Она попросила Алису сделать копии всех дел, которыми занималась в последнее время, чтобы можно было взять папки домой. София давно разучилась расслабляться: еда и сон – вот и весь отдых. Конечно, беспокойство в ее душе не уляжется благодаря работе, но она хотя бы не позволит Митчу Холларану управлять ее отпуском.
Кайли Мартин, секретарь Джоан, пригласила Софию пройти. Она вошла в кабинет босса и села. Стены кабинета были украшены высокими наградами и фотографиями окружного прокурора с влиятельными гражданами. София изучила этих уважаемых господ, представила, как бы смотрелись снимки на стене ее собственного кабинета, и впервые не почувствовала обычного удовлетворения от этих мыслей.
Джоан отодвинула бумаги, которыми занималась, и посмотрела на Софию.
– Хотела сказать тебе, что мы приняли решение относительно позиции заместителя окружного прокурора.
София почувствовала, что в комнате не хватает воздуха. Она пыталась придать лицу безразличное выражение, но понимала, что ей это не удается.
– Мы хотим, чтобы эту позицию заняла ты, – наконец сказала Джоан.
Да! Да! Да!
– Прекрасно. Я могу отменить свой отпуск и в понедельник приступить к работе.
– Не спеши. Я не хочу, чтобы ты сейчас давала согласие, – остановила ее Джоан. – Отдохни и подумай, действительно ли тебе это нужно.
Черт! Ей не следовало рассказывать боссу о Митче Холларане.
– Мне не нужен отдых. Я готова принять новые обязанности немедленно.
– София, пойми, я не отговариваю тебя. Просто даю передышку, ведь ты не отдыхала уже пять лет.
Но Софии уже не хотелось отдыхать. Задача решена. Она почти забыла о том, как тяжело работала, как упрямо шла к поставленной цели.
– Это так, но…
Джоан кивнула, делая какие‑то записи в своем блокноте.
– Значит, ты согласна. Оставь свой контактный телефон Кайли.
– Мне так трудно сейчас думать об отпуске.
– Поверь мне, я знаю. Но ты восстановишь силы и вернешься обратно. Тебя ждут новые победы.
София вспомнила, как Джоан рассказала ей о романе с судьей Ханнером. Ее босс сделала выбор между мужчиной и карьерой, и не в пользу мужчины. Еще месяц назад София думала, что поступила бы так же. Да, но не теперь! В ее мыслях творилось черт знает что…
Узнав о том, что ее трудолюбие вознаграждено, София на миг сильно заволновалась. Однако уже через минуту подумала, что эта награда меркла по сравнению с Митчем. Пора разбираться с беспорядком в голове!
– Ты права. Но я возьму с собой записи по делу Маркингема.
– София… – мягко произнесла Джоан. – Оставь свою работу здесь.
– Почему?
– Тебе сейчас нужен полноценный отдых. Я хочу, чтобы ты вернулась с новыми силами и идеями.
Новыми идеями? Что имела в виду Джоан? Догадалась, что во снах ей являются не присяжные и судьи, а один очень знакомый адвокат? Поняла, что право, всегда интересовавшее Софию, теперь волнует ее куда меньше, чем Митч?
– Я думаю только о работе, – сказала София, сознавая, что это неправда. Господи, что с ней происходит? Ей следовало сбежать из города еще тогда, когда она получила эту проклятую корзину с «Гиннессом» и компакт‑диском.
– Ты словно специально пытаешься быть такой, какой я хочу тебя видеть.
– Я хочу место заместителя окружного прокурора, Джоан. И это все… – почти умоляюще произнесла София.
– Когда ты вернешься через две недели, мы поговорим об этом еще раз. И успокойся.
Разговор, очевидно, был окончен.
