В этой главе я отдельно хочу дать именно православные представления о том, что с нами происходит после смерти. Дело в том, что в Православии Суд загробный — он же Справедливый или Страшный Суд — может случиться только после второго Пришествия Христа. Вместо суда Бардо Тодол, в Православии существуют так называемые воздушные мытарства. Их всего двадцать (удивительно совпадение с количеством дней Хониид Бардо). Эти мытарства и определяют дальнейшее (до истинного суда) место пребывания души. Сонмища бесов, преграждающие путь восходящей душе -- таков механизм этих мытарств. Душу возносят ангелы, бесы преграждают путь и предъявляют претензии в грехах...
Все оккультные опыты, с выходом из тела при жизни, или в результате клинической смерти с последующим возвращением, как правило Православие относит к бесовским искусам и видениям в этом воздушном океане, где пребывают нечистые духи. Православие предостерегает от искуса принимать эти фигуры Астрала за ангелов или высших существ — учителей. Бес может и светиться, и сиять, и блаженство доставить неопытной душе и тем ее сгубить уже по дороге к истинному небу, если таковое суждено по делам и отсутствию грехов...
Подробней об этом можно прочитать в интересной книге иеромонаха Серафима (Роуза), "Душа после смерти", Москва, 1991. Здесь приведу лишь несколько ярких иллюстраций того, как Православие представляет загробье и существование души сразу после смерти...
Ангел, сопровождавший в пустыне преп. Макария Александрийского, сказал, объясняя церковное поминовение умерших на третий день после смерти: "Когда в третий день бывает в церкви приношение, то душа умершего получает с стерегущего ее Ангела облегчение в скорби, каковую чувствует от разлучения с телом, получает потому, что славословие и приношения в церкви Божией за нее совершено, от чего в ней рождается благая надежда. Ибо в продолжение двух дней позволяется душе, вместе с находящимися при ней Ангелами, ходить по земле, где хочет. Посему душа, любящая тело, скитается иногда возле дома, в котором разлучилась с телом, иногда около гроба, в котором положено тело, и таким образом проводит два дня, как птица, ища гнезда себе. А добродетельная душа ходит по тем местам, в которых имела обыкновение творить правду. В третий же день Тот, Кто воскрес из мертвых, повелевает, в подражание Его воскресению, вознестись всякой душе христианской на небеса для поклонения Богу всяческих" ("Слова св. Макария Александрийского о исходе душ праведных и грешных", "Христ. чтение", авг. 1831).
|
|
Св. Иоанна Милостивою: "Когда душа выйдет из тела и начнет восходить к небу, встречают ее лики бесов, и подвергают многим затруднениям и истязаниям. Они истязуют ее во лжи, клевете" (и т.д. — длинный список грехов, похожий, на двадцать грехов, приведенных в житии св. Василия Нового). "Во время шествия души от земли к небу самые святые Ангелы не могут помочь ей: помогают ей единственно ее покаяние, ее добрые дела, а более всего милостыня. Если не покаемся в каком грехе здесь по забвению, то милостынею можем избавиться от насилия бесовских мытарств" (стр. 143, Пролог на 19 дек.).
РАССКАЗ БЛАЖ. ФЕОДОРЫО МЫТАРСТВАХ
У преп. Василия была послушница Феодора, которая много служила ему; приняв ионический чин, она отошла ко Господу. Одному из учеников Преподобного, Григорию, пришло желание узнать, где находится по своем преставлении Феодора, сподобилась ли она от Господа милости и отрады за свое служение святому старцу. Часто размышляя об этом, Григорий просил старца ответить ему, что с Феодорой, ибо твердо верил, что угоднику божию все это известно. Не желая огорчить своего духовного сына, преп. Василий помолился, чтобы Господь открыл ему участь блаженной Феодоры.
|
|
И вот Григорий увидел ее во сне — в светлой обители, полной небесной славы и неизреченных благ, которая была уготована Богом преп. Василию и в которой водворена была Феодора по его молитвам. Увидев ее, Григорий обрадовался и спросил ее, как разлучилась душа ее от тела, что она видела при своей кончине, как проходила воздушные мытарства. На эти вопросы Феодора отвечала ему так:
"Чадо Григорие, о страшном деле спросил ты, ужасно вспомнить о нем. Видела я лица, которых никогда не видела, и слышала слова, которых никогда не слыхала. Что я могу сказать тебе? Страшное и ужасное пришлось видеть и слышать за мои дела, но при помощи и по молитвам отца нашего преподобного Василия мне все было легко.
