Брови Мел взлетели вверх. — Ты сейчас хвастаешься мне?
— Нет! Я говорю на полном серьезе — без сарказма — признаюсь своей самой лучшей подруге, что мне очень хочется, сделать своему парню мой первый минет, как только я смогу оторвать свой рот от его вкусных губ.
Случилось невероятное. Кажется, я только что заставила Мелани покраснеть. Она смотрит на меня с красным лицом, как будто я только что призналась ей в оргии. — Боже мой. Что ты сделала с моей подругой? Куда, черт возьми, она делась, пришелец? Брук, ты безумно влюблена в этого парня. С каких это пор ты говоришь со мной об этом?
Внезапно моя улыбка исчезает, а также и мой голос. — Пожалуйста, прекрати говорить слово на «Л», это только заставляет мой желудок сжиматься.
— Любовь. Ты любишь Ремингтона. Ремингтон любит тебя, — издевается Мел.
— Вот, девочка, — с игривой улыбкой я даю ей жевательную резинку, которую украла у Пита. — Положи себе в рот, хорошо? Она сделана из клея, и это сомкнет твой рот. Скажи мне, если заметишь где-то Нору.
— Я увидела ее в три часа.
От неожиданности у меня отошла кровь с лица. — Ты ее видишь?
У меня напряглось тело, когда я ее увидела. Это Нора. Глубоко внутри я надеялась, что это ночной кошмар, и эта девушка с кроваво-красными волосами, бледным лицом, и с тату черного скорпиона является кем-то другим. Но нет.
Это. Нора.
Эта грустная девушка.
И я должна спасти ее от самой себя.
Когда Нора садится через ринг напротив нас, я сжимаю руку Мелани и передаю в ее ладонь клочок бумаги. — Ладно, ты должна передать ей это, очень осторожно, так, чтобы те огромные типы возле нее ничего не заметили.
— Поняла. — Мелани размахивает своими волосами, собранными в конский хвост, и направляется в другую сторону ринга. Нора меня не увидела, но она напрягается, когда замечает Мелани. Мел проходит мимо, и как настоящая легкомысленная кокетка она наталкивается на одного из мужчин, затем наклоняется, чтобы извиниться перед Норой и гладит ее руки, как бы говоря, что все в порядке, и затем она возвращается назад на место возле меня.
|
|
Мои внутренности натянулись от напряжения, когда я наблюдаю за Норой. Она смотрит на колени и читает записку. Надежда и волнение вращаются во мне, когда она, кажется, читает ее во второй раз. Значит, она заинтересована?
— Сделано, — говорит Мелани, и когда Нора поднимает голову, она видит меня, ее карие глаза слегка загораются, и я издаю длинный благодарный выдох за то, что, по крайней мере, она не убегает прочь. Когда наши взгляды удерживаются несколько секунд, я улыбаюсь ей, просто для того, чтобы она поняла, что я хочу увидеться с ней «по-дружески». Она улыбается в ответ, слегка, почти неуверенно, и затем отводит свои глаза, когда ведущий начинает говорить. У меня вздымается грудь от еще большей уверенности спасти мою младшую сестренку, и вдруг я не могу дождаться завтра. Я молюсь, чтобы она пришла.
— И сейчааас, дамы и господа...
— Он выходит, — сжимает меня Мелани.
Само понимание того, что он собирается выйти вводит меня в гипер-возбуждение, и когда его имя выкрикивают в толпе, мое сердце набирает бешеную скорость, а моя кожа дрожит.
—... Ремингтон Тэйт, ваш единственный, РАЗРЫВНОЙ!! РАЗРЫВНОЙ!! Поприветствуем РАЗРЫВНОООООЙ!