Идя к себе по бесконечным коридорам и прокручивая в голове беседу с Джоан, София, наконец, окончательно определила свое будущее: она согласится на новую должность, и ее жизнь станет зеркальным отражением жизни босса. Но сейчас она выпустит на волю ту часть себя, которую скрывала со времен окончания Гарварда. На короткий срок в ней проснется женщина с чувственной натурой и живым воображением. Женщина, которой пришлось уйти в тень, потому что она не могла думать о карьере, когда рядом был мужчина, владеющий ее чувствами, воспламеняющий ее тело, наполняющий ее желанием.
В четверг Митч приехал в дом своих родителей, стоявший на побережье, чтобы подготовить все к уикенду. Он убрал мебель из маленькой спальни и сделал ее похожей на их съемную квартирку. Тогда они жили в студии с маленькой кухней.
Нетерпение бурлило в его крови, когда в пятницу вечером, примерно в половине седьмого, он остановился у дома Софии. Сделав глубокий вдох, он напомнил себе, что собирается начать завоевание ее души и тела только в домике на пляже.
Честно говоря, он не думал, что продержится так долго. Его сны прошлой ночью были до краев наполнены Софией, и, проснувшись утром, он чувствовал абсолютное опустошение. Он собирался стать ее господином, но понимал, какой хрупкой и призрачной могла в один миг стать эта власть. Он надеялся, что его месть послужит надежной защитой от тех чувств, которые он к ней испытывал. София не прилагала к этому никаких усилий, и он чувствовал себя неразумным псом, боготворившим свою хозяйку. Мысль, что она будет с ним несколько дней, пульсировала в его мозгу. Инстинкт, древний как сам мир, говорил ему: «Перекинь ее через плечо, как добычу, и утащи в свое логово, где будет темно и тихо, и можно будет взять то, что принадлежит тебе по праву».
Митч ожидал увидеть современное высотное здание, но София жила в небольшом особняке с садом. Он припарковал машину и не торопился выходить. Посидеть еще минуту. Обдумать все как следует. Разгадать еще одну грань в той головоломке, которую представляла собой София. Сейчас он понял, что они никогда не обсуждали будущее: в каком доме хотят жить, какую семью иметь. По сути, они мало знали друг друга и друг о друге. София почти ничего не рассказывала о своих родственниках. Митчу было известно лишь то, что она была самой младшей среди братьев в большой итальяно‑американской семье, где всем управляли мужчины. Почему она оторвалась от них?
В первый раз Митч задумался о том, справедлива ли его месть. Откуда София могла знать, что он видел ее своей женой и собирался сделать ей предложение, если он никогда не заговаривал об этом? Ведь он скрывал свои чувства к ней. Эти чувства были очень сильными, но Митч делал вид, что их отношения самые обычные. А ведь его сердце готово было кричать о том, что их любовь уникальна и неповторима. И это было действительно так: без подобной веры любовь существовать не может.
Митч запер машину, подошел к двери и нажал на кнопку звонка. Послышались шаги.
– Входи, – сказала София, открывая дверь.
Ее волосы были влажными, от нее пахло свежестью и чистотой. Митчу хотелось схватить Софию и почувствовать ее естественный запах – аромат возбужденной женщины. Он переступил через порог. В глазах Софии не было беспокойства или смущения. Она надела легкий воздушный летний костюм красного цвета. Юбка доходила до середины бедер. Глубокое декольте приоткрывало взору верх ее груди. Волосы оставались распущенными, и их колечки легкомысленно спускались на плечи.
– Я собралась. – София показала на чемоданчик, рядом с которым лежали ее кошелек, темные очки и соломенная шляпа. Митч помнил, что София любила путешествовать налегке, и ее небольшой багаж его не удивлял.
– А компакт‑диск, который я тебе посылал?
– Конечно, и еще кое‑что на случай, если тебе надоест роль господина. – София игриво коснулась его плеча.
– Сомневаюсь, что мне это наскучит.
Митч предусмотрел каждую мелочь их совместного уикенда. Он не собирался передавать ей бразды правления даже на короткое время. В последний раз, когда он позволил ей управлять, он получил такой удар, от которого не мог оправиться до сих пор.