Как передам тебе, чадо, ту муку телесную, тот страх и смятение, которое приходится испытывать умирающим! Как огонь сжигает брошенного в него и обращает в пепел, так мука смертная в последний час разрушает человека. Поистине страшна смерть, подобных мне грешников!
Итак, когда настал час разлучения души моей от тела, я увидела вокруг моей постели множество эфиопов, черных как сажа или смола, с горящими как уголья глазами. Они подняли шум и крик: одни ревели как скоты и звери, другие лаяли как собаки, иные выли как волки, а иные хрюкали как свиньи. Все они, смотря на меня, неистовствовали, грозились, скрежетали зубами, как будто желая меня съесть; они готовили хартии, в которых были записаны все мои дурные дела. Тогда бедная душа моя пришла в трепет; муки смертной как будто не существовало для меня: грозное видение страшных эфиопов было для меня другою, более страшной смертью. Я отворачивала глаза, чтобы не видеть их ужасных лиц, но они были везде и отовсюду неслись их голоса. Когда я совершенно изнемогла, то увидела подходивших ко мне в образе красивых юношей двух Ангелов Божиих; лица их были светлы, глаза смотрели с любовью, волосы на голове были светлые как снег и блестели как золото; одежды были похожи на свет молнии, и на груди они были крестообразно подпоясаны золотыми поясами. Подошедши к моей постели, они стали около меня с правой стороны, тихо разговаривая между собой. Увидев их, я обрадовалась; черные же эфиопы затрепетали и отошли подальше; один из светлых юношей обратился к ним со следующими словами: "О бесстыдные, проклятые, мрачные и злые враги рода человеческого! Зачем вы всегда спешите придти к одру умирающих, производя шум, устрашаете и приводите в смятение каждую душу, разлучающуюся от тела? Но не радуйтесь очень, здесь вы ничего не найдете, ибо Бог милостив к ней и нет вам части и доли в этой душе". Выслушав это, эфиопы заметались, подняв сильный крик и говоря: "Как мы не имеем части в этой душе? А эти грехи чьи,— говорили они, показывая на свитки, где были записаны все мои дурные дела, — не она ли сделала вот это и это?" И сказав это, они стояли и дожидались моей смерти. Наконец пришла и сама смерть, рыкающая как лев и очень страшная по виду; она похожа была на человека, но только не имела никакого тела и была составлена из одних голых человеческих костей. При ней находились различные орудия для мучений: мечи, копья, стрелы, косы, пилы, топоры и другие неизвестные мне орудия.
|
|
Затрепетала бедная душа моя, увидев это. Святые же Ангелы сказали смерти: что же медлишь, освободи эту душу от тела, освободи тихо и скоро, потому что за ней нет многих грехов. Повинуясь этому приказанию, смерть" подошла ко мне, взяла малый оскорд и прежде всего отсекла мне ноги, потом руки, затем постепенно другими орудиями отсекла мне прочие члены мои, отделяя состав от состава, и все тело мое омертвело. Затем взявши теслу, она отсекла мне голову, и она сделалась для меня как бы чужая, ибо я не могла ею повернуть. После этого смерть сделала в чаше какое-то питье и, поднеся к моим устам, насильно напоила меня. Питье это было так горько, что душа моя не могла этого вынести — она содрогнулась и выскочила из тела, как бы насильно вырванная из него. Тогда светлые Ангелы взяли ее себе на руки. Я обернулась назад и увидела свое тело лежащим бездушным, нечувствеиным и недвижимым. Подобно тому, как если кто снимет с себя одежду и, бросивши, смотрит на нее — так и я глядела на свое тело, от которого освободилась, и весьма удивлялась этому. Бесы, бывшие в образе эфиопов, обступили державших меня святых Ангелов и кричали, показывая мои грехи: "Душа эта имеет множество грехов, пусть даст нам за них ответ!" Но святые Ангелы стали отыскивать мои добрые дела и, по благодати Божией, находили и собирали все, что при помощи Господней сделано было мною доброго: милостыню ли я когда подала, или накормила голодного, или жаждущего напоила, или одела нагого, или ввела странника в дом свой и успокоила его, или услужила святым, или посетила больного и находящегося в темнице и помогла ему, или когда с усердием ходила в церковь и молилась с умилением и слезами, или когда со вниманием слушала церковное чтение и пение, или приносила в церковь ладан и свечи, или делала другое какое-либо приношение, или вливала деревянное масло в лампады перед святыми иконами и лобызала их с благоговением, или когда постилась и во все святые посты в среду и в пятницу не вкушала пищи, или сколько когда поклонов сделала и