– Диана, это уже осталось позади. Даже если бы теперь кто‑нибудь и стал мешать, довольно быстро будет открыто и запущено в производство новое вещество с такими же свойствами. Вы уже сделали все, что можно. Нет никакой необходимости подвергать себя опасности.
– Ну вот мы и вернулись к нашим основным разногласиям, Френсис. Вы считаете, что наше открытие может самостоятельно двигаться вперед, а я уверена, что оно встретит очень сильное сопротивление. Только сегодня утром я слушала по радио одного проповедника… – Она передала ему суть проповеди. – Определенные организации вступили в бой за право на существование, и вот * Человек долголетний (лат.). их‑то я и боюсь, – добавила она. – Они могут приостановить прогресс на целое столетие или даже больше.
– Вы очень рискуете – ставите на карту двести пятьдесят лет жизни, – напомнил ей Френсис.
– Такое заявление не достойно вас, Френсис, – покачав головой, проговорила Диана. – С каких это пор стало принято рассматривать риск с точки зрения количества лет, отпущенных человеку? Если такие рассуждения возникают в результате влияния нашего препарата, нам следует собственными руками уничтожить весь лишайник! Только я не думаю, что это так.
Френсис переплел пальцы и посмотрел на нее.
– Диана, за годы существования «Дарра» здесь работало много разных людей, несколько сотен. Они приходили и уходили. О большинстве у меня не осталось никаких воспоминаний. Других невозможно забыть. Иные были самодостаточны; за других я чувствовал себя ответственным. Разумеется, здесь все ощущают ответственность друг за друга, но только по отношению к некоторым это превращается в обязанность; иногда дело становится очень личным – совсем на ином уровне. И как только ты начинаешь испытывать такую ответственность, она не исчезает только потому, что человек уехал; это чувство дремлет, пока его что‑нибудь не разбудит – некая, возможно, иррациональная тревога, – все это время она подспудно дремлет в тебе. Словно ты оказал влияние на некоторых людей, может быть, сам того не осознавая, вывел их на некую дорогу и, таким образом, взял на себя своего рода ответственность за то, что произойдет с ними дальше. Я чувствую это сейчас.
|
|
Диана надолго задумалась, разглядывая кончики своих туфель.
– Не понимаю почему, – промолвила она наконец. – Да, если бы вы с самого начала знали, что мне известно про лишанин, тогда понятно. Но вы же не знали.
– Нет, – сказал Френсис. – Дело тут вовсе не в нем. В вас; здесь с вами что‑то произошло. Я не знал, что именно, но я это почувствовал.
– Но вы ничего не сделали по этому поводу, за столько лет, не так ли?
– Человек, которому сопутствует успех так, как это произошло с вами, не нуждается ни в совете, ни в помощи, – объяснил Френсис.
– Однако вы считаете, что сейчас я нуждаюсь в помощи?
– Я только советую вам соблюдать осторожность и не подвергать себя опасности.
– После стольких лет вы решили почувствовать некоторую ответственность за меня! – возмутилась Диана.
– Мне очень неприятно, что вы рассматриваете мои слова как вмешательство в ваши дела, – покачав головой, заметил Френсис. – Я надеялся, что вы поймете.
Диана подняла глаза и внимательно на него посмотрела.
– А я понимаю, – с неожиданной горечью проговорила она. – Я все прекрасно понимаю. Вы как отец – чувствуете себя ответственным и заботитесь о дочери. – Губы у нее задрожали. – Будьте вы прокляты, Френсис, прокляты! О Господи, я знала, что мне следует держаться отсюда подальше!
|
|
Она поднялась и подошла к окну. Френсис посмотрел на ее спину, и морщины возле его глаз стали еще глубже. Помолчав немного, он сказал:
– Я был намного старше вас.
– Как будто это имело значение, – не поворачиваясь, ответила Диана. – Как будто это когда‑либо имело значение!
– Я мог бы быть вашим отцом…
– «Могли бы быть», сказали вы. Даже если и так – это не имело никакого значения. И уж определенно не имеет никакого значения теперь. Неужели вы не понимаете, Френсис? Ведь мы же с вами и это тоже изменили. Насколько вы теперь меня старше?
Он не сводил глаз с ее спины; только теперь в них появилось новое, смущенное выражение.
– Я не знаю, – медленно проговорил он, помолчал, а потом добавил: – Диана…
– Нет! – крикнула Диана и повернулась. – Нет, Френсис, нет! Я не позволю вам воспользоваться… я… я…
Не договорив, она умчалась в другую комнату.