– А я не сомневаюсь. Ты любишь агрессивных женщин, – сказала она с легкой усмешкой.
Как много она помнит о нем. Хотя почему это, собственно, его удивляет? У них есть общее прошлое, общие воспоминания. И все же каждый раз, когда София демонстрировала отличную память, Митч чувствовал сексуальное возбуждение. Значит, память об их занятиях любовью, ласках и играх живет в ней.
– Больше не люблю.
– Правда?
София мгновенно сократила разделявшее их расстояние, взяла его рукой за шею и притянула к себе. От горячего поцелуя по телу Митча прошла дрожь. Он был готов взорваться. А София стояла на цыпочках и держала его голову в своих руках, пока не сорвала с губ такой поцелуй, какой хотела.
Господи, она права! Он любит агрессивных женщин.
– Еще не поздно поменять решение, Холларан, – произнесла она холодно и властно.
– Какое? – спросил Митч, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно более буднично.
София провела пальцем по его нижней губе.
– О том, кто будет господином.
– Хм, детка, твой поцелуй был неплох. Но мне больше нравится то, что запланировал я.
– Что ж, наслаждайся, – сказала она небрежно, отступая назад, чтобы взять очки и шляпу. – Мы можем выходить.
– Не так быстро. С этого момента приказы отдаю я.
– Хорошо, ты хочешь еще постоять в коридоре? – спросила София, но ее ирония не сбила Митча с намеченного пути.
– Ты проиграла пари. Мы так договорились, – хладнокровно заметил он.
София ничего не сказала, только посмотрела на него, и Митч в первый раз заметил тень страха в ее глазах. Интересно, зачем она добивалась, чтобы он переменил решение? Нервничает? Не знает, чего от него ожидать?
– Я жду, София!
– Чего?
– Закрепления договора с твоей стороны.
София вздохнула и с легкой, чуть горькой усмешкой произнесла:
– С этого момента я твоя. – Сохранить самообладание ей стоило многого.
Митч опустил руку в карман и нащупал черную ленту.
– Теперь мы можем ехать?
– Еще нет. Повернись, – приказал он.
Она медленно повернулась. Он провел по шее губами сквозь волосы, наблюдая за реакцией ее тела. По рукам у нее побежали мурашки. Митч знал, что если сейчас дотронется до ее сосков, то обнаружит, что они затвердели. Но он остановил себя.
– Подними волосы, – сказал он.
София беспрекословно выполнила приказание. Митч достал из кармана бархатную полоску и обернул ее вокруг шеи. Лента застегивалась сзади. Он помнил, как София шила эту ленту в их квартирке и как он потом любовался ею.
– Опусти волосы.
Она подчинилась и стояла, не шевелясь. Ее голова была опущена.
– Повернись, София.
Она вновь медленно повернулась и посмотрела на него. Он увидел у нее в глазах то, чего увидеть не ожидал: глубокое чувство.
Митч взял напрокат «турбо порше». Август был жарким, и они поехали с откинутым верхом. Хотя кабриолет не принадлежал Холларану, он очень подходил к его стилю. Митч включил радио и нашел одну из станций, передававших рок‑музыку. Затем взял руку Софии и положил себе на бедро. Она погладила его ногу и скользнула ладонью к встающему члену.
– Не помню, чтобы я разрешал прикасаться ко мне, – произнес Митч высокомерно, словно султан провинившейся наложнице.
– Не помню, чтобы я спрашивала, – возразила София, проводя пальцем по ширинке.
Но Митч вернул ее руку на место. Было ясно, что отдает приказы и владеет ситуацией он. София чувствовала его силу и понимала, что ей надо найти способ защититься от него. Откинувшись на сиденье и закрыв глаза, она предалась размышленьям. Как бы она хотела чувствовать сейчас его губы на своей шее и мускулистые бедра под своими пальцами.
