Мою лекцию можно было с уверенностью назвать удавшейся. Она длилась два часа, а потом мы продолжили обсуждения в кулуарах. Нильс горячо хвалил меня, и я была счастлива, так как без шуток считаю его своим учителем и даже гуру, но об этом потом, в свое время.
Криминологический факультет университета расположен в центре Осло, на 7-м этаже большого стеклянного здания – из старого университетского корпуса (в вестибюле которого есть большая картина крепко полюбившегося мне Эдварда Мунка) криминологию выставили, как объяснил мне Нильс. Там остались наиболее приоритетные, престижные факультеты, в частности, юридический – ведь эта профессия приносит хороший доход, в отличие от криминологии, которая требует в первую очередь энтузиазма и совсем не годится тем, чей подход к жизни отдает прагматизмом. Но географически все это рядом, на одном пятачке, тут же и парламент, и тот самый скромный королевский дворец. Когда ходишь по этим местам с кем-нибудь из местных, возникает ощущение, что все друг друга знают, особенно если этот «местный» – Нильс Кристи. С ним, действительно, здоровались многие из прохожих, а один даже похлопал по плечу.
- И кто это, как ты думаешь? – спросил меня Нильс.
Я понимала, что ответ не может быть простым. Но что я могла предположить, глядя на солидного пожилого человека в черном пальто? Кто он? Для абсурдности можно было бы ответить что-нибудь типа: «вор-рецидивист», или «дворник», или…
- Премьер-министр – весело подмигнул мне довольный достигнутым эффектом профессор.
Что тут скажешь? Эта горная страна со своим полностью горизонтальным устройством общества начинала мне казаться полной противоположностью России, что расположена на Великой равнине и устроена так, что до неба можно добраться только по чужим головам, а потому имеет жесткую вертикальную иерархию власти и общества в целом.
Женскую тюрьму, самую большую в Норвегии, ту самую - на 50 человек, я посещала вместе с Хеддой Герцен, любимой женой Нильса, она, кстати, тоже профессор криминологии. Хедда имеет сестру-близнеца, но они уже не слишком похожи, видимо, это работа времени – даже очень похожие люди с возрастом меняются по-разному. Хедда - вторая жена Нильса, и женился он на ней, когда ему было уже за пятьдесят. Нильс любит говорить, что он всегда мечтал о такой женщине как Хедда, так как она научилась общаться еще в утробе матери. Это похоже на правду, трудно найти такого теплого и отзывчивого человека, как Хедда, разве что это Нильс…
Кстати о возрасте. норвежцы живут долго и полноценно. Уже совсем немолодые по нашим меркам люди выглядят крепкими и здоровыми, даже привлекательными, вполне годными для любых жизненных коллизий – для любви и брака включительно; сказывается высокое качество жизни, правильность общественного устройства. Что касается Нильса, то он, будучи особенным даже среди норвежцев человеком, в свои 75 лет иногда кажется мне совсем молодым и одновременно очень мудрым – сочетание, которому можно только позавидовать.
Но вернемся в тюрьму. Тюрьма старая, построена в 19-м веке, есть в ней элементы паноптикума – филадельфийской системы, в которой несколько тюремных коридоров сходятся в одной башне, тем самым открываясь обзору сидящего в ней надзирателя. Когда-то здесь было много народу, а теперь не более 50-ти человек, по одному на каждую камеру. Существует несколько уровней для продвижения к свободе: сначала что-то вроде карантина, во время которого осужденная должна пройти медико-педагогическое обследование и получить собственную программу действий на время пребывания в тюрьме. В программу входят разные элементы, в зависимости от того, что будет определено полезным для данной личности: противонаркотические или противоалкогольные курсы, психотерапия, направленная на преодоление посттравматических синдромов, что особенно актуально для женщин; специальное образование – изучение компьютера, например, или обучение искусству составления букетов. Могут быть кулинарные курсы, или мастерские по вязанию. Работа – что-то мелкое, например, сборка оконных замков или прочих небольших механизмов. Рабочий день длится 5-6 часов. Кто-то может учить языки или заниматься математикой, получать среднее образование. Если человек честно выполняет эти несложные и даже приятные предписания и при этом не употребляет наркотики (система осознает такую возможность), он получает ежедневную зарплату (46-48 крон – это около 7 долларов США) и неуклонно движется к досрочному освобождению, осваивая все новые степени свободы. В них входит пребывание в отделении, где камеры открыты в течение всего дня, получение ключа от собственной камеры, отпуска, встречи с родными и, наконец, перемещение в так называемый «дом на полпути домой», который расположен уже не в тюрьме, а на воле. Главной целью пребывания в таком, можно уже смело сказать, реабилитационном центре, является устройство на работу и решение жилищных и других проблем, которые накопились до и во время заключения.