молилась по ночам, или когда всей душой обращалась к Богу и плакала о своих грехах, или когда с полным сердечным раскаянием исповедовала Богу перед своим духовным отцом свои грехи и старалась их загладить добрыми делами, или когда для ближнего сделала какое-нибудь добро, или когда не рассердилась на враждующего на меня, или когда перенесла какую-нибудь обиду и брань и не помнила их и не сердилась на них, или когда воздала добром за зло, или когда смиряла себя или сокрушалась о чужой беде, или сама была больна и безропотно терпела, или соболела другим больным, и утешила плачущего, или подала кому руку помощи, или помогла в добром деле, или удержала кого от дурного, или когда не обращала внимания на дела суетные, или удерживалась от напрасной клятвы или клеветы и пустословия, и все другие мои малейшие дела собирали святые Ангелы, готовясь положить против моих грехов. Эфиопы, видя это, скрежетали зубами, потому что хотели похитить меня у Ангелов и отвести на дно ада. В это время неожиданно явился там же преподобный отец наш Василий и сказал святым Ангелам: "Господне мои, эта душа много служила мне, успокаивая мою старость, и я молился Богу, и Он отдал ее мне". Сказав это, он вынул из-за пазухи золотой мешочек, весь полный, как я думала, чистым золотом, и отдал его святым Ангелам, сказав: "Когда будете проходить воздушными мытарствами и лукавые духи начнут истязать эту душу, выкупайте ее этим из ее долгов; я по благодати Божией богат, потому что много сокровищ собрал себе своими трудами, и дарю этот мешочек душе, служившей мне". Сказавши это, он скрылся. Лукавые бесы, видя это, находились в недоумении и, поднявши плачевные вопли, тоже скрылись. Тогда угодник Божий Василий пришел снова и принес много сосудов с чистым маслом, дорогим миром и, открывая один за другим каждый сосуд, вылил все на меня, и от меня разлилось благоухание. Тогда я поняла, что изменилась и стала особенно светла. Святой же опять обратился к Ангелам со следующими словами: "Господне мои, когда вы совершите все, что нужно для этой души, отведите ее в уготованный мне Господом Богом дом и поселите ее там". Сказавши это, он сделался невидим, а святые Ангелы взяли меня, и мы по воздуху пошли на восток, поднимаясь к небу.
МЫТАРСТВО ПЕРВОЕ*
«Когда мы восходили от земли на высоту небесную, сначала нас встретили воздушные духи первого мытарства, на котором испытываются грехи празднословия. Здесь мы остановились. Нам вынесли множество свитков, где были записаны все слова, какие я только говорила от юности моей, все, что было сказано мною необдуманного и, тем более, срамного. Тут же были записаны все кощунственные дела моей молодости, а также случаи праздного смеха, к которому так склонна юность. Я видела тут же скверные слова, которые я когда-либо говорила, бесстыдные мирские песни, и обличали меня духи, указывая на место и время и лиц, с кем занималась я праздными беседами и своими словами прогневляя Бога, и нисколько не считала того за грех, а потому и не исповедовалась в этом перед духовным отцом. Глядя на эти свитки, я молчала будто лишенная дара речи, потому что мне нечего было им отвечать: все, что было у них записано, была правда. И я удивлялась, как это у них ничего не забыто, ведь прошло столько лет и я сама давно забыла об этом. Подробно и самым искусным образом испытывали они меня, и мало-помалу я все вспомнила. Но святые Ангелы, водившие меня, положили конец моему испытанию на первом мытарстве: они покрыли грехи мои, указав лукавым на некоторые из бывших моих добрых дел, а чего не доставало из них на покрытие моих грехов, добавили из добродетелей отца моего преподобного Василия и искупили меня из первого мытарства, и мы пошли далее».
Епископ Феофан Затворник пишет: «У отшедших скоро начинается подвиг перехода через мытарства". Там нужна ей (душе) помощь! — Станьте тогда в этой мысли и вы услышите вопль ее к вам: "Помогите!" — Вот на что вам надлежит устремить все внимание и всю любовь к ней. Я думаю — самое действительно засвидетельствование любви будет, — если с минуты отхода души, вы, оставя хлопоты о теле другим, сам отстранитесь и уединясь где можно, погрузитесь в молитву о ней в новом ее состоянии неожиданных нуждах. Начав так, будьте в непрестанном вопле к Богу — ей о помощи, в продолжение шести недель — да и далее**. В сказании Феодоры — мешец, из которого ангелы брали, чтобы отделываться от мытарей,— это были молитвы ее старца. То же будет и ваши молитвы... Не забудьте так сделать... Се и любовь!»
