Думаю, назовём их просто "мёртвыми".
О, да.
Были смертные дочери богов (Пиелы), полубоги Пиел, которые были бессмертны (как Эмма); наполовину вампир, наполовину ребёнок (дитя Никколо и Хелены); экс-бог, который теперь стал смертным (Кинич); человек, который сейчас стал богом, ни черта не имевшем понятия о её смертности и вынашиванием ребёнка от экс-бога (это я, если интересно); леприконы, и - глубокий вдох и выдох - ангелы.
Ну, черт возьми. Теперь единственное, чего не хватает в нашей маленькой паранормальной мыльной опере, это волшебных говорящих животных.
"Ты забыла про единорога Симил".
Интересно, разговаривал ли он.
- Я не верю тебе! - кричала Эмма. Её лицо олицетворяло гнев. Нет, погодите. Угнетение. Не-е-е-ет... Черт! Злость! Я встала перед Томмазо, закрывая его собой, из-за уверенности, что Эмма разорвёт его напополам, как запечённый картофель
- Эмма! Хватит! - закричала я.
- Черт бы его побрал! Как Гай мог мне так врать? Как мог? - кричала она.
Я посмотрела через плечо и ответила:
- Не знаю, Эм.
Но я знала.
Думаю, и Эмма догадывалась.
В конечном счёте, даже боги не могли контролировать свою природу. Обязанности всегда побеждают, всегда будут выше привязанностей. Как и говорил Кинич... Гай - дурак, если верит в их отношения, потому что рано или поздно, он поставит роль Бога превыше, и тем самым разобьёт сердце Эмме. Проклятье. Кинич оказался прав. Я не хотела этого. Хотела верить, что для нас ещё был лучик надежды.
Эмма обошла меня и набросилась на Томмазо.
- И где теперь, мать вашу, моя бабушка?
Он отступил, уворачиваясь от ударов Эммы.
- Эмма, ты должна знать, твоя бабушка, она...
- Где?! Где она, ты ублюдок! И где, черт возьми, Гай?
Лицо Эммы было краснее свёклы.
Томмазо потупил взор.
- Последний раз, когда я их видел, они сражались... Гай побеждал. Не знаю, жива ли она ещё.
О боже. Может, Гаю и повезло, что он где-то там застрял. В противном случае, находись он здесь в пустом ангаре с Эммой, она бы развесила по стенам его причиндалы. На лице Эммы все ещё читалась невыразимая ярость. Но она тут же побледнела, напоминая ванильное мороженое, и её вырвало.
Я придержала, чтобы она не упала.
- Ты в порядке, Эмма?
Она медленно поднялась и вытерла рот тыльной стороной ладони.
- Утренняя тошнота, - пробубнила она.
Ох. Добавляем к списку полу-бессмертную Пиел и полу-божественного ребёнка.
Не зная, что сказать я радостно завизжала. Не самый лучший звук в моей жизни.
- Вау! Поздравляю, - сказала я. - А Гай знает?
- Э... э... - всё, что произнесла она.
Снова вау. Это превращается в один большой кластер[20].
- Тебе нужно отдохнуть. - Я повернулась к солдату, который стоял рядом. - Отведи Эмму в её комнату. А его, - сказала я, взглянув на Томмазо, - в больницу.
Солдаты кивнули. Затем, краем глаза я увидела огромного блондина, движущегося в нашу сторону. Он был покрыт грязью и одет во все чёрное.
- Виктор!
Он выглядел так, словно прошёл через огненный обруч из вампиров-Мааскабов.
- Господи!
Затем я заметила, что в руках он держал женщину. И сердце заполнило тепло.
Это она.
- Ты вернул её, - прошептала я, не веря глазам.
Улыбка на его лице подтвердила это
- Мам, - я погладила её щеку. - Это я. - С трудом она открыла глаза. - Она в порядке? Что они с ней сделали? - спросила я
С глубоким сожалением он ответил:
- Они пытали её.