Он выходит, как солнце после месяцев ночи, и ничто не остановит крики признательности. Он поднимается на ринг и сбрасывает с себя красную накидку, и вот он, в самом центре ринга. Он, как всегда, поворачивается в разные стороны, в то время, как толпа выкрикивает его имя, его мускулистые руки вытянуты, с видными венами, и крики становятся все громче и громче, потому, что людям нравится, как он поворачивается, его мальчишеское лицо и мужское тело, озорной блеск его глаз, который обещает им хорошее шоу. Он останавливается там, где всегда, и его голубые глаза говорят мне, что он знает, что он является бомбой, и что я хочу его, и тут он показывает свои ямочки, чтобы окончательно меня добить. Убить. Меня.
|
|
Тот факт, что я знаю, что этот мужчина ночью принадлежит мне, не позволит мне даже вздохнуть.
Но, к счастью, я смогла улыбнуться. Я просто разрываюсь от волнения, и могу только улыбаться ему в ответ со своего места.
Бой начинается, и я вместе с Мелани пускаю слюни, наблюдая за этими руками с тату, где гибко соединяются его плечи и бицепсы, созданы, чтобы нанести удар противнику. Его сила, его ноги, его скорость завораживает меня.
Мелани кричит ему все то, что я хочу ему сказать и даже больше, радуя этим меня. — Убей его, Ремингтон! Да! Да! Обожемой, ты Бог!
Смеясь с настоящей радостью, я обнимаю ее. — О, Мел, — вздыхаю я, а затем озорно шепчу, — Скажи ему, что он горяч.
— Почему бы тебе этого не сделать, маленькая курица? — Она сужает глаза и толкает меня плечом. — Ты, маленькая глупышка, скажи ему!
— Я не могу. Я никогда не смогу кричать в толпе. Как правило, я этого не одобряла, — признаю я, толкая ее плечом в ответ. — И я чувствую, что мой голос будет отвлекать его. Давай! Скажи ему от меня. Скажи ему, что он горяч.
|
|
Поднимаясь на ноги, Мелани приставляет руки ко рту и кричит. — Брук считает, что ты самый горячий парень, Реми! Реми, Брук любит тебя, Реми! Каждую твою частичку и каждый твой сантиметр!
— Мелани! — Потрясенная, я закрываю ее рот рукой и опускаю назад на место, но толпа сегодня настолько шумная, что я почти уверена, что он этого не услышал. — Возьми еще одну жвачку, Мел, — говорю я, мрачно глядя на нее. — И дай мне слово, что ты не будешь больше этого говорить снова, Мелани.
— О хорошо, я только скажу ему, что он так горяч и все.
Смеясь, когда я просто киваю, она снова встает и пихает меня в ребра, называя меня «курячий бутерброд», потому что я такая трусливая, и затем она продолжает кричать все те вещи, о которых я думаю, и о чем мне не хватает мужества закричать. Что он так горяч, что он бог, что он сексуальный зверь и так чертовски сексуален, что никто не может устоять...
Клянусь, если бы я только смогла кричать, я бы также закричала, что он мой, что я люблю его, что он мой сексуальный зверь... но я даже не могу подбадривать его среди толпы. И я понимаю, может, мне немного страшно, в конце-то концов. Потому что я никогда никому не отдавала своего сердца, до Ремингтона. И у него есть все возможности, чтобы разбить его так сильно, как он избивает своих противников.
Глава 11
Тайная встреча
Мы должны встретится с Норой в небольшом японском ресторане, расположенном всего в нескольких кварталах от нашего отеля, но я чувствую себя ужасно отвратительно из-за лжи Ремингтону о сегодняшнем вечере.
− Я назначу деловую встречу со мной по поводу денег, − заверил меня Пит, когда мы встретились в тренажерном зале сегодня утром. − Я скажу, что вы с Мелани решили прогуляться, и что Райли подвезет вас после обеда, так что Реми может вместе со мной просмотреть его ежемесячные доходы.
Я кивнула в удовлетворении, но признаюсь, что я до сих пор не в восторге от этого. Совсем. Днем меня тошнит, и я вся на нервах, но даже тогда я заставляю свою тайную сторону, насладится тем, как Реми смотрит на меня с боксерского ринга, когда я машу ему у двери тренажерного зала. Я указываю на Мелани, − которая стоит рядом со мной во всей своей красе в мини-юбке и топе на бретельках, − и в то время говорю Реми одними губами: − Иду с Мел гулять.