В повести о воине Таксисте (Жития святых, 28 марта), рассказывается, например, что он вернулся к жизни, проведя шесть часов в могиле, и рассказал следующее: «Когда я умирал — увидел некоторыхэфиопов, стоящих перед мною, вид их был очень страшен, и душа моя смутилась. Потом я увидел двух юношей очень красивых, душа моя устремилась к ним тотчас, как бы воздетая от земли, мы стали подниматься к небу, встречая на пути мытарства, удерживающие душу всякого человека и каждое истязующее ее об особом грехе: одно обо лжи, другое о зависти, третье о гордости — так каждый грех в воздухе имеет своих испытателей. И вот я увидел в ковчеге, держимом ангелами, все мои добрые дела, которые ангелы сравнили с моими злыми делами. Так мы миновали эти мытарства. Когда же мы, приближаясь к вратам небесным, пришли на мытарство блуда, страхи держали меня там и начали показывать все мои блудные плотские дела, совершенные мною с детства моего до смерти, и ангелы, ведущие меня, сказали мне: "Все телесные грехи, которые содеял ты, находясь в городе, простил тебе Бог, так как ты покаялся в них". Но противные духу сказали мне: "Но когда ты ушел из города, ты на поле соблудил с женой земледельца твоего". Услыхав это, ангелы не нашли доброго дела, которое можно было бы противопоставить греху тому, и оставив меня, ушли. Тогда злые духи, взяв меня, начали бить и свели затем вниз; земля расступилась и я, будучи веден узкими ходами чрез тесные и смрадные скважины, сошел до самой глубины темниц адовых».
* Про остальные 19 мытарств смотри у Роуза или отдельно в книге о блаженной Феодоре.
** Сравните с 49 днями Бардо.
"Невероятное для многих, но истинное происшествие" (К.Икскуль, "Троицкий Цветок", 58, 1910 г.):
«...вдруг почувствовал, мне стало легко. Я открыл глаза и в моей памяти, с совершенной ясностью до малейших подробностей, запечатлелось то, что я в эту минуту увидел.
Я увидел, что стою один посреди комнаты; вправо от меня, обступив что-то полукругом, столпился весь медицинский персонал... Меня удивила эта группа: на том месте, где она стояла, была койка. Что же теперь там привлекало внимание этих людей, на что они смотрели, когда меня там уже не было, когда я стоял посреди комнаты?
Я подвинулся и глянул, куда глядели все они.
Там, на койке, лежал я!
Не помню, чтобы я испытывал что-нибудь похожее на страх при виде своего двойника, меня охватило только недоумение: как же это? Я чувствовал себя здесь, между тем и там тоже я...
Я захотел осязать себя, взяться правой рукой за левую — моя рука прошла насквозь, попробовал схватить себя за талию — рука вновь прошла через корпус, как по пустому пространству... Я позвал доктора, но атмосфера, в которой я находился, оказалась совсем непригодной для меня — она не воспринимала и не передавала звуков моего голоса, и я понял свою полную разобщенность со всеми окружающими, свое странное одиночество, и панический страх охватил меня. Было действительно что-то ужасное в том невыразимом одиночестве...
Я глянул, и только тут передо мной впервые явилась мысль: да ни случилось ли со мной того, что на нашем языке, языке живых людей, определяется словом "смерть"? Это пришло мне в голову потому, что мое лежащее на койке тело имело совершенно вид мертвеца...
В наших понятиях со словом "смерть" неразлучно связано представление о каком-то уничтожении, прекращении жизни, как же мог я думать, что умер, когда я ни на одну минуту не терял самосознания, когда я чувствовал себя таким же живым, все слышащим, видящим, сознающим, способным двигаться, думать, говорить?
Разобщение со всем окружающим, раздвоение моей личности, скорее могло дать мне понять случившееся, если бы я верил в существование души, был человеком религиозным, но этого не было, и я руководствовался лишь тем, что чувствовал, а ощущение жизни было настолько ясным, что я только недоумевал над странным явлением, будучи совершенно не в состоянии связывать мои ощущения с традиционными понятиями о смерти, то есть, чувствуя и сознавая своя, думать, что я не существую...
Вспоминая и продумывая впоследствии свое тогдашнее состояние, я заметил только, что мои умственные способности действовали и тогда с такой удивительной энергией и быстротой...»
«Взяв меня под руки, Ангелы вынесли меня прямо через стену из палаты на улицу. Смеркалось уже, шел большой тихий снег. Я видел его, но холода и вообще перемены между комнатной температурой и надворною не ощущал. Очевидно, подобные вещи утратили для моего измененного тела свое значение. Мы стали быстро подниматься вверх. И по мере того, как поднимались мы, взору моему открывалось все большее и большее пространство, и наконец оно приняло такие ужасающие размеры, что меня охватил страх от сознания моего ничтожества перед этой бесконечной пустыней... Идея времени погасла в моем уме, и я не знаю, сколько мы еще поднимались вверх, как вдруг послышался сначала какой-то неясный шум, а затем, выплыв откуда-то, к нам с криком и гоготом стала приближаться толпа каких-то безобразных существ.