ГЛАВА 12
Воскресные газеты словно прорвало. Заголовки в понедельник гласили:
«ПО‑ПРЕЖНЕМУ НЕОТРАЗИМЫВ ВОСЕМЬДЕСЯТ?» – «Миррор».
«МЕСТА ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В ПАРЛАМЕНТЕ?» – «Скетч».
«ДОРОГУ СТАРИКАМ!» – «Мейл».
«ПРИОРИТЕТ ДОМАМ И ЛЮДЯМ» – «Экспресс».
«АНТИГЕРОН И ПРОБЛЕМЫМОРАЛИ» – «Ньюс кроникл».
«НИКАКИХ ПРИВИЛЕГИЙ БОГАТЫМ» – «Трампетер».
«НОВЫЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ ВОЗРАСТА» – «Гардиан».
Практически только «Таймс», прежде чем вынести окончательный приговор, постаралась уделить проблеме серьезное внимание.
|
|
Без какой бы то ни было на то причины, просто потому, что газета оказалась под рукой, Диана взяла «Трампетер» первым и принялась читать передовую статью:
«То, что правительство тори допустило, чтобы величайшее открытие в истории человечества было использовано в частной практике и принесло владельцам предприятия баснословные барыши, поскольку было доступно только праздным богачам, – самый настоящий национальный скандал. То, что только богатые, только те, кто в состоянии платить, имеют право жить дольше тех, кто такой возможности не имеет, является возмутительным нарушением демократии и вообще противоречит принципам Государства Всеобщего Благосостояния».
«Трампетер» от имени народа требует, чтобы правительство национализировало антигерои. Он не может оставаться привилегией горстки богатеев и должен быть справедливо распределен между всеми. Следует изъять запасы антигерона, выпустить специальные карточки, раздать их населению и открыть в больницах отделения, где любой сможет подвергнуться бесплатному лечению в соответствии с законом о здравоохранении. Распределение – и распределение всем поровну – вот наш лозунг! А семьи рабочих, тех, кто обеспечивает благосостояние нашей страны, должны получить преимущественное право на получение антигерона…"
Потом Диана открыла «Мейл».
«Прежде всего нас беспокоят старики. Нужно постараться продлить жизнь именно им. Наша страна покроет себя позором, если позволит молодым захватить новое чудо‑средство, предоставив пожилым людям умирать. Жесткий режим приоритета для пожилых людей, невзирая на богатство и социальное положение, должен быть введен немедленно…»
«Телеграф» писал:
«Ни принцип „первым обслуживается тот, кто пришел первым“, ни страх перед возмущением высших слоев общества не дают возможности принять правильное решение относительно применения новейшего научного чуда, которое, если все, что сообщается по этому поводу, правда, попало к нам в руки. Естественно, оно должно быть доступно каждому, однако Рим был построен не за один день, и проблема распределения препарата таким образом, чтобы максимально выиграли национальные интересы, требует серьезного рассмотрения. Нет никаких сомнений по поводу того, что благосостояние нашего народа будет в огромной степени зависеть от мудрости и опыта тех, кто руководит нашей экономикой и управляет промышленностью. Именно они должны как следует задуматься – ведь способность размышлять позволила им занять нынешнее положение, но даже и эту способность необходимо до определенной степени контролировать напоминанием о том, что многие не доживут до того дня, когда станут очевидны результаты их трудов. Однако, если срок жизни будет продлен…»
А в «Миррор» появилась такая статья:
"Что? – спрашивают себя сегодня женщины по всей стране – Что чувствует человек, когда остается не только молодым в душе, но еще и молодым внешне?
Ну, во‑первых, это означает, что многие годы вы сможете спокойно и без страха смотреть в зеркало, вы сможете отделаться от мысли, которая постоянно терзает вас по ночам: «Неужели я теряю красоту и вместе с ней его любовь?»
А еще вы станете увереннее. Сколько раз вы говорили себе: «Если бы только я знала в молодости все, что знаю сейчас»? Так вот, в будущем, которое подарит вам антигерон, больше не придется спрашивать себя об этом; чудесный препарат сохранит вашу юность, но еще у вас останется жизненный опыт – простая и одновременно сложная перспектива…"
А в «Газетт» писали:
"Более длинная жизнь для ВАС – БЕСПЛАТНО!