Он снимает свой шлем для спарринга, чтобы улыбнуться мне, и быстро кивает, его глаза сверкают как всегда, когда он меня замечает, и, кажется, только рука Мел на моем локте удерживает меня от моего скоростного побега на ринг и целования его убийственно красивых ямочек.
Наверху я одеваюсь разумно и удобно в блузку на кнопках и строгие черные брюки.
− Я все еще не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы Реми об этом знал, − говорит Мелани, когда Райли подвозит нас к ресторану.
− Потому что Ремингтон имеет склонность к доминированию.
− Что является очень сексуальным, я проверяла.
− Мел, это не кино. Я не хочу, чтобы он не смог сосредоточится или вляпался в неприятности из-за меня.
Мел фыркает.
− Ты убираешь всю романтику из ваших отношений, Брук.
Я со стоном упираюсь лбом об окно в полном раздражении. − Мел, мне так плохо от всего этого. Пожалуйста. Люди, которые зарабатывают на жизнь, занимаясь тем, чем он, рассматриваются как смертельное оружие. Им нельзя на законных основаниях драться за пределами ринга, понимаешь?
− Да. Хотя, почему человек не может драться с голыми кулаками на улице в то время, как другие легально разгуливают с оружием, этого я не пойму. Мне действительно стоит пожаловаться сенатору.
− Хорошо, дамы, если вы отставите отправку письма в Конгресс на потом, мы приехали.
Мелани смотрит на Райли, открывающем заднюю дверь, а он наблюдает за ней в ответ, когда она выходит. Я понятия не имею, что с ними такое. Мелани, как правило, милая со всеми, и Райли обычно непринужденный и веселый.
− Спасибо, Райли, я скоро вернусь, − говорю я ему.
− Черта с два, я иду с вами.
− Мы в тебе не нуждаемся, − говорит Мелани, стреляя в него высокомерным взглядом с высоко поднятым носом, – мы с Бруки отлично справлялись двадцать четыре года без твоей помощи.
− Я делаю это для Ремингтона, − сухо говорит Райли.
К счастью, они перестают спорить, когда мы входим в ресторан.
Ощущая тихую атмосферу, пройдясь одним взглядом, я замечаю облезлые зеленые стены, на которых расположены разные обрамленные картины тарелок с сырой рыбой. Затем я провожу взглядом вдоль десятка черных деревянных столов и замечаю, что все они свободны, кроме одного.
К моему удивлению, единственными людьми здесь, кроме нас трех, стоящих возле двери, являются обеспокоенный на вид японец, который ничего не делает, а просто наблюдает за нами из-за суши-бара; Нора, неподвижно сидящая за маленьким круглым столом в дальнем углу; три высоких, мускулистых мужчины, в которых я узнаю тех самых придурков, кому я надавала по голове в клубе; и, конечно, огромный неприятный Скорпион, сейчас направляющейся к нам, как будто он чертов хозяин вечера.
Я не знаю, подергал ли он за ниточки менеджеров ресторана, или он освободил помещение запугиванием или Бенджамином Франклином (долларами), но затем, кто в здравом уме захочет обедать с такими типами, вроде их?
Ну. Видимо моя сестра.
Нора всегда была самой романтичной из нас, всегда хотела "спасти" каких-то кота, собаку, крысу или парня. У меня никогда не было романтического волнения, которое она, казалось, так решалась испытывать, пока я не встретила Ремингтона, конечно.
Не буду отрицать того, что я возьму все, что этот парень преподнесет мне.
Теперь я вижу, как Скорпион подошел к нам, и его огромное мускулистое тело, и на миг я моментально пожалела, что Реми не знает, что я здесь.
Внутри меня прорастает зернышко страха.