— Бесы! — с необычайной быстротой сообразил я и оцепенел от какого-то особенного неведомого дотоле мне ужаса. Бесы! О, сколько иронии, сколько самого искреннего смеха вызвало бы во мне всего несколько дней назад чье-нибудь сообщение не только о том, что он видел собственными глазами бесов, но что он допускает существование их, как тварей известного рода! Как и подобало "образованному" человеку конца девятнадцатого века, я под названием этим уразумел дурные склонности, страсти в человеке, почему и само это слово имело у меня значение не имени, а термина, определяющего известное понятие. И вдруг это "известное определенное понятие" предстало мне живым олицетворением!..
Окружив нас со всех сторон, бесы с криком и гамом требовали, чтобы меня отдали им, они старались как-нибудь схватить меня и вырвать из рук Ангелов, но, очевидно, не смели это сделать. Среди их невообразимого и столь же отвратительного для слуха, как сами они были для зрения, воя и гама я улавливал иногда слова и целые фразы.
— Он наш, он от Бога отрекся, — вдруг чуть не в один голос завопили они, и при этом уж с такой наглостью кинулись на нас, что от страха у меня на мгновение застыла всякая мысль.
— Это ложь! Это неправда! — опомнившись, хотел крикнуть я, но услужливая память связала мне язык. Каким-то непонятным образом мне вдруг вспомнилось такое маленькое, ничтожное событие, к тому же относившееся еще к давно минувшей эпохе моей юности, о котором, кажется, я и вспомнить никогда не мог».
Здесь рассказчик вспоминает случай из времен учебы, когда однажды во время разговора на отвлеченные темы, какие бывают у студентов, один из его товарищей высказал свое мнение: "Но почему я должен веровать, когда я одинаково могу веровать и тому, что Бога нет. Ведь правда же? И, может быть, Его и нет?" На что он ответил: "Может быть и нет". Теперь, стоя на мытарстве перед бесами-обвинителями, он вспоминает:
«Фраза эта была в полном смысле "праздным глаголом", во мне не могла вызвать сомнений в бытии Бога бестолковая речь приятеля, я даже не особенно следил за разговором, — и вот теперь, оказалось, что этот праздный глагол не пропал бесследно в воздухе, мне надлежало оправдываться, защищаться от возводимого на меня обвинения, и таким образом удостоверилось евангельское сказание, что если и не по воле ведущего тайные сердца человеческого Бога, то по злобе врага нашего спасения, нам действительно предстоит дать ответ и во всяком праздном слове.
Обвинение это, по-видимому, являлось самым сильным аргументом моей погибели для бесов, они как бы почерпнули в нем новую силу для смелости нападений на меня и уже с неистовым ревом закрутились вокруг нас, преграждая нам дальнейший путь».
Рассказчик начинает молиться, но имена тех, кого сумел он припомнить не устрашили врагов. Тогда в последней надежде он возопил к Божьей Матери... Искренне, видать, возопил. И едва произнес «ее имя, как вдруг на нас повился какой-то белый туман, который стал быстро заволакивать безобразное сонмище бесов. Он скрыл его от моих глаз... Рев и гогот их слышался еще долго, но по тому, как он постепенно ослабевал и становился глуше, я мог понять, что страшная погоня оставила нас».
Так автор этой истории поднимался вместе с ангелами все выше, пока не •«увидел над собой яркий свет; он походил, как казалось мне, на наш солнечный, но был гораздо сильнее его. Там, вероятно, какое-то царство света.
— Да, именно царство, полное владыческого света, — предугадывая каким-то особым чувством еще не виденное мною, думал я. — Потому что при этом, свете нет теней. Но как же может свет быть без тени? — сейчас же выступили с недоумением мои земные понятия.
И вдруг мы быстро внеслись в сферу этого света и он буквально ослепил меня. Я закрыл глаза, поднес руку к лицу, но это не помогало, так как руки мои не давали тени. Да и что значила здесь подобная защита?
— Боже мой, что же это такое, что это за свет такой? Для меня ведь та же тьма. Я не могу смотреть, и, как во тьме, не вижу ничего...
Эта невозможность видеть, смотреть, увеличивала для меня страх неизвестности, естественный при нахождении в неведомом мне мире, и я с тревогой думал: "Что же будет дальше? Скоро ли мы минем эту сферу света и есть ли ей предел, конец?"
