ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ПОСЕЛОК И КА-ТЕТ
– 1 -
На пятые сутки после того, как Эдди вытянул Джейка (без штанов, босого, но сохранившего жизнь и ранец) из двери между мирами, мальчик проснулся от теплых, влажных прикосновений к своему лицу.
Вчера, позавчера, три дня назад Джейк, разбуженный поутру подобным ощущением, непременно поднял бы своих спутников отчаянным криком – он горел в жару, и сон его наводняли кошмары о Штукатурнике. В этих сновидениях Джейк не выскальзывал из джинсов, привратник держал крепко, и мальчик оказывался в невыразимо страшной пасти, где на него, как решетка крепостных ворот, опускались зубы. Тогда Джейк просыпался, дрожа и беспомощно постанывая.
Причиной лихорадки был паучий укус сзади на шее. Когда на второй день Роланд осмотрел ранку и обнаружил вместо улучшения ухудшение, он коротко переговорил с Эдди, после чего выдал Джейку розовую таблетку и сказал:
– Тебе надлежит принимать по четыре таких каждый день самое малое неделю.
Джейк с сомнением пригляделся к таблетке.
– Что это?
– Чефлет, – ответил Роланд и с отвращением посмотрел на Эдди: – Скажи сам. Мне до сих пор не по силам это выговорить.
– Кефлекс. Глотай спокойно, Джейк: он из нашего с тобой родимого Нью-Йорка, из приличной аптеки, с гослицензией. Роланд слопал вагон этого добра – и здоров как конь. Он, как видишь, вообще отчасти смахивает на битюга.
Джейк изумился:
– Как же вы добыли лекарство в Нью-Йорке?
– Это длинная история, – сказал стрелок. – Придет время – все узнаешь, а сейчас прими-ка пилюлю.
Джейк покорно проглотил таблетку. Это быстро принесло отрадные плоды: багровая опухоль на месте воспалившегося укуса за сутки побледнела и уменьшилась, а теперь спал и жар.
Лица мальчика вновь коснулось что-то теплое, и Джейк резко сел, разом открыв глаза.
Существо, лизавшее ему щеку, сделало два торопливых шага назад. Это был косолап (чего Джейк, который видел косолапа впервые, не знал), но не такой упитанный, как те, что повстречались отряду Роланда на развалинах у Великой Дороги; его серо-черная полосатая шубка спуталась и свалялась, а на боку запеклась кровь. Черные глаза с золотым ободком тревожно смотрели на Джейка, зато зад с надеждой ходил из стороны в сторону. Джейк успокоился. Он допускал существование исключений из правил, однако ему казалось, что тот, кто виляет – или пробует вилять – хвостом, вероятно, не слишком опасен.
Только что рассвело; видимо, было что-то около половины шестого утра. Определить время точнее Джейк не мог: его часы, "Сейко" с цифровым дисплеем, не работали… вернее работали, но вели себя в высшей степени оригинально. Когда мальчик взглянул на них в первый раз после своего появления в этом мире, "Сейко" показывали девяносто восемь часов семьдесят одну минуту шестьдесят пять секунд – время, насколько было известно Джейку, несуществующее. Присмотревшись, он понял, что часы идут вспять. Сохраняй они при этом постоянный темп, от них, пожалуй, был бы определенный толк – но нет. Некоторое время "Сейко" отмеряли секунды как будто бы с положенной скоростью (в чем Джейк удостоверился, проговаривая между каждой сменой цифр "Миссисипи"), а затем то на десять-двадцать секунд прекращали отсчет, заставляя думать, что наконец испустили дух, то стремительно прогоняли по дисплею целые стайки цифр.
Сославшись в разговоре с Роландом на столь странное поведение часов, Джейк продемонстрировал их ему, полагая удивить, однако стрелок уделил осмотру "Сейко" от силы пару секунд, кивнул и подытожил: брегет занятный, да только нынче редкому часомеру можно доверять. Итак, "Сейко" ни на что не годились, но Джейку по-прежнему очень не хотелось их выбрасывать – наверное, потому, что часы были частицей его прежней жизни, а их, этих частиц, осталось совсем немного.
