– Саша, пора вставать! – «Вж‑ж‑ж» – хуже будильника прожужжала кофемолка, и в спальню просочилась тонкая струйка утреннего аромата.
– Веруся, ну, пожалуйста, еще чуть‑чуть. – Пока не стали слышны влажные шипящие плевки электрокофеварки, можно урвать минутку сна.
– Саша! Ты же секретарь ЦК!
– Да подожди ты, успею!
– Кофе готов, – одеяло медленно поползло вниз. – Еще минута, и применю страшное оружие!
– Только не воду! А‑а‑а!
Привилегия жен – видеть руководителей огромной страны в растянутой майке и модных импортных трикотажных трусах. Красных, обшитых по шву белой тесьмой. А особенно забавно наблюдать ту пародию на гимнастику, которую они исполняют после туалетно‑гигиенических процедур.
– Да не торопись, потом брюки наденешь, еще прольешь… – шутя, заворчала Вера Борисовка. – Поглажено все, не переживай.
– Верусь, ну хватит командовать.
– Садись за стол, наконец. Сегодня болгарская яичница. Помидоров вчера в заказе принесли, не съесть.
– Мм. Ты у меня чудо!
После завтрака, собирая бумаги в толстую кожаную папку, Александр Николаевич не удержался, еще раз пробежался глазами по записям, которые вчера привез Семичастный. Пробормотал сквозь зубы:
– Вот Володька балбес, поторопился, как всегда. Ну, кто за руку‑то тянул?
Показал один из артефактов специалистам, понадеялся на слова попаданца. Парня‑то как раз понять можно, честно предупреждал, что в электронике почти ничего не понимает. Но куда смотрел Председатель КГБ? Так не вовремя! Придется бороться за ЭВМ и власть одновременно. Сложнее, но… Этим можно привлечь на свою сторону военных. Они любят перспективы и огромные инфраструктурные проекты. Опять своруют часть… Да и черт с ними.
|
|
Список отраслей, где в будущем станут широко применяться интегральные схемы и микропроцессоры, оказался необычайно широким. Ну вот, только первая его часть:
0. Электропривод, точный и мощный. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году почти все на постоянном токе, неэкономично, металлоемко и дорого в обслуживании (одни коллекторы чего стоят). В двадцать первом веке распространены асинхронные приводы с ШИМ[110], векторным управлением. Везде микроэлектроника.
1. Автоматизация производства, станки с ЧПУ, контроль техпроцессов. Без этого начнется существенное отставание в производительности труда.
2. Связь, в том числе военная. Для шестидесятых годов значение телефона сложно переоценить. Можно смеяться, но в начале нулевых телефонные операторы очень здорово заработали на продаже помещений АТС. Огромные многоэтажные здания стали не нужны, все оборудование помещалось в один небольшой зал.
3. Управление спутниками. Сколько «Лун», «Венер» и «Марсов» не выполнили программу из‑за отказа электроники? Космические аппараты СССР работали на орбите месяцы, в США – годы при значительно большем объеме передаваемой информации. Там даже смеялись в восьмидесятых: «Русские запускают в космос много людей, потому что им надо чинить свою технику».
4. Боевые вычислители зенитных ракет, носимые комплексы. Бортовые системы танков, самолетов, подводных лодок и прочей военной техники. Радиолокация, ноктовизоры. Везде интегральные схемы и современная элементная база, что позволяет в разы снизить вес, увеличить надежность, упростить обслуживание.
|
|
5. Проектирование, построение математических моделей. Инженерные расчеты. Бухгалтерия и статистика. Против логарифмической линейки, счет, «железного Феликса»[111]… Сколько людей без ЭВМ зря работает, зарплату опять же платить нужно…
6. Товары народного потребления. Телевидение, магнитофоны, фотоаппараты, видеокамеры. В две тысячи десятом году с микропроцессорами выпускаются даже холодильники. Быт людей очень изменится…
7. Наука, прогнозирование погоды, землетрясений. Медицина, томография, например. Полиграфия, обработка текстов и фотографий. Мощное книжное издательство может занимать всего пару комнат, не считая разве что печатного и переплетного цеха. Технический цикл подготовки газеты сократился – теперь для подготовки номера требуются пара часов и минимальный коллектив.