Шесть счастливчиков из числа читателей «Газетт» будут первыми, кто получит возможность насладиться новым веком. Вы можете оказаться среди тех, кто получит самое новейшее лечение антигероном совершенно бесплатно. Вам нужно сделать только одно: расположить эти двенадцать преимуществ более долгой жизни в том порядке который вы считаете правильным. "
Диана просмотрела остальные газеты, а потом несколько минут раздумывала над прочитанным. Затем подняла телефонную трубку и набрала номер
– Доброе утро, Сара, – сказала она.
– Доброе утро, мисс Брекли. Хорошо, что вы воспользовались нашей внутренней линией. Коммутатор уже, по‑моему, дымится. Бедняжке Вайолет крепко достается. У меня такое впечатление, что все газеты, все придурки, какие только есть в нашей стране, и практически представители всех торговых организаций одновременно пытаются добраться до вас.
– Скажите ей, пусть передаст на телефонную станцию, чтобы с нами никого не соединяли, – сказала Диана. – Кто дежурит в холле?
– Кажется, Хиксон.
– Хорошо. Пусть Хиксон закроет двери и пропускает только клиентов, записанных на сегодня, ну и, конечно персонал. Он может взять кого‑нибудь в помощь, а если снаружи соберется толпа, пусть вызовет полицию. Возле служебного и черного входов поставьте водителей и упаковщиков. Скажите, что они получат сверхурочные.
– Понятно, мисс Брекли.
– И еще, Сара, вы не могли бы позвать к телефону мисс Брендон?
Через некоторое время Диана услышала голос Люси Брендон.
– Люси, – сказала Диана, – я просматривала газеты. Во всех чувствуется предубеждение, в той или иной степени. Я бы хотела знать, что на самом деле думают и говорят самые разные люди. Выбери пять или шесть толковых девушек из нашего персонала и поручи им это выяснить. Вам следует отправиться в кафе, бары, общественные прачечные, ну и тому подобное в места, где люди общаются, и попытаться понять, как они ко всему этому относятся. Договоритесь между собой, чтобы охватить как можно больше таких мест.
Не выбирай тех, кто может перебрать спиртного. Мисс Трэффорд выдаст каждой из девушек по четыре фунта на расходы. Ты все поняла?
– Да, мисс Брекли.
– Хорошо. Тогда давай действуй, и постарайтесь организовать все как можно быстрее, не теряя времени. Скажи, пожалуйста, мисс Толлуин, чтобы она соединила меня с мисс Трэффорд.
Диана решила несколько финансовых проблем с мисс Трэффорд, а затем снова позвонила мисс Толлуин.
– Пожалуй, мне сегодня следует уйти в подполье, Сара.
– Вне всякого сомнения, – согласилась мисс Толлуин. – Хиксон говорит, что в холле собралось около полудюжины человек – они отказываются покинуть здание, пока не повидают вас. Мне кажется, тут может возникнуть нечто вроде осады. Во время перерыва на ленч будут проблемы.
– Посмотрите, нельзя ли устроить так, чтобы персонал мог входить и выходить через соседнее здание. Я не хочу распускать всех по домам, потому что, если кому‑нибудь из клиентов удастся к нам прорваться, они должны быть уверены, что у нас все в порядке, какие бы глупости ни болтали за нашими стенами. Все должно идти по‑прежнему и как можно дольше.
– Да‑а‑а, – с сомнением протянула мисс Толлуин. – Я постараюсь.
– Я очень на вас рассчитываю, Сара. Если я вам понадоблюсь, позвоните мне по этому, внутреннему, телефону.
– Они попытаются добраться до вас дома, мисс Брекли.
– Об этом не беспокойтесь. У нас там есть два очень больших швейцара, они получили самые подробные инструкции. Желаю удачи.
– Она мне понадобится, – проворчала мисс Толлуин.
– Ну, это же неэтично, – пожаловался управляющий.
Он оглядел всех, кто собрался на утреннее совещание в конференц‑зале «Апил артс Лимитед».