Сейчас "Сейко" утверждали: точное время – сорок часов шестьдесят две минуты, день недели – вторчебота, месяц – мартокабрь.
Утро выдалось на редкость туманное; в пятидесяти-шестидесяти футах мир попросту исчезал. Если этот день ничем не отличался от предыдущих, то часа через два должен был проглянуть белесый кружок солнца, а к половине десятого разведрило бы и стало жарко. Джейк огляделся и увидел, что его спутники (он пока не решался называть их друзьями) мирно спят под одеялами из шкур: Роланд неподалеку, Эдди с Сюзанной – более крупный холмик – за потухшим костром.
Он вновь переключил внимание на разбудившего его зверька (похожего на помесь барсука с енотом, приправленную чуточкой таксы) и тихонько сказал:
– Привет, мальчик.
– Чик! – немедленно откликнулся косолап, глядя по-прежнему тревожно. Голос у него оказался низкий, глубокий, очень похожий на лай – ни дать ни взять футболист-англичанин, страдающий сильной ангиной.
От неожиданности Джейк отпрянул. Косолап, напуганный резким движением, снова попятился и как будто бы собрался дать стрекача, но потом передумал. Виляя задом усерднее прежнего, он продолжал боязливо рассматривать Джейка черными с золотом глазами. Усы на длинном рыльце мелко вздрагивали.
– Смотри-ка, он еще помнит людей, – заметил у плеча Джейка чей-то голос. Мальчик оглянулся и увидел у себя за спиной Роланда. Присев на корточки и свесив длинные руки между колен, стрелок смотрел на зверька с гораздо большим интересом, чем проявил к часам Джейка.
– Кто это? – спросил Джейк негромко. Ему не хотелось спугнуть незваного гостя: зверек очаровал его. – Какие красивые глаза!
– Это? Косолап, – ответил Роланд.
– Слап! – тявкнуло существо, отступая еще на шаг.
– Он говорит!
– Не совсем так. Косолапы лишь повторяют то, что слышат… верней, так было когда-то. Я уже много лет не видал говорящего косолапа. Похоже, этот малый умирает с голоду – вон какой заморенный. Видно, пришел поискать, чем поживиться.
– Он лизал мне лицо. Можно, я покормлю его?
– Тогда мы никогда уже от него не избавимся, – Роланд сдержанно улыбнулся и щелкнул пальцами: – Эй! Друг!
Зверек неизвестно как ухитрился передразнить щелчок; звук был такой, словно косолап цокал языком о небо.
– Эй! – хрипло пролаял он. – Эй! Уг! – Теперь он буквально размахивал косматым задом.
– Ну что же ты? Угости его чем-нибудь. Как говорил один мой знакомый старик-конюх, добрый косолап удачу за собой ведет. А этот вроде бы ничего, славный.
– Да, – согласился Джейк. – Верно.
– Когда-то косолапы жили бок о бок с людьми – во всяком большом имении вокруг замка или господского дома бродило с полдюжины таких тварей. Толку от них было чуть: детвору забавлять да не давать расплодиться крысам, вот и вся польза. Они умеют – точнее, умели в старину – быть верными… хотя я ни разу не слыхал про косолапа, который дарил бы хозяина той же преданностью, что и хороший пес. Дикие косолапы поедают падаль. Они не опасны, зато докучливы – боги мои!
– Йи! – тявкнул косолап, беспокойно поглядывая то на Джейка, то на стрелка.
Джейк медленно, боясь напугать зверька, сунул руку в ранец, достал недоеденный "буррито по-стрелковски" и бросил его косолапу. Косолап отпрянул и, пискнув тоненьким детским голоском, повернулся к Джейку пушистым штопором хвоста. Мальчик подумал, что зверек непременно убежит, но тот остановился и с сомнением оглянулся.
– Ну давай, – сказал Джейк. – Ешь, мальчик.