8. Автоматизация управления и прохождения информации. Электронное письмо идет секунды! Понятно, как из‑за этого повышается скорость принятия решений. Корреспонденция настигает везде, даже на пляже в другой стране. Это мало обрадует ответственного руководителя, но для дела большая польза.
– Ты разве не ушел? – возмущенно прервала чтение Вера Борисовна. – Опаздываешь, всегда сам говорил: люди ждут, неудобно.
– Убегаю! – Александр Николаевич оторвался от списка. – Ничего, без меня не начнут!
И правда, машина давно стояла под окном. Время! Хорошо, что советский этикет не предусматривал открывания пассажирской двери водителем. Ждать, пока он выйдет, обойдет тушу лимузина… Когда можно чуть не на бегу дернуть ручку и провалиться в привычный уют зиловского дивана, на котором найдется время еще немного подумать.
|
|
…Все перечисленные отрасли вполне обходились без развитой электроники. Получалось чуть‑чуть медленнее, тяжелее, немного дольше, ненадежнее, ниже производительность и выше трудозатраты. На первый взгляд это сущие мелочи. Один из многих факторов, может быть, даже не самый главный. Можно не обращать на него внимания на фоне действительно первоочередных задач обороны, космоса, металлургии, энергетики…
Неожиданно, уже ближе к двадцать первому веку, выяснилось, что отставание в сфере микроэлектроники попросту фатально для экономики и политики. И то, и другое делалось без нее неконкурентоспособным. Вся, буквально вся без исключения зарубежная продукция стала хоть немного, но качественнее или дешевле. Самое страшное, что этот разрыв нарастал и не было особых шансов его когда‑нибудь преодолеть.
Отрасль связи, вычислительные средства, сами компьютеры импортировались как минимум на девяносто процентов. В артефактах пришельца из будущего не удалось найти ни одной детали, изготовленной в России или СССР. Не считая бензина в баке автомобиля. Даже соединительные кабели и те были сделаны в Китае или Малайзии.
Если же верить рассказам Петра, то электронные ТНП, а таких в две тысячи десятом году было чуть ли не каждое второе устройство, на восемьдесят – девяносто процентов являлись импортом. Компоненты боевых систем отечественного производства – на шестьдесят – семьдесят процентов, но платить за это приходилось низкой эффективностью и большим весом. Если верить рассказу пришельца про последний военный конфликт России с Грузией, корректировку артогня проводили через гражданские сотовые телефоны. Рассказать военным… Так ведь не поверит никто…
Даже практически все управление газонефтепроводами у них построено на оборудовании «Siemens». Насосы импортные. На трубы большого диаметра в России вынуждены вводить специальные запретительные пошлины, без этого они с заморской перевозкой получаются дешевле отечественных. Трубы китайские. Вот и верь после такого в «голоштанных»!
Не зря, ох не зря США создали КОКОМ[112], направленный прежде всего против экспорта в Советский Союз передовой электроники и технологического оборудования. Прекрасно знали, что делают, проклятые капиталисты. А коммунистическая партия вовремя не разглядела опасность, приняла ее за непонятную блажь Трумена. Главным в послевоенном запале казались атомные бомбы, межконтинентальные ракеты, танки, миллионы тонн чугуна и стали, гигаватты электроэнергии…
Растяпы близорукие! Проворонили ключевую технологию. Именно то звено, выбив которое, можно разрушить всю страну. Ракетную отрасль успели «поймать», война, грех говорить, помогла. Да и «Фау» от фон Брауна кстати пришлась. С атомными технологиями справились, спасибо Сталину. Ничего, сможем и ЭВМ делать не хуже Штатов, еще не поздно! В финансовой революции восьмидесятых примем участие не статистами. И биологический рывок нулевых мимо не пройдет. Все у СССР получится, наше дело правое!
Шелепин машинально помял в руках сигарету и жадно закурил. Задумчиво проследил, как кусочек горящей серы от спички потух на коже сиденья. Старая площадь недалеко, еще пара минут. Идти по ковровым дорожкам ЦК придется под градом взглядов, бросаемых украдкой, и при этом нужно выглядеть абсолютно уверенным в себе вождем.
…Вот и кабинет. В него необходимо попасть заранее, чтобы не пришлось несолидно протискиваться мимо собравшихся посетителей. Начальник всегда на работе! И у референта должна иметься возможность хоть минут десять, но подержать людей в приемной: «Александр Николаевич сейчас работает, но скоро освободится».
