Более глубокий и всесторонний взгляд на реальность и более важные для установления мировоззрения положения находятся не в науке, а в религии. И здесь парадоксально для меня то, что признавая ценность присутствующей только в религии мудрости, признавая несомненную пользу религиозных заповедей и глубочайшую мудрость святых Писаний, люди не считают религию важнее науки только из-за того, что эта мудрость требует веры. Ведь есть люди много умнее меня. Как они не понимают такой простой вещи? Почему все об этом молчат? Загадка.
Итак, в языках много неопределённых ясно понятий. И в том числе – «разум». Практически все люди смешивают три сущности в одну, и называют это «разум». Именно отсюда растёт иллюзия всемогущества разума.
Разум оперирует понятиями, закреплёнными за терминами или просто за звуками/знаками, анализирует, синтезирует, сравнивает, сортирует, систематизирует и т.д. Именно такой разум и понимается в нашей беседе под словом «разум». И в этом смысле такое название разума (ratio) вполне оправдано. Но ratio – лишь одна из трёх основных неизбежных составляющих материальной ориентации души, есть в числе их сущность, которую не надо бы смешивать с разумом и следует называть по-другому, т.к. это нечто по своей природе совсем другое, которое пока редко кто отделяет и отличает от разума. Она оперирует не понятиями, а движениями души, т.е. выражает живое отношение личности к чему бы то ни было. И постоянно составляет какую-то часть конкретного процесса мышления, сообщая ему своё личное, субъективное отношение, наполняя его духом, что всегда оживляет мёртвую ratio-мысль. Чистый разум (математический) всегда мёртв и в относительном выражении возможен только при работе процессора или иной подобной машины. Даже сторонники чистого разума никогда не размышляли чисто, т.к. были живы и сознавали себя. Вторая составляющая - душедвижения.
|
|
Третья составляющая разума – это нематериальное начало, нечто, что рождает акт душедвижения-мысли.
В целом то, что обычно называют разумом, представляет собой триединство тайны, душедвижения и логики. То есть отношение субъекта к ситуации всегда рождает комплекс из трёх компонентов: душевный импульс, живое отношение и собственно разум. Эти три части можно называть как угодно, но важно главное: под разумом в общем обиходе люди понимают не разум, а вышеописанное реальное триединство. Все лавры забирает разум, а всё живое и душевное за действительные реалии не признаётся.
Слепой идёт к глубокой яме. Мир устроен так, что мы чувствуем свою причастность ко всему окружающему и тут же, непосредственно и без разума, сопереживаем слепому. Это живое сопереживание – непостижимая предтеча всего сущего. Сопереживание рождает желание, желание - бессловесную мысль – продукт как раз того тройственного «квазиразума», который здесь мы пытаемся ухватить. И только тогда когда мысль оформляется в слова, появляется то, что и является собственно разумом в общепринятом значении. Но почти всегда в понятие «разум» люди вкладывают и всю вышеописанную цепочку: сопереживание-желание-мысль-оперирование понятиями. Некоторые психологи, например, к разуму относят только оперирование понятиями и бессловесные мысли. Но и это – уже порождает путаницу.
|
|
Вот эти-то «бессловесные мысли» и нуждаются в названии, поскольку разумом их называть было бы ошибочно. Это уже не чистая материя, как разум, а некоторый переходная сущность между духом и материей, позволяющая человеку взаимодействовать с материей. Давайте хотя бы пока условно назовём этот бессловесно-мыслительный процесс как-нибудь. Например, душемыслие. Душемыслие, вернее, душие рождает словесную мысль – и только тогда начинает работать собственно то, что называется разумом. Люди же пока всю эту цепочку, предшествующую разуму, не расчленяют - и всю её считают разумом. Отсюда и происходит такое глубокое почтение к нему. Разум постоянно присваивает себе заслуги душемыслия, обязанного не разуму, а душе.
Да простит мне читатель доморощенные термины, но, может быть, мои дилетантские попытки разбудят настоящих мастеров своего дела, и русский язык обогатит свой лексикон более точными и ёмкими словами для обсуждения человеческой психики?