Если осужденный (-ая) пренебрегает предписаниями, нарушает режим тюрьмы, в частности, употребляет наркотики (что проверяется по всей тюремной системе Норвегии по понедельникам при помощи уринового теста), то продвижения не будет – этот человек останется запертым в своей камере (там принят именно такой способ изоляции, что весьма удобно) и зарплата его существенно уменьшится: вместо 48 крон он будет получать всего 31, и, скорее всего, отсидит весь срок.
Прогулка по тюрьме началась со встречи с начальником учреждения, который рассказал нам все эти премудрости, а также угостил кофием и булочками. Затем мы двинулись по коридорам, разглядывая особенности интерьера и подробности тюремного устройства. Как я уже отмечала выше, камеры мне чрезвычайно понравились. Я в своем российском быте не имею отдельной комнаты, которая мне необходима для нормальной работы, один из важных элементов которой – сочинительство, требующее мало-мальской уединенности, поэтому такого рода отдельное жилье, хорошо и даже элегантно меблированное, не вызывающее клаустрофобии благодаря своей соразмерности и тому, что камеры открыты в течение всего дня, вызвало у меня острый интерес. В одной из камер, в которой содержится молодая женщина-фотограф, я увидела персональный компьютер и прочие атрибуты дела – сканер, например. Это был ее личный компьютер, и она могла им свободно пользоваться. У нее большой срок – около шести лет, видимо, ее преступление связано с наркотиками, но она может не терять квалификации и пытается даже в чем-то совершенствоваться, имея доступ к специальной технике. Конечно, это непростое и не очень приятное времяпрепровождение – у нее есть маленький сын и муж, ее жизнь протекает отдельно от них, но все-таки она видится с сыном каждую неделю и у нее есть надежды на досрочное освобождение.
Мы побывали в кухне и столовой, где заключенным разрешено иметь свои продукты и готовить любимые блюда: притом, что они получают трехразовое питание от тюрьмы, остальное, то, чего им недостает, они могут докупать в тюремном магазине на деньги, которые получают за правильное поведение в учреждении. Потом мы посетили мастерские, учебные классы. Например, меня поразил семинар по составлению букетов: в начале апреля мы внезапно очутились среди головокружительных запахов живых цветов. Несколько заключенных, которых трудно отличить от сотрудников, если последние не в форме, составляли маленькие пасхальные букеты – приближалась пасхальная неделя. Все мы, пришедшие, включая директора тюрьмы, получили по букетику, я свой засушила и благополучно довезла до Москвы, как сувенир. На мой вопрос, как они себя здесь чувствуют, женщины вяло отвечали, что им здесь совсем неплохо, лишь одна из них, африканка, которая попала в тюрьму за перевозку наркотиков, честно сказала, что мечтает поскорее выбраться отсюда и добраться до дома, что ее совсем не привлекает тюремная жизнь. Потом мы побывали в швейной мастерской, где несколько женщин занимались творческим рукоделием: шили кукол, вязали свитера и шарфики и даже маленькие детские кофточки для младенцев из Можайской женской колонии. Дело в том, что эта тюрьма – побратим Можайской женской колонии, и сотрудники системы иногда посещают Можайск, привозя туда гуманитарную помощь.
Были мы и в учебном классе, где заключенные проходят компьютерные курсы и по окончании получают сертификаты гражданского образца – они смогут потом использовать их для трудоустройства. Что ж, получалось, что срок, проведенный в этой тюрьме – это не совсем бездарная трата времени.
На прощание директор тюрьмы подарил мне большую цветную ксерокопию заведения – вид сверху, и теперь она висит у меня над рабочим столом.