Так что имелось несколько минут, можно было даже чуть подремать с чашкой кофе. Перед глазами встали кадры увешанных жестяными украшениями африканок с вчерашнего закрытого кинопросмотра фильма «Ecco» итальянца Gianni Proia. Неплохо снято, зря жалел время. Тем более что посещение подобных мероприятий считалось хорошим тоном в номенклатурной среде.
Все как в жизни, грустно усмехнулся своим мыслям Шелепин. Приплыли бледнолицые колонизаторы к туземцам, поменяли бусы и зеркальца на землю, ценную древесину, фрукты, драгоценности. Мудрые туземные вожди в шикарных головных уборах из перьев орла и накидках из шкур леопарда понимали, что их нагло и цинично обманывают. Но… Ничего не могли сделать. Их же собственные жены отправили бы в страну предков, если бы не получили блестящих игрушек! А своими силами они сделать эти безделицы не в состоянии. И соседнее племя не может. Враги с того берега реки не справятся. Даже враги врагов из‑за далеких гор точно так же обмануты циничными пришельцами.
Насмешка природы. Дикарей завоевали все тем же песком, что и СССР. Только обработали песок чуток по‑другому. Отвратительное бессилие. Но каравеллы современных конкистадоров только заложены, плотники едва начали вырубать киль. Доспехи воинов плющатся на наковальне под тяжелыми ударами смита‑кузнеца. Еще не поздно встретить завоевателей на поспешно построенных быстрых боевых пирогах… Не пустить к своему же народу!
Никита Сергеевич, воодушевленный Берлинской ничьей шестьдесят первого, хотел на этих самых пирогах плыть за океан к врагам, громить их острыми стрелами храбрейших воинов мира. Во славу отцов и старших братьев, которые так героически расправились с предыдущим противником и вернулись к своим очагам героями, увешанными скальпами и прочими трофеями. Но получил по зубам авантюрист!
Пусть все сценарии военного противостояния США и СССР приводили к одному – тяжелейшему поражению Советского Союза. И десяток разбитых в радиоактивные руины городов противника не мог служить достаточным утешением. Но даже этого было вполне достаточно, чтобы вместо бус покупать на драгоценные стволы черного дерева станки и заводы. Нанимать бледнолицых корабелов и инженеров. Еще лучше – заманить фабрикантов зеркал к себе. М‑да, куда, однако, заводят фантазии! Секретарь ЦК должен быть осторожным даже в мыслях.
Как там говорил Шарль де Голль на КАЭ[113]в пятьдесят девятом? «Сила устрашения»? У Франции скромные амбиции, она должна иметь возможность уничтожить противника «всего лишь» один раз. Петр тоже писал, что ядерные арсеналы неоднократно сокращали, а ведь за цену каждого «изделия» можно содержать год НИИ средней паршивости. Надо бы присмотреться к этому повнимательнее…
Звонок секретаря напомнил – пора!
– Александр Николаевич, все собрались.
– Пусть проходят.
Первым через двери протиснулся Александр Иванович Шокин, недавно назначенный министром электронной промышленности СССР. Чуть настороженный, но все равно упрямый взгляд уверенного в себе человека… Все правильно, внимание члена Президиума ЦК КПСС к вопросу исследования «инопланетного образца» (как его уже успели прозвать) для него стало явно неожиданным фактором. И едва ли позитивным, особенно в свете новых слухов о союзе Шелепина и Косыгина. Всем в ЦК было известно, что последний на новоявленное министерство косился явно неодобрительно, считая, что на него выделено слишком много средств в ущерб «любимой» легкой промышленности.
Шелепин, разумеется, знал, кто придет, и успел подготовиться заранее. Но все равно, при виде Бориса Малина, начальника отдела интегральных схем НИИ «Пульсар», чуть поморщился. Дело в том, что его отец, Владимир Никифорович, до недавнего времени работал заведующим общим отделом ЦК КПСС. Изрядная величина в партийной иерархии. Их отношения в прошлом не были излишне близкими, и не вина Александра Николаевича, что в марте шестьдесят пятого Малина старшего отправили в отставку, назначив ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС. Неудивительно, ведь он был для Хрущева примерно тем же, что и Поскребышев для Сталина.