А пока мы с Вами в этой книге под разумом имеем ввиду именно только логическое оперирование понятиями – и наверное это справедливо. То нечто, которое возникает в опасной ситуации психологи наверное называют эмоцией. Но было бы лучше, мне кажется, назвать это душедвижением, потому что эмоция, по крайней мере филологически, близка чувству, а чувство – скорее физиологическое, чем духовное понятие. Душедвижение имеет под собой не материальную, а духовную базу. Давайте разложим всё «по полочкам» и эту тему «наведём на полную резкость». Ясность в этом вопросе очень для человека важна, потому что поняв то, что мы хотим сейчас «препарировать», мы доказать ничего не сможем, но полностью почувствуем правомерность реального существования как духа, так и души.
|
|
Итак, человек приближается к опасности и не знает о ней.
Почему возникает желание спасти его? Потому что мир стоит на законе любви, а именно: все части мира либо осознанно, либо по меньшей мере инстинктивно - чувствуют свою взаимную связь, общность и взаимонеобходимость. Это сродни инстинкту, но не физиологическому, и даже не биологическому, а общему для всего сущего – живого и «неживого». Все душедвижения и естественные мысли восходят к единственному источнику, постоянно объединяющему и гармонизирующему мир – к любви. Мы хотим спасти ближнего не благодаря разуму, а независимо от логики. В опасной ситуации логика теряет смысл. Разум всегда подключается позже душедвижения. Мысль о спасении (а мысль, «неодетую» в слова – заметьте – также можно отделить о разума, как нечто предшествующее ему) возникает позже душедвижения. Любое душедвижение человека возникает непосредственно и материально абсолютно необъяснимо. В абсолютном смысле оно идёт из ниоткуда.
Этот второй «разум», который мы сейчас отделили от общепринятого – совсем не разум, а жизнь частицы духа, которая не поддаётся разумным размышлениям, поскольку лежит вне материи и её производных – например, вне мышления.
Любовь - Страсть
Страдание - Наслаждение
Страстный человек - это вроде как бы и неплохо. Лучше, чем равнодушный. Например, у человека страсть к какому-то искусству. Он с удовольствием ежедневно всё время тратит, допустим, на совершенствование движений у-шу или на собирание предметов живописи. Создал уникальную школу последователей или собрал огромную коллекцию. И вот встал вопрос о том, что этой школой/коллекцией надо пожертвовать ради спасения людей или ради чего-то, ради чего стόит – об этом говорит совесть. Человек отказывается пожертвовать предметом увлечения. У-шу/картины для него – самое главное – главнее ничего нет. Тогда да. Тогда действительно это страсть. А если для него важнее то, о чём говорит его душа, то страсти у него нет. Он не только картины отдаст, но и добровольно на Соловки даст себя сослать, если видит, что для его души так будет лучше. У такого человека в душе больше любви, чем страсти, и ему много легче не допустить в свою душу страсть. А страсть – это дитя материальной части человека и основной враг души. Ещё точнее – страсть – это своеволие души по отношению к общему духу. Если человек поставил свою страсть на первое место, то он этим как бы сказал: «Моё главнее Целого», что означает: «Я не могу быть причастным к целому – у меня свои – личные интересы». Таким образом человек добровольно выбирается из-под покрывала Общей любви и начинает уменьшаться. При этом, заметьте, он сам – добровольно и свободно - отказывается от общей к нему любви. А не окружающий («жестокий» – как некоторые говорят) мир от него.
Это совсем не предполагает, что ты не можешь заниматься тем, к чему лежит душа. Наоборот – ты и должен этим заниматься. Но обязательно во имя духа и общей гармонии – через цикличное, но постоянное добровольное самоотрицание. Обязательно при главном условии: душа «должна быть на месте».
Важно не то, ругается, например, человек или нет. Важно его состояние души при этом. Если ругается со страстью (злость, удовольствие), то человек противопоставляет себя духу и позднее неизбежно сам, как часть духа, исправит вызванные им в Общем Духе духовные изменения своим страданием – добровольным или вынужденным. Если в душе на первом месте любовь к Общему Духу, а все остальное, в т. ч. и эту конкретную ругань человек к своей душе не подпускает, а ругается телом-разумом, потому что надо – в пользу духа (например, надо чтобы внук что-то прочувствовал полезное для его жизни), а не для себя – если эта ругань для него – труд души, то состояние этого человека нормально – в его ругани страсти нет. Его ругань – подлинная любовь. Любая же страсть в душе – страх, зависть, уныние, жадность, похоть, гнев - это победа тела, разума, материального начала над душой. Или – потеря контакта с Общим Духом. Или – нарушение душевного равновесия, благодушия.
