Первоочередная задача всех религиозных мировоззрений — сделать так, чтобы провозглашаемые ими системы морали не казались случайными. Один из сильнейших страхов, таящихся в человеческой душе (иногда осознаваемый, но часто нет), — это страх перед хаосом и анархией, не только перед социальной, политической и поведенческой, но и перед внутренней, психологической анархией. Страх, являющийся подоплекой многих фундаменталистских направлений, это страх того, что без насильственного принуждения люди выйдут из-под контроля. Фундаментализм выстраивает жесткие категории добра и зла, борющихся за души людей. Зло изображается настолько могущественным, что человеку невозможно устоять перед его соблазнами, если не вооружиться надлежащей верой. Таким образом, фундаментализм не только способствует появлению страха и недоверия к себе, но и утверждает, что единственный путь избавления от них — твердая вера[73].
Огромная психологическая привлекательность фундаментализма состоит в том, что он дает уверенность. Но в чем привлекательность уверенности? Конечно, уверенность доставляет человеку более приятные ощущения, чем неуверенность или замешательство. (189:)
Она может устранить внутренний конфликт или, по меньшей мере, уменьшить его и принести моральное облегчение. Религиозную убежденность можно обрести только вследствие капитуляции перед высшим авторитетом, которая, как и все формы капитуляции, высвобождает заблокированную внутреннюю энергию человека и придает ей нужную направленность, что позволяет ему легко влиться в ряды единомышленников[74].
Такая убежденность должна быть способна выдерживать любые нападки и опровергающие доказательства, то есть все, что может породить сомнения. На нее не в силах повлиять никакие апелляции к здравому смыслу и опыту, особенно в том, что касается будущего. Таким образом, основой религиозной убежденности является вера. Действительно, вера — это безоговорочное принятие определенной идеологии, и чем проще и недвусмысленнее идеология, тем легче сохранять веру — например, веру в то, что в мире существует четкое разделение на добро (причем в сферу добра попадают все, кто следует заповедям) и зло (ему подвластны те, кто эти заповеди нарушает), и в то, что всему существуют объяснения, которые невозможно опровергнуть. Все беды считаются ниспосланными в качестве «испытания веры», «урока» или «воли Божьей» и объясняются тем, что «пути Господни неисповедимы». Сохранению непоколебимой веры помогают катехизисы, в которых верующие находят ответы на свои вопросы. Религиозные догматы касаются самого главного — веры в загробную жизнь, в высший разум, гарантирующий, что в конечном итоге в мире воцаряется честность и справедливость, и веру в то, что если человек следует правилам, то высший разум заботится о нем и защищает его.
Религиозные нормы выполняют две основные функции — предписывают повиноваться авторитету и сдерживают нежелательные проявления эгоизма. Мы говорим «сдерживают», потому что самые строгие предписания не могут его уничтожить, они скорее направлены на то, чтобы удерживать поведение людей в рамках допустимого. Одна из десяти заповедей гласит: «Не убий!», однако с ее появлением люди не только не перестали убивать, но, похоже, даже всерьез и не задумались о ее смысле. Существует явное противоречие между запретом убивать и реальным поведением людей, более того, в большинстве своем любые фундаменталисты (хотя есть и (190:) исключения) обычно являются сторонниками смертной казни, а в схватках с врагом проявляли особую жестокость. Формулировка «Если вы нарушите закон, запрещающий убивать, то будете убиты» выглядит противоречиво только на вербальном уровне. На самом же деле она полностью соответствует авторитарной установке, согласно которой подчинения правилам надо добиться любыми способами. Разумеется, для оправдания убийства и убийц можно вспомнить о других обычаях — «око за око» и т.п. Само распятие Христа являет пример того, что страдания и смерть могут служить средствами исполнения некоего высшего предначертания. То, что Бог ради спасения человечества не воспрепятствовал мучениям и гибели своего единственного сына, является могущественным примером.
Для большинства фундаменталистов буквальное следование предписаниям во всех жизненных ситуациях не является делом первостепенной важности. Гораздо более существенными и полностью оправданными считаются любые действия, предпринимаемые для защиты этих правил, поскольку они исходят из непререкаемого источника. Чтобы расправиться со всем, что считается злом (нарушителями правил, инакомыслящими и т.д.), во имя защиты самих правил не грех эти правила и нарушить. Неизбежным результатом регламентации жизни людей является так называемая идеологическая безответственность, когда человек заботится исключительно о том, чтобы сохранить свою убежденность и защитить идеологию, на которой она основывается. Для авторитарной морали характерен двойной стандарт: ее заботят не только сами моральные ценности, но и то, как сохранить их неизменными. Защита авторитарной системы и ее морали всегда стоит над самой моралью. Убийство и насилие (или их угроза) всегда были спутниками авторитарной власти. Чем тверже убежденность, что правилам надо подчиняться, тем легче жертвовать инакомыслящими.