Алексей Алексеевич Маслов, директор НИИ, несмотря на тлеющий конфликт с Борисом за лидерство в институте, давно приноровился брать с собой этого пробивного подчиненного. Неизвестно, затронули ли его последние перестановки в ЦК, но привычка оказалась сильнее расчета.
Дождавшись, пока гости расположатся за приставным столом, Александр Николаевич начал совещание.
– Расскажите, пожалуйста, в нескольких словах о сути проблемы.
– Думаю, это лучше сделают сотрудники «Пульсара». – Товарищ Шокин на всякий случай пустил вперед «молодых».
– Предоставленный по линии Комитета госбезопасности образец опережает все известные нам технологии как минимум на десятилетие. – Начал неторопливый разгон Маслов. – Мы считаем, что это как‑то связано с внеземными технологиями.
– В то же время остатки маркировки на английском языке говорят о том, что изделие сделано на Земле. – Воспользовавшись небольшой паузой, нетерпеливо вмешался Малин. – Можно предположить существование зарубежного центра разработки. Секретного, разумеется.
– Так в чем же отличия? – Шелепин до двух ночи изучал переданный попаданцем текст и, возможно, не хуже многих специалистов представлял себе положение современной электроники. Но проверить лишний раз не мешало. – Почему вы считаете, что не сможете воспроизвести предоставленное изделие, по крайней мере, в лабораторных условиях?
– Понимаете, – Маслов неторопливо подбирал простые слова, – то, что мы видим на этой небольшой плате, адаптировано под чрезвычайно дешевый монтаж. Пайка односторонняя, но ровная и однообразная, скорее всего автоматическая. Элементы и контактные площадки сверхточно привязаны к координатной сетке, судя по всему, дюймовой размерности. Вероятно использование при монтаже шаблонов либо автоматических устройств. Это массовое производство, очень экономичное и быстрое.
– «Очень» это насколько? – зацепился за последнее слово Александр Николаевич.
– Нам приходится распаивать все элементы вручную. Брать элемент, подгибать проводники контактов, откусывать лишнее. Потом вставлять в отверстие и хорошо пропаивать. Думаю, разница по времени в три – пять раз.
– Так надо скорее внедрять технологию в народное хозяйство! – Шелепин едва заметно улыбнулся уголками губ. – Только в метрическом варианте.
– К сожалению… нужно подобрать состав паяльной пасты, хотя это самое простое. Наладить выпуск стеклотекстолита с очень прочно присоединенной фольгой, современный, даже импортный, не годится. Хуже всего то, что понадобится принципиально новая элементная база, совпадающая по коэффициенту теплового расширения с платой и выдерживающая нагрев до высоких температур.
– Вот, к примеру, мы провели исследование конденсатора, – поспешил вставить слово Борис Малин. – Он сделан из многослойной керамики. Конструкция не имеет современных аналогов, нужно многое разрабатывать буквально с нуля.
– Или взять стеклотекстолит, – вернул себе инициативу Маслов. – Толщина фольги изделия в десять раз меньше той, которую мы применяем! Вероятно, это сделано для скорости и точности травления[114].
– Сколько времени нужно для развертывания хотя бы опытного производства? – прервал Шелепин «междусобойчик» специалистов.
– Не менее пяти лет, это в лучшем случае. По интегральным схемам даже больше, семь‑восемь лет. Мы пока не определились, можно ли вообще добиться подобного размера полупроводниковых элементов на нашем оборудовании.
Тут Шокин не выдержал и разразился гневной речью. Смысл ее заключался в том, что электронной промышленности в СССР не уделяется достаточного внимания. В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году под полупроводниковые предприятия были выделены разрушенное здание совпартшколы в Новгороде, спичечная фабрика в Таллине, «Сельхоззапчасть» в Херсоне, ателье бытового обслуживания в Запорожье, макаронный завод в Брянске, швейное предприятие в Воронеже, коммерческий техникум в Риге[115]. Остаточный принцип!
Причем план по финансированию и реконструкции не был выполнен даже по итогам семилетки. Первые деньги вообще поступили лишь три года назад, в шестьдесят втором. Естественно, ни о каком выпуске серийной продукции нельзя говорить. По сути, в СССР имеются только небольшие опытные производства типа Светлановского. Которые, разумеется, не могут удовлетворить нужды промышленности.
…Ход беседы, неожиданно свернувшей в технические дебри, пробудил непонятные ассоциации. Шокин хорошо понимал, что сейчас у него есть шанс утвердиться в ЦК КПСС[116]. Внимание второго (или уже первого?) человека в партии стоит дорого. Но через что для этого придется пройти?