Одновременно во мне вскипела кровь, и сжалось сердце. Они пытали мою маму. Какие больные люди могут мучить кого-то настолько милого и доброго. Для чего? Она не могла с ними поделиться никакой информацией, потому что ничего не знала. Единственное объяснение - они делали это ради удовольствия.
Я убила бы всех их, одного за другим.
- Пенелопа? Малышка, это действительно ты? - пробормотала мама.
- Да, это я. Теперь ты в безопасности.
Я заглянула в голубые глаза Виктора. Они были наполнены глубочайшей радостью, я никогда не видела подобных эмоций у человека.
- Как я могу отблагодарить тебя? - спросила я.
- На самом деле, Томмазо спас её
Я застыла. Разве Томмазо только что не сказал, что спас?..
Не-е-е-ет.
Я посмотрела на Томмазо, который теперь стоял около меня. Затем посмотрела на маму, которую держал в руках Виктор. Потом в Томмазо. Затем на неё.
Не-е-е-ет.
Глава 39
Восемь дней спустя. Канун Нового Года
Ад, конечно, не доставляют в ручной пасхальной корзинке, как любила говорить Симил. Нет. Ад был доставлен в виде беспомощности и вопросов без ответов. Кромешный ад ежеминутно и ежедневно призывал думать о том, когда придёт конец и как его остановить, но при этом, не давая ни единой подсказки как можно это сделать.
Почему я это сказала? Простая и элементарная истина заключалась в том, что мы выиграли битву, но не войну. Симил так и не слышала мёртвых, а поскольку люди все время умирали, то значит, их души переходили в другую плоскость бытия. Она сравнивала их с крысами, прыгающими в воду с тонущего корабля. Итак, когда и как наступит конец света? Симил ответить не могла Но мы не сдавались. Не сейчас. Никогда. Мы сосредоточили все ресурсы и силы на поиск любого Мааскаба, уничтожая каждого. У нас было несколько сильных лидеров, но без Гая и Никколо, ведущих воинов, мы больше не были хорошо слаженным механизмом. А походили больше на ржавый трактор, который выполняет свою работу, но медленно и не эффективно.
Итак, после восьми долгих дней душераздирающей драмы (приправленной радостью, потому что мы спасли мою маму - самый лучший рождественский подарок, который я когда-либо получала - и Виктора, которые теперь стал для неё лучшим другом на веки вечные и проводил с ней каждый момент), я поняла, что наши саммиты никуда не денутся.
- Я призываю к двухдневному перерыву. Мне нужен отдых. - Я стояла во главе стола и массировала виски. - Мой мозг - официально каша.
- Есть ещё одна тема на повестке, - сказала Фейт, - прежде чем мы уйдём.
Я слишком устала, чтобы шикнуть на неё за нарушение протокола и не озвученную повестку дня, когда мы только открыли саммит.
- Что?
- Мы должны официально избрать временных лидеров Учбен и вампиров.
- Как это работает? - с долгим выдохом спросила я.
- Наши законы ясны, - начала Бизз, - правые руки лидеров автоматически выбираются. Нужно только зарегистрировать переход власти.
Звучало легко.
- Так, Габран и кто ещё? - спросила я.
Зак встал и покачал головой.
- Нет. Хелена теперь лидер вампиров, а Эмма возглавит Учбен.
Что?
- Ты, должно быть, шутишь, - сказала я.
- Это закон, - вмешалась Бизз, вытащив из лацканов жёлтого пиджака одну из её верноподданных и засунув обратно в улей на голове.
Ну, Хелена и Эмма не обрадуются. А они вообще в курсе такого закона?
- Никому не кажется это странным?
Боги обменялись взглядами.
- Я правлю Домом Богов, - прояснила я. - Хелена, по сути, королева вампиров. Эмма лидер Учбена? - Я собиралась добавить ещё лакомый кусочек о том, что моя бабушка возглавляет Мааскаб, но не смогла произнести это вслух.