Страсть – это смущение души материей. Душа абсолютно неуязвима для материи. Но у материи есть инструмент для воздействия на душу - страсть. Чем душа слабее, меньше, т.е. удалённее от духа, тем она уязвимее и чувствительнее для страсти. Сам дух неуязвим для страсти, поэтому каждой душе надо стремиться быть поближе к духу. Так жить теплее. Полностью слиться с духом до физической смерти человек не может, потому что как погружённый в относительный мир он вынужден реагировать на материю, взаимодействовать с ней, а взаимодействие с материей предполагает расход духа, а значит и ослабление души. Душа – дух данного существа. Материя – израсходованный дух. Дух – это «топливо» материи. Каждая часть духа – душа – имеет свой материальный эквивалент. При определённой критической массе духа возникает кусок материи, ощущающий своё «Я», как часть духа. Феномен «Я» – это и есть сущность и вернейший признак проводника духа. Где есть «Я», там присутствует посланник духа. Если хотите, каждое «я», как бы оно ни было материализовано – это апостол духа. При достаточном накоплении духа в материи возникают новые существа. Они имеют свободу взаимодействия с материей – могут добровольно работать больше на дух или добровольно больше на материю, т.е. приближаться к духу или удаляться от него.
Чем отличается от страсти любовь? Во-первых, любовь – это не только человеческое понятие и название одного из чувств, но и одна из основных реальных сущностей мироздания. Непонимание этого питает все человеческие проблемы. Даже Спиноза считает, что любовь – это наслаждение вещью, соединение с ней. А между тем было бы уместнее говорить не о наслаждении, а о движении души: Не лучше ли определить Любовь как счастье/сопричастность? Любовь – ощущение своим «я» причастности к Целому, желание сделать что-то для духа, во имя первопричины всего, желание просто быть частью. Любовь – это когда настолько рад общей гармонии, что забываешь о себе – и хочется только ещё хоть что-то сделать во имя такого прекрасного мира, что-то исправить к лучшему, к чему ты имеешь наклонность, через что ты в материи будешь идти к духу. Так что в первичном смысле любовь и страсть – антиподы, т.к. страсть – это наслаждение материальным в ущерб духу.
Очень часто обычная человеческая любовь перерастает в страсть и наоборот. Один из признаков несовершенства человеческой любви – ревность. Ревность присуща страсти, но не любви. Когда любишь кого-то, то желаешь ему(ей) счастья. Если ему(ей) лучше с соперницей(ком), то и слава богу – буду любить «безнадежно»*. Однако и по сей день многие считают, что любовь без ревности - не любовь, имея ввиду на самом деле иное: страсть без ревности – не страсть.
Любовь всегда просвечивает насквозь предмет Вашей любви и видит сквозь него красоту духа. Если Вы любите мужчину или женщину как последнюю инстанцию, и предмет любви заслоняет собой всё, то это страсть, а не любовь. Если Вы в принципе не можете пожертвовать материальным предметом любви, то это страсть. В повседневной жизни любовь и страсть легко отличить одну от другой: душа, если к ней обратиться, всегда подскажет Вам, которое Ваше желание ради Вас, а которое – ради мира.
Любовь в духе – это единство с целым. Любовь в материи в своём самом чистом выражении – это творчество.