Шокин вспомнил сталинские слова, сказанные вождем в конце страшного тридцать седьмого года ему, двадцативосьмилетнему разработчику ПУАЗО[117]для крейсера «Киров»: «Сделаете в срок – будете награждены по‑царски, не сделаете – пеняйте на себя». Тогда вождь не ограничился простым напутствием, а подробно рассказал, откуда можно получить помощь и на каких заводах целесообразно разместить заказы на компоненты системы. А главное, дал возможность обращаться на производство от своего имени. И сократил названный молодым специалистом срок поставки в три раза, до полугода.
Поставленную тогда задачу удалось выполнить. Уже в тридцать восьмом Александр Иванович стал главным инженером главка военных приборов и телемеханики, а также получил орден Ленина, квартиру на сорок четыре квадратных метра в новом доме на Патриарших и служебный ЗИС‑101. В тридцать девятом был назначен начальником только что созданного главка Наркомата судостроительной промышленности[118].
Потом была война, бешеная работа по организации выпуска боеприпасов, лихорадочная доводка систем управления зенитным огнем. Ближе к сорок пятому пришлось создавать опытные образцы систем радиолокации и изучать трофейную германскую технику.
Но самые сложные сражения начались в пятидесятых, аппаратная борьба была опаснее фронта. Про Александра Ивановича даже напечатали фельетон в «Правде», автор – Мариэтта Шагинян, известная «акула пера». После такого карьера большинства людей в СССР заканчивалась навсегда. Но Шокин устоял и даже, что немыслимо, добился опровержения. Хуже обстояло с интересами отрасли: лидеры партии за ракетами и атомными бомбами электронику просто не замечали.
Для привлечения внимания Никиты Сергеевича в тысяча девятьсот шестьдесят втором удалось получить согласие на проведение небольшой выставки с докладом в перерыве заседания Президиума ЦК КПСС. Единственный эффект, которого он добился, – снисходительное похлопывание по плечу первого секретаря ЦК, дескать, молодцы, ребята, но все это не нужно. В широчайшие перспективы микроэлектроники не поверил никто. Пришлось искать точку, в которой сфокусируются интересы отрасли и «видение» лидера страны. Для этого в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом сделали самый маленький в мире радиоприемник «Микро». Рекламная кампания, как ее называл политэмигрант в СССР Старос[119], удалась. Может быть потому, что он сам выступил на показе в роли коммивояжера…
После этого прорыва Хрущев одобрил идею организовать Научный центр микроэлектроники в Крюкове и выделил на это четыре тонны золота. Через три месяца интенсивных согласований было подписано постановление ЦК КПСС и СМ СССР, в соответствии с которым создавались пять новых НИИ – теоретических основ микроэлектроники, микросхемотехники, технологии микроэлектроники, машиностроения, специальных материалов.
Так родился Зеленоград. И вот теперь опять решалась его судьба…
Однако Шелепин сумел основательно удивить даже такого опытного аппаратчика, как Шокин.
– Так вот. – Александр Николаевич резко уперся ладонями в стол и чуть наклонился вперед. – Вопрос электронной промышленности беру под свой контроль в связи с чрезвычайной важностью этого направления для СССР.
– Но это надо согласовать… – к такому повороту Шокин явно был не готов.
– Товарищ Косыгин в курсе. – Шелепин не собирался сбавлять темп. – Егорычев вам поможет со строительством[120].
И он продолжил практически без паузы:
– Вам предоставят ресурсы и права, сравнимые с ракетной программой. Но возможность изготовить копию предоставленного образца в опытном производстве вы должны будете найти не позже января шестьдесят шестого года. Вопросы промышленного выпуска планируется решать отдельно, в особом порядке.
Было такое впечатление, что Шелепина не сильно интересовали выкладки специалистов, а всерьез волновал только вопрос «когда», подразумевающий ответ подчиненных «вчера».
– Александр, – повернулся к Шокину Александр Николаевич, – прошу тебя к послезавтра подготовить нужные документы и план работ. В запросах можешь не стесняться, потому что объем задач тебе предстоит решить значительно больший, чем кажется.