Они все забормотали "нет" и закачали головами.
Ладненько. Итак, я думала, что это странно. Очень.
- Хорошо. Давайте, я поделюсь с вами последними новостями. - Из-за пропавших, разговор будет не весел.
Глава 40
Я закрыла встречу и быстро покинула зал, желая сделать ежедневный обход - увидеть маму, Эмму и Хелену - без моего преданного телохранителя Зака. После восьми дней беспрерывного созерцания его раздражающе-великолепного мужского тела, мне срочно нужен был перерыв. Нет, он не пытался ничего сделать, но напряжение - безошибочно проникнутое любовью - исходило из каждой поры его тела. И тот взгляд, который я поймала на себе, когда Зак думал, что я не смотрю... ну, я понимала, что Зак вскоре может что-то сделать или сказать, а я не готова. Только ни с ним. Ни с Киничем. Ни с кем-либо другим. Просто сейчас, когда на грани висело так много, не время отвлекаться
Забавно, говорю, прямо, как Кинич.
Тьфу... Кинич. Где ты?
Положив руку на низ живота, я погладила его сквозь футболку. Почему мне до сих пор кажется, что это сон? Я не испытывала признаков беременности - за исключением того, что дико уставала и много раз теряла сознание - и тело ни капельки не изменилось. В любом случае, я сразу начала принимать витамины. Эмма купила себе и настояла, чтобы я тоже взяла. Я постучала в дверь спальни, надеясь, что она встала с кровати, где провела всю прошлую неделю, поедая нездоровую пищу и просматривая сериал "Остаться в живых".
- Что? - выкрикнула она.
Я просунула голову в дверной проем.
Нет. Она по-прежнему в кровати, с большой миской покорна на коленях и устремлённым взглядом в телевизор.
-Ты когда последний раз принимала душ? - спросила я.
- Вчера, - ответила она с полным ртом попкорна.
Не верю, её рыжие волосы были спутаны.
Я села на край кровати.
- У меня новости.
- Да?
Она продолжала жевать, словно корова.
- Эмма это важно.
- Ага? - Она не сводила глаз с телевизора.
- Эмма. Нам нужно поговорить.
Чавк, чавк, чавк.
- Так говори.
Но она не слушала. Она ушла в себя. Я подошла к телевизору и выключила его.
- Эй! - запротестовала она. - Я смотрела. Включи немедленно!
- Нам нужно поговорить. - Я подошла к окну и раздвинула занавески.
- Убирайся, - сказала она, прищурив глаза.
- Нет. Ты сказала, что мы сестры. И как твоя сестра, я не позволю тебе заниматься саморазрушением.
- Я не занимаюсь саморазрушением! - прокричала она. - Я в трауре! - Эмма ударила кулаками кровать.
- Проклятье, Эмма. Гай не умер. Мы найдём его.
- Нет! Ты не понимаешь.
Слезы полились из её красных, опухших глаз.
Я подошла к тумбочке и протянула Эмме коробку салфеток.
- Тогда попробуй объяснить.
Она вытерла слезы и бросила салфетку на пол в большую кучу других таких же, которая находилась рядом с ещё большей кучей грязной одежды.
- Даже если мы его освободим. Опять. Он солгал мне. Предал меня.
Я опустилась рядом с ним.
- Эмма у него не было выбора. Ты ведь знаешь. Он любит тебя. Любит так сильно, что всех остальных тошнит от зависти. Даже меня. Я бы сделала все, чтобы меня мужчина так хотел. Это... это как будто для него кроме тебя никого не существует.
Она покачала головой.
- Неважно. Он сделал выбор, который привёл его к убийству моей бабушки.
- Мы не уверены в этом, Эмма, - возразила я. - Томмазо лишь сказал, что он сражался с ней.
Но потом я вспомнила, что говорил Гай о его политики убийства Мааскаба. Пощадил ли он бабушку Эммы? Вряд ли.