Страх не только от этих людей, но и от того, что сделает Реми, когда узнает, что я вообще была здесь с ними. Для меня так в новинку быть в отношениях. Я даже не знаю, что он сделает ради меня. Но я знаю, что сделаю что угодно ради него. В том числе удостоверюсь, чтобы он по-прежнему не знал о моей встрече с Норой.
Я только надеюсь, что не пожалею, втягивая в это Пита и Райли.
Нервничая, я задерживаю дыхание, когда Скорпион останавливается в шаге от нас, его глаза зеленые и неприятные. От этого, в сочетании с запахом рыбы, исходящего от бара, меня начинает слегка тошнить. Все, что можно увидеть на его отвратительном лице − это черная татуировка. Я не понимаю, зачем кому-то нужно такое животное на лице. Это 3D-татуировка, и скорпион, кажется, ползет вверх к его глазам.
− Что ж, разве это не маленькая шлюха. − Он бросает словами, как камнями в меня, затем насмешливо смотрит за моим плечом. − Где Разрывной? Опять прячется за твоей юбкой?
Во мне бушует беспомощный гнев, заставляя мое горло стянуться от моих слов.
− У него были дела поважнее.
Он пристально смотрит на меня, затем на Мелани и Райли.
− Только ты, − говорит он, указывая на меня пальцем, − можешь пройти.
Я начинаю проходить, но он останавливает меня рукой, и кровь приливает к лицу, он, как будто в нетерпеливом ожидании. − Сначала, ты должна поцеловать скорпиона. − Подло сверкая глазами, он указывает на отвратительного черного скорпиона на своей щеке, его зубы блестят, весь его рот внутри покрыт алмазами.
Его требование проводит в ужас и настоящий шок все мои внутренности, и я сжимаю губы в ответ, когда мой взгляд падает через его плечо, вдоль маленького ресторана, к угловому столику, где сидит Нора. Я встречаю медового цвета взгляд моей сестры, и на меня обрушивается отчаяние от пустоты в ее глазах.
Как я могу позволить ей делать это с собой? Я не могу.
Я просто.
Не могу.
Скорпион хочет повеселится, унизив меня. Он хочет показать мне, что сегодня он во власти. Но он не сможет унизить меня, если я не покажу, какое отвращение я чувствую от его требования.
Сильно пытаясь убедить себя, что это ничего не значит, я делаю ложно устойчивый шаг вперед. Но все мое тело напрягается от того, что я собираюсь сделать, и на моей коже вспыхивает ужасное смущение.
− Брук, − предостерегающе говорит Райли, что также звучит, как просьба.
Но если я не поцелую эту дурацкую татуировку, то потеряю Нору, или рискну втянуть Ремингтона разбираться с этими неудачниками, и я просто не могу этого допустить.
Взгляд этого ужасного человека чувствуется, как змея, скользящая по мне, когда он смотрит, как я приближаюсь, но все, на чем я могу сосредоточиться, это моя сестра за столом позади него. Я делаю глубокий вдох, запрещая себе дрожать.
Когда я делаю последний шаг, внезапно его условие кажется мне таким же невозможным, как и если бы он сказал мне взобраться на гору Эверест и выкопать яму глубиной до подножья. Мой желудок скручивается в знак протеста, и я опасно близка к рвоте при виде черного ползущего насекомого с близкого расстояния.
Он воняет рыбой и настоящим жалким кретином.
Хотелось бы мне иметь смелость попытаться выбить из него дерьмо.
Вдруг в моей голове проносится яркое воспоминание того, как мой папа смотрел шоу под названием "Фактор страха", где люди делали разные неприятные вещи, такие как залезть в коробку с живыми змеями и скорпионами. Если люди могут делать это за деньги, я, конечно, сделаю это для моей сестры.
Оттолкнув свою гордость в сторону, и собрав всю свою решимость, я заставляю себя вытянуть губы так сильно, что они напоминают скалы, когда я встаю на цыпочки. Тошнота поднимается к моей груди еще даже до касания.