У Митча зазвонил мобильный, и он на секунду отпустил ее руку. София немедленно принялась поглаживать его ногу, подбираясь все ближе и ближе к ширинке.
– Холларан, – сказал он в трубку.
Сильный и властный голос. Такой же, как и он сам. Она приоткрыла молнию на брюках и просунула палец внутрь. На Митче не было белья! Она погладила набухшую головку его члена. Кожа была нежной и очень горячей. От осознания того, что она так возбуждает его, София нетерпеливо заерзала и расстегнула молнию дальше, чтобы достать член полностью. Но Митч остановил ее.
– Достаточно! – Его глаза обещали наказание.
Он закончил говорить и застегнул молнию.
– Я слишком много себе позволила?
– Еще не время. Но если ты хочешь начать…
– Да?
– Скажи, ты надела трусики?
Она кивнула.
– Сними их!
София положила руки на бедра и начала стягивать трусы.
– Медленнее, детка. Я хочу насладиться зрелищем.
София начала выполнять его просьбу. Ее юбка была сшита из прохладного на ощупь материала, и нежное прикосновение к разгоряченной коже было очень приятным. Она откинулась назад и посмотрела на Митча. Как нельзя кстати они попали в пробку, и машина замедлила ход. Митч улыбнулся пожилой паре, сидевшей в соседней машине, и, приподняв брови, посмотрел на Софию.
– Я жду.
София провела руками по бедрам. Его глаза неотступно следили за каждым ее движением.
– Ты же сказал, чтобы я не торопилась?.. – произнесла она игриво.
Митч одной рукой приподнял подол ее юбки до талии – на ней было надето тончайшее французское белье ручной выделки. Он улыбнулся и шутливо застонал. София взялась за края трусиков и стянула их вниз.
– Теперь опусти юбку, – сказал Митч, и София повиновалась.
Его рука осталась у нее на бедре. Затем пальцы Митча скользнули ей между ног, и один палец расположился рядом с клитором. София задвигалась на сиденье, и пальцы Митча скользнули ниже. Он ввел один палец внутрь ее тела, чтобы проверить, достаточно ли там влажно.
– Я не буду спрашивать, нравится ли тебе это, – сказал он. – Положи руку мне на бедро.
– Не думаю, что это хорошая мысль.
– А я думаю, – произнес Митч настойчиво.
София сделала так, как он просил. Следующие десять минут они ехали молча. Ее рука находилась между его ног, а палец Митча внутри нее.
– Кто тебе звонил? – спросила она.
– Друг, – ответил Митч, проходя пальцем глубже. София замерла, ожидая более глубокого проникновения, но Митч вынул палец и положил руку ей на бедро.
– О, у тебя есть друзья? – Как она ненавидела его за эти игры! Никогда больше она не позволит мужчине властвовать над ее телом. Она вновь поднесла руку к его ширинке.
Митч посмотрел на нее и властно коснулся рукой ленты на шее. Его пальцы были слегка влажными.
– Я предупреждала, что плохо справлюсь со своей ролью. Я не привыкла подчиняться приказам.
– Ты хочешь, чтобы тебя наказали?
Ее пульс забился как бешеный при мысли об этом, и София была вынуждена смолчать. Она знала, что ее слова только добавят масла в огонь, а они тем временем уже выбрались из пробки. Нужно быть осторожней!
– Митч… – спокойно произнесла она его имя спустя несколько минут.
– Да? – спросил он небрежно.
– Я не люблю проигрывать.
– Какое все это имеет отношение к проигрышу? Мы оба хотим друг друга. Мы оба любим игры. А это и есть игра. Я не причиню тебе боли, София. Хотя признаюсь, что сначала я думал об этом. Одна часть меня хочет отомстить тебе, а другая… заставляет поверить в семейное предание Холларанов, – произнес он с усмешкой.
– Что это за предание? – встревоженно спросила София.
– Настоящая любовь приходит лишь однажды.