- Я никогда больше не смогу доверять ему, - прошептала Эмма. - А без доверия, я не смогу быть с ним, всегда буду ставить под сомнения его действия. Его роль Бога всегда будет на первом месте. Я поняла.
Она права. Действительно иронично, потому что такой момент был и у меня с Киничем. И это стало причиной того, что моё сердце билось с неохотой и разлеталось на миллион крошечных осколков. Как вселенная может быть настолько жестокой? Я не просила влюбляться в Кинича. Но влюбилась. И это было не романтическая привязанность или увлечение. Это была та связь, которая заставляет душу болеть, приводит к сумасшествию, потому что с того момента, как ты его встречаешь, не понимаешь, как жила одна до этого.
Потому что ведь есть кто-то, кто не может жить без тебя. Ты не можешь дышать или есть или думать о чем-то, кроме него, находиться в его руках и слышать его голос. Так в чем смысл? Вселенная хотела, чтобы я познала каково это быть пустой? Или ощутить всю прелесть того, как сердце разбивается? Не понимаю. Просто... не понимаю.
И, к сожалению, сейчас мне до этого не было никакого дела. Все исчезло в миг, когда Кинич решил оставить меня одну разбираться со всем этим бардаком. Моя душа стала такой темной и грустной, что солнечный свет никогда не коснётся её снова. И это, чёрт возьми, уже неважно. Ни капли. Потому что миру придёт конец, если я не смогу найти способ исправить все.
Я похлопала Эмму по руке.
- Понимаю. Но сейчас у нас есть дела куда важнее.
Я посмотрела на её живот.
- Знаю. - Она шмыгнула носом и схватила другую салфетку. - Не могу перестать думать об этом. Я так сильно желала ребёнка, и теперь могу его потерять ещё до рождения. Это действительно хреново.
- Его?
Она кивнула.
- Я чувствую его. Словно я связана с ребёнком через связь с Гаем.
Потрясающе.
- Ну, ему нужно, чтобы мы продолжали бороться, - тихо сказала я. - Мы не можем допустить конец света. От нас многое - я имею в виду очень многое - зависит, и множество людей нуждаются в нас.
- Я не понимаю, Пенелопа, - сказала Эмма. - Как ты продолжаешь идти вперёд после всего, что случилось.
О, боже. Вот оно.
- Вот почему я пришла к тебе. Мне нужна помощь. Твоя.
- Моя? - удивилась Эмма, ткнув себя пальцем.
Я объяснил закон и итоги саммита. Ошеломлённая, она молча смотрела на меня.
Я точно знала, что она сейчас чувствовала. Но кто лучше нас спасёт мир? Нам пришлось потерять всё.
- И какой твой ход? - спросила я, использовав её же слова.
В течение минуты она, нахмурившись, молчала.
- Думаю только один: сражаться.
Я почувствовала, как огромный груз свалился с моих плеч, зная, что Эмма будет на моей стороне.
- Отлично. Мы собираемся через два дня.
Я обняла её и тут же сморщила нос.
- Ты можешь перед встречей принять душ? От тебя воняет.
Она тихо рассмеялась, когда я встала.
- Пенелопа? Это правда? Насчёт твоей мамы?
Хороший, блин, вопрос. Последние восемь дней этот вопрос грыз меня, но я отчаялась разговорить богов по этому поводу. Они отказывались говорить.
А значит, мне придётся узнать все от мамы, только вот она в коме. Я начала волноваться, что она не очнётся - мысль, которую я боялась озвучивать вслух.
- Думаю, да, - ответила я. - Тогда, может быть, она смогла бы оказать нам несколько одолжений. - Нам понадобиться любая помощь.
Ну, - сказала Эмма, - если нет, может быть, мы сможем позвать голых леприконов.