– К шестнадцати часам буду готов. – Довольная улыбка против желания растянула губы министра электронной промышленности. Секретарь ЦК, член Президиума обратился к нему как к близкому товарищу, на «ты». Это дорогого стоило!
Только что промелькнувшая в голове история повторялась наяву. Шелепин уже был в курсе всего, он четко видел цель. И заранее планировал ресурсы, но требовал совершенно невозможных сроков выполнения заданий. Неужели в СССР пришел к власти новый вождь?
– Подберите группу грамотных специалистов для совершенно секретной серийной работы в закрытом городе. – Александр Николаевич мазнул взглядом по подготовленной помощниками бумажке и продолжил: – Будет очень тяжело. Но чрезвычайно интересно, гарантирую. Слава Шокли, Бардина и Браттейна[121]померкнет перед результатами этих работ.
– Насколько большую группу? – Маслов давно не верил обещаниям партийных руководителей, тем более что под прикрытием трескучих фраз его НИИ опять собирались «раздеть», да еще и превратить в рутинное серийное производство. Плюс небывалая секретность, от которой столько проблем.
– Не особенно, думаю, на первое время достаточно будет двух‑трех десятков сотрудников. – Шелепин на секунду задумался. – Им понадобится авторитетный руководитель, обязательно член партии.
В такой ситуации мог быть только один ответ. Впрочем, Шохин в подобных ситуациях бывал не раз и, как многие другие министры, считал, что бьют не виноватых, а последних. Себя среди таковых он в любом случае не видел. Тем более что эта задача была очевидной – где‑то придется запустить новую фабрику вдобавок к уже существующим. А в таких вещах крайними всегда остаются строители.
Одним из важнейших вопросов для формирующегося на глазах ЦК союза Николаевичей был китайский. В недавнем прошлом крупнейший партнер по коммунистическому блоку, отторгнутый по идеологическим мотивам, по сути, из‑за личной неприязни Председателя КПК Мао Цзэдуна и Никиты Сергеевича. Причем как Косыгин, так и Шелепин были сторонниками скорейшего политического примирения и активного сотрудничества в народно‑хозяйственной сфере.
Независимо друг от друга они предпринимали колоссальные усилия, чтобы добиться успехов в этом вопросе, хотя и по совершенно разным причинам. Так, именно при Шелепине КГБ оказался единственным ведомством, сохранившим контакт со своими китайскими коллегами. Естественно, этот курс был продолжен и во времена Семичастного. Более того, в середине июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года на Президиуме ЦК Александр Николаевич поставил вопрос о передаче ЦК компартии Китая и правительству Китая предложений по подписанию договора о дружбе и сотрудничестве, в котором было бы заявлено, что нападение на Китай станет рассматриваться как нападение на Советский Союз. Инициативу отклонили, поскольку она могла быть сочтена признаком слабости.
Алексей Николаевич, в свою очередь, неоднократно встречался как с президентом Линь Бяо, так и с премьером КНР Чжоу Эньлаем[122]. Именно на их личных контактах держалась тонкая ниточка межгосударственного общения. Происходило это не благодаря, а скорее вопреки как Мао, так и Никите Сергеевичу.
По мнению премьеров, сотрудничество Китая и СССР было неизбежно. Не слишком совершенная, но добротная и недорогая техника из Советского Союза, помощь специалистов в обмен на продовольствие, одежду и обувь – прекрасный вариант. Тем более что все это уже было в конце сороковых – начале пятидесятых. Для продолжения требовалась лишь минимальная толика политической воли.
До ознакомления с информацией попаданца Косыгин был уверен в скорой нормализации отношений с Поднебесной. Лидеры ЦК КПК выступали за проведение экономических реформ, даже более глубоких, чем планировал Алексей Николаевич. Отчасти реформы уже начались – передовым работникам щедро раздавались премии, управленцы, инженеры и мастера начали зарабатывать гораздо больше простых тружеников. На селе поощрялось личное приусадебное хозяйство, там даже наметилось возрождение слоя середняков и кулаков.
Председатель Мао отошел от дел на второй план и, казалось, готов был оставить руководство из‑за почтенного семидесятилетнего возраста. Тем более что его политика «большого скачка» с кустарными деревенскими домнами и уничтожением воробьев закончилась грандиозным провалом. Он не стал возражать против широких празднеств девятого мая тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, организованных Лю Шаоци в Пекине в честь Победы СССР над Германией. Это казалось хорошим признаком.