– Ты думаешь, что я твоя настоящая любовь? – Тонкий колокольчик надежды зазвенел в ее голосе.
– Я не до такой степени мазохист, – ответил Митч после короткой паузы.
Его слова причинили Софии невыносимую боль, но вместе с этим она понимала, что сейчас не была готова к тому, чтобы какой‑то мужчина занял главное место в ее жизни. Даже Митч.
– Так о чем говорится в предании?
– Оно должно тебе понравиться. Мужчины в нашей семье находили себе невест еще в колледже и женились только однажды.
София в ужасе посмотрела на Митча. Господи, хоть бы он не считал ее своей настоящей и единственной любовью! Если это так, он никогда не удовлетворится только телом. Никогда не простит ее. Разрушит ее жизнь так же, как когда‑то она.
Глава 11
– Ты веришь в него? – тихо спросила София после долгого молчания.
Но Митч уже сконцентрировался на дороге, напрочь игнорируя женщину, сидящую рядом с ним. В его планы не входило посвящать Софию в подробности своей жизни. До того как София выставила его дураком, он верил в родовую легенду.
София Дельтонио – пожирательница мужчин! Только на нем она сломает зубы. В этот раз пожирателем будет он. И от этой мысли настроение Митча сразу улучшилось.
– А как ты думаешь? – сказал он наконец.
Она пожала плечами:
– Не знаю. Надеюсь, что нет.
– Почему? – Его тон был более напряженным, чем хотелось бы.
– Потому что если это так, то твоя обида на меня очень сильна, гораздо сильнее, чем я думала. Тогда понятно, зачем ты присылал мне эти корзины.
– И зачем же? – спросил он с интересом.
Митч делал эти подарки, чтобы убедиться в том, что ее чувства к нему, какими бы они ни были, еще не остыли. Своеобразный способ найти связь между той девушкой, какой она была, и той женщиной, которой стала.
– Месть, – спокойно сказала София.
– А ты заслуживаешь мести?
– Возможно. Но мужчины веками использовали женщин.
София всегда была феминисткой. И кстати, Митч, воспитанный весьма свободолюбивой матерью, отчасти был на ее стороне.
– Значит, ты думаешь, что я использовал тебя?
– А это так? – задала София встречный вопрос.
Честно говоря, он не знал.
– Не умышленно, во всяком случае.
– Я поняла это.
– Значит, ты предала меня, чтобы отомстить за всех женщин.
– Нет, я сделала это для себя. Мы были слишком молодыми для сильных чувств.
– Только когда молод, чувства сильны.
– То есть сейчас ты не чувствуешь ко мне прежнего влечения? – тихо спросила София, положив руку на его бедро.
Митч молчал. Сложный вопрос. Впервые с тех пор, как он вернулся в ее жизнь, он понял, что месть осуществить несложно. Какая‑то часть его души, принадлежавшая молодому человеку, любившему Софию, хотела предостеречь ее: «Не доверяй мне!» Но он знал, что София и так не доверяет мужчинам.
Оставшуюся часть пути они ехали в молчании. Подъехав к гаражу, Митч остановил машину, оглянулся на Софию и улыбнулся ей.
– А теперь начнется веселье.
После этого разговора София чувствовала себя обессиленной. Она пыталась представлять, что беседует с Робертом, когда‑то предлагавшим стать его женой, или с другим обезличенным мужчиной, чтобы не реагировать так остро. Но, в конце концов, у нее есть право развлечься!
София вышла из машины, не подождав, пока Митч откроет ей дверь. Ей хотелось сбежать. Она знала, что дала слово, и знала, что сдержит его. Но ей требовалось время: чтобы отдышаться, прийти в себя, заставить сердце замолчать. Митч протянул ключи.
– Иди наверх. Я буду там через минуту.