* * *
Я направилась в больницу Учбен, где опрашивала врачей и проверяла женщин Пиел, которых мы освободили и привезли сюда. Что мы с ними будем делать? Это был маринованный огурчик номер один. Все женщины страдали амнезией. Может быть, это к лучшему, потому что только небесам известно, что Мааскаб делали с этими бедными девушками. Но наверняка у них были родные, считавшие, что они погибли. Мы постоянно рыскали в базах, чтобы опознать этих женщин. Что приводит нас к маринованному огурчику номер два. Мы не убили всех Мааскаб и верили, что у них были секты по всему миру. Женщины не будут в безопасности до тех пор, пока мы не уничтожим каждого скаби.
Ядрёный рассол.
"Один огурчик за раз, Пен. Один за раз".
Нацепив яркую улыбку, я вздохнула. Характерный голос Виктора с непонятным акцентом грохотал, когда я вошла в палату к маме.
Моя приклеенная улыбка превратилась в настоящую. Она пришла в себя и сидела на кровати.
- Мам? О, Боже мой! Посмотри на себя, - сказал я.
Её длинные, золотистые волосы были заплетены, а глаза светло-карего оттенка блестели и были живыми.
- Пенелопа! Малышка! - Она протянула руки для объятий, и я бросилась, крепко сжав её. Мне было так приятно обнимать её, снова видеть во здравии, что хотелось плакать. Но я решила не портить момент.
- Ты выглядишь превосходно, - сказала я.
- И чувствую себя отлично. Должно быть из-за компании.
Она взглянула на Виктора, который как обычно сидел в кресле рядом с кроватью.
Он тоже выглядел по-другому. Может потому что на нем была одета водолазка кремового цвета, коричневые замшевые сапоги и выцветшие джинсы, вместо обычного чёрного ансамбля. Поразительно. Он хорошо выглядит. До этого момента я не могла внимательно рассмотреть его, но эти высокие скулы и волевой подбородок делали его похожим на актёра, сыгравшего Тора - Криса как-то там. Вообще-то Виктор мог быть ему очень большим старшим братом. Это чертовски классно. Но что он сотворил с волосами?
- Колосок? - спросила я.
Виктор, крепкий мужчина, которого, как я слышала, называли Викинг, прущий как танк, потому что он действительно раньше был Викингом, заёрзал в кресле.
- Я... э-э... хотел показать, как традиционно заплетали волосы в моей деревне.
Виктор заплетал ей волосы?
- Не думала, что есть вампиры викинги и метросексуалы в одном флаконе.
Конечно, я и не знала, что существуют боги, боги-вампиры, потомки богов, злые жрецы и даже леприконы. О. И можно теперь добавить ангелов.
- Пенелопа, как грубо, - заметила мама.
Виктор усмехнулся и посмотрел на неё.
- Она права, Джули. Я метросексуал и горжусь этим. Я предпочитаю моду и тонкие лёгкие ткани оружию и убийствам, которые устаревают спустя тысячи лет. Моё новое хобби - шоппинг. На следующей неделе, когда ты полностью восстановишься, я возьму тебя по магазинам. Мы можем остановиться в моей вилле в Италии рядом с...
- Ничего себе! Ничего себе! Ты исцелилась? И вы оба планировали отдохнуть вместе? Ты собираешься уйти? Что происходит?
Мама посмотрела на Виктора.
- Можешь оставить нас на минутку? Мне нужно поговорить с дочерью.
Кивнув, он встал.
- Я буду снаружи, если понадоблюсь.
Я точно могла сказать, что он собирался просеяться, но потом он понял, что не может. - Черт, как же это бесит, - ворча, он вышел из комнаты.
- Займёт немало времени, чтобы объяснить тебе всё, милая, так что, почему бы тебе не присесть,- сказала она, указывая на кресло Виктора.
- Ты имеешь в виду, рассказать про Виктора, или про исцеление, или про ангела? - спросила я, сев в кресло.
- Обо всём.
Черт. Я не готова к этому.
- Так это правда? Ты не человек?
Сложив руки, она положила их на колени.
- Я человек. То есть была. Но не всегда.