– Я четыре раза пробовал убедить эту особу вести дела с нами, и всякий раз она отвечала одно и то же: ее не интересуют большие предприятия, выход на рынок ей не нужен, она полагается на личные рекомендации. Я говорил, что рано или поздно она обязательно захочет расширить свое дело, а мы как раз находимся в таком положении, что можем организовать для нее грамотную рекламную кампанию; кроме того, мы располагаем превосходными специалистами, консультирующими на самых различных уровнях. Я предлагал ей разнообразные услуги. Но она только отвечала: «Нет, спасибо». Говорила, что у нее есть все, что ей необходимо. А я рассказал ей обычную историю: что ее предприятие ждет смерть, если она не станет расширяться, но она все равно сказала «нет». И только взгляните на это! Кому удалось ее прихватить? Кто занимается ее счетами – занимается, так я, кажется, сказал? Возьмите в руки сегодняшние газеты. Кто‑то, кто даже не получает денег!.
– Ну, тот, кто это делает, засунул ее прямо в… грязь, – заметил бухгалтер. – Ни на кого из знакомых не похоже. Настоящее безобразие! Любители!
– По‑моему, нужно его найти и нанять на работу, – предложил голос. – Надо признать, он неплохо работает, если сумел провернуть такое.
Управляющий фыркнул.
– Наше агентство обещает своим клиентам, что сделает все возможное, чтобы они получили максимальную выгоду, а не наоборот. Попав в газеты, конечно, можно стать известным, но не более того; дело зашло слишком далеко, – холодно сказал он. – Кто бы это ни совершил, он является угрозой для нашего бизнеса, потому что сможет поколебать веру публики в честность рекламы. Внушать надежду и веру – одно, а обещать чудеса – совсем другое.
Один из молодых работников, присутствующих на совещании, откашлялся. Он совсем недавно закончил Оксфорд и проработал в фирме немногим больше года, но управляющий приходился ему дядей, поэтому все внимательно на него посмотрели.
– Вот что я подумал, – начал он, – ну, я хочу сказать, мы все не сомневаемся в том, что это фальшивка Однако практически все утренние газеты… – он не договорил, смущенный взглядами, которые бросали на него другие сотрудники. – Ну, это всего лишь… мысль… – тихо закончил молодой человек.
Управляющий терпеливо покачал головой:
– Я понимаю, Стив, трудно ожидать, что за несколько месяцев ты в состоянии разобраться во всех нюансах нашего дела. Афера задумана очень умно, это приходится признать, но рано или поздно все обязательно выйдет на свет. И мне наплевать, кто ее провернул.
Главное, это неэтично.
Телеграмма министру внутренних дел:
«Сэр, на специальном, внеочередном заседании Генерального британского Общества владельцев похоронных бюро, созванном сегодня, было единодушно принято следующее решение: наш совет должен выразить правительству серьезную озабоченность членов Общества по поводу появления препарата под названием антигерон. Если употребление препарата будет разрешено, это, вне всякого сомнения, приведет к тому, что потребность в услугах, обеспечиваемых представителями нашей профессии, упадет, а это, в свою очередь, повлечет за собой рост безработицы среди членов Общества. Мы настоятельно просим вас принять соответствующие меры для того, чтобы деятельность по производству и использованию антигерона была признана незаконной».
– Я… гм‑м… ну, я хотела бы узнать ваше мнение, доктор, по поводу моего возраста.
– Мадам, в мои обязанности не входит делать лестные комплименты пациентам, так же точно, как и разгадывать загадки. Могу дать вам совет: если у вас нет экземпляра свидетельства о рождении, немедленно обратитесь в мэрию Сомерсета.
– Но ведь может возникнуть путаница. Я хочу сказать, путаница случается, правда? Это может оказаться не мое свидетельство, кто‑то совершил ошибку, когда делал запись, разве такое не возможно?
– Возможно, но очень маловероятно.
– И тем не менее, доктор, я хочу быть уверена. Не могли бы вы?..
– Если на самом деле вы пытаетесь играть со мной в какне‑то игры, мадам, учтите, я не игрок.
– Ну знаете, доктор…
– Я практикую вот уже тридцать пять лет, мадам. И за все это время ни один мой пациент, если только он был в своем уме, не сомневался на предмет своего возраста. Сегодня меня посетили вот уже две дамы, которые интересуются своим возрастом. Это просто возмутительно, мадам!
– Но… бывают совпадения…
– Кроме того, вы просите невозможного. Максимум, что я могу, – сделать предположение. Приблизительное… просто мнение… практически не профессиональное.
– Для той, другой, дамы вы сделали именно это?
– Я… ну… да, сделал грубое предположение.
– В таком случае я не сомневаюсь, что вы не откажетесь сделать предположение и на мой счет тоже, не так ли, доктор? Знаете, для меня это очень важно.