София кивнула и медленно пошла по дорожке, ведущей к дому. Открыв дверь, она, прежде чем исчезнуть в доме, обернулась на Митча, но ничего не сказала. По покрытым ковром ступенькам поднялась наверх. В доме царила приятная прохлада. Из гостиной небольшой коридор вел к спальням и стеклянной двери на балкон. София сняла туфли и вышла. Солнце уже садилось, и океанские волны накатывали на берег. Беспокойные волны как зеркальное отражение ее мятущейся души. Как бы далеко она ни стремилась убежать, ее выбрасывало на берег, принадлежавший ей и Митчу. София провела пальцем по ленте, обвивавшей шею. Трудно поверить, что он хранил этот кусочек бархатной материи все прошедшие годы. София вглядывалась в горизонт, словно пыталась найти там ответы на свои вопросы, но их не было.
Митч возвратил к жизни их прошлое и искушал ее тем, что могло стать их будущим. Настоящая любовь. Господи! Она никогда не верила в настоящую любовь. Не верила, пока не поняла, что если не уйдет от Митча, то не станет юристом. Ей вообще можно будет забыть о карьере. Привязываясь к нему все сильнее и сильнее, София сознавала, что его власть над ней будет безграничной. Она превратится в любящую тень, жадно впитывающую его радости и печали, не имеющую собственной жизни и возможности чего‑либо добиться. И тогда она станет ему ненужной. Поняв именно это, София почувствовала, что Митч стал для нее врагом – врагом любимым, но от этого еще более страшным. Эти мысли заставили Софию поступить так, как она поступила. Ослепленная страхом, она предала Митча, позволив своей лжи омрачить начало его многообещающей карьеры. Она позволила предательству разрушить их отношения. Но, разрушив их, она потеряла большую часть себя.
Океанский бриз был мягким и теплым. Внизу София увидела мужчину и женщину, прогуливавшихся по пляжу и державшихся за руки. Ее сердце больно кольнуло при мысли о том, что у нее никогда этого не будет. Никогда не найдет она мужчину, к которому сможет глубоко привязаться, не боясь утратить себя.
Софии было несложно забыть девичьи мечты об идеальном мужчине. Она жила вдали от своей семьи, а те немногие друзья, которые у нее были, тоже больше думали о карьере. Собираясь вместе, они говорили о своей свободе, о выборе, который им пришлось сделать, и никогда не жалели об отсутствии супругов или детей. Но иногда ночами, когда София была совсем одна, ей не хватало близких людей, тепла, которое дает семья. Впрочем, озвучить эти желания она боялась даже самой себе.
Внизу хлопнула дверь, и София услышала шаги Митча, поднимавшегося по лестнице. Она хотела было спуститься вниз, но передумала и, глубоко вздохнув, осталась в комнате.
– Помочь? – предложила София, когда Холларан оказался на пороге.
Он был нагружен сумками, и капельки пота появились на его лбу. Мужчина, вызывающий желание. Разгоряченный, соблазнительный. Мужчина, в которого можно влюбиться. Но холодный взгляд его серых глаз заставлял Софию чувствовать себя неуютно. Казалось, он видел ее насквозь.
– Спасибо, я сам.
Не в силах удержаться, София потрогала напряженные мускулы на его руке. Митч замер.
– Конечно, ведь ты настоящий мачо!
Он бросил на нее разгневанный взгляд. Действительно, неразумно дразнить мужчину, получившего полную власть над твоим телом. Но страх сделал Софию безрассудной. Она хотела его прямо сейчас. Хотела, чтобы удовольствие от ее ласк заставило Митча забыть обо всех планах и чтобы ей удалось растопить его лед своим теплом.
– Итак, ты хочешь видеть меня голой на этом диване? – смело начала она.
– Когда это я столь откровенно выражал свои желания?
– Никогда. – София поняла, что поторопилась.
Он всегда придумывал сам сюжет и декорации их любовных игр. А она никогда не жаловалась. Митч был очень внимательным любовником, и София знала: что бы он ни запланировал, это полностью удовлетворит ее.
Холларан сложил всю поклажу на пол.