Но случилось иное. Величественно, без гнева, но властно и непоколебимо раздались голоса: "Не готов!"
И затем... затем мгновенная остановка в нашем полете вверх — и мы быстро стали спускаться вниз».
Искупительные законы, теперь охристианенные, весь цикл легенд кельтских народов об Ином Свете и Возрождении связывают с их верой в Духов и Фей. И такие же знания Прозерпины, записанные в Священных Книгах по всему миру, Платоновские чтения, Христианско-Иудейский ад и рай и Суд — все говорит о том, что вера в Загробье и его Подробности — всеобъемлюща и сходна у всего человечества. И, наверное, много старше, чем самые древние свитки и записи из Вавилона и Египта на эту тему.
Вера в то, что жизнь не начинается рожденьем и не кончается со смертью, в сущности, единственное, что придает человеческой жизни смысл, ибо, если мы начинаем жить с рождением и заканчиваем жизнь со смертью, то все дозволено, и нет никакого смысла у человеческого существования, нежели срывать цветы минутной злой радости быта, превращаясь по мере старения и бессилия в злобных, мстительных ипохондриков и безумцев. Так и случается с теми, кто отвергает иные миры, нежели его собственный: квартира, служба, работа, любовница, дети... карьера, пенсия, старость и смерть.
Справедлива ли эта вера, которая существует испокон веку у всех людей по миру, в загробное продолжение, или несправедлива, ложна — покажет будущее каждого из нас. Любой из нас сумеет, покинув эту жизнь (что произойдет обязательно), — проверить истинность древних притчей о Загробье и Суде. Тут мне хочется вкратце рассказать историю жизни двух людей, проживших очень долгую и совсем ничем не примечательную жизнь, в смысле достижений, свершений. Эти люди следа в истории и будущей жизни не оставили, разве что в памяти и вот здесь, в коротком описании их судьбы.
В революцию, гимназистами и студентами первого курса они были закручены гражданской войной. Потом оказались в Бизерте, в Северной Африке, в качестве беженцев, затем со временем перебрались в Париж, где работали на заводе, а после Он стал таксистом, а Она — домохозяйкой. Так и жили. Пришла и ушла война. Вышел указ сталинский о возвращении для эмигрантов, и они приехали, продав свой домик и взяв все сбережения, которые они потеряли сразу же, едва пересекли границу России. Потому что им франки поменяли (по золотому курсу!) на тогдашние, еще дореформенные рубли, на которые вообще ничего нельзя было купить. Они оказались поражены в правах, не могли жить в Ленинграде или Харькове (крупных городах), где у них были родственники. Чудом уцелели от посылки в Казахстан... Затем осели в маленьком городке. До конца дней он работал в ларьке на базаре, а она сидела дома, готовила обед и читала книжки. Жили много лет (около 20) в маленьких съемных комнатках в частных домиках-избушках. И только потом получили тоже очень маленькую-комнатку около 8 — 9 метров в коммунальной квартире в двухэтажном бараке. Вышли на пенсию (ничтожную). Детей у них не было. Он дожил до 82 лет, она еще жива, хотя старушке уже девяносто*. Находится она в доме для престарелых. Вот и все. Вот и вся жизнь! Вдумайтесь, зачем она, такая жизнь, какой в ней был смысл? Если там, в Загробье, ничего нет — никакого смысла не содержится в этой жизни. Однако, если есть там что-то, то смысл существует: это были люди очень честные и порядочные! Они не причинили злоумышленно никому на свете вреда. Ничем не поступились против совести своей и ничего не приобрели в этой жизни, не воспользовались, не сумели воспользоваться сладкими утехами нашего бытия. Вот и ответ на вопрос о смысле! Предстанут они перед Судом, и будет им легко отвечать на грозные слова. Как тому Макару у Короленко, у которого за душой никакого греха, кроме его неприкаянности и честности, и не было. Похоже, не в том дело "Что" было в жизни, но "Как" жил — вот что важно. Если, конечно, допустить опамятование души в иных пространствах.
* Умерла в 1992 г.
ПРИЛОЖЕНИЕ 6
Здесь я привожу сон мальчика 8-ми лет, который про Книгу Мертвых и про Шесть Лок никогда не слыхал.