– Пожалуйста, три кофе, Крисси… Слушайте, ребята, дело принимает серьезный оборот, вы так не считаете? На выходных говорили, что к сегодняшнему дню все утрясется. В субботу утром целая куча народа не могла понять, каким образом получилось так, что в пятницу их ловко обвели вокруг пальца.
– Да, вначале все было так серьезно. Минут десять, а потом опять началась паника. Цены стали падать, словно листья осенью.
– Но… о, спасибо, Крисси, умница. Нет, Крисси, если ты меня ударишь, я пожалуюсь лорд‑мэру, и тебя закуют в кандалы… Так о чем я говорил?
– Ты говорил «но».
– Да? Интересно, что я хотел сказать?.. Ну, если антигерон не фальшивка, тогда почему же никто не подтвердил, что он и вправду существует? Хотя с другой стороны, ведь никто этого и не отрицал… официально. Тогда мы знали бы, как к нему относиться.
– Ты что, не видел сегодняшнюю газету?
– В газете про это ничего нет.
– Ну, старик, некоторые другие Важные Персоны имеют жен, которые ходят в «Нефертити», и в парламенте пронесся слух: мол, они так во все это верят, что сумели убедить своих мужей. Теперь вам понятно, кто там ворочает делами?
– Слушайте, ребята, вы можете протрезветь на парочку минут? Это же очень серьезно! Мне кажется, Билл правильно говорит. Конечно, все может быть не так сенсационно, как оно звучит, но если бы это была пустышка, их давно бы уже вывели на чистую воду. Эта штука взбудоражила рынок! Если и дальше так пойдет, парламент вполне может приостановить биржевые операции вплоть до какогонибудь особого официального заявления. По крайней мере, меня бы это совсем не удивило.
– Ты думаешь, такое возможно?
– А почему бы и нет, черт побери? Ради соблюдения интересов своих членов. Лично я ставлю на то, что антигерон действительно существует – иначе дело никогда не зашло бы так далеко.
– И что?
– Следовательно, пришло время покупать – цены же колоссально упали, разве нет?
– Что ты собираешься покупать, объясни мне ради всего святого!
– Ну хорошо, только постарайтесь не трепаться. Магазины.
– Магазины?!
– Ты можешь вести себя потише?… Старик, не будь таким идиотом. А теперь слушайте, все же очень просто и совершенно очевидно. Вам известно, что семьдесят процентов одежды, которая продается в нашей стране, покупают женщины в возрасте от семнадцати до двадцати пяти?
– Правда? Не очень‑то справедливо, по‑моему, только я не понимаю…
– Чистейшая правда. Так вот, если то, что говорят про антигерон, тоже чистейшая правда и он увеличивает срок жизни, к примеру скажем, в два раза – возникнет в два раза больше женщин, которые будут считать, что они находятся в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет, значит, они станут покупать в два раза больше одежды, не так ли?
– А.. разве им всем не понадобится в два раза больше одежды в любом случае?
– Ну и прекрасно. А если антигерон в действительности дает коэффициент три, еще и лучше. Но ведь и сто процентов прибыли это тебе не кот чихнул. Тряпки – залог успеха!
– Да, только я все равно никак не могу понять, какое отношение имеют семьдесят пять процентов…
– Ладно, неважно. Ты просто возьми и хорошенько поразмышляй над тем, что я тебе сказал, приятель. А я отправляюсь вкладывать свою капустерию в женское белье.
Телеграмма премьер‑министру от секретаря Общества сохранения священного таинства Отдохновения:
«Дней лет наших – семьдесят…»
– Спиллер! Спиллер! Где ты?
– Здесь, сэр Джон.
– Не очень‑то ты спешил. Спиллер, что тебе известно про антигерон?
– Только то, что пишут в газетах, сэр Джон.
– Что ты по этому поводу думаешь?
– По правде говоря, не знаю, сэр Джон.
– Я тут с женой обсуждал ситуацию, так вот она верит в эту историю на все сто процентов. И много лет ходит в салон «Нефертити». А я склонен с ней согласиться. Она выглядит точно так же, как когда мы поженились, – ничуть не постарела, верно?
– Леди Каттерхэм потрясающе сохранила привлекательность, сэр Джон.
– Черт возьми, приятель, не говори так, словно она престарелая дама. Посмотри на фотографию! Ее сделали девять лет назад. Сейчас она такая же хорошенькая, как и тогда. Ей не дашь больше двадцати двух.