Теперь о страдании и наслаждении. Под наслаждением тут понимается разная степень интенсивности понятия «приятно и легко», под страданием – то же - понятия «неприятно и трудно». Или, можно сказать, речь здесь идёт об удовольствии/неудовольствии. Тут так же, чаще всего, полная путаница в голове человека. Реальные, настоящие страдание и наслаждение находятся в духе – а дух-то как раз достаточно всерьёз людьми и не воспринимается. Люди до сих пор очень мало отличаются от животных в оценке, что такое наслаждение и что такое страдание: если сыт и богат, то это наслаждение, а если беден и голоден, то это страдание. Человек как бы играет не свою роль, потому что по своей сути и по-настоящему - человек страдает не от того и наслаждается не тем, чем животные. И тут дело не такое простое: речь идёт не только о пище и крове. Наслаждение, например, властью также понятно любому животному – возьмите хотя бы крыс: каждая своей шкурой прочувствовала своё место в стае. Из той же стаи - тщеславие, чванство, высокомерие и часто - не только гордыня, но и гордость. Поэтому получается, что люди только по форме наслаждаются не так как животные. По содержанию они наслаждаются до сих пор в своём подавляющем большинстве и в основном точно тем же, чем и животные. В животных удовольствиях ничего зазорного нет. Они необходимы телу. Но почему человек практически почти не наслаждается по-человечески? Отчего он так обидно, так крошечно мало счастлив по-человечески? Не удивительна поэтому путаница в головах многих, даже далеко не глупых людей: что такое на самом деле человеческое наслаждение, и что – страдание.
Страдание: человек упустил время, не сделал, что просила душа, видит результаты этого и недо-волен (т.е. мало воли, мало духа) собой. (Кстати, Вы думали о русском слове «довольный»? Ведь «zufrieden» (нем.), «content» (фр.), «contento» (итал.) - это нечто иное, чем «доволен». «Zadowolony» (польск.) мировоззренчески - намного глубже. Пройдитесь сами по языкам и убедитесь: славянские языки, если исходить из обсуждаемого нами здесь «сердечного» мировоззрения, глубже германо-романских. Это одна из причин их выразительной роскоши. Кто знает, может быть немецкие философы в какой-то степени идеологические пленники своего языка. Может быть, немецкая философия – это феномен двоякий? С одной стороны – глубокий философский анализ мироздания, но с другой – отставание немецкого языка от своих лучших носителей? Ах, если бы Гегель писал на русском, а?! Или хотя бы на каком-нибудь другом из синтетических языков! Это верно, Вы правы: он бы тогда и Гегелем не был. Но, мне кажется, он был бы тогда ещё сильнее.)
Наслаждение: человек продвигается на пути к тому, что просит душа, или всю жизнь честно пытался этого достичь и не достиг, но всё равно спокоен: чувствует, что беды в этом нет, потому что совесть в главном в порядке.
В материи всё наоборот: в первом случае человек наслаждался, пока упускал время, во втором, страдал всю жизнь.
Отсюда же происходит и ложное отношение человека к миру. Ребёнок страдает от отца, когда тот жестоко наказывает его за воровство. Так же и когда мир жестоко наказывает нас за ложные представления о жизни, мы склонны видеть в этом его враждебность к нам, приводящую к страданию. И не понимаем, что он ведёт нас к наслаждению и счастью.
Если этого не понимать, то в жизни, с годами, запутавшись, можно попасть в беду. Тогда может помочь только совесть. Но совесть обычно заглушается самим человеком, потому что неприятна - поначалу, а со временем – заглушается уже привычно и незаметно. В реальном мире, в невидимых корнях материального мира, в духе Человек может наслаждаться, в итоге, только через любовь и страдать только через страсть. Для любвеобильного человека труд творчествен, необходим, радостен, душевно лёгок, даже если тяжёл, а главное - неограниченно высок. Для страстеобильного – всегда ограничен страстью.
Когда человек начинает жить по-настоящему, с позиции своей души, многие привычные понятия смещаются. В земном страдании человек начинает видеть своего союзника, помогающего приблизиться к духу, в земном наслаждении – часто лукавство, уводящее от духа.
Если же человек слишком «заземлён», то его связь с Общим Духом постепенно начинает ослабевать, и Дух, как любящий отец, немедленно реагирует: начинает спасать Душу человека с помощью бесчисленных форм принудительного страдания – тем активнее, чем больше отрыв от Духа. Начиная с мелких неприятностей и кончая смертельными болезнями или «случайными стечениями обстоятельств».