– Чик, – пробормотал косолап, тем не менее не трогаясь с места.
– Дай ему время, – посоветовал Роланд. – Думаю, он подойдет.
Косолап вытянул шею – длинную и удивительно изящную; тонкий черный нос задергался, чуя съестное. Наконец косолап потрусил вперед, и Джейк заметил, что он слегка прихрамывает. Шумно обнюхав блинчик, косолап лапой отделил кусочек оленины от листьев. Эту операцию он проделал со странно торжественной, даже мрачной осторожностью. Едва мясо освободилось от зелени, косолап жадно, в один присест, проглотил его и поднял глаза на Джейка. "Чик!" – пролаял зверек и, когда мальчик расхохотался, опять шарахнулся.
– Ишь, доходяга, – сонно проговорил позади них Эдди. При звуке его голоса косолап немедленно повернулся и исчез в тумане.
– Ты спугнул его! – гневно заявил Джейк.
– Е-мое, ну извини, – сказал Эдди. Он пригладил всклокоченные со сна волосы. – Я ж не знал, что это твой корефан, Джейк, а то расстарался бы и спроворил сладкого пирога, едри его в корень.
Роланд хлопнул Джейка по плечу.
– Он вернется.
– Ты уверен?
– Уверен. Будет жив – объявится. Мы ведь покормили его, так?
Ответить Джейк не успел – забили барабаны. Путники слушали их третье утро кряду, а дважды далекие, невыразительные глухие удары в той стороне, где лежал город, долетали к ним на склоне дня. Сегодня звук, по-прежнему непонятный и непостижимый, был более отчетливым. У Джейка он вызывал омерзение, словно где-то в густой бесцветной пелене утреннего тумана билось сердце большого зверя.
– Ты по-прежнему не имеешь представления о том, что это такое, Роланд? – спросила Сюзанна. Она уже успела переодеться и заколоть волосы на затылке и теперь складывала одеяла, свое и Эдди.
– Нет. Но не сомневаюсь, что мы это еще узнаем.
– Спасибо, утешил, – скривился Эдди.
Роланд поднялся.
– Пошли. Незачем терять день попусту.
– 2 -
К тому времени, как туман начал рассеиваться, они уже около часа провели в пути. Кресло Сюзанны везли по очереди; оно катило по дороге, уныло подпрыгивая на больших шероховатых булыжниках, которых теперь было столько, что большак напоминал минное поле. Ближе к полудню сделалось солнечно, ясно и жарко; на юго-востоке у горизонта четко вырисовывался город. На взгляд Джейка, он не слишком отличался от Нью-Йорка, хотя у мальчика и мелькнула мысль, что дома тут, пожалуй, будут пониже. Разумеется, с такого расстояния невозможно было определить, действительно ли город давно разрушился, как, по-видимому, разрушилось почти все в мире Роланда. У Джейка, как и у Эдди, затеплилась невысказанная надежда на то, что там они найдут помощь… или хотя бы хороший горячий обед.
Тридцатью-сорока милями левее над широкой излучиной Сенда кружили большие птичьи стаи. Время от времени то одна, то другая птица складывала крылья и камнем падала вниз – вероятно, за рыбой. Дорога и река медленно сближались, хотя точка слияния еще не была видна.
Впереди показались новые постройки, в основном крестьянские дворы, все заброшенные. Попадались разрушенные дома, но над ними потрудилось скорее время, чем сторонняя злая сила, и надежды Эдди и Джейка на то, что, возможно, ожидало их в городе, надежды, которые они тщательно скрывали от остальных из боязни стать мишенью для насмешек, разгорелись с новой силой. В степи паслись небольшие стада косматых животных. Они держались на почтительном расстоянии от дороги, и лишь когда требовалось пересечь ее, галопом перебегали на другую сторону, точно ватаги малышей, боящихся уличного движения. Джейку они показались похожими на бизонов… а потом он заметил нескольких с двумя головами. Он сказал об этом стрелку, и Роланд кивнул:
– Мутанты.