О, отлично. Это будет ещё та история. А после у меня голова пойдёт кругом, как после карусели.
- Начинай.
- Во-первых, я должна сказать, что мне запрещено говорить о своей прошлой жизни или откуда я родом. - Она подняла глаза к потолку. - Они накажут меня. Так что будь осторожна, Пенелопа. Ты должна держать язык за зубами.
О, потрясающе! Ещё больше дерьма, о котором стоит беспокоиться. Просто киньте его к этой гигантской куче. А, проклятье! Не могу поверить, что она держит обет молчания, когда у меня столько было вопросов.
"Отыщи, луч надежды, Пен. Твоя мать жива и невредима".
- Нема, как рыба, - сказала я.
Мама улыбнулась и начала рассказывать, как двадцать шесть лет назад, пока была "на службе", встретила мужчину, в которого влюбилась. Поначалу она пыталась убедить себя, что чувства не настоящие, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее были эти чувства.
- Поэтому мне нужно было выбирать. Он или моя "работа", они не позволили бы оставить и то и другое.
- Очевидно, ты выбрала его.
- Да, - ответила она. - И мы были так счастливы, Пенелопа. Твой отец был... удивительным. Его смех, жажда жизни заставляли меня чувствовать себя живой.
- Тогда почему он ушёл? - задалась я вопросом.
Она потупила глаза.
- Он умер в тот день, когда я сообщила, что беременна.
Я хотела охнуть, но сил не было. Все ахи-охи кончились.
- Почему ты мне не сказала?
- Не хотела, чтобы на твоей жизни была такая трагедия. Его убил ужасный человек, который охотился на таких, как я. - И тут история становится странной. Моя мать сбежала, чтобы защитить меня. И была в бегах на протяжении десяти лет, а потом наконец-то остановилась в Нью-Йорке. - Я думала, мы в безопасности. Или он забыл обо мне, но я ошиблась. Через год он нашёл нас.
- Чего он хотел?
- Того что и всегда: моей крови. Он верил, что так получит силы, с помощью которых сможет создать непобедимую армию. Я неустанно повторяла, что я - просто человек, но тот год он питался от меня. Думаю, ему просто нравилось заставлять меня страдать.
Я была в ужасе.
- Вампир?
- Да. Самый злой из всех вампиров.
Чёрт возьми. Всё это время я думала, что она болела, когда на самом деле, какой-то психованный вампир сделал её своим банком крови. И, к тому же, именно вампир убил моего отца. Должно быть, мама прошла через ад.
- Мне очень жаль, мам.
- Он сказал, что если я не дам ему, что он хочет, если попытаюсь снова сбежать, он придёт за мной. Я понятия не имела, что мне делать, пока не появилась богиня Симил с планом доставить тебя в безопасное место - к её брату - и чтобы ты не волновалась, она устроит так, словно я отправляюсь в клинику на лечение.
Хорошо. Так вот что пошло не так.
- Мама, ты заключила сделку с Симил? Ты?
Она протянула руку.
- Прости, что обманула тебя. Но Симил сказала, что так нужно. Конечно, все пошло под откос. Наверное, потому что она сумасшедшая.
- Ты даже не представляешь насколько, - ответила я.
- Прости, дорогая. Прости за всю ложь. Но правда была не вариантом. Ты когда-нибудь простишь меня?
Чувство вины затопило её глаза. Я хотела злиться, но как-то не выходило. Не тогда, когда она сделала то, что считала лучшим для меня.
- Кинич бросил меня и я беременна, между прочим, благодаря Симил, - горько призналась я.
- Знаю. Виктор все рассказал. Но не теряй веры, милая. Верь, что все будет хорошо.
Я не была готова к этому.
- Давай не будем сейчас говорить об этом, - вдруг ляпнула я. - Хочу, чтобы год закончился на счастливой ноте. Кто этот ублюдок, который охотился за тобой?