Трудность тела (вернее – материи) обычно сопровождается лёгкостью души. И чем дольше живёшь в таком состоянии, тем полнее твоя жизнь. При этом не подразумевается, что «трудно телом» – это значит отсутствие комфорта, нищета, холод и голод. Скорее наоборот – в комфорте намного сложнее не отходить от душевных желаний и держать тело и разум в не слишком просторных рамках. И лишь немногие люди - скажем даже, очень немногие – (так как это чрезвычайно трудно – сильное искушение) способны до конца достойно для своей души жить в материальном комфорте.
Вернемся к человеку, который думает, что он хочет ежедневной зарядки. Проблема его совсем не в том, что он себя обманывает, а в том, что он рассчитывает только на себя самого, на свою силу воли, на своё свободное «Я», на материальные средства, на силу разума. Проблема его – в его отношении к любви. Он добровольно отторгает от себя подпитывающий источник Духа, отказывается от него, объявляя себя самого изолированным, автономным Духом. «Я сам Бог и Царь». Это равнозначно тому, что человек решил стать Всеобщим Духом и полностью подчинить своему контролю свою судьбу и все события вокруг. Самое удивительное в том, что Мироздание настолько любит каждую свою частицу, что даёт ей полную свободу и разрешает ей это сделать - этот человек действительно встаёт у руля всего мироздания и начинает им реально управлять – у него для этого, в принципе, всё есть - только не в нужном количестве и качестве - не в абсолютной степени. Представьте себе человека, никогда не бывавшего ни в каком самолёте, за штурвалом летящего «Боинга». В принципе, он бы мог управлять этой машиной даже в одиночку. Но он не имеет никакого понятия как. Так же и человек, пытающийся стать хозяином мира. Имея от духа полную свободу поведения, он реально пытается управлять МИРОЗДАНИЕМ на духовном уровне. А это неизмеримо сложнее, чем вести самолёт. В материи под контролем держать всё может лишь тот, кто знает, что держит. А в духе правильно прожить может только тот, кто имеет достаточно духа. Нажимая «не на те кнопки», человек в итоге неизбежно автоматически нейтрализуется Духом. Но даже при таком нахальстве человека Дух всегда в самой щадящей и в самой подходящей форме, осторожно, но неизбежно, снова и снова, десятки раз, бесконечно подводит человека к пониманию истинного устройства мироздания и как бы подталкивает его к осознанию того, что человек берётся не за своё дело, начинает делать глупости всё бόльшие, подталкивает к смирению, к простоте, к добру, к любви, к естественности и при каждом самом крошечном, но сознательном шажке человека к Духу воздает ему сторицей, щедрость его при этом поразительна (и не менее поразительно наше самомнение и слепота к собственной душевной глупости), причем чем дальше человек от Духа, тем благосклоннее к нему Дух и, наоборот, чем ближе человек к Духу, тем больше с него спрос, тем тяжелее он душевно трудится, и тем более он счастлив, вернее более, чем счастлив – блаженен, но очень мало кто пока добирается до таких вершин: человечество ещё слишком молодо, и поэтому любовь к нему со стороны мироздания будет ещё очень долго особенно сильна. Поэтому ещё долго мы будем обижаться на "враждебность" мира и всего бояться как затравленные собаки.
Как только Человек в какой-то степени осознает себя частицей Целого, которая сама по себе ничего не может и полностью зависит от Целого, так он становится ближе к истине, т.е. естественнее. На ту же зарядку он взглянет по-другому, и ему в один прекрасный день вдруг откроется, что он обманывает себя: у него, оказывается, в душе мало любви – её не хватает даже на своё собственное тело (практически соотношение такое: 3 дня зарядки / 33 дня лени), не то, что на окружающее. Своё тело мы, опять же, любим по-земному, а не по-настоящему: нам, почему-то, кажется, что чем больше мы щадим и услаждаем наше тело, тем больше мы его любим. Но такая «любовь» матери, например, приводит сына в тюрьму. Надо просто искренне раскрыться духу, пожаловаться на свою глупость и немощь, посоветоваться с Духом, попросить у него своей душой разрешения, быть к нему поближе. Дух даёт всё, что душа попросит - утешения, уверенности в том, что в реальности мир устроен именно так, что жить в нем можно только трудно - и для души, и для тела, способности не обманывать себя самого, способности видеть свои ошибки и недоработки. Вы знаете эту удивительную особенность человека: он совсем не видит своих грехов, а если нельзя не увидеть - всегда находит оправдания. И тут сложно винить человека. Потому что привычное игнорирование своих грехов объясняется очень просто: как мы можем видеть свои грехи, почувствовать свою грязь, когда в чистоте мы никогда не были и не представляем себе, что это такое – быть чистым?