– Как под горами? – Джейк расслышал в своем голосе страх и понял, что это наверняка заметил и стрелок, но ничего не мог с этим поделать. Он очень хорошо помнил бесконечный кошмар путешествия на дрезине.
– Думаю, здесь мутантным породам не дают плодиться. А вот твари, на которых мы наткнулись под горами, вырождались беспрепятственно.
– А что там? – Джейк показал в сторону города. – Там тоже будут мутанты или… – Яснее облечь свои надежды в слова он не мог.
Роланд пожал плечами.
– Не знаю, Джейк. Знал бы – сказал бы.
Они шли мимо заброшенной фермы. Часть дома выгорела. "Но это могла быть и молния", – подумал Джейк и задался вопросом, что пытается сделать: объяснить себе увиденное или обмануть себя?
Словно прочитав мысли мальчика, Роланд обхватил его за плечи:
– Даже не пробуй угадать, Джейк. Что бы здесь ни случилось, это дело очень давнее. – Он махнул рукой: – Вон там, верно, был корраль. А погляди, что осталось – несколько жердей, торчащих из травы.
– Мир сдвинулся с места, да?
Роланд кивнул.
– А люди? Они ушли в город, как ты думаешь?
– Кто, может, и ушел, – ответил Роланд. – А кто и по сей день здесь.
– Что? – встревоженная Сюзанна резко обернулась к нему.
Роланд утвердительно наклонил голову:
– Последние день-два за нами следят. Людишек в этих развалюхах прячется немного, но они есть. Поближе к цивилизации… – он запнулся, – точнее сказать, к тому, что некогда было цивилизацией, их станет больше.
– Откуда ты знаешь, что здесь кто-то есть? – спросил Джейк.
– Учуял. Несколько раз примечал огороды, нарочно обсаженные бурьяном, чтобы спрятать посевы. А в роще крутится ветряк, может, и не один. Впрочем, дело даже не в этом: просто у меня такое чувство, будто вместо солнца на лицо падает тень. Думается, со временем оно придет и к вам троим.
– По-твоему, их стоит опасаться? – Сюзанна с тревогой оглядела большое ветхое строение, к которому они приближались, – не то старый склад, не то заброшенный деревенский рынок, – и ее рука потянулась под грудь, к револьверу.
– Укусит чужой пес или нет? – парировал стрелок.
– Как это понимать? – поинтересовался Эдди. – Терпеть не могу, когда из тебя начинает переть заумь, Роланд. Тоже мне дзен-буддист!
– Понимай так, что не знаю, – ответил Роланд. – Кто этот Дзен Буддист? Он так же умен, как я?
Эдди долго-долго смотрел на Роланда, прежде чем пришел к выводу, что имеет дело с редким явлением: стрелок шутит.
– Ладно, отвали, – наконец сказал он и увидел, как дрогнул уголок рта Роланда, прежде чем стрелок повернул прочь. Вновь принимаясь толкать вперед кресло Сюзанны, Эдди вдруг кое-что увидел. – Эй, Джейк! – окликнул он. – Да ты, никак, обзавелся приятелем!
Джейк огляделся и просиял: в сорока ярдах позади, обнюхивая сорную траву, которая проросла между растрескавшимся булыжником Великой Дороги, за ними деловито хромал тощий косолап.
– 3 -
Спустя несколько часов Роланд объявил привал и велел приготовиться.
– К чему? – спросил Эдди.
Роланд коротко глянул на него.
– Ко всему.
Было, вероятно, около трех часов дня. Маленький отряд стоял там, где Великая Дорога поднималась на длинный кряж с неровными склонами, который наискось пересекал равнину, как морщинка на величайшей в мире простыне. Перевалив через кряж, дорога спускалась к первому на памяти путников настоящему поселку. Он выглядел пустынным, но Эдди не забыл утренний разговор, и вопрос Роланда "укусит чужой пес или нет?" больше не казался ему таким уж дзенским.
– Джейк!
– Что?