Он и Катя (сестра) спали вместе в кроватках в гостинице. И во сне поднялись над кроватками (пробили стенку) и очутились (упали) возле каменной горы, где и очнулись, возле каменной горы с каменными дверцами на веревках, за которую надо потянуть, чтобы открыть дверцу, если хочешь. Страшно было возле этой каменной горы, мыши летучие, пауки... Ветра не было вообще. И очень темно, только одна керосиновая лампа, тоже вся в паутине, светила слабо, как у Аладдина... Они сначала заглядывали в дверцу, а после входили... Шесть дверок было: Черти, Ангелы, Бог, Люди, Деньги, Дружба. Чертей и Ангелов — много. Чтобы вернуться от них — надо вспомнить Себя, чтобы оттуда выйти назад. Там, где люди, они Знают, кто они, но не хотят возвращаться. Смотрели, смотрели... решили к Богу зайти. К Богу — две дверцы: одна для ангелов, другая — для людей... Бог в кресле, с бородой... Огромный, под потолок громоздится. Спросили: "•Кто ты?" — "Я — Бог". Спросили, где дверца, которая ведет к нам домой? Он объяснил, что ход к нам домой располагается между первой и второй дверцами: между Жизнью, где люди живут вечно (вечной жизнью) и Деньгами. Там, где Дружба, спрашивали: с кем хочешь дружить — и называли всякие имена... Дверца возвращения — Невидима, только если вспомнишь, что ты — человек, идешь к Богу и Он тебе говорит, где дверца. Ни Черт, ни Ангел не вспоминали Себя! Люди за-дверцей Жизни знали, что они Люди, но не хотели возвращаться домой. Им там было хорошо... Дети упали Недавно. Взрослые — давно (упали в свои кроватки). Потому что когда в эту Дверцу Возвращения идешь — то падаешь назад (обратно) в кровать. В то же место и они упали. Эти люди там, уже спросили Бога, где дверца Возврата, так что могут, если захотят, вернуться. Но они не хотят возвращаться туда, откуда они взлетели. Если к себе в кроватку возвращаться, надо спросить у Бога — такое бывает раз в жизни. Спросить у Бога про дверцу можно только один раз!
Деньги — желтое. Бог — яркий свет. Черти — черный свет. Ангелы — белый свет. Жизнь — пол, потолок, стены — синие. Дружба — никакой цвет, пол синий.
(В дверь Жизни мальчик не заходил, потому что не хотел жить вечно.)
ПРИЛОЖЕНИЕ 7
ВЕТЕР КАРМЫ
Летал во сне неимоверно! Был в полном сознании и очень боялся проснуться. Знал, что сплю. Поначалу стерегся восторга, сильное чувство тут же сон сбивает, но после не удержался и отдался чувству счастья и жути, одновременно: слишком ярко, слишком отчетливо все было, и полет — настоящий. Пейзаж очень красивый, лески, поля, трава зеленая, свежайшая... Страшная отчетливость, хотя на деталях сосредоточиться было трудно. Я и не хотел особо вглядываться. Сверхъяркость — от отсутствия теней.
Летел, летел и долетел до огромного амбара и опустился на крышу и как бы под крышу. Амбар чистый, духовитый... Крыша накрыта (чердак) войлоком тонким или ковром. И видно было, что кто-то там спал или лежал до меня, отпечатался след от лежавшего тела. Амбар с зерном или мукой.
Посидел я там, походил и полетел дальше, уже подняв себя самостоятельно под колени, намереваясь подняться повыше.
Поднялся высоко, но не к звездам. Внизу пейзаж стал смотреться, как с самолета, исчезло чувство жути от полета на небольшой высоте. Я это отметил. Хотел опуститься, а не могу! Ветер, ровный такой, дует и несет. И вроде несильный, а не побороть. "Ветер Кармы!" — понял я, замешкавшись и не собравшись для противоборства. А ветер уже и донес до невероятной Железной Стены, от земли до небес. Там и опустился. Дальше пути не было.
Понял я, что это конец жизни!
Неожиданно появилась собачка, белая и такая ласковая. И тут из левой ладошки выделился и как бы сам выпрыгнул этакий жесткий слизень (как в одной из серий Стар Трека). Очень было противно. Еще подумал, не от того ли помру? А, может, гадость из судьбы моей уйдет (такой была вторая мысль)? А собачка как шастнет и сожрала эту пакость.