Месть сойдёт за счастье? Думаю, да. И я определённо собиралась его отыскать, потому что теперь... теперь я знаю "людей". О, да много действительно гребаных смертоносных людей.
- Филипе... таких, как он называют Древний. Но это не важно: если он найдёт меня снова, уже не тронет. Я позаботилась об этом.
Конечно. Рядом находился один из самых жестоких вампиров, бродящих на планете, который был одержим её спасением и теперь видимо, считался личным охранником.
- Виктор сказал Киничу, что грезил твоим спасением пятьсот лет? Знаешь почему?
Она кивнула.
- Он верит, что ему суждено полюбить меня. Что я его вторая половинка.
- Так он любит тебя?
- Да, - произнесла она, - очень сильно.
- А ты? Ты его тоже любишь?
Как минимум странно, если Виктор станет моим отчимом.
Задумавшись, она провела худыми, бледными пальцами по губам.
- Не могу вспомнить, что произошло, когда мы были в тюрьме, но я точно знаю, что люблю его.
Так-то, монстры, берегитесь! У нас есть папа-вампир, мама падший ангел и беременная дочь - Богиня Солнца. Возможно, нам не хватает кого-то с мехом, а ещё можно реанимировать одного - двух людей, чтобы довершить нашу безумную труппу.
Но если серьёзно, после всего произошедшего, я рада. Мама нашла любовь.
Она вздохнула.
- Фелипе больше никогда меня не укусит.
- Нет. Уверена, Виктор никогда не допустит этого.
- Скорее, нет, - сказала она. - Но, тем не менее, Виктор обратил меня прошлой ночью. Фелипе больше не захочет пить из меня.
Чт-чт-что? Вампир?
- Ты вампир?
- Сюрприз? - неловко улыбнувшись, сказала она.
- Ладненько.
Добавить падшего ангела, обращённого в вампира в специальный список.
Глава 41
После долгой поездки, чтобы проветрить голову, я направила джип Кинича в гараж, пытаясь как можно меньше шуметь.
Я посмотрела на часы. 23:45. Почти полночь.
Я успешно избегала Зака весь вечер и хотела, чтобы так и продолжалось. Достаточно драм на один день, и я с нетерпением ждала празднование Нового года по телефону с Анной и Джесс, которые скорее всего, уже почти без сознания. Помимо того, что у них на два часа раньше наступил Новый год, так и праздновать они его начали уже в ноябре.
Я шла мимо гостиной к себе. Входная дверь резко распахнулась, и внутрь плавно зашёл высокий человек с черными, как смоль волосами, собранными в хвост, и одетый в идеально скроенный чёрный костюм. О, боги. Прошу. Хватит! Хватит драмы на сегодня!
Я сразу же приготовила для него большой огненный шар, но потом заметила, что на руках он держал бессознательного человека, завёрнутого в плащ.
- Кто, мать твою, ты такой? - вздохнув, спросила я. Драмы мне больше не хотелось, но я знала, что помощь уже близка.
Симил в розовой с жёлтыми утятами пижаме, появилась рядом, с невысказанной яростью в глазах.
- Этот кусок дерьма - Нармер.
Мужчина зловеще улыбнулся, демонстрируя пару острых клыков.
- Ох, не стоит забывать моя дорогая Симил, что ты заставила меня сменить имя на Роберто. Сразу после того, как сделала тату со своим портретом на моей спине и перевезла в Испанию, чтобы сделать из меня раба любви.
- Я уже это пережила! И ты не можешь все время мне это припоминать!
Он прищурился.
- Я поклялся вернуть услугу - отплатить тебе за унижение, которое пережил, моя милая, милая Симил. - Ведя себя как хозяин, он направился в центр комнаты.
- То видео просто убойное! - воскликнула она. - Три иска - классика! Ты просто злишься, потому что я затмила всех в своём ярко-розовом костюме цыплёнка!
- Ага, мечтай! - высокомерно усмехнулся он.
Симил нахмурилась.
- Да пофиг! Что тебе нужно?