Эдди кивком показал на рукоятку "Ругера", торчавшую из-за пояса джинсов Джейка – тех, что мальчик сунул в ранец перед уходом из дома:
– Не хочешь отдать это мне?
Джейк глянул на Роланда. Стрелок пожал плечами: решай сам.
– На. – Джейк отдал пистолет Эдди, снял ранец, порылся в нем и вытащил снаряженную обойму. Он помнил, как лазил за ней в ящик отцовского письменного стола, за картотеку, но ему чудилось, что происходило все это давным-давно. Сейчас думать о своей нью-йоркской жизни и учебе в школе "Пайпер" было все равно что смотреть в телескоп с обратной стороны.
Эдди взял обойму, внимательно осмотрел, вогнал на место, проверил предохранитель и сунул "Ругер" за пояс.
– Слушайте внимательно и мотайте на ус, – сказал Роланд. – Если здесь и впрямь есть люди, то скорее всего старики, которым мы покажемся куда страшнее, чем они кажутся нам. Тех, кто помоложе, небось, давно уж след простыл, а у оставшихся навряд ли сыщется самопальное оружие – сказать правду, до нашего прихода они его, может статься, и в глаза не видали, разве что в старых книжках попалась картинка-другая. Угрожающих жестов не делать. И еще есть хорошее детское правило: не заговаривать первым.
– Как насчет луков со стрелами? – осведомилась Сюзанна.
– Да, луки у них могут быть. Копья и дубинки – тоже.
– Не забудьте про камни, – мрачно прибавил Эдди, глядя вниз на скопление деревянных построек. Поселок походил на город-призрак, но как знать? – А если с камнями у них напряженка, всегда можно наколупать булыжников из дороги.
– Да, ищущий обрящет, – согласился Роланд. – НО ПЕРВЫЕ МЫЗАТЕВАТЬ СВАРУ НЕ БУДЕМ – ясно?
Они дружно кивнули.
– Пожалуй, проще было бы обойти кругом, – сказала Сюзанна.
Роланд кивнул, не сводя глаз с нехитрой топографии лежащего впереди поселка. В самом его центре Великую Дорогу пересекала другая, отчего ветхие, полуразвалившиеся домишки походили на мишень в оптическом прицеле мощной винтовки.
– Проще, да, но мы не станем этого делать. Легко пристраститься ходить кружными путями, однако это привычка дурная и достойная всяческого порицания. Всегда лучше идти напрямик, коль нет явных причин поступить иначе. Сейчас я таких причин не вижу. И если там и впрямь есть люди, что ж, – может, оно и неплохо. Не мешало бы потолковать.
Роланд кажется теперь другим, размышляла Сюзанна. Впрочем, она не думала, будто дело лишь в том, что призрачные голоса, донимавшие стрелка, смолкли. "Таким он был, когда ему еще оставалось за что сражаться и кого вести за собой, а вокруг были старые друзья, – думала она. – До того, как мир сдвинулся с места, а с ним снялся с места и он, пустившись в погоню за Уолтером. До того, как Пустыня заставила его уйти в себя, иссушила и выстудила душу".
– Может, они знают, что это за барабаны, – предположил Джейк.
Роланд опять кивнул.
– Все, что им известно, особливо о городе, пришлось бы нам очень кстати, да только ни к чему наперед возлагать чересчур большие надежды на тех, кого тут может вовсе не быть.
– Знаешь что? – сказала Сюзанна. – Если б я увидела нас, я бы носу за порог не высунула. Четверо, трое вооружены? Да мы, небось, похожи на шайку старинных разбойников, про которых ты рассказывал, Роланд… ну как их…
– Луни. – Левая рука стрелка опустилась к сандаловой рукояти револьвера, и он легонько потянул оружие из кобуры. – Однако ж ни единый лунь, рождавшийся на свет, не владел этим, и коль в деревне еще есть старики, они будут знать, что к чему. Идемте.
Джейк глянул назад и увидел косолапа. Зверек лежал на дороге, положив морду между короткими передними лапами, и внимательно смотрел на людей. "Чик!" – позвал Джейк.