Можно просто попросить у духа то, что тебе надо, и ты это получишь, если просил искренне. Попросить можно словами, мыслями, как угодно, но лучше непосредственно душой. Дух приближает к себе всегда больше, чем просишь. Только не забывайте, что обращаетесь не за материальным благом, а за тем, что Вы больше ни откуда получить не можете. Например, просить надо не здоровья, а сил его укрепить. Не денег, а возможности получить то, для чего тебе нужны деньги. Вот и вся проблема. Это примитивно просто, но человек не хочет правды. Он продолжает обманывать себя – лишь бы жить без особых трудов еще хоть сколько-нибудь в своём приятном сознательном и добровольном неведении. Но если человек просыпается и искренне тянется к Целому, то он тут же получает, что просит. Ощущение это словами не передать. Это само счастье: спокойная радостно-светлая устойчивость души. Сознание своей полной защищённости от всего и того, что без Тебя мир просто невозможен. Получает человек при этом не деньги и не здоровье, а кое-что поважнее – крепкую точку опоры для своей души - ощущение своей крепкой связки с миром: веру, что в мире всё на самом деле так, как просит душа – только иди по правильному пути - душа на самом деле бессмертна, после смерти на самом деле не исчезает, всем на самом деле воздаётся по трудам их, человек получает, наконец, способность видеть себя и окружающее реально, видеть свои грехи и признаваться в них – именно это позволяет ему оставаться здоровым и богатым, и именно это самое трудное: большинство могут замечать только чужие ошибки (и с энтузиазмом советовать каждому, как их избегать), но не свои, а уж нельзя не заметить свой грех, так уж «как бы мне его скрыть, чтобы никто о нём не догадался?» – вот с чего начинается материальный крах и все проблемы человека. Обычно люди мучаются от сознания, что очень мало могут изменить мир к лучшему, и не понимают, что изменить его можно только через себя самого – путем нарастания собственной души. Менять надо не мир (мир и без тебя обойдётся прекрасно), а себя. Людской мир несовершенен не оттого, что ты мало сделал для него, а потому что мало сделал для себя, потому что несовершенен ты сам. Мир терпеливо ждёт, когда ты повзрослеешь - станешь хозяином самому себе. Развивая мир материально, человек приближается к духу. И приближаясь к духу, человек и материально меняет мир к лучшему. Просто удивительно, насколько человек при ложном взгляде на мир способен к самому неправдоподобному и противоестественному самообману и не видит очевидных вещей.
Как только в текучке забот человек незаметно для себя начинает свои проблемы или что бы то ни было ставить выше Духа, т.е. общей гармонии в мире, как только он в Материи начинает, пусть неосознанно, невольно любить что-то больше духа (а это происходит всегда так просто и незаметно), так сразу его связывающая с духом «пуповина» начинает утончаться – Душа начинает терять силу, и человек начинает духовно деградировать. Многие люди, тем не менее, с разной степенью энтузиазма «закусывают удила» и упрямо и страстно скачут к своей цели, которая часто диаметрально противоположна общей гармонии духа; скачут, невзирая на неприятности, душевные сомнения, болезни, удары судьбы. Они не хотят увидеть в них своё спасение, считая их вопиющей несправедливостью. Многие в итоге добиваются своих целей, например, становятся очень богатыми, делают богатыми своих детей [При этом надо заметить, что материальное богатство само по себе всегда лучше, чем материальная бедность. Лучше хотя бы потому, что оно всегда даёт больше возможностей для развития души человека, чем бедность. Богатство – от слова Бог («богат» означает «в нём много бога», бедность – от слова Беда («бедняк» – «человек, наполненный бедами»).], ставят любимого мужчину (любимую женщину), сына, дочь (особенно единственных) превыше всего и идут в этом до конца, но душа их увядает. Что касается богатства, то как-то забывается тот простой факт, что бедному-то духовно жить легче, чем богатому. Во-первых, у развитой материи больше искушений. В богатстве очень соблазнительно забыть о духе и уступить телесному счастью. Во-вторых, его тяжело удерживать. Его поддержание на уровне – всегда связано с массой забот, большим трудом, затратами нервов и времени. В-третьих, богатство – это всегда большая ответственность (часто тяготеющая к власти), поскольку ты имеешь бóльшие возможности в материи, и очень легко использовать эти возможности не во благо, а против духа, т.