− Посмотрите на это, чертова шлюха Ремингтона целует Скорпиона. − Его головорезы презрительно выплевывают слова, и от унижения от этих слов мне так сильно хочется убежать и спрятаться, как никогда. Чувствуя отвращение к себе, я быстро глотаю воздух и стаю обратно на ноги.
− Вот. Сделано, − говорю я, ненавидя то, как мой голос дрожит.
Звучит его глубокий, мрачный, и ужасный смех, когда он обращается к своим громилам.
− Разве она поцеловала меня? Разве сучка Разрывного на самом деле поцеловала Скорпиона? Я так не думаю. − Его круглые зелено-желтые глаза возвращаются ко мне, и в сочетании с этим блеском, я не чувствую сейчас себя очень сильной. − Я не почувствовал твоего поцелуя. Сейчас ты оближешь это. − Он опять излучает мне своей алмазной решеткой.
От ужаса у меня округлились глаза, и моя решимость встречи с сестрой горестно колеблется при мысли лизать какую-нибудь часть этого человека. Обожемой, я так хочу убежать отсюда, я уже чувствую, как мои вены расширяются, качая кровь в мышцы, готовясь бежать. Бежать к машине, назад к моему Реми.
Райли хватает меня, его лицо обеспокоенное.
− Брук, − говорит он в предостережении. Это возвращает меня к тому, зачем я здесь, и я быстро вырываюсь и опять стою лицом к Скорпиону.
Как я могу уйти? Как иначе я смогу поговорить с Норой о том, в какое дерьмо она влипла? От одной только мысли о ней в объятьях этого слизняка мне становится противно. Как я могу видеть ее с этим извращенцем и ничего не делать, чтобы помочь ей? Сглотнув болезненную сухость в горле, я поднимаю лицо с ложной храбростью, отчаянно пытаясь делать что-нибудь, кроме облизывания этого ужаса на отвратительной щеке этого мужчины.
− Я поцелую это, даю слово.
Фактор Страха.
Ты можешь сделать это ради Норы.
Если ты смогла пробежать сто метров за 10,52 секунды, значит, ты сможешь поцеловать тупой талисман на коже этого неудачника!
В его глазах таится зло, когда он задумчиво изучает меня, затем насмешливо говорит ко мне сверху вниз.
− Если ты не собираешься лизать это, тогда тебе придется задержаться на этом хотя бы пять секунд, хм? Сучка Реми? Давай. Поцелуй скорпиона. − Он тычет в скорпиона, и мой желудок охватывают судороги, когда я очень стараюсь придать своему лицу пустое выражение и показать Человеку Насекомому, как я равнодушна к его отвратительному требованию.
Сделав глубокий вдох, я запрещаю своим коленям дрожать, когда я встаю на цыпочки, вытянув губы, и зажмурив глаза. Отвращение и ярость охватывают мои внутренности, когда мои губы прикасаются к его сухой разрисованной кожи. Удерживая контакт, я чувствую себя отравленной внутри, когда это длится пять секунд, в моем сердце нарастает злость. Оскорбленное, скрученное в полном и абсолютном смущении. Мои ноги дрогнули, когда проходит еще одна секунда, и мой организм парализован в этом мучении, где каждая унция (единица веса; = 28,3 г) моего тела отталкивается от этой Гнили и только сила воли удерживает меня на пальцах.
Это самые длинные пять секунд в моей жизни. Когда мое оскорбление выходит за рамки унижения, злость выходит за рамки понимания, и я чувствую себя так же плохо, как тогда, когда увидела видео моего падения на YouTube.
− Ладно, − С широкой отвратительной улыбкой, когда я отступила, удивляясь земле под ногами, он вытягивает свою огромную руку в сторону Норы, и я, шатаясь от ненависти к себе, держу спину ровно, поворачиваю голову к Норе, борясь с желанием пойти на кухню и вычистить свой рот. Он чувствуется грязным и дешевым. Нет, не так. Я. Я чувствую себя грязно и дешево, и от мысли поцеловать моего прекрасного Реми этим самым ртом, на глаза наворачиваются слезы, и сжимается горло.