– Чик! – эхом откликнулся косолап и тотчас неуклюже поднялся.
Они стали спускаться с пологого пригорка к поселку. Чик трусил следом.
– 4 -
Два дома у околицы уничтожил огонь. В остальном поселок, с виду пыльный и скучный, как будто бы не пострадал. Они прошли мимо заброшенного извозчичьего двора (слева), мимо строения, где когда-то, возможно, помещался рынок (справа), и очутились собственно в поселке – если это можно было так назвать. По обе стороны дороги выстроилось около дюжины шатких домов, кое-где разделенных проулками. С северо-востока на юго-запад шла еще одна дорога – проселок, почти целиком заросший степной травой.
Сюзанна окинула взглядом его северо-восточную ветку и подумала: "Когда-то по реке ходили баржи, и где-то южнее по этой же дороге была пристань, а возле нее, на бойком месте, наверное, еще один лачужный городок, все больше кабаки да бордели. Городок был последним торговым поселением – дальше баржи отправлялись вниз по реке к большому городу – и туда и оттуда через это местечко ездили крытые повозки. Как давно это было?"
Она не знала… но, если судить по виду поселка, воды с тех пор утекло немало.
Где-то заунывно скрипели ржавые петли. Еще где-то на степном ветру одиноко и тоскливо хлопал ставень.
Вдоль домов тянулись оградки, почти все поломанные. Когда-то они отгораживали дома от широкого дощатого тротуара, но от него мало что осталось, а в прорехи проросла трава. Вывески на домах облупились и выцвели, но кое-что из надписей, сделанных на некой разновидности ломаного английского (это, полагала Сюзанна, и был пресловутый "низкий слог" Роланда), еще можно было прочесть. "ФУРАШ И ЗЕРНО", разобрала она в одном месте и догадалась, что это должно означать фураж и зерно. На декоративном фасаде следующего дома, под намалеванным кричащими красками бизоном, разлегшимся в траве, стояло: "ОТДОХНИ ПОДКРЕПИСЬ ВЫПЕЙ". Под вывеской покачивались на ветру створки покосившихся дверей.
– Это что, салун? – Сюзанна не понимала, отчего вдруг перешла на шепот, знала только, что говорить как обычно, в полный голос, она не может. Это было бы все равно что на похоронах забренчать на банджо "Обвалилась Клинч-гора".
– Был, – отозвался Роланд. Он не шептал, но голос понизил и говорил задумчиво. Джейк старался держаться поближе к нему и боязливо оглядывался. Позади Чик сократил дистанцию до десяти ярдов и быстро трусил за людьми, внимательно осматривая дома вдоль дороги, отчего его голова качалась из стороны в сторону, как маятник.
Теперь и Сюзанна почувствовала: за ними следят. Ощущение было именно такое, как описывал Роланд, – будто на солнце наползла тень.
– Здесь кто-то есть, да? – прошептала она.
Роланд кивнул.
На северо-восточном углу перекрестка Сюзанна увидела еще одну понятную вывеску: "ЗАЕЖЖИЙ ДВОР", значилось там, и "НОЧЛЕГ". Если не считать видневшейся впереди церковки с покосившимся шпилем, это было самое высокое здание в поселке – трехэтажное. Она подняла голову и скользнула взглядом по его фасаду как раз вовремя, чтобы увидеть, как в одном из пустых оконных проемов мелькнуло, исчезая, неясное белое пятно – без сомнения, чье-то лицо. Ей вдруг захотелось поскорее уйти отсюда. Роланд, однако, шагал намеренно медленно, и Сюзанна полагала, что знает, в чем причина. Поспешность могла бы создать у наблюдателей впечатление, что пришельцы напуганы и их можно захватить. И тем не менее…
Улочки в месте своего пересечения раздавались вширь, образуя площадь, давно заросшую травой и бурьяном. Посреди площади стоял разрушенный временем и ненастьями каменный указатель. Над ним на провисшем отрезке ржавого троса висела какая-то металлическая коробка.