е. попросту масштабно «наломать дров», - и часто это бывает не по злому умыслу, а по неопытности. Например, дал большие деньги дому-интернату для сирот - и даже не узнал, что деньги присвоили себе жулики, т.е. «зла» в мире стало не меньше - а то и больше. Богатство - серьёзное испытание для любого человека, и далеко не каждый готов к нему, далеко не каждый может с ним справиться. Бывает очень часто, что ты и тем, что имеешь, не пользуешься. Приобретённая вещь через некоторое время забывается. Иногда и сам хозяин признаёт, что ему ни к чему многое из его имущества. Ему лень им пользоваться. Не интересно. И только тот может удерживать не только своё богатство, но и здоровье своей семьи, кто всегда ориентируется, как подсолнух на солнце, на всеобщую Гармонию, любя её всем сердцем и будучи готовым ради неё на любую жертву. Наверное, как раз в этом смысл притчи о Боге, который потребовал у отца в жертву сына. Когда Бог увидел, что человек ставит Его выше сына, он заменил его сына ягнёнком. Так и любой человек, как здоровая частица мира, в каждый момент жизни должен быть готов на любую жертву во имя Духа, во имя всеобщей гармонии Мироздания, во имя всего хорошего и доброго. А совесть всегда подскажет, что ждёт от тебя мир.
Вспомним дона Корлеоне («Крёстный отец» М.Пьюзо). Думаете, причина его несчастий и страданий в том, что ему приходилось убивать? Нет. Главная причина очень проста. Он ставил свою семью, своих детей выше всего, выше Бога, т.е. выше сущности мироздания. Из поколения в поколение люди наблюдают (и часто изучают!), как работают одни и те же механизмы духовного спасения человека и все же не хотят видеть очевидного: счастье человека зависит от его отношения к духу и окружающему миру. Почему-то это всегда воспринимается не как что-то простое и практически действенное, а как высокопарные банальные слова, как нечто возвышенно-отвлечённое, чуждое личной практической жизни конкретного человека.
Страдание в своём общем смысле, как противоположность удовольствию, неизбежно и необходимо каждому человеку. Пока человек слаб и неразумен, он получает страдание извне, принудительно, как ребёнок. Когда зрел, страдает сознательно, изнутри, добровольно. Так же и человечество – пока юно, страдает большей частью принудительно. В основном, из-за того, что к власти приходят в подавляющем большинстве своём малосовершенные люди, потому что достойных просто-напросто очень мало, - их примерно в семь раз меньше тех, кто смог бы более-менее верно распоряжаться своей властью для людей. Кроме того, как правило, люди поглупее, попримитивнее, помельче - меньше сомневаются, охотнее и успешнее стремятся к власти. Умный же власти скорее избегает, чем стремится к ней: он понимает или подсознательно чувствует, что в дикие времена облечённый властью человек или должен кривить душой, или работать на износ, или в скором времени с властью расстаться.
Но социальная сторона механизмов страдания вторична. Нам же с Вами уместнее будет беседовать о внутреннем неудовольствии человека. Зрелый человек неизбежно переходит от принудительного внешнего неудовольствия к осознанию необходимости внутреннего контроля за постоянным самопринуждением к неудовольствию. От такого осознания до наработанной привычки практического внутреннего самоконтроля проходит очень много времени – годы и годы. И, наконец, некоторым людям удаётся самим регулировать свой личный баланс между страданием внешним – со стороны судьбы – и внутренним – основанном на душевной работе. Такие-то люди и приближаются к настоящей личной свободе. И сущность личностной свободы, мне кажется, как раз в этом – в необходимости и в возможности жить по совести.