– Я еще раз схожу к машине, чтобы принести оставшиеся вещи. Там в холодильнике бутылка вина. Может, ты достанешь ее и найдешь нам бокалы?
– Когда ты все успел? – спросила она.
– Я был здесь вчера. Хотел убедиться, что все готово к твоему приезду.
София вошла в маленькую кухню, оформленную в желтом цвете. Здесь тоже была дверь, ведущая на балкон. Дельтонио нашла в холодильнике бутылку вина «Шардоне», достала с полки два бокала и штопор и отнесла их на маленький столик, стоявший на балконе. Туда же поставила поднос с сыром и фруктами. Затем открыла бутылку. Она слишком долго жила одна и привыкла многое делать сама. Ей хотелось глотнуть вина прямо из горлышка. Может, ударная доза алкоголя поможет ей сосредоточиться на приятной стороне их пари? Может, тогда она перестанет сожалеть, вспоминая об их прошлом?
Митч принес оставшиеся вещи и направился в кухню. Он увидел Софию через приоткрытую дверь балкона. Она казалась холодной и собранной. Да, София была такой для всего мира, но только не для него, потому что он заметил, как дрожали ее губы, и понимал, насколько она уязвима и беззащитна. Если бы не это, он бы упрямо следовал своему плану. Но сейчас он не мог.
Когда София спрашивала в машине, действительно ли причинила ему боль, ее мягкие интонации, совсем не напоминающий строгий и холодный голос в суде, что‑то изменили в Митче. Он все еще хотел расплаты за прошлое, справедливой расплаты. Но также понимал, что мести будет недостаточно. Ему хотелось от Софии большего. Того, что, вероятно, она никогда не сможет ему дать.
Сейчас ему хотелось подойти к Софии и покончить со своими планами. Заново открыть для себя то, что делало ее такой особенной. Он никогда не признавался себе в том, что не сможет уйти от Софии, что поверит обещаниям, скрытым в ее глазах, а она вдруг опять уйдет и оставит его еще более опустошенным, чем прежде. В еще большем отчаянии.
В этом доме не было никаких воспоминаний. Никаких следов прошлого. И это должно было напомнить ему, что между ним и Софией нет ничего, кроме горячего секса. Разве с Софией может быть другой секс? Сначала он собирался приказать ей одеться в откровенное вызывающее белье, но потом решил, что, чем больше игрушек и приспособлений они используют, тем больше отдалится от него реальная женщина. Ему хотелось обнажить ее душу. И тогда он сделает то, о чем мечтал все эти годы: уйдет. Главное, чтобы он смог. Когда София смотрела на него своими чистыми синими глазами и спрашивала, считал ли он ее своей настоящей любовью, казалось, искренне сожалея о том, что все так закончилось, ему было очень трудно помнить, что такой мягкой и нежной она бывает не всегда.
Наконец Митч внес в спальню вещи и взял оттуда приготовленное для нее платье. Затем включил компакт Стива Рэя Вогана и вышел на балкон. София подняла голову. На ней были темные очки в широкой оправе, скрывавшие ее глаза, и шляпа. Она выглядела как женщина, любящая и умеющая отдыхать.
– Прекрасная музыка, – произнесла София и протянула ему бокал с вином.
Повесив платье на спинку стула, он сел и вытянул ноги. Океан. Есть что‑то волнующее и одновременно успокаивающее в близости воды. На губах Софии играла слабая улыбка, и она делала вид, что наслаждается музыкой, но Митч чувствовал ее напряжение.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– О музыке. У нас ведь есть общие воспоминания.
– Да. И некоторые из них такие яркие. Я не могу слушать «Потряси меня» и не думать о тебе.
– Я тоже, – призналась она мягко. София полюбила эту песню с первого раза.
Поставив стакан на стол, она провела пальцем по ленте на ее шее.
– Ты хочешь, чтобы я повторила свой номер снова?