Роланд двинулся к указателю; Джейк держался рядом. Следом Эдди вез Сюзанну. Ветер щекотал ей щеку прядкой волос, в спицах колес инвалидного кресла шуршала трава. Где-то за площадью звонко хлопнул ставень, скрипнули петли. Сюзанна вздрогнула и отвела волосы с лица.
– Хоть бы он поторопился, – сказал Эдди, понизив голос. – От этого места у меня мурашки.
Сюзанна кивнула. Она оглядела площадь, и опять перед ее глазами встала яркая картина – базарный день в поселке: толчея, тротуары запрудил люд, почти сплошь возчики и одетые в грубое платье матросы с барж (Сюзанна не знала, откуда у нее уверенность насчет барж и матросов, но факт оставался фактом), лишь изредка мелькнет кто-нибудь из местных кумушек с корзиной через руку; по площади проезжают фургоны; над немощеной дорогой висят тучи удушливой желтой пыли – возницы нахлестывают запряженных в подводы лошадок
(волов это были волы).
Сюзанна видела эти подводы – обвязанные пыльными кусками холстины тюки полотна на одних, пирамиды просмоленных бочонков – на других; видела волов – запряженные парами, они терпеливо тянули повозки, дергая ушами, чтобы отогнать мух, с жужжанием роящихся вокруг огромных голов; слышала голоса, смех, пианино в салуне – кто-то барабанил по клавишам, выколачивая развеселый мотивчик, нечто вроде "Девчонок из Буффало" или "Кэти, милки".
"Как будто в прошлой жизни я жила здесь", – подумала она.
Стрелок нагнулся к надписи на указателе.
– Великая Дорога, – прочел он. – Лад – сто шестьдесят колес.
– Колес? – переспросил Джейк.
– Старинная мера длины.
– Ты слыхал про Лад? – спросил Эдди.
– Возможно, – сказал стрелок. – Когда был очень мал.
– Рифмуется с "гад", – заметил Эдди. – Знак-то, может, не такой уж и добрый.
Джейк обследовал восточную грань камня.
– Приречная дорога. Буквы чудные, но прочесть можно.
Эдди поглядел на западную грань:
– Тут написано – Джимтаун, сорок колес. Это не там родился Уэйн Ньютон, а, Роланд?
Роланд смотрел, не понимая.
– Молчу-молчу-молчу, – сказал Эдди, закатывая глаза.
Юго-западный угол площади занимало единственное в поселке каменное здание – приземистый унылый куб с ржавыми решетками на окнах. Окружная тюрьма, она же здание суда, подумала Сюзанна. Она навидалась на Юге подобных сооружений; добавить со стороны фасада пандус-другой для парковки, и будет не отличить. Через весь фасад облупившейся желтой краской было что-то намалевано. Сюзанне удалось разобрать слова, и, хотя понять их она не смогла, ей еще сильнее захотелось убраться из поселка. Надпись гласила: "СМЕРТЬ ЗРЕЛЮГАМ!"
– Роланд! – Когда тот посмотрел на нее, Сюзанна ткнула в сторону лозунга на стене. – Что это значит?
Стрелок прочел и покачал головой:
– Не знаю.
Она опять огляделась. Теперь площадь казалась не такой большой, а дома словно нависали над ними.
– Может, пойдем отсюда?
– Скоро пойдем. – Роланд нагнулся и выковырял из дороги небольшой голыш. Задумчиво подбрасывая камень в левой руке, стрелок посмотрел на металлическую коробку над указателем, вскинул руку – и Сюзанна с секундным опозданием поняла, что он собирается делать.
– Роланд, нет! – вскрикнула она и при звуке своего полного ужаса голоса отпрянула и съежилась.