Я чувствую себя полностью истощенной, когда прохожу к столику сестры. Вокруг нас свободные столы с поднятыми стульями, кроме нашего маленького столика с электрической свечой по центру и с палочками на четырех.
− Нора. − Мой голос обманчиво мягкий, но внутри у меня масса противоречивых эмоций, даже обида на мою сестру за то, что она сидела здесь и наблюдала за тем, как я должна была поцеловать тату ее мерзкого парня. Но увидев безжизненное выражение ее лица, я просто осознаю, что девушка напротив меня, стройная и хрупкая, бледная на самом деле не счастлива, это не моя сестра.
Достигнув ее руки на столе, я опечаливаюсь тем, что она не позволяет мне держать ее, и вместо этого она засовывает ее под стол, слегка шмыгая носом. Мгновение мы смотрим, друг на друга в тишине, и мне кажется, что вид черного скорпиона, ползущего в глаз моей сестры − это наиболее тревожная вещь, что я когда-либо видела в жизни.
− Ты не должна находиться здесь, Брук, − говорит она, не сводя глаз с мужчины, Райли и Мелани, тихо поджидающих у двери. Когда наши глаза опять встречаются, я потрясена от враждебности в ее взгляде, открыто направленной на меня.
Внезапная злость охватывает меня тоже, и я сузила глаза.
− Мама хочет узнать, понравились ли тебе крокодилы в Австралии, Нора. Ей понравилась открытка, которую ты прислала, и она не может дождаться увидеть, куда еще ты направилась. Ну? Как тебе крокодилы, сестренка?
Ее голос пропитан горечью, когда она отвечает.
− Очевидно, я не знаю. − Она вытирает тыльной стороной ладони нос и смотрит в сторону, хмурясь от упоминания о маме.
− Нора... − Понизив голос, я указываю на пустой японский ресторан, включая Скорпиона и трех громил, которые наблюдают за нами из суши-бара. − Это то, чего ты честно желаешь для себя? У тебя вся жизнь впереди.
− И я хочу прожить ее собственным путем, Брук.
В ее голосе слышится защитительный тон, и я стараюсь не звучать агрессивно.
− Но почему здесь, Нора? Почему? Мама и папа были бы убиты горем, если бы узнали, во что ты впуталась.
− Я хотя бы уберегла их от правды! − отрезала она, и это первая искорка жизни, которую я реально увидела в ее золотых глазах.
− Но зачем тебе делать это с ними? Зачем бросать колледж из-за этого?
− Потому что я устала от их сравнения меня с тобой. − Пристально смотрит она, и затем говорит таким насмешливым голосом, что напоминает нашу мать, когда она жалуется. − "Почему ты не делаешь это, как Брук?" "Почему бы тебе не заняться чем-то значимым в жизни, как Брук?" Они просто хотят, чтобы я была похожа на тебя! А я не хочу. Какой в этом смысл? Взрослея, ты пропустила все самое интересное, пытаясь, стать золотым медалистом, и теперь ты не только не Олимпийский претендент, тебе даже нельзя больше заниматься бегом.
− Я больше не могу заниматься бегом, но я все еще могу надрать тебе задницу прямо сейчас, − сердито говорю я, чувствуя боль от тех слов, что она мне сказала.
− Ну и что? − продолжает она. − Ты была самым лучшим атлетом в колледже. Все только и говорили о том, какой талантливой ты была, и как ты собиралась использовать это. Это все, что ты делала, и о чем ты говорила, а теперь посмотри на себя! Ты даже не можешь заниматься тем, что так любила и в конечном итоге закончишь, как мама и папа, будешь жить в прошлом, со своими глупыми старыми медалями, которые до сих пор висят в твоей спальне!