– Вы совершенно правы, сэр Джон.
– Или тут какая‑то хитрость, или в этом что‑то есть.
– Как скажете, сэр Джон.
– Я хочу, чтобы ты повидал женщину, которая содержит это заведение, – мисс Брекли. Договорись с ней о курсе лечения. И никаких проволочек. Если она начнет твердить, что все, мол, уже зарезервировано, предложи ей двадцатипятипроцентную надбавку за срочность.
– Но, сэр Джон, я так понял, что леди Каттерхэм уже…
– Боже мой! Спиллер, это не для моей жены, это для меня!
– Э‑э… да… Понятно. Очень хорошо, сэр Джон.
– Генри, в завтрашнюю повестку дня включено обсуждение антигерона. У нас собраны по нему данные?
– Боюсь, что нет, сэр. Во всяком случае, ничего заслуживающего доверия
– Ну так надавите на них, старина. Мы же не хотим, чтобы министр поднял шум, не правда ли?
– Конечно, не хотим, сэр.
– Генри, между нами, а что вы сами думаете по этому поводу?
– Ну, как вам сказать, сэр. Моя жена знакома с не сколькими женщинами, являющимися клиентками «Нефертити». Ни одна из них не сомневается, что все это правда. Конечно, следует сделать поправку на любовь прессы к преувеличению, однако, учитывая все факты, я склонен верить, что возможность появления такого препарата существует. Более того, он уже применяется.
– Я боялся получить от вас именно такой ответ, Генри И мне это не нравится, мой мальчик. Совсем не нравится. Если то, что утверждают в газетах, правда – или соответствует истине хотя бы наполовину, – последствия будут… э‑э…
– Апокалиптические, сэр?
– Благодарю вас, Генри. Вы совершенно правы.
– На всякий случай, инспектор. Судя по тому как развиваются события, рано или поздно ее придется изолировать – хотя бы для того, чтобы защитить. Я предчувствую серьезные неприятности. Вы говорите, что нельзя инкриминировать ей применение и распространение наркотиков?
– Комиссар и я уже обсуждали эту возможность, сэр. У нас нет никаких доказательств применения наркотиков, за исключением тех редких случаев, когда это предписывает современная медицина.
– А если попробовать задержать ее по подозрению в хранении?
– Слишком рискованно, сэр. Я уверен, что мы не найдем ничего стоящего.
– Ну, всегда можно что‑нибудь найти. Нужно только очень захотеть. А как насчет бродяжничества?
– Бродяжничества, сэр?
– Она же говорит им, что они проживут двести лет, а это предсказание судьбы, не так ли? Значит, она занимается мошенничеством и ее можно привлечь по статье за бродяжничество и мошенничество.
– Весьма сомнительно, сэр. Она не занимается в чистом виде предсказанием судьбы. Насколько я понимаю, она всего лишь утверждает, что у нее есть нечто существенно увеличивающее предполагаемую продолжительность жизни.
– Тем не менее это может оказаться обманом.
– Может, сэр. В этом и заключается главный вопрос. Только вот ответа на него, похоже, никто не знает.
– Ну, не можем же мы ждать двести лет, чтобы выяснить истину, не так ли? Как мне кажется, лучше всего выписать ордер на арест – за попытку сознательного нарушения мира и порядка – и держать ее столько, сколько нам будет нужно.
– Я очень сильно сомневаюсь, что на основании имеющихся у нас фактов кто‑нибудь подпишет такой ордер.
– Возможно, Эверхаус, возможно. Однако ситуация, может статься, завтра или послезавтра изменится. Вы еще вспомните мои слова. В любом случае собирайте информацию. У меня такое впечатление, что она скоро понадобится.
– Есть, сэр, так я и сделаю.
«КОРОЛЕВА И АНТИ‑Г»
«Вечерний Флаг» не сомневается, что выражает мнение большинства своих читателей, когда требует, чтобы Первая Леди немедленно воспользовалась новейшим достижением британской науки…"
– Две пинты, дружище… Тогда я так прямо ей и сказал: «Слушай сюда, моя девочка. Есес‑с‑сенное есть есесс‑сенное, а это – нет. Раз‑зе моя ма возникала нащет того, чтоб прожить двести лет? Или твоя ма? Не‑е‑е – и тебе нечего. Это неесссес‑с‑сенно!» Сп‑с‑сибо, дружище, выпьем.