Не обратив на нее ни малейшего внимания, стрелок запустил камнем вверх. Прицелился он как всегда точно, и голыш с гулким металлическим "бам-м!" ударил прямо по коробке. Внутри послышалось механическое жужжание, из прорези на боку коробки пополз ржавый зеленый флажок. Когда он остановился, раздался отрывистый звонок. На флажке крупными черными буквами было написано "ИДИТЕ".
– Чтоб я сдох! – сказал Эдди. – Светофор из "Кистоунских полицейских"! А если ты еще раз по нему захреначишь, он напишет "СТОЙТЕ"?
– Мы не одни, – спокойно отозвался Роланд и указал в сторону строения, которое Сюзанна мысленно окрестила окружным судом. Из него вышли и теперь спускались по каменным ступеням мужчина и женщина. "Ты выиграл пупсика, Роланд, – подумала Сюзанна. – Этой парочке в обед сто лет!"
На мужчине были штаны с нагрудником и соломенная шляпа с огромными полями. Женщина цепко держалась за его голое загорелое плечо. Она была в домотканом платье и капоре, а когда старики подошли поближе, Сюзанна увидела, что женщина слепая и что зрения она лишилась в результате какого-то очень страшного происшествия. На месте глаз остались лишь неглубокие впадины, заполненные рубцовой тканью. Женщину, казалось, снедали страх и смятение.
– Это луни, Сай? – жалобно воскликнула она надтреснутым дрожащим голосом. – Ей-ей, отправишь ты когда-нибудь нас на тот свет!
– Заткнись, Мерси, – отвечал старик. Он, как и женщина, говорил с сильным акцентом, который Сюзанна едва понимала. – Никакие они не луни, эти-то. Кому сказано: с ими Зрелый. Отродясь ни один лунь со Зрелыми по дорогам не шастал.
Слепая попыталась вырваться от своего спутника. Тот выругался и поймал ее за руку повыше локтя.
– Да будет тебе, Мерси! Будет, говорю! Упадешь – себе же беды наделаешь, чертовка!
– Мы не желаем вам зла, – крикнул стрелок, прибегнув к Высокому Слогу. При звуках торжественной речи глаза старика загорелись недоверием. Женщина повернулась, обратив слепое лицо к чужакам.
– Стрелок! – воскликнул старик. Голос его срывался и дрожал от радостного волнения. – Богом клянусь! Я так и знал! Я знал!
Он бегом кинулся через площадь к путникам, таща слепую за собой. Она беспомощно спотыкалась, и Сюзанна уже ждала того неизбежного момента, когда женщина упадет. Но первым упал мужчина; он тяжело рухнул на колени, и его спутница болезненно распростерлась рядом с ним на булыжнике Великой Дороги.
– 5 -
Джейк почувствовал у щиколотки что-то пушистое и посмотрел вниз. Рядом с ним к земле припал страшно встревоженный Чик. Джейк протянул руку и осторожно погладил зверька по голове – не только чтобы успокоиться, но и чтобы успокоить. Мех у косолапа оказался шелковистый и невероятно мягкий. Мгновение мальчику казалось, что косолап убежит, но тот только поднял голову, поглядел на Джейка, лизнул ему руку и вновь стал смотреть на новых людей. Мужчина пытался помочь женщине подняться, но не слишком успешно. Мерси тянула шею, в жадном смущении вертя головой из стороны в сторону.
Человек по имени Сай рассек ладони о камень мостовой, но не замечал этого. Позабыв о своей спутнице, он сорвал с головы сомбреро (Джейку эта шляпа казалась большущей, как тележное колесо) и прижал его к груди.
– Добро пожаловать, стрелок! – вскричал он. – Милости просим! А я-то думал, весь ваш род исчез с лица земли – истинно говорю!
– Благодарю за добрый прием, – молвил Роланд Высоким Слогом. Он осторожно взял слепую за плечи. Женщина на миг съежилась от страха, потом успокоилась и позволила поднять себя с земли. – Покройся, старец. Солнце палит.
Старик послушно нахлобучил шляпу и стоял, глядя на Роланда блестящими глазами. Спустя секунду-другую до Джейка дошло, что это был за блеск: Сай плакал.