Даже грандиозный скандал седьмого ноября тысяча девятьсот шестьдесят четвертого на Красной площади, когда пьяный Малиновский в присутствии зарубежных журналистов шел за Чжоу Эньлаем с криками: «Мы уже убрали Хрущева со сцены, теперь ваша очередь убрать Мао!» – удалось кое‑как замять. Хотя на пользу межгосударственным отношениям это однозначно не пошло[123].
Все изменил рассказ гостя из будущего. Из списка членов ЦК КПК он «опознал» только несколько имен, но хватило и этого.
Председатель КПК Мао Цзэдун. Возглавил культурную революцию, управлял страной до самой своей смерти в середине семидесятых.
Генеральный секретарь ЦК КПК Ден Сяопин. Попал в опалу. Только после смерти Мао начал проводить чрезвычайно успешные экономические реформы, позволившие Китаю к две тысячи десятому году стать второй экономикой мира.
Командующий армией Линь Бяо. Кажется, в начале семидесятых разбился в самолете над Монголией при бегстве в СССР после неудачной попытки государственного переворота.
Президент Лю Шаоци. Скорее всего умер в заключении во время культурной революции.
Также Петру была известна «банда четырех», возглавляемая Цзин Цзянь, женой Мао Цзэдуна, которая фактически управляла Китаем в последние годы культурной революции. В основном на нее и Линь Бяо были переложены все «перегибы» того времени. При этом культ Мао особого ущерба не претерпел.
Удалось уточнить дату начала событий. Пришелец твердо помнил, что вооруженный конфликт с КНР на острове Даманский имел место в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Совершенно точно, что это произошло не на первом или втором году культурной революции. Таким образом, ее начало можно было отнести только к шестьдесят пятому или шестьдесят шестому годам[124].
Косыгину стало понятно, что, если культурная революция все же начнется, Советский Союз потеряет мощного союзника как минимум на десятилетие. Кроме того, «раскол» нанесет непоправимый удар по движению неприсоединения (в основном африканского) и помощи сражающемуся с США Вьетнаму. Да и тихоокеанские страны типа Индонезии навсегда выпадут из коммунистического движения.
Избежать подобных последствий хотелось любой ценой, но действовать для этого нужно было срочно.
Шестнадцатого июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года в ОАР был направлен новый посол СССР, Дмитрий Пожидаев[125], до этого заведующий Африканским сектором МИД СССР. Уезжал с простой просьбой товарища Шелепина – встретиться с премьером КНР Чжоу Эньлаем[126], который вскоре должен был прибыть в ОАР[127]с длительным официальным визитом.
Следовало передать ему заверения в искреннем уважении и пожелания скорой встречи от старого знакомого, Алексея Николаевича Косыгина. Кроме того, от лица товарища Шелепина и Председателя КГБ Семичастного предупредить о смертельной опасности, угрожающей президенту Лю Шаоци в ходе запланированной Мао Цзэдуном чистки под названием «Культурная революция».
Сущая мелочь, которая должна была сдвинуть с места гору советско‑китайского раскола.
После принятого под легким нажимом Косыгина решения помочь Лю Шаоци сохранить власть и не допустить культурной революции в Китае Александр Николаевич постоянно ощущал смутный диссонанс. Аргументы премьера были ему понятны. Да что там, еще пару месяцев назад такое развитие событий виделось бы совершенно естественным и самому Шелепину. Но вот сейчас итоговое решение почему‑то казалось неправильным. Осторожные консультации с недавновернувшимся из КНР Червоненко[128]ясности не принесли, осталось лишь разочарование – вряд ли вчерашний педагог был способен хоть немного разобраться в хитросплетениях международной политики.
Чем глубже Шелепин погружался в проблему, тем хуже сходились концы с концами. Вплоть до конца пятидесятых годов политика СССР шла традиционным сталинским курсом, в основе ее лежали очень тесная дружба и помощь Китаю и лично Мао Цзэдуну[129]. Иного никто не мог и помыслить. Разрыв, наметившийся после XX съезда, казался скорее личным, не принципиальным, и после снятия Хрущева – вполне преодолимым. Собственно, последнее время в Президиуме ЦК КПСС и Политбюро ЦК КПК просто ждали, когда Председатель Поднебесной окончательно отойдет от дел.