– Верно, Билл. Это, черт возьми, неессес‑сенно. И чего она сказала?
– Она голову задрала и говорит: «Уж если на то пошло, в этом нет ничего плохого». «А я и не спорю, – с‑сазал я, – только пре‑пре‑упрежаю, мне понятно, че те надо. Ты бы с удовольствием виляла своей жадницей, нацепив бикини, а меня бы заколотили в ящ‑щик. Ну так вот, не видать тебе этого, и все тут! Когда они там говорят „Пока смерть не разлучит нас“, они же не имеют в виду всякие там глупос‑си про то, как один буит жить дольше друоо, так что мо…жишь выкинуть этот твой… как его там… из головы, не для тебя он. А как узнаю, шо занималась этими глупоссями, моя крошка, я тебе врежу по п‑првое число – и не говори, бутто я тебя не п‑прждал Неессес‑сенно это». Я ей все прямо шказал, можешь не сомневаться.
– Ей не понравилось?
– Не‑е. Ныть начала, ныть, нечестно мол, дескать, у нее есть пожить подольше. «Ладно, тогда, – грю, – можешь попробовать, и посмотришь, что с тобой буит».
Ну, тут она включилась на всю катушку, а я как заору, шоб заткнулась, а она не перестает. Птом грит: «Я имею право!» А я на нее как посмотрю!.. «И ты тоже имеешь право, – она грит, – только не имеешь права грить, что я не имею права». «Может быть, – это я грю, – попробуй… увидишь». И тода она бросила хныкать и так строго на меня пошмотрела. «Билл, – грит, – а если бы и ты получил эту… ну… антиштуку, тоже? Мы были тода оба…» Я н‑а нее как зыркну. «Слушай, мол, сюда. Из двух неев. тев… тес‑сенных не получится один мормальный. Что ж это выходит, мне придется челых двести вонючих лет чирпеть твой вонючий язык? Лучше не придумаешь! Тоже мне счастье!»
– Берт, эй, Берт! Включи «Би‑би‑си», ладно? Вот молодец. Там выступает та женщина, которая говорит, что надо делать, чтобы жить двести лет. И не то чтобы мне так уж хотелось столько прожить. Иногда наступают моменты, когда я знаю, как себя при этом чувствуешь. Однако было бы интересно послушать…
– Добрый вечер, леди и джентльмены. Добро пожаловать на очередной выпуск программы новостей. Наша передача последнее время занимает одно из первых мест по популярности. Мисс Диана Брекли… Руперт Пиджен берет интервью у мисс Брекли…
– Ваше заявление на прошлой неделе, мисс Брекли, ужасно всех нас взволновало.
– Ну, мистер Пиджен, этого следовало ожидать.
– На тот случай, если кто‑то из наших слушателей не читал последних газет, напомните, пожалуйста, основные моменты своего заявления – так, чтобы всем было понятно.
– А разве непонятно? Если кто‑то хочет жить подольше, теперь это стало вполне возможно.
– Да чего уж тут не понять! И вы утверждаете, что открыли способ лечения, благодаря которому достигается желаемый результат?
– Я не думаю, что следует задавать риторические вопросы.
– Прошу прощения?
– Вы утверждаете, что ели сегодня завтрак, или правильнее будет спросить: завтракали ли вы сегодня, мистер Пиджен?
– Ну, я…
– Именно, мистер Пиджен. Получается несколько навязчиво, не так ли?
– Э‑э… в вашем заявлении утвер… я хочу сказать, вы заявили, что есть люди, уже прошедшие курс лечения.
– Заявила.
– Сколько человек?
– Несколько сотен.
– И все они женщины?
– Да, но это просто результат случайного стечения обстоятельств. На мужчин средство действует аналогично.
– Сколько лет проживут эти люди?
– Ну, как я могу ответить на этот вопрос, мистер Пиджен? Сколько собираетесь прожить вы?
– Но, насколько я понял, вы утверждали… то есть я хотел…
– На самом деле я сказала, что увеличивается предполагаемая продолжительность жизни; если курс не прерывать, она может удвоиться и даже утроиться, в зависимости от выбранного варианта лечения. А это совсем не то же самое, что знать наверняка, сколько проживет каждый человек. Когда, например, вдвое увеличивается предполагаемая продолжительность жизни, одновременно вдвое увеличивается вероятность несчастного случая или возникновения какой‑нибудь болезни.