ПРИЛОЖЕНИЕ 8
ОЖИДАЮЩИЕ УКАЗА
Те, кто пришел к ошибочной (как говорит Бардо Тодол) мысли, что Промежуточное Состояние в Сидпа Бардо им больше нравится, чем что-нибудь другое, — осваиваются в этом Бардо и (как утверждает книга) их развитие застревает. Все эти существа: эльфы и феи, духи — приведения, демоны и человеческая нежить — все они и существуют, и не существуют, однако они безусловно Есть в пределах Сидпа Бардо. Главное заблуждение этих сущностей — вера в возможность духовного развития с использованием необыкновенных возможностей Сидпа Бардо. Эти духи и демоны и всякая нежить и являются нам, когда мы крутим блюдце и зовем духов на спиритических сеансах. Сущности эти, обыкновенно, описывают именно Сидпа Бардо в том виде, в каком они при жизни понимали Загробье. За исключением особенных духов, у этих сущностей нет представления, где они. На Самом Деле, ими как лепестками играет кармический ветер. Вот откуда берутся бессмысленные привидения, этакие психические скорлупки, внутри которых давно никакого не содержится ядра Личности. Вызванные медиумом, они оживают к некоторому машинальному, полуавтоматическому состоянию.
Конечно, развитие возможно, но для этого попавший в Сидпа Бардо должен Отдать Отчет, Распознать и прочее, а совершив это, он сразу же становится иным. Из тех, кто и в этом случае искусится левой тропой колдунов, по-видимому, и берутся темные духи и бесы. Однако они уже составляют совсем иной класс существ в Бардо и прочих мирах. Скорей всего, это так называемый Исполнительский Орден Духов, в котором одинаковое количество белых и темных ангелов (таково, во всяком случае, удивительно странное свидетельство Эмануэля Сведенборга, заключающееся в том, что количество ангелов и бесов — равно, и светлому соответствует зеркальное отражение в темном).
Этих духов Исполнительского Ордена и вызывают натренированные Ламы, чтобы выспросить у них про будущее или важное в настоящем. Эти сущности из Исполнительского Ордена, или, так называемые, Ожидающие Приказа, могут очень сильно повредить тому, кто захотел побаловаться спиритизмом. Их сила велика. Именно они и вселяются в слабые души, вызывая демоническое одержание, безумие, болезни или несвойственные этому человеку поступки. Так что в будущем, когда станут люди исследовать разные состояния и доберутся через добровольцев до просторов Бардо, очень важно, чтобы исследователи были сильными оккультистами, хорошо тренированными в магических навыках, без которых, как в альпинизме, залезешь на гору, а не спустишься вниз.
По-видимому, существуют законы, и жесткие очи глядят за порядком в Бардо. Эти Духи оказываются связанными пространством Бардо, они не могут ни вверх подняться, ни вновь спуститься на землю через очередное рождение. Эта тюрьма может длиться до полтысячи лет, а в исключительных случаях и дольше. Вот так и становятся они членами Ордена Ожидающих Приказа или Указа, если по-нашему.
ПРИЛОЖЕНИЕ 9
МАНТРЫИЛИ ЗАКЛИНАНИЯ
В этих состояниях сознания нашего, когда в пространстве вокруг знак и вещь по плотности равны — слова и формулы заклятий приобретают огромную власть. В этом отрывке про мантры я хочу обратить внимание читателей на удивительное сходство меж магией Мантр и управлением компьютерами при помощи голоса или сигнала, подпорченного шумами. К этому сходству я вернусь в конце этого краткого отрывка, касающегося Мантр, Молитв-Заклинаний.
Основу магической формулы или мантры, как это трактуется в Бардо Тодол, можно вывести на основе древней Греческой теории музыки. Основа этой теории такова: коль скоро мы знаем главную тональность (ноту!) какой-то Сущности, будьте стихия, явление, предмет или Божество — мы способны, воспроизводя эту тональность, звуками разрушить избранную Сущность или воздействовать в приказном смысле на нее. В случае неживого предмета мы имеем дело с вырожденным случаем этой теории, когда одной или несколькими резонансными нотами (частотами) можно разрушить вещь. От воздействия этих частотных звуков предмет может так раскачаться, что — развалится.
Теория Древней Греции в отношении Музыки и Вибраций, присущих любому организму, стихии или божеству, — гораздо шире нежели теория механического резонанса в акустике. Для приверженцев оккультизма идея использования магической формулы покоится или основана на том, что, зная эту формулу (ключевую ноту или набор нот) божества или стихии, мы способны вызвать к жизни соответствующие вибрации, волны, свойственные этому божеству, и тем самым как бы установить связь с божеством или стихией (почти что как в случае передатчика, работающего на определенной частоте, когда мы сами служим, к примеру, приемником).
Так, колдун, зная заклятья, может вызвать к жизни Стихии и командовать ими, вернее, духами стихий (читайте сказки Гофмана) и сонмом всяких нижеступенных спиритуальных существ, потому что каждому из них как бы присуща определенная вибрация. И это Существо, сформулированное в виде звука Мантры, Заклятья, дает колдуну власть над собой, вплоть до уничтожения. Это и есть основа повиновения всех этих Сущностей Магу или Ведуну, под угрозой уничтожения.