Однако рассказы пришельца из будущего о военном столкновении на Даманском, вьетнамо‑китайской войне и тесном сотрудничестве Поднебесной с США в восьмидесятых годах серьезно изменили точку зрения Шелепина. Что же это за стратегический союзник, ради которого, несмотря на жесткую критику советского ревизионизма, Хрущев недавно был готов развязать атомную войну с США? Ведь, если верить Петру, СССР и после смерти Мао считался врагом Китая номер один! Воистину, нет худших врагов, чем бывшие друзья.
Но самое интересное, зачем Сталин десятилетиями добивался образования единого и могущественного соседа? Можно, к примеру, понять однозначный и безоговорочный разрыв с Чан Кайши и Гоминьданом. История там все равно запутанная донельзя, были периоды дружбы, старший сын Чан Кайши до тридцать седьмого года жил в СССР, женился на русской. Младший, приемный, обосновался в Германии, еще в сентябре тридцать девятого «ездил» в Польшу как лейтенант Панцерваффе. Судя по всему, хотели дружно поддеть Великобританию со стороны Индии, Сингапура, Бирмы и Гонконга. Да получилось совсем иное[130].
Но ведь уже во время войны генералиссимус должен был осознать, что не будет больше Англия играть первую роль в мировой политике, как в двадцатые – тридцатые годы. США слишком далеко от Китая, торговать через океан очень удобно, но воевать не получится. Зато для СССР до предела милитаризированная страна с огромным населением будет постоянной угрозой.
«Впрочем, сам‑то ты смог это понять только после рассказа пришельца из будущего. – Шелепин констатировал про себя грустный факт. – Чего же ждать от старика, который привык в своих расчетах вообще не замечать Азию».
Однако поверить в стратегическую ошибку великого вождя не хотел даже Косыгин. Прав он по‑своему, мало пересекаются хозяйственные интересы наших стран через Тибет и Гоби. Зато взаимопомощь может быть очень успешной. Ну что до конфликтов – так надо всего‑то изолировать сходящего с ума Великого кормчего.
«И вообще, – продолжил Александр Николаевич внутренний диалог, – не была ли война в Корее запоздалой попыткой исправить положение?[131]Втянуть Мао Цзэдуна в затяжной конфликт с войсками ООН за раздел бывшей Японской империи, создать международную изоляцию, озлобить США и соседей. И ведь отчасти получилось».
Только после смерти Сталина план никто не смог довести до конца. Опять в КНР потоком пошли оружие, ресурсы и специалисты. Почему на это никто не обратил внимания? Хорошо хоть у Хрущева хватило ума не дать Мао в пятьдесят девятом атомную бомбу и подводные лодки, отозвать домой тысячи специалистов. Но сколько всего было сделано напрасно? Построены сотни предприятий, десятки комбинатов и электростанций, выданы горы патентов и документации![132]
Ладно Шепилов[133], у этого генерала‑академика дружба с Китаем и распространение коммунизма на юго‑восток силой оружия всегда были идеей фикс. Но Андрей Громыко куда смотрел? Через Поднебесную шли составы с вооружением для Вьетнама и доходили далеко не все. Наши советники учили бойцов Зиапа[134]обращаться со сложнейшими системами. Кто их отличит от китайских добровольцев, которых на этой войне более чем достаточно? Ханой и Пекин вполне могли договориться о такой «мелочи».
Или это все же паранойя? И на самом деле по‑настоящему дружественный Китай во главе с Лю Шаоци станет надежным союзником СССР, как этого хочет премьер? Можно ли отказаться от такой уникальной возможности во враждебном империалистическом окружении?
Как хорошо, что решение по этому вопросу не нужно принимать прямо сейчас. Нет особой возможности влиять на события. Остается только ждать и наблюдать.
Двадцать второго июня тысяча девятьсот шестьдесят пятого года на Самотлорском нефтяном месторождении из разведочной скважины ударил фонтан нефти. По этому поводу между двумя секретарями ЦК КПСС состоялся ничем не примечательный телефонный разговор:
– Алексей, день добрый.
– Привет, Саша.
– Про нефть на Самотлоре слышал? Более тысячи тонн в сутки из одной скважины!
– Конечно, все ЦК бурлит. Такая победа!
– Прав был Петр, как раз году к шестьдесят девятому выйдем на промышленную добычу.
– Да… Вот не знаю даже, радоваться этому или нет.
Глава 12