касаться»). Просит, чтобы пощекотали, или хочет побегать вперегонки.
«Больно». Вытянутые указательные пальцы тычут друг в друга. Может применяться для указания места, где болит. Чтобы указать порезы и синяки на себе и на других. Иногда как реакция на красные пятна на коже человека. или на прорехи в одежде.
|
|
Бонобо Уошо, сама того не зная, подсказала: самым желанным для животных является подкрепленная удовольствием потребность в пище и приятных контактах, то, что очень-очень нравится и что хочется повторить еще и еще раз.
«Нравится! Хочется повторить еще и еще!! Жить без этого не могу!!!» – вот он, абсолютный и властный критерий чарующей фасцинации!
«Нравится!» – желанно и опасно
Но критерий фасцинации «нравится!» при всей своей демократической привлекательности и доступности таит в себе – благодаря именно этим качествам! – большую опасность профанации и опошления, так как всех делает экспертами, знатоками и нигилистами. То, что мне нравится, каким бы оно ни было нелепым в глазах других, очень легко рационализируется (в фрейдовском смысле) известной поговоркой «на вкус и на цвет товарища нет». Только «прожив» увлечение, «суженное сознание» очарования, открываются глаза и приходит трезвость. «Пошло – это то, что пошло в народ», – не без сарказма записал Пушкин в своей записной книжке. В самом деле, то, что нравится, нередко нравится как иллюзия, а не объективная красота, и может быть пошловато-сусальным. Это подтверждает повальное увлечение в современном обществе стилем эксгиби в женской моде или сусальным гламуром. Значительная часть кича всегда несколько вульгарна, хотя и представляет собой повальное увлечение и вызывает восторг в массах. Но для того и существует высокая эстетика, чтобы создавать образцы фасцинации, которые своим очарованием вытесняют (оттесняют) фасцинацию пошлости по все тому же мудрому принципу «лучшее – враг хорошего». Не запрет на примитив, а создание образца, вытесняющего из сознания примитив, – вот единственная возможная критика в сфере культурологической фасцинации. Это взаимовоздействие, по-видимому, вечно
|
|
для эстетического совершенствования человечества. Дискуссии о мещанстве и вредности масскультуры тому подтверждение. И именно поэтому так значительна роль эстетов, элитного художественного вкуса и аристократии художественной фасцинации, в которую входят творцы, – классики и современники, – а также образцы фасцинации тела, такие, как Мерилин Монро.
Итак: «Нравится! До чертиков приятно! Хочется повторить!»
Критерий удовольствия является для чарующей фасцинации основным – вне удовольствия сигнал не может приобретать качество фасцинации (я сейчас отвлекаюсь от второй сферы фасцинации – сигнализации опасности), поскольку в нейроструктурах и гормональной системе не образуются цепочки эмоций радости и вожделений. Не образуется и яркого желания повторить. При этом удовольствие может быть как слитым с сигналом (так происходит в сфере действия тактильной фасцинации: нежное касание любимого бросает в жар, поцелуй приводит в движение гормональную систему и центр удовольствия), так и отсроченным, содержащимся в фасцинативном сигнале как замысел, предвосхищение и предвкушение (воздушный поцелуй, страстный кокетливый взгляд, призывное звучание горна «к обеду!» для проголодавшихся ребят в летних спортивно-оздоровительных лагерях).
|
|
Таким образом, фасцинация – это не просто некое очарование, всплеск соблазна и эйфория, это нейрофизиологический и психологический ПРОЦЕСС, включающий: а) яркий, навязчиво-избыточный сигнал, который невозможно игнорировать, б) восприятие сигнала с мгновенным или довольно быстрым образованием нейрофизиоогической и психофизиологической доминаты (как вспышка лампочки в темноте или мини-взрыв) в мозгу на впитывание именно этого сигнала и ничего кроме него, зацикливание, в) стирание следов предшествующих восприятий (отшибание памяти или, при менее сильных воздействиях, переключение, отвлечение внимания), г) запуск стохастического резонанса, некоей электроимпульсной волны (пока это только гипотеза, но вполне, мне кажется, корректная), которая гасит в мозгу все иные возбуждения, создает шум-фильтр, пропускающий только восприятие фасцинативного сигнала (все внимание на фасцинирующий объект: сексуальный, пищевой, эстетический, опасный для жизни и т. д.), д) резкое сужение, а иногда и отключение (при шоковых воздействиях) ясного сознания, интенсивное «западание», погружение, захваченность (таково творчество-выдумка, влюбленный также ничего не видит, не слышит, не замечает, кроме любимого, а любимого воспринимает некритично, с восхищением, при опасности весь мир сужается с овчинку и включается действие абсолютно властной амигдалы, отключающей мышление и мгновенно приказывающей либо бежать, либо притвориться мертвым, – так делают многие насекомые и пресмыкающиеся, – либо со всей яростью бросаться на защиту, что часто действительно помогает выжить, отпугивая врага), е) образование подкрепляющего наслаждающего или ужасающего эффекта в центрах удовольствия/наказания мозга (слюнки текут, эрекция, эйфория блаженства, эстетический восторг, цепенящий страх при столкновении с опасностью, и т. д.), ж) сцепка всего этого процесса в неразрывную цепь-образ и западание ее в эмоциональную память накрепко и надолго, иногда на всю жизнь (порой одна только встреча с поразившей взгляд и воображение фасцинативной особью врезается в память до конца дней, так формируются и сексуальные перверсии, маниакальность и прочие навязчивые феномены), з) возникновение в психике желания-вожделения, часто буквально на физиологическом уровне, повторить еще раз.
Теперь, когда достаточно всесторонне и под разными углами зрения рассмотрено воздействие сигналов фасцинации, можно с уверенностью сказать, что фасцинация – это не только волнующий сигнал, это волнующий нейрофизиологический, психофизиологический, коммуникативно-психологический процесс, приводящий в мотивационное биосоциальное движение весь организм любого живого существа во всей его полифонии аффектов и страстей.
Фасцинация – это волнующий всплеск жизни во всех ее страстных проявлениях. И начинается он с сигналов фасцинации (см. схему).
А если не нравится?
Критерий устрашающей фасцинации противоположен по эмоциональной семантике и накалу, его можно выразить формулой «Избавь меня Бог от повторения!», если воспринят сигнал тревоги и опасности, возбуждающий в мозгу паническое предчувствие боли и смерти. А также «Никогда больше! Отвратительно! Держись подальше (так птицы облетают стороной ядовитых бабочек и божьих коровок). Лучше не связываться! Только не со мной!» Даже переживание страха-иллюзии, имитирование устрашающих фасцин в играх детей предполагает только отстранение от реальной опасности и проживание ее «как в кино». Или в игровой форме, как это прекрасно получается у детей. Только в игре! Но в реальности – «Избави Боже!». Лучше не играть со смертью. Жизнь ценнее всего на свете!
ФУНКЦИИ ФАСЦИНАЦИИ
Проведенный анализ дает, как мне кажется, основания для выделения важнейших функций фасцинации. Их несколько, каждая из них служит осуществлению адаптационных стратегий по-своему, а в комплексе они создают прекрасно действующую (совместно с информацией) фасцинирующую систему.