Послав ей воздушный поцелуй, он произнёс:
- Говорил же тебе, Симил: месть. Око за око. Зуб за зуб.
- Роберто, я и не знала, что ты превратил приём галлюциногенов в соревновательный вид спорта. С твоей стороны это так не по-вампирски.
Он надул губы.
- Очень хорошо, если не хочешь играть, тогда я позволю твоему брату умереть.
Брат? Умереть?
Роберто бросил на пол мужчину, словно мешок картошки.
Я с ужасом осознала, кто был передо мной.
- Кинич! О, боже мой!
Я схватилась за неподвижное тело и перевернула его. Кинич выглядел бледным и истощённым. Я приложила ухо к его рту.
- Он не дышит!
Эмма появилась в комнате и тут же бросилась ко мне.
- Какого хрена ему нужно? - кричала она на Симил.
Видимо все знали Роберто - ух, Нармера - кроме меня.
- Ты грязный вампирский сукин сын! - рыкнула на него Симил.
- Не выражайся, дорогая, - цыкнул он. - Следи за языком. Здесь же дети. - Он сначала посмотрел на меня, а потом на Эмму.
- Не выражаться? - возмутилась Симил. - Я буду выражаться...
Роберто поднял ладонь, заставив её замолчать.
- Кончай выпендриваться, моя голубка. Часики тикают. Так что же ты выбираешь?
Она зарычала, посмотрев сначала на Кинича, а затем на Нармера.
- Я заставлю заплатить тебя за это. А если не смогу, то заставят мои клоуны. А уж, если и им не удастся, то у моего единорога точно получится.
Он засмеялся.
- О, моя ты дурочка, как же я люблю тебя. Меньшего от тебя и не ждал.
- Прекрати тявкать и спаси моего брата, - приказала она.
Он склонил голову.
- Очень хорошо.
Мне захотелось стереть с его лица эту самодовольную улыбку.
Плавными шагами он подошёл ко мне, заставляя подвинуться.
Защищая тело Кинича, я нависла над ним.
- Что он будет делать? - спросила я, посмотрев на Симил.
- Он собирается обратить Кинича в вампира, - объяснила Симил, на мой взгляд, уж слишком обыденно.
- Что? Нет! Я не позволю тебе к нему прикоснуться! - Я не хотела, чтобы Кинич умирал, боги нет, но единственное, что он желал это стать смертным. И через семьдесят тысяч лет он наконец-то стал.
Роберто театрально поклонился.
- Как пожелаете, но Кинич сам пришёл ко мне и заключил сделку.
- Сделку? - переспросила я.
- Да, мы с ним уже более месяца ведём переговоры. Я должен был убить своего брата Фелипе, а он отдал бы мне Симил. Кинич пришёл ко мне на прошлой неделе, чтобы завершить сделку и предложил свою ново обретённую смертную жизнь в качестве страховки.
Мысли вертелись у меня в голове.
- Кинич помог убить тебе собственного брата? Он позволил тебе это сделать с ним? Но почему?
Симил с любовью посмотрела на обмякшее тело Кинича.
- Очень умно, мой дорогой брат. Мы выгравируем твой портрет в зале совещаний, прямо рядышком с Кэти Гриффин.
- Я не понимаю, - сказала я.
- Мы охотились за Фелипе вот уже несколько тысячелетий, он создатель Обскурос, - пояснила Симил. - Роберто убил его, тем самым разрушив его кровную линию, в том числе и всех обращённых Мааскаб.
Филипе?.. Филипе! Мучитель моей матери был создателем Обскурос? Сукину сыну повезло, что он умер, потому что я хотела наказать его гораздо худшим способом.
И Кинич отдал свою жизнь, чтобы убить Фелипе, чтобы Мааскаб и Обскурос погибли.
Черт возьми. Я начала осознавать печальную иронию.
Почему Кинич никому не сказал? Зачем было хранить это в тайне?
"Потому что... ты бы остановила его".