− К твоему сведению, именно сейчас я намного счастливее, чем когда-либо была, Нора! Если бы ты была хоть немного внимательнее, ты бы поняла, что моя жизнь продолжается, и в таких местах, в которых я даже не представляла себе побывать. Ты хочешь быть независимой? Мы поняли это. Вперед! Только будь независимой самостоятельно, а не с каким-то мужчиной, который заставляет меня лизать его грязную татуировку, чтобы увидеться со своей сестрой!
− Мне нравится, что он защищает меня, − выпаливает она. − Он борется за меня.
− Борись сама за себя, Нора. Я обещаю, это предоставит тебе намного больше удовольствия.
Нора сердито шмыгает носом, и проводит по нему рукой, глядя на свечу, между нами возникает тишина. Я еще раз нарушаю ее своим голосом.
− Нора, ты принимаешь кокаин?
Моя сестра, кажется, отказывается отвечать и не реагирует, что лишь удваивает мое беспокойство и разочарование.
− Возвращайся домой, Нора. Пожалуйста, − умоляю я шепотом так, чтобы только она могла услышать.
Она дотрагивается пальцем к своему носу, затем поднимает свой взгляд на меня, продолжая вытираться. Всхлипывая.
− Ради чего мне возвращаться домой? Чтобы стать человеком, потерявшим свои возможности в двадцать два, как ты?
− Лучше потерять свои возможности, чем вообще ничего не достичь. Что ты сейчас творишь? Разве ты не хочешь закончить колледж?
− Нет, это то, чего хотела ты, Брук. А я хочу весело проводить время.
− Серьезно? И тебе было очень весело? Потому что я больше даже не вижу признаков улыбки на твоем лице. Тебе может, не понравится тот факт, что я не смогла достичь своей мечты, как хотела, но меня это больше не волнует. Оказывается, мне нравится, куда меня занесло, Нора. Я этого не планировала, правда, но у меня случилось столько других событий. Лучших событий. У меня отличная работа, я работаю с восхитительными людьми, и у меня завязались первые отношения в моей жизни.
− С Разрывным? − с иронией говорит она. − Разрывной не завязывает отношений, сестренка. Женщины везде бросаются на него. Он обходится с ними, как со своими противниками, трахает всех их, едва спрашивая об имени. Я видела его до того, как ты сюда попала. Не забывай, я нахожусь в этом окружении дольше. Однажды его взгляд упадет на кого-то другого, и ты также станешь его бывшей девушкой!
− А твой дорогой Скорпион будет хотеть тебя всю вечность, тоже? Нора, мужчина, с которым ты связалась, не выглядит верным, − шиплю я, взглянув на него через плечо. Он улыбается дьявольской улыбкой, как будто он слышит каждое слово, и вдруг меня поглощает тяга к своему мужчине, чтобы он встретился на ринге с этим придурком и убил его. И у меня нет сомнений, что Реми так сделает. Набьет его до полусмерти. Может тогда Нора оставит этого сосунка.
− Бенни добр ко мне, − объясняет Нора, слегка пожимая плечами. − Он заботится обо мне. Он дает мне то, что мне нужно.
− Ты имеешь в виду кокс? − резко говорю я в чистой ярости.
Она морщится, и я сразу жалею, что опять заставила ее занять оборонную позицию.
Между нами возникает напряженная тишина, и я сжимаю руки у себя на коленях, пока мои ногти не впиваются в ладони. Таким образом я пытаюсь успокоиться и продолжаю осторожно уговаривать ее.
− Пожалуйста, Нора. Ты заслуживаешь гораздо большего.
− Время вышло! − Издается предупреждающий громкий хлопок, и Нора вздрагивает, что только подтверждает мои подозрения. Она не хочет возвращаться домой, но она также и не хочет находиться здесь. Она думает, что ей некуда деться, и она не может уйти потому, что приняла так много кокаина, что я не могу себе даже представить. Черт.