И да, и нет. Ему нужны новые ощущения. Он так долго жил старыми воспоминаниями. И Софию на этом балконе он будет вспоминать долго‑долго.
– Я хочу, чтобы ты надела платье, которое я купил тебе.
Она протянула за ним руку, подчиняясь, но Митч покачал головой.
– Иди сюда.
Он посадил Софию к себе на колени и прижался к ее губам долгим поцелуем. Как будто так было всегда. Как будто они не расставались. Ее губы приоткрылись, и его язык скользнул в глубину ее рта. Вкус вина и неповторимый вкус Софии. Она вернула ему поцелуй с той же страстью. Он гладил ее по спине, спускаясь к изгибам ее ягодиц. Она самая чувственная женщина, какую он когда‑либо держал в своих объятьях. Митч не хотел отпускать ее, но знал, что придется.
– Мне нравятся твои губы после поцелуев, – сказал он, проводя пальцем по ее нижней губе. София сняла очки и положила их на стол.
– Что еще ты любишь?
– Ты сама помнишь. «Потряси меня, детка!»
Она встала.
– Здесь? На балконе?
Он оглядел пустынный пляж. Солнце уже село, и темнота сгущалась вокруг них. Никаких свидетелей, только медленно поднимается луна над Атлантикой. София убрала стул с дороги и прошла в комнату, чтобы поставить песню. Митч откинулся на стул, чтобы видеть все. Одного он не замечал – выражения ее глаз, которое сказало бы ему, что для Софии это больше не игра.
Глава 12
София подошла к своей сумке и достала белье – кружевные трусики и бюстгальтер без бретелек. Сверху она надела воздушную рубашку и короткую юбку.
Этот уикенд должен дать ответ на некоторые вопросы и заставить принять решение. Но не сейчас. Сейчас у нее есть шанс насладиться близостью с мужчиной в первый раз после долгого перерыва. Она медленно пошла по направлению к Митчу. Он сидел, словно большой лев в ожидании своей львицы. Стив Рэй Воган пел: «Станцуй для меня, потряси меня, детка!» Именно это она и собиралась сделать. Ее бедра задвигались в такт песне, и каждый шаг был призван соблазнить Митча. Юбка обвивалась вокруг длинных стройных ног.
София прижала рубашку к телу, наслаждаясь гладкостью шелка, а затем медленно стала поднимать ее, обнажая живот.
– Хочешь увидеть еще что‑нибудь? – спросила она, понижая голос.
– Как ты думаешь?
София подмигнула.
– Если ты сам все еще можешь думать, значит, мне придется потрудиться.
Она стянула рубашку через голову и бросила Митчу. Он поймал ее и поднес к лицу, вдыхая аромат Софии. Она двигалась перед ним, полностью отдавшись призывному танцу. Наконец София расстегнула молнию на юбке, но не до конца, а только приоткрыв верх кружевных трусиков. Задвигала бедрами, позволив материалу соскользнуть ниже и упасть, и провела руками по телу, повторяя путь, пройденный юбкой. Переступила через шелк и подошла ближе к Митчу. Он попытался схватить Софию, но она быстро отступила назад.
Ее бюстгальтер застегивался спереди, и она расстегнула его, но не торопилась показывать ему грудь, держа чашечки обеими руками. Затем медленно убрала одну руку и увидела, как сузились глаза Митча, когда ему открылся затвердевший сосок. София прикрыла возбужденную плоть и на мгновение показала ему другую грудь. Быстро повернулась на каблуках, наклонилась вниз и посмотрела на него сквозь раздвинутые ноги. Бросив бюстгальтер на пол, подошла к Митчу и поставила свою маленькую ступню между его ног. Прерывисто дыша, наклонилась к Митчу, так что ее жаждущий сосок оказался прямо перед его губами, и ощутила дыхание, вырывавшееся из его рта. Горячая и влажная, София дрожала от возбуждения, наклоняясь все ниже, чтобы он понял намек и захватил сосок губами.