Основная функция морали с социальной точки зрения — удерживать агрессию в приемлемых границах. Для этого в одних случаях ее стараются узаконить, в других — запретить. Само представление о «праве» с течением времени изменялось. Вплоть до недавнего времени мужья имели законное право избивать жен. Функция такого права — держать жен в определенных рамках. Право родителей распоряжаться детьми и право правительств убивать, следуя предписаниям закона, выполняют сходные функции. Чем более репрессивно (191:) общество, тем в нем больше скрытой агрессии, которой нужен социально приемлемый выход. Война, расизм, избиение жен и детей или месть, санкционированная обществом, являются примерами традиционных способов разрядить напряженность. При этом одним из важнейших источников насилия всегда было желание защищать свои убеждение любой ценой.
Фундаментализм допускает существование двойных моральных стандартов также и в отношении того, что позволительно в частной и общественной сферах. Властям (государственному сектору) дается полная свобода действий, чтобы «защищать» нравственную чистоту частных лиц. Вообще говоря, идеал многих фундаменталистов — полностью искоренить какую-либо личную самостоятельность или частную инициативу, а иметь дело исключительно с теократией, регламентирующей все стороны жизни людей. Двойные стандарты позволяют с легкостью обходить нормы морали. Так, например, хотя ложь полагается неправедной («Не лжесвидетельствуй»), в то же время считается, что если это служит некой высшей цели, то можно и солгать. Таким образом, родители считают вполне допустимым лгать своим детям, а государственные власти — своим гражданам «для их же собственного блага».
Перед фундаментализмом стоит вопрос — как заставить людей выполнять жесткие правила, досконально следовать которым просто невозможно. Разумеется, можно использовать принуждение и страх. Но лучше всего воспитать людей так, чтобы они сами стремились выполнять все религиозные предписания. Наилучший способ — дать людям почувствовать всю меру своей греховности, а затем показать им путь к искуплению и очищению. Фундаментализм добивается этого, используя мировоззренческие понятия греха и искупления в системе моральных ценностей, основные принципы которой можно изложить в виде простых ответов на жизненно важные вопросы:
Для чего я здесь? — Для того, чтобы через подчинение правилам стать лучше.
Почему мне нужно становиться лучше? — Потому, что ты недостаточно хорош, так как часть тебя греховна (первородный грех).
Что произойдет, если я нарушу правила? — Ты будешь наказан силой, которой невозможно противостоять. Но если ты в (192:) полной мере раскаялся и вновь ей подчинился, то, возможно, будешь прощен.
Что произойдет, если я буду соблюдать правила? — Ты будешь вознагражден той же самой силой — но скорее всего, после смерти.
Старые системы морали изначально не были фундаменталистскими, они были просто системами морали. Фундаментализм стремится вернуть всем мировоззренческим идеям их изначальную чистоту. Сущность этого устремления лежит в убежденности, что всемогущая высшая власть не только установила правила поведения людей, но и создала космологию, то есть картину бытия, определила смысл и цель существования, истинность которых сохранится во веки веков. Основа фундаментализма — уверенность в том, что сущность веры остается неизменной.
Неприязнь фундаменталистов к эволюционным теориям объясняется тем, что понятие эволюции затрудняет буквальную интерпретацию Библии, хотя вряд ли все антиэволюционисты верят, что мир действительно был сотворен всего за семь дней. Эволюция несет в себе идею изменений, которые все живое претерпевает из поколения в поколение; в соответствии с этим положение человечества во Вселенной выглядит совершенно иначе. Основополагающая идея эволюции — это идея непрекращающегося процесса. Поскольку вся окружающая действительность включена в этот процесс, и человечества отнюдь не является его средоточием, то нельзя с определенностью сказать, чем все может завершиться. Таким образом, эволюция разрушает убежденность, и поэтому фундаменталисты так ей противятся.
Сложившиеся религии являются самыми старыми, самыми статичными и ориентированными на прошлое институтами, приспособленными для сохранения своего авторитета в неприкосновенности. Таким образом, они должны считать себя не частью истории, а чем-то находящимся вне ее. В христианстве вся история завершается Страшным Судом Божьим. Восточные религии уходят от представления о непрерывном историческом развитии более изысканно, изображая историю цикличной и повторяющейся, а также провозглашая избавление от колеса смерти и перерождения (истории) последним наивысшим воздаянием. Как на Востоке, так и на Западе из этой внеисторичности выводится неизменность предлагаемых истин и их независимость от веяний конкретного времени. (193:)
Привлекательность фундаментализма в неуправляемом мире состоит в том, что он обещает восстановить порядок с помощью уже доказавших свою эффективность авторитарных методов. Но если одной из причин неуправляемости мира является непригодность старых способов управления, то попытка вернуться назад не только бесполезна, но и крайне опасна. Если бы не необходимость срочного решения проблемы выживания человечества, не оставляющей нам времени для выжидания, то предсказуемый рост фундаментализма можно было бы преодолеть. Прежде в большинстве случаев противоречие между старым и новым исторически разрешалось в процессе отмирания старого, поскольку из поколения в поколение его отставание от жизни усиливалось. Вся разница в том, что сейчас ждать естественного хода событий уже нельзя.