− Если не хочешь снова поцеловать скорпиона, попрощайся с ней сейчас. − Скорпион грозно стоит с моей стороны, его глаза блестят тем змеиным желто-зеленым цветом, который говорит мне, как бы ему хотелось снова унизить меня.
Нора встает, и сквозь меня проходит паника, что возможно, я ее больше не увижу. Я вскакиваю на ноги, испытывая гамму непонятных эмоций. Я хочу обнять свою сестру и сказать ей, что все будет хорошо, и в то же время мне хочется ударить ее за то, что она такая упрямая и глупая.
Вместо этого, я обхожу стол, чтобы обнять ее, не обращая внимания на то, как она становится более ожесточённой. Я направляю губы к ее уху и говорю нежным, как хлопок тоном.
− Пожалуйста, позволь мне забрать тебя в Сиэтл. В конце боя в Нью-Йорке, встретимся в дамской комнате, у меня будут два билета домой. Ты не должна здесь оставаться, но тебе нужно время, чтобы подумать об этом. Пожалуйста. − Отстраняясь, я многозначительно смотрю на ее лицо.
В ее выражении мелькает тень тревоги, затем она кивает, шмыгая носом, и оборачивается, чтобы уйти. Вид ее удаляющейся спины, направляющейся к черному входу заставляет меня чувствовать себя так, как будто я только что потеряла что-то очень дорогое для меня.
Мой желудок замирает, и я чувствую на себе круглые зеленые глаза Скорпиона, когда направляюсь к Райли с Мелани и ухожу. И я не могу избавиться от ощущения полной и абсолютной грязи в себе.
− У кого-нибудь есть жидкость для полоскания рта с собой? Мне кажется, у меня будет сыпь, − спрашиваю я, когда Райли везет нас в Эскаладе назад.
Мел задумчиво хмурится.
− Не могу понять, почему ты чувствуешь себя настолько отвратительно, здесь же нет ничего страшного. Я имею в виду, что я целовала более грубых мужчин в более неприличные места тела, понимаешь? В том, что сделала ты, нет большой проблемы.
− Это чертовски большая проблема! − Кричит Райли за рулем. − Брук, не хочу тебя огорчать, но Ремингтон все узнает об этом, и тогда он станет очень, ОЧЕНЬ ТЕМНЫМ!
У меня сжимается желудок, и я качаю головой, изо всех сил стараясь быть спокойной. Я совершенно не хочу вспоминать о том, как я целовала эту отвратительную татуировку. Никогда.
− Он не узнает, если ты ему не скажешь, Райли. Почему бы нам не расслабится?
− О чем он говорит? − спрашивает Мел в недоумении. − Что значит "темный"?
− Эти люди сделают так, чтобы он узнал, Би. И это будет больно, − утверждает Райли.
Я нахмурила лицо, раздумывая, намеревались ли они это сделать, когда я приехала. Было ли это все спланировано, чтобы узнал Реми? Качая головой, я смотрю в осуждающие светлые глаза Райли в зеркале заднего вида.
− А чего ты от меня ожидал, Райли? У меня нет таких кулаков, как у этого ублюдка, и я должна использовать другие средства, чтобы получить то, чего хочу. А я хочу освободить свою бедную сестру от этого дерьма!
− Иисус, дай Бог, чтобы она того стоила.
− Она стоит, Райли. Стоит. Она появится после финального боя в Нью-Йорке. Она моя сестра. Я готова поцеловать тротуар и лизнуть унитаз, лишь бы с ней было все в порядке, ты должен понять!
− Это так отвратительно, Брук, − визжит Мел, смеясь.
− Рем мне как брат, Би. Это будет... − Райли качает головой и, кажется, направляет всю свою злость на свои волосы, взлохмачивая их пальцами. − Давай просто будем надеяться, что он не узнает о том, что ты... − Он снова качает головой, зажав волосы другой рукой. − Он много сделал для меня. Для моей семьи, когда мои родители заболели. Реми хороший. Охренительный. Человек